Читать книгу Лукоморье. Книга Первая - Родион Александрович Вишняков - Страница 2

Россия. Архангельская область. Акватория Белого моря. Борт малого противолодочного корабля. 8 августа 2019 года. 8 часов 50 минут по МСК

При его появлении находящиеся на капитанском мостике вахтенные вытянулись по стойке «смирно». Соколов кивнул в ответ, давая команду «отбой», и повернулся к подошедшему капитан-лейтенанту:

– Что скажешь, Василий Семенович?

– Идем четырнадцать узлом, Николай Павлович. До бухты двадцать восемь морских миль. За время дежурства происшествий на борту не было.

– Через два часа, стало быть, будем дома. – Соколов тепло улыбнулся.

– Ну, не совсем. Еще построение экипажа, доклад в штабе флота…

– Это уже не считается. Это уже дом. – Капитан корабля третьего ранга оглядел старшего помощника: – Отдыхай, Василий Семенович. Я достою.

– Есть отдыхать. – Крикунов козырнул и направился мимо штурманского стола с лежащим на нем судовым журналом к выходу.

Соколов проводил его взглядом и подошел к приборной панели. Посмотрел на экран средств спутникового позиционирования. Сверился с показателями гирокомпаса.

«Стоит немного подкорректировать, пока еще идем по большой воде».

– Право десять.

– Есть право десять! – немедленно отозвался рулевой матрос, изменяя вектор движения судна по аксиометру.

– Прямо руль.

– Есть прямо руль!

– Так держать. – Соколов поднял бинокль.

Глаза, усиленные комбинацией мощных линз, уже различали тонкую линию берега, потихоньку поднимающегося над толщей холодной воды. Еще немного – и будут видны очертания построек военно-морской базы. А дальше – город и дом, где с нетерпением дожидаются его приезда супруга с сыном.

На сердце сразу стало теплее. Так было всегда, когда он возвращался с очередного боевого дежурства или учений. Момент первой встречи после длительной разлуки всегда был очень дорог и ценен. Те мгновения, незаметно перетекающие в минуты, когда они стояли с Машей в прихожей, крепко обнимая друг друга. Не выпуская из объятий, наслаждаясь ощущением близости, стараясь восполнить оскудевший запас родной энергетики друг друга, буквально возвращающей уставшим телам и истосковавшимся душам покой, надежду и веру в то, что теперь все уже точно будет хорошо.

И, конечно же, в первые дни отдыха Славку нельзя будет отцепить от себя. Мальчишка скучает и обязательно потребует подробный пересказ всех событий, в надежде наконец-то услышать рассказ о нападении врагов и о героической победе отца над ними.

Будет хорошо, если сын пойдет по его стопам, посвятив свою жизнь настоящей мужской профессии. Хотя, с другой стороны, мало ли в мире нормальных человеческих специальностей, действительно важных и приносящих людям пользу, жизненно необходимых в любое время и при любом политическом строе? Инженеры, доктора, пожарные, всякие научные специалисты и рабочие. Выбрать всегда есть из чего, был бы только сделан этот самый правильный выбор. А в этом-то уж и он и Маша постараются. Поспособствуют привитию по-настоящему истинных ценностей. Заложат фундамент, а что именно сын будет возводить на этой основе, зависит только от него самого. И это касается всех аспектов формирующейся личности. Вплоть до религии.

Теща в первые месяцы после рождения Славки всю плешь проела: как это так, ребенка крестить отец не несет?! Положено, мол, испокон веков нести новорожденных в храм, приобщая к православной вере предков. Ладно, отец у него нехристь – при другом строе родился, но сейчас-то времена другие.

Соколов тогда, помнится, здорово поругался с матерью жены, но свое отстоял. Вырастет Вячеслав и сам для себя решит, что и как ему делать. В конце концов, все должно идти от ума и от сердца. Если осознает, что близко ему христианство, то и пусть идет в него.

– Связь с базой. – Соколов бросил взгляд на часы. – Передать наше местоположение. Пусть готовятся встречать через два часа.

– Есть связь с базой!

Трехдневное пребывание в море подходило к концу. Экипаж завершил выполнение боевых упражнений и в настоящее время направлялся в основной пункт базирования сил Беломорского военного флота. Успешно были отработаны комплексы противолодочных мероприятий, в том числе и в составе Кольской флотилии в Баренцевом море. Произведено поражение мишеней огнем артиллерийских установок на берегу полуострова Рыбачий. Закончено ведение боя с условным противником после перехода в Белое море. Экипаж из восьмидесяти девяти человек показал слаженность и оперативность. А каждый из девяти офицеров профессионально руководил вверенным ему боевым постом.

– База! База! – Дежурный связист активировал корабельную связь. – Я борт номер сто шестьдесят четыре. Прием!

– Борт сто шестьдесят четыре. Я база. Принимаю уверенно.

– Следуем курсом…

Соколов удовлетворенно кивнул, еще раз прокручивая в голове события последних трех дней. Команда подобралась что надо. Часть рядового состава из списка срочников скоро уйдет на дембель, но с этим проблем никогда не было. Будет новый набор. Главное, что после перевода на новое место службы он сумел организовать предоставленный ему личный состав офицеров и моряков-контрактников в по-настоящему боеспособный кулак.

Все они – опытные профессионалы, связавшие свою жизнь с морем. Преданные своим внутренним идеалам и ценностям и, вне всякого сомнения, готовые отдать жизнь, встав на защиту границ своей Родины. Их не пугают ни суровые условия, ни, черт возьми, банально низкие зарплаты. Они все, включая самого Соколова, сделали свой выбор по велению совести.

Можно приглушить ее деньгами и теплым сухим местом, работая пятидневку, катаясь на купленной в кредит машине от дома до платной парковки, угорая по субботам в ночных клубах или в пивных барах и скапливая деньги на отдых в какой-нибудь Турции два раза в год. Большинство так и поступают, и совесть их спит. Они уже обо всем с ней договорились. Но что будет в итоге, когда в голове впервые встанет вопрос: а что хорошего сделал ты? Не для себя, для других. И окажется, что всю свою жизнь ты провел в пустоте. Именно это, по сложившемуся с юного возраста мнению Соколова, было самым худшим: пустая жизнь, пусть даже наполненная какими-то красивыми и яркими моментами, не оставлявшими после себя ничего.

Не имея желания приобщаться к одной из официально разрешенных в стране религий, командир, тем не менее, являлся сторонником агностицизма, полагая, что при любом раскладе над всеми сущностями стоит какая-то наивысшая сила. Как ее назвать – Бог, Иисус, Мухаммед, Будда или Кецалькоатль – было делом восьмым, если не тринадцатым. От изменения имени суть не менялась. После смерти, кто бы ни сидел на небесах, спросит с тебя по всей строгости неподкупного закона.

И, надо отметить, что такую же точку зрения разделяла и Маша. Длинноногая, стройная красавица с густой копной волос, спускающихся ниже пояса. Она всегда была и остается его лучиком солнца, дарящим свет мыслям и тепло душе.

Они познакомились сразу после школы, повстречав друг друга на дне рождения сестры Николая. И для него тогда весь праздничный вечер как будто перестал существовать. Перед глазами стояла только очаровательная улыбка незнакомки и ее большущие, по-детски наивные глаза. И тогда же в голове возникла простая и неожиданная мысль: «Эта девчонка будет моей».

Время, как водится, расставило в дальнейшем все по своим местам, полностью подтвердив правильность сделанного Соколовым выбора.

– Все насмотреться не можешь?

Соколов оторвал взгляд от бинокля и, повернув голову, увидел вернувшегося Крикунова. Старший помощник был уже гладко выбрит и не по уставу держал в руках кружку дымящегося горячего кофе.

– Есть такое.

– Хорошо, когда дома тебя ждут и любят. Как там в одной песне поется? – Крикунов фальшиво промычал трудно угадываемую мелодию. – А, ладно, слов тоже не помню. Но было там про моряка, возвращающегося домой… – Он бросил взгляд на все быстрее приближающийся берег. – Матерь божья!

Соколов изумленно посмотрел на офицера, а потом – в сторону береговой линии.

– Что за черт?! – только и смог выдохнуть он.

На берегу в полный рост расцветал чернеющий в светлом утреннем небе гриб мощного взрыва. Через мгновение после расползания серого купола шапки до команды корабля донесся звук взрыва.

Территория ракетного полигона Ненокса. Что там они испытывают сейчас, и что у них могло произойти? А рядом, в каких-то тридцати-сорока километрах Северодвинск. Там Маша и Славка!

– Связь с базой!

– Слушаюсь! – Дежурный включил радиостанцию. – База! Прием! Я сто шестьдесят четвертый.

– Борт сто шестьдесят четыре. Я база. Повторите. Вас не слышно.

– Дай сюда! – Соколов раздраженно выхватил тангенту радиостанции. – Говорит капитан корабля. На территории ракетного полигона Ненокса зафиксирован взрыв!

– Борт сто шестьдесят четыре! Я база. Повторите начало. Что с полигоном?

– На территории ракетного полигона Ненокса зафиксирован взрыв!

– Вас понял, борт сто шестьдесят…

Дикий крик перебил голос радиста на базе. Сквозь шипение радиостанции доносились какие-то удары, грохот и крики людей. Неожиданно через эту паническую мешанину прорвалось разъяренное кошачье мяуканье. Кто-то начал стрелять, но пистолетные хлопки почти мгновенно оборвались пустотой шипящего радиоэфира.

Несколько мгновений на капитанском мостике висела звенящая тишина. В ушах всех присутствующих стоял дикий и чужой своим неожиданным появлением кошачий вопль, выстрелы и крики людей.

– База! – Соколов первым пришел в себя после услышанного. – База! Прием!

– Что у них там произошло? – Крикунов высказал вслух повисший в воздухе вопрос.

– Да хрен их знает! – огрызнулся Соколов. – База! Ответьте!

На капитанском мостике стали появляться остальные офицеры. Кто-то из них также успел увидеть взрыв на берегу. Другие ждали разъяснений случившегося или последующих приказов своего командира.

– Офицерам занять места согласно боевому предписанию. Готовиться к возможной эвакуации гражданского населения. Курс на Северодвинск. Полный вперед!

– Есть полный вперед!

– Товарищ капитан третьего ранга!

– Что еще?

– Энергия пропала, – озадаченно доложил штурман, указывая на приборную панель.

Соколов бросился к ней. Индикатор напряжения электросети корабля смотрел на него тусклым пластиком окошка. Гирокомпас, оборудование космической навигации, десяток экранов контроля жизнеобеспечения корабля – все было мертво.

– Мы теряем ход!

– Твою ж мать! Дежурный! Продолжить попытки установить связь с базой! Собрать офицеров!

«Эксперты по ядерному оружию из Института международных исследований Миддлбери на основании спутниковых фотографий и косвенных данных высказали мнение, что инцидент произошел во время испытаний крылатой ракеты «Буревестник» с ядерной установкой…»

«Неназванный источник в администрации президента США не подтвердил и не опроверг возможный факт испытания крылатой ракеты с ядерной установкой, выразив сомнение в официальной версии российских властей. Позже на инцидент отреагировал президент США, заявивший на своей странице в Twitter, что происшествие связано с крылатой ракетой…»

«По мнению физиков из Института ядерной физики чешской Академии наук и руководителя отдела исследований и разработок правительственного агентства Норвегии по выводу из эксплуатации исследовательских ядерных реакторов и работе с ядерными отходами, состав изотопов, идентифицированных Росгидрометом, свидетельствует о том, что источником их происхождения был ядерный реактор…»

«CNBC, со ссылкой на данные американской разведки, высказала версию, что взрыв произошел во время операции по подъему со дна океана потерянной при предыдущих испытаниях ракеты…»

«8 августа 2019 года после 18 часов по московскому времени федеральные каналы телевидения прервали свои передачи. На экране появилась заставка, и тревожный женский голос стал многократно повторять ее текст…»

«Про это облако и куда его понесло ветром, нам не сообщили. Только, очевидно, не зря москвичей буквально через сутки после взрыва известили по телевизору об опасности выхода на улицу. И никакого шквалистого ветра не было. Зато всю неделю поливочные машины заливали водой столичные тротуары и мостовые…»

«Вчера скупили все. Сначала йод в таблетках, йодомарин, затем обычный йод и йодистый калий. Ажиотаж начался около 17:00 и до самого закрытия все разобрали. Люди перед кассой обсуждали новости о радиации в Северодвинске, о взрыве у военных…»

«В Минобороны и «Росатоме» категорически отказались раскрывать какие-либо технические подробности устройства и его тактико-технические характеристики…»

«После взрыва четыре станции контроля за ядерными испытаниями перестали передавать информацию…»

«Гринпис России направит письмо в прокуратуру с просьбой провести проверку возможного сокрытия радиационной аварии и информации о состоянии окружающей среды, а также готовности системы мониторинга радионуклидов в атмосфере к новым авариям…»

Россия. Архангельская область. Акватория Белого моря. Борт малого противолодочного корабля. 9 августа 2019 года. 10 часов 30 минут по МСК.

Соколов хмуро окинул взглядом окружающее его безликое ничто.

Все тот же нескончаемый туман, появившийся с берега вскоре после ЧП. Густой и плотный, через него уже на расстоянии десяти метров ничего нельзя было различить. Пришлось усилить вахту смотрящих, снабдив людей огнестрельным оружием и фальшфейерами. Это было все, что в сложившихся условиях могло хоть как-то привлечь внимание к застрявшему в море кораблю, чтобы на него не наткнулось другое судно. Они даже не могут включить подсветку. Они не могут включить вообще ничего.

Обследование систем корабля после офицерского собрания выявило, как минимум, две странности. Во-первых, полное отключение по непонятным причинам всего электрооборудования корабля и, как следствие, вывод из эксплуатации двигателей, системы пожаротушения и вообще всего «нервного центра». Единственное, что продолжало работать непонятно как – две радиостанции. И это было второй обнаруженной странностью. Все индикаторы приборов были мертвы, недвусмысленно давая понять об отсутствии напряжения. И, тем не менее, из наушников все это время без остановки раздавался фон улавливаемых частот. Но только он. На связь с застрявшим посреди моря кораблем больше никто так и не вышел.

На том же докладе было высказано предположение о воздействии на корабль некой электромагнитной волны, возникшей, по всей вероятности, после взрыва на ракетном полигоне. Такое вполне могло произойти, тем более что характер взрыва до сих пор оставался загадкой. Но это нисколько не объясняло работу радиостанций при полном отсутствии электроснабжения. Техническая группа также не смогла найти видимой причины отказа в работе оборудования.

В конце концов, было принято решение стоять на якоре несколько дней, до тех пор, пока их не обнаружат, либо пока не подойдут к концу находящиеся на борту запасы питьевой воды и еды. Учитывая срок автономного плавания малого противолодочного корабля, при самом худшем раскладе команду ожидало еще несколько дней простоя. Потом на воду будут спущены спасательные шлюпки и люди отправятся на берег.

Соколов покинул капитанский мостик и вышел на палубу. Большинство членов команды во время вынужденного бездействия располагалось здесь. Матросы и некоторые из офицеров лежали и сидели, вяло переговариваясь между собой. Капитан ловил на себе взгляды некоторых из них: в одних легко читалась надежда, в других сквозила тревога.

Командир покачал головой, давая всем смотрящим на него понять, что новостей нет. Повернулся к борту и, облокотившись на него, стал смотреть на воду.

Команда подавлена. Моментально сложившийся вокруг людей вакуум неизвестности, казалось, с каждым часом сгущался, подобно этому неожиданному туману. У многих, как и у него самого, на берегу были семьи и родные. Что происходит на суше? Что стало с людьми? Как сложилась их судьба после взрыва?

Берег был рядом, и добраться до него на спасательных шлюпках было более чем реально. Некоторые из офицеров уже высказывали предложение об организации разведывательного рейда к берегу. Но эту идею Соколов отверг. Слишком высок был шанс в таком густом тумане и на столь значительном расстоянии обречь людей на гибель. Разведотряд мог просто-напросто сбиться с курса и заблудиться. Насколько простирается туман? Хорошо, если на пару-тройку миль. А если до самого берега? При таком положении дел нельзя даже определить свое положение по звездам. Нет, если и идти к земле, то в полном составе. Он примет ответственность на себя: затопит боевой корабль и двинется вперед, стараясь сохранить жизни своим людям. Но прямо сейчас… Доводить дело до военного суда он не будет. Приказа оставить корабль у него нет. И он будет стоять на якоре среди тумана до тех пор, пока жизням вверенного ему личного состава ничто не угрожает.

Мысли Соколова вернулись к оставленным на берегу жене и сыну. С ними должно быть все в порядке. Другого расклада он просто не примет, и это самый главный аргумент.

– С вами все будет хорошо. И я вернусь. Что бы там ни было на берегу, я доберусь до вас.

Что-то блестящее и яркое мелькнуло в воде перед самым его носом. Соколов мотнул головой, отбрасывая тяжелые мысли в сторону. Показалось, что ли? Как будто бы рыба. Большая, с ярко-желтым, блестящим золотом оперением. Подплыла к поверхности, показала на секунду свою круглую голову, пока он говорил сам с собой, и ушла вниз. Махнула хвостом, оставив на прощание только круги на воде, и яркой монетой растворилась в синей глубине моря.

– Ура! – Крик нескольких человек заставил капитана вздрогнуть от неожиданности. Соколов развернулся. Недалеко от бака несколько сидящих матросов повскакали с мест. К ним уже спешили находившиеся рядом, чтобы выяснить причину столь бурного ликования.

– Есть связь!

– А что за волна?

– Надо рекламу дождаться!

– Братцы! Наверное, скоро и нас услышат!

– Да тише вы! Чего он там говорит-то?

Перед подошедшим Соколовым сбившиеся в кучу матросы расступились, пропуская командира в центр импровизированного круга. На свободном пятачке на коленях сидел матрос, держа в руках простой радиоприемник. Из его динамиков доносился приятный голос, поющий что-то под тихое музыкальное сопровождение. Соколов прислушался:

Дыхание неба

Окутало сердце

Наших верных героев,

Погасив их свечу.

Светом трасс, сладким ядом,

Пылью грез, гнетущим страхом

Кто-то поднял на ветру,

В новый дом вернув грозу.

Боль с тобою рядом встала,

Всего мира стало мало.

Он ушел дорогой ввысь,

Но не в смерть – в иную жизнь!

Маяком в ночную пору

Освещает нам дорогу,

Его музыка вокруг –

Льется с неба ее звук!

Лучшая музыка там, где в рассвете

Тает небесный простор.

Льет долю ангелов праведный ветер,

Братьям дарует покой.

Мир полон звуков с небес.

Голоса – оркестр вечности.

Там у песен и имен

Другой вес, другие ценности.

В шуме гроз и ветров

Тот же стих и то же пение.

Где-то сцена есть из облаков –

Он в ней нашел спасение.1

– Работает, товарищ капитан! – Матрос довольно осклабился. – И связь четкая, без помех.

– Какая волна?

– А тут любая.

– Не понял? – нахмурился Соколов.

– А тут на всех диапазонах одну и ту же вещь почему-то крутят. От начала и до конца. А если обратно крутить, то что-то другое начинает…

«В то самое время, когда королева-судомойка чистила на кухне закопченные котлы и выгребала из очага золу, во дворце готовились отпраздновать большое событие – свадьбу молодого короля.

Настал, наконец, и торжественный день. Окончив работу, королева тихонько пробралась из кухни наверх…»2

– Какая-то детская сказка, что ли?

– Похоже на то. И то же по всей длине волн, товарищ капитан. Только в другую сторону.

– Очень странно.

– Николай Павлович! – К командиру корабля через вновь расступившуюся толпу подошел мичман и тихо сказал: – Старший помощник требует вашего присутствия на капитанском мостике.

– Приемник не выключать. Доложить, что будет после этой сказки.

– Есть доложить! – радостно подтвердил матрос.

– Идем. – Соколов кивнул мичману, начиная пробираться через столпившихся вокруг матросов.

Вдвоем они поднялись в рубку, где, помимо дежурных, собралось еще несколько офицеров. Все стояли возле связиста, склонившегося над радиопередатчиком, из которого доносился чей-то тихий голос.

– Николай Павлович, – капитана в дверях встретил Крикунов, – Минуту назад на связь с нами вышла база в Северодвинске. Связист находится в командном центре. Мы сразу же послали за тобой до выяснения всех деталей.

Соколов молча кивнул и, подойдя к радиостанции, взял протянутую тангенту:

– Прием.

– Говорит лейтенант Анисимов. Как меня слышите?

– На связи капитан третьего ранга. Борт номер сто шестьдесят четыре. Доложите

обстановку, товарищ лейтенант.

– Командный центр базы флота уничтожен, товарищ капитан. Возможно, кому-то и удалось выжить, но весь старший офицерский состав погиб в первые же минуты.

– Как это произошло?

– Не могу знать, товарищ капитан. Сутки назад я принял пост и только заступил на вахту, как приходит сообщение о каком-то ЧП в районе полигона в Неноксе. После этого связь пропала, а затем началось какое-то безумство. – Голос лейтенанта дрогнул.

– Отставить эмоции. Докладывать по существу.

– Есть докладывать. – Лейтенант выдержал незначительную паузу, в течение которой собравшиеся успели обменяться тревожными взглядами. – Примерно через пять минут после поступления сообщения о взрыве в помещении появились двое неизвестных трехметрового роста и… огромный кот. Я так и не смог понять, как они оказались здесь и как потом смогли уйти отсюда. Они просто появились, а затем точно так же просто исчезли. Как будто растворились в воздухе или ушли через стену. Эти двое были облачены в какую-то непонятную броню, по типу старинного доспеха, и вооружены длинными ножами. Или, может быть, короткими мечами. Разглядеть я не успел. Они вместе с котом прошли от одного угла командного центра до другого, вырезав всех присутствующих за несколько секунд. Последний из офицеров успел достать пистолет и сделать несколько выстрелов по бежавшему к нему коту, но тот, видимо, даже не заметил этого. Пронесся мимо меня и ударом лапы снес голову за секунду. Я к тому моменту уже спрятался под столом и оттуда наблюдал окончание расправы. Те двое с ножами ушли из комнаты, оставив после себя перерубленные тела. А эта тварь еще с головой оторванной поиграла и затем тоже исчезла.

– Что за чертовщина?! Лейтенант, ты под мухой?!

– Никак нет, товарищ капитан третьего ранга! Никогда даже капли в рот не брал. С детства дедом своим приучен к здоровому образу жизни.

– Ясно. Они убили всех, кто был в помещении?

– Так точно, товарищ капитан.

– Почему же они оставили тебя в живых?

– Наверное, потому, что я успел спрятаться. Других объяснений я найти не могу. Они вроде как не искали никого специально. Просто убили всех, кто попался им на глаза. Товарищ капитан, – голос Анисимова вновь задрожал, – что мне делать? Я уже сутки здесь нахожусь. Без воды и пайка. Боюсь выйти из здания. За окнами вообще происходит какое-то безумие. Мне страшно!

– Что там за окнами? – Соколов почувствовал, как его голос сел. – Город разрушен взрывной волной?

– Лучше бы он был разрушен.

– Не понял?!

– Виноват, товарищ капитан! Здания целые, но вот то, что с жителями происходит, я понять не могу. Я видел сегодня из окна нескольких из них, и… – Голос военного пропал в оборвавшемся эфире.

– Лейтенант! Лейтенант! Анисимов! Прием! – Несколько секунд Соколов ждал, вслушиваясь в шипение пустого эфира. Затем отдал тангенту дежурному и, повернувшись, посмотрел на стоящих рядом людей: – Ваши предположения, товарищи офицеры.

– Нужно попытаться возобновить связь с лейтенантом, – предложил мичман Толчинский. – Будем надеяться, он скоро найдет причину разрыва и сможет снова выйти в

эфир.

– А если нет? – покачал головой Крикунов. – Нам так и не известно, что сейчас происходит на берегу. Ясно только, что там творится какая-то хрень.

– Согласен. – Толчинский кивнул. – Предложение о высадке на берег разведгруппы теперь считаю полностью неоправданным.

– Идти надо всем вместе, – кивнул Соколов. – И выхода у нас по-прежнему только два. Либо сниматься прямо сейчас, либо продолжать ждать на корабле, пока еще время терпит. Моя позиция остается неизменной: я не хочу оставлять корабль. Но ситуация далеко не стандартная. Поэтому я хочу выслушать мнения каждого из вас.

Россия. Москва. Кремль. 9 августа 2019 года. 16 часов 15 минут.

– Начинаем экстренное закрытое совещание. – Президент, склонившись над несколькими листами распечаток, поднял глаза и оглядел сидящих с двух сторон людей. – Прошу доложить товарища министра обороны.

– В настоящее время мы до конца не можем понять, с чем нам пришлось столкнуться. Достоверно известно только то, что в девять часов находящийся на полигоне в Неноксе аппарат без каких-либо явных причин взорвался, сгенерировав поле неизвестного электромагнитного излучения. Радиус распространения, по предварительным оценкам, доходит до пятиста километров. В зоне оказалось множество городов и населенных пунктов из нескольких областей: Великий Устюг, Луза, Хабаровск, Вожега, Октябрьский, Петрозаводск, Кемь, Северодвинск, Мирный, Плесецк, Архангельск и другие. На территории удара электромагнитной волны, только по официальной статистике, проживает более двух миллионов людей. Сейчас связи с ними нет. Утеряно сообщение также с космодромом Плесецк и с четырьмя крупными промышленными центрами в Хабаровске, Октябрьском, Петрозаводске и Архангельске. База военно-морского флота в Северодвинске не выходит на связь. Запуск нескольких беспилотных летательных аппаратов ничего не дал: они мгновенно переставали подавать сигнал, как только оказывались на территории зоны.

– Проводится ли эвакуация людей из населенных пунктов, прилегающих к этой территории? – Президент поднял глаза на министра МЧС.

– В настоящее время из Москвы спецрейсами уже вылетело несколько самолетов. Они прибывают в аэропорты Череповца, Вологды и Сыктывкара. Эти три города расположены наиболее близко и имеют в своей инфраструктуре аэропорты. При поддержке военных в ближайшее время мы проведем обследование для выяснения возможности дальнейшего распространения зоны. Но на данный момент каких-либо явных причин для начала полномасштабной эвакуации населения мы не наблюдаем.

– Что докладывают внешняя разведка и контрразведка?

– Ситуация на территории страны под контролем. В сети замечен незначительный всплеск оппозиционной активности. Но все разговоры пока только подтверждают высказанную нами официальную версию. Некоторые из блогеров пытаются привязать историю с ядерной установкой к очередным теориям заговора, предлагая людям поверить в сокрытие от них повторения сценария Чернобыля или Фукусимы. Имена всех глав оппозиционного движения нам хорошо известны. Почти все они в настоящее время проживают за территорией страны. В Москве находится только один из них. Но, в основном, ничего конкретного нет. Пока никто не может понять, что здесь вообще произошло.

– Вам стоит рассмотреть вариант с радиационным заражением, если ситуация в ближайшие дни не стабилизируется. Как только нам станет ясно, с чем именно мы столкнулись, придется снова поднять вопрос о закрытии территории зоны для свободного перемещения. И я хочу напомнить министру внутренних дел и министру обороны, что с сегодняшнего дня и до моего особого распоряжения весь периметр зоны должен тщательно охраняться. Нам не нужны различные толки и домыслы конспирологов и прочих любителей сенсаций. Что по части контрразведывательных мероприятий?

– Разведка стран Альянса пока не предпринимает каких-либо активных мер. Все резиденты это отмечают. Либо за границей также никто еще ничего не понял, либо там началась совсем уже закрытая игра. Оба предполагаемых варианта в настоящее время нами проверяются. Пока что наибольшее опасение вызывает граница с Финляндией. Отмеченная пятисоткилометровая зона вышла за границы Российской Федерации и заняла в некоторых местах территорию соседнего государства на протяжении нескольких десятков километров. Известных нам населенных пунктов или пограничных постов там не имеется. Как скоро соседи узнают о произошедшем, остается только догадываться.

– Нам надо незамедлительно, вы слышите, – президент раздраженно повысил голос, – незамедлительно постараться выяснить все, что только возможно, о наличии подобных аппаратов в Китае, Мексике и Танзании. Насколько я помню, пока вашему ведомству не удалось подтвердить донесения о них. Если окажется, что правительства этих стран имеют в своем арсенале, как мы предполагаем, идентичные нашему аппарату модели, нам стоит ожидать появления новой зоны в будущем на остальных континентах.

Россия. Архангельская область. Акватория Белого моря. 10 августа 2019 года. 13 часов 09 минут по МСК.

– Товарищ мичман! Впереди идущей шлюпки не видно! – Сидевший на носу впередсмотрящий обернулся к старшему по званию.

– Когда она пропала? – Толчинский встал и, перебравшись на нос плавсредства, напряг зрение, стараясь разглядеть хоть что-то в густой белесоватой пелене тумана. – Почему сразу не доложил?

– Доложил, как только исчезла корма. Только что была видна, а потом словно растаяла.

– Наверное, увеличили скорость, – предположил мичман. – Навались! – Он отдал команду, и двое загребных тут же ускорились, задавая остальной команде общий темп.

С минуту сидели молча, напряженно ожидая, когда перед носом из стелящегося марева выплывет оранжевое пятно кормы впереди идущей шлюпки. Тишину нарушал только плеск воды под килем, скрип весел в уключинах да шумное дыхание пары десятков людей.

– Достать фальшфейер. – Толчинский поднес к губам висевший на спасательном жилете свисток.

Но все оказалось впустую. Попытки привлечь к себе внимание ничем не увенчались.

– Сбились, что ли? – Сидевший рядом главный старшина озадаченно посмотрел на мичмана. – Они не могли долго идти на такой же скорости, как мы. Они должны были давно заметить, что замыкающие пропали. Дистанция между шлюпками – пара десятков метров. Мы бы уже нагнали кого-нибудь. – Он задумчиво погладил седые усы.

– Согласен, – кивнул мичман. – Скорее всего, мы ушли в сторону. Ориентиров нет никаких. – Он посмотрел на установленный в нактоузе компас: тот вертелся вокруг своей оси, не давая возможности определить стороны света. – Меняй людей на веслах, и продолжаем двигаться вперед. Куда-нибудь да приплывем. Главное, чтобы воды хватило. Без еды можно прожить дольше.

Решение об эвакуации команды с корабля было принято сегодня утром, когда выяснилось одно неожиданное обстоятельство. Подготовка дежурными по камбузу к утренней раздаче еды неожиданно провалилась. Весь запас оказался покрыт плесенью, а некоторые из продуктов уже начали разлагаться. К всеобщему изумлению, ситуация повторилась даже при вскрытии консервных банок. По логике вещей, находящаяся внутри провизия, помещенная почти в стерильные условия, с соблюдением срока годности, должна была оставаться пригодной к употреблению. Но факт оставался фактом: люди лишились провианта. Та же ситуация коснулась и запаса, размещенного в спасательных шлюпках. Свежей осталась только питьевая вода.

В итоге на экстренном офицерском собрании встал вопрос об эвакуации людей на берег. Ситуация, до этого момента остававшаяся непонятной, при новых обстоятельствах стала критической. Не было возможности наладить даже рыбалку. Ограниченный запас средств для ловли ставил под сомнение возможность накормить сотню человек дарами северного моря. Но даже при самом удачном стечении обстоятельств на корабле не было возможности термически обработать улов. Разводить костер запрещалось, а камбуз с пропажей электричества работать перестал.

Расшатанные нервы экипажа еще больше подстегнуло радио. Сменяющие друг друга песни и сказки, воспроизводимые одним и тем же голосом, были неожиданно прерваны странной сводкой погоды. Все тот же незнакомый мужской голос, вещавший на этот раз о приключениях Синдбада-морехода, неожиданно прервал свой рассказ буквально на полуслове, заговорив вновь после небольшой паузы:

– Периферия свободна от тумана. Температура воздуха, как всегда, двадцать три градуса выше ноля. Осадков не ожидается. Туман сохранится в акватории на все время. Наина ушла в Эпицентр. На прибрежной территории замечено появление Сирин. Штурмовой отряд выдвинулся в сторону обнаруженного противника.

Повторив эту странную сводку еще несколько раз, голос умолк и после небольшой паузы продолжил рассказ про Морехода точно с прерванного места.

Какое-то время все продолжали молча сидеть вокруг приемника, ожидая чего-то еще. Но в течение последующего часа никаких новых вставок не последовало. Радио методично продолжало вещать сказку, а поиск по другим частотам включил какую-то заунывную песню.

– Туман сохранится в акватории на все время, – задумчиво повторил Крикунов. – Да выключи ты эту нудятину! И без нее тошно.

Сидевший возле приемника дежурный торопливо крутанул ручку. Динамики снова ожили рассказом про арабского путешественника.

– Что будем делать, командир? – Старший помощник посмотрел на Соколова. – Наина и еще кто-то там… Какой противник? Чей он и где? Я ничего не понимаю.

– Я тоже. – Соколов почесал трехдневную щетину. – Но выход у нас из всего этого дерьма только один. На борту нам оставаться нельзя, мы все тут помрем с голодухи. Помощи ждать, мне думается, также не от кого. Что происходит вокруг, неизвестно. Но, сдается мне, ничего хорошего не будет. Отсюда вывод: грузим команду в шлюпки и держим путь в сторону берега. Корабль затопить. Действуем оперативно. Надо достичь берега дотемна.

На подготовку ушло около часа. Толчинский был в замыкающей шлюпке. По его команде сидевшие на веслах моряки начали движение. Шлюпка быстро набрала скорость, а позади них в густом тумане растворялся борт корабля, медленно погружающийся в темную воду.

Они двигались на веслах около двух часов, стараясь не потерять из виду идущую впереди шлюпку. И вот тебе на! Теперь они остались одни.

– Правая табань! Левая на воду!

Окрик мичмана хлестнул по нервам. Моряки провели слаженный маневр уклонения, резко разворачивая шлюпку в сторону от выросшей из тумана прямо по курсу подводной скалы, чья зубастая верхушка выглядывала из воды на добрых полтора метра.

– Забирай влево!

Обогнув неожиданное препятствие, двинулись дальше на малом ходу. Появление скалы единодушно было расценено, как явный признак близости земли. Тем более что вскоре на пути лодки все чаще стали попадаться подобные преграды. Скорость пришлось снизить до минимальной. Маневрировать теперь приходилось все больше, и смены людей на веслах стали чаще. Но близость долгожданного берега внушала морякам оптимизм, и все находящиеся в шлюпке тщательно всматривались вперед, с минуты на минуту ожидая появления земли.

Но время шло, а выплывающее из тумана водное пространство все так же тянулось вперед нескончаемой гладью, то тут, то там рассекаемой торчащими из нее скальными образованиями.

– Не помню, чтобы подобное было на картах этих вод раньше, – хмыкнул главный старшина.

– Да тут, видимо, многое поменялось, – угрюмо бросил мичман. – Что это?

– Ты о чем? – Главный старшина удивленно посмотрел на Толчинского.

– Тихо. – Тот поднял руку в останавливающем жесте. – Слева. Слышишь?

– Нет.

– Да как же! Слева чей-то голос. Там должна быть земля. Гребем в ту сторону.

– Теперь и я слышу. – После корректировки курса главный старшина кивнул: – Кто-то как будто поет.

Остальные находящиеся в лодке тоже услышали раздающийся все отчетливее чей-то чарующий голос, выплывающий из тумана и с каждым словом все глубже проникающий в сознание людей.

Разобрать слова песни было невозможно. Мичману даже стало казаться, что песня эта состоит не из слов, а льется ручейком сменяющих друг друга звуков. И странное дело: мичман никогда не интересовался музыкой, но у него возникло отчетливое понимание, что если бы его мозг мог различать больше семи нот, то картинка была бы еще более красочной.

Но и без этого то, что стало возникать перед мысленным взором Толчинского, поражало своей красотой и необычностью.

…Неизвестная планета в несоизмеримо далекие для одной человеческой жизни сто тысяч лет назад. В вечереющем небе медленно проплывают три луны. Голова начинает кружиться от насыщенного кислородом воздуха, пропитанного великолепным многообразием цветов. Тысячи и тысячи их разноцветным ковром устилают бескрайнюю даль поля, осыпают ярко-зеленые кроны огромных деревьев. Гигантских, по сравнению с тем, что раньше можно было видеть на фотографиях. Даже знаменитые гигантские секвойи в Калифорнии, достигавшие в высоту более восьмидесяти метров и с обхватом ствола в десять, на фоне этих исполинов казались низкорослыми кустами. Между древами скользили тени невиданных величественных быстроногих животных и проносились всполохи сказочных птиц с ярким оперением. Никто из них не боялся тех, кто величественно вышагивал по незаметным тропинкам в густой траве. Мудрые старцы, опирающиеся на светящиеся посохи. Сильные мужчины в сверкающей под светом заходящего солнца броне. Неописуемо прекрасные женщины с водопадами густых волос. Четырехметровые великаны, направляющиеся к высеченному из цельной горы Великому храму – Лазурному дворцу, защищенному невидимыми глазу магическими барьерами. Неисчислимому кладезю мудрости и знаний, накопленных за тринадцать миллиардов лет развития фантастической расой, прилетевшей на эту планету из другого мира и воздвигшей на этой земле Город Богов…

Туман перед носом шлюпки наконец расступился, открывая взору моряков очередной омываемый морскими волнами каменный уступ. На его покрытой зелеными пятнами мха вершине люди увидели птичий силуэт.

Покрытое перьями тело венчала человеческая голова, покоящаяся на обнаженной шее, украшенной монистами, богато инкрустированными самоцветными камнями.

Существо пело. Сидевший на самом носу шлюпки мичман потянулся вперед, глядя на открывающуюся картину во все глаза. Последняя полоска тумана неожиданно рассеялась, словно птицеподобное существо само по себе испускало невидимое свечение, разгоняющее осточертевшую пелену. И теперь можно было увидеть прекраснейшее женское лицо, обрамленное короной светлых волос, спускающихся на плечо и обнаженную грудь заплетенной косой.

Сказ о Городе Богов ворвался в сознание с новой силой, и Толчинский вместе с командой в спасательной шлюпке продолжал с упоением слушать песню сидящего на камне прекраснейшего из существ…