Читать книгу Люди без совести - Родион Белецкий - Страница 2

   Оксана Борисовна, женщина строгая,

   на службе стоит и почти не моргает.

   Ну, верю я в Бога! Ну, верю же в Бога я!

   Тогда почему же он не помогает?!

   Я столько постилась, молилась, Ты слышал,

   себя выворачивала наизнанку.

   Да только пропала квартира, а Гриша

   зачем-то влюбился в соседскую Нанку.

   Зачем эти церкви, кресты с куполами,

   когда не допросишься даже здоровья!

   Не только молилась, ведь я и делами…

   Еще эта Нанка, эх, жопа коровья!

   Ведь всё это несправедливо и больно!

   Оксана Борисовна, женщина строгая,

   отеческой верой была недовольна,

   икону Матроны за краешек трогая.

Боже, извини, я совсем не крепок:

Твоего лица говорящий слепок.

Шаг один вперед, и назад два шага.

Чтоб любить Тебя, мне нужна отвага.

Боже мой, прости, я совсем не стоек:

опираюсь я на систему стоек.

На подпорках я из гнилого древа,

и, того гляди, завалюсь налево.

    Разбирает архив перед смертью злодей:

    здесь веселые письма убитых людей,

    на открытках Ильинский хохочет,

    виды Сочи.

    У него была форма и был пистолет.

    Было много злодею отпущено лет.

    Много сил для командного крика,

    а поди-ка…

    Как Поддубный силен, как Баталов красив.

    Все прошло. Вот старик разбирает архив.

    Пальцы трогают клей на конверте.

    Дело к смерти.

Вера в Христа

меньше фигового листа,

слабее голоса в дальней комнате.

– «Во словесех твоих»… дальше напомните?

– Сорри, я не напомню, нет.

Вера с обеда. Сейчас обед.

Бог его знает, когда откроется.

– С праздником.

– Праздник?

– Сегодня Троица.

    Родина – пыль на стыках,

    стояние долгое на перегонах,

    короткие юбки на чиках,

    (а чики – в погонах).

    Холод – плохо, жара – плохо,

    дохнут люди от скуки.

    Возлюби ближнего, только не лоха,

    и ходи, широко расставив руки.

    Наша Родина – это кастрюля

    с кипятком и скачущей крышкой.

    Наша Родина – это пуля

    с олимпийским веселым мишкой.

    Правду ищешь с миноискателем,

    находишь пивные банки.

    – Мама, мама, я стану писателем,

    на полигоне описывать танки!

    Любовь в двух случаях из пяти,

    и всех постоянно жалко.

    Счастье возможно, но на пути

    карцер и коммуналка.

    Калашников бравый построил чертей,

    поздравил их с Новым Годом.

    Больше не будет нелепых смертей,

    а будут пряники с медом.

Набожный чернорабочий,

маясь в чужой стране,

светлой московской ночью

дань отдавал жене.

Образ супруги милой

крепко зажал в руке.

Вспомнил, она ходила

голая, но в платке.

Не баловство, не похоть,

строго: туда-сюда.

Только б с тоски не сдохнуть,

после эрзац-труда.

Утром в пять тридцать вскочит,

битва за кипяток,

после до поздней ночи

будет кидать песок.

Стыдно и сладко дяде.

родина далека.

Как часовой в наряде,

ходит его рука.

             Однажды русская жена

             сидела в Дублине одна

             с бутылкой виски.

             Что за дурацкая страна;

             в двенадцать не найти вина,

             всё по-английски!

             Ирландский муж

             сбежал под душ,

             потом – к сеструхе

             скорее ноги унести.

             Он знал, что может огрести:

             жена не в духе.

             Конец привычным тормозам,

             и после виски был бальзам

             с душком аниса.

             Никто не знает, а она

             не просто русская жена,

             она – актриса.

             Ведь это правда: был успех,

             она на курсе лучше всех,

             звезда прогонов!

             Её улыбкой одарил

             и комплименты говорил

             Жендос Миронов.

             Сглупила. По ее вине

             остался в сумрачной стране

             любимый Леха.

             Горит на кухне русский газ,

             и слезы капают из глаз,

             и очень плохо.

             Увы, бальзама больше нет.

             встречает розовый рассвет

             веселый Дублин.

             Погас на кухне русский газ…

             О чем тут говорить сейчас?

             Талант загублен.

         Я ожидаю скромной ласки

         от дамы в желтой водолазке.

         И на щеках пунцовой краски

         имею искренний мазок.

         А в Центре вечер так обилен,

         разносторонен, рокабиллен,

         под звуки дальних сексапилен

         попробуем еще разок

         поверить в то, что мира нету,

         что много грязи, мало свету,

         что к пожелтевшему скелету

         еще «кудрявые» спешат.

         Что между нами все закрыто,

         что на земле лежит корыто,

         что Маргарита – это Рита,

         что Алабама – это штат.

         Попробуй все же затаиться,

         пока язык еще дымится,

         пока не видит заграница,

         пока по берегу реки,

         друг другу громко возражая,

         на сапоги плевки сажая,

         распоряжаясь и мужая,

         проходят в рифму рыбаки.

Гложет, гложет, гложет, гложет,

помогите, кто чем может.

гложет, с ночи до утра.

Утром – черная дыра,