Читать книгу Яростный Дед Мороз. Рассказы - Родион Белецкий - Страница 10

Непонятно, почему в мире так устроено. Старший брат почти всегда умён и успешен, а младший брат, как правило, недотёпа.

Старший брат Гена жил в центре в старой квартире и только что купил новую стиральную машину. Младший брат Митя приехал забирать старую машину «Вятку». И тут тоже сказалась его непрактичность. Вместо того, чтобы отвезти её к себе, он решил отдать машину в церковь. Гена не возражал, только это было как-то странно.

Митя появился в компании с одним православным из общины при церкви. Православный был небольшого росточка, суетливый, бородатый, на каждой щеке он имел по глубокой морщине, которые были заметны даже тогда, когда лицо его оставалось спокойным.

– Это Виталий, – представил православного Митя.

– Очень приятно, – пробормотал Гена. Он не любил, когда чужие люди приходили в дом.

– Где она?

– Там на кухне. Я её отключил, и немного выдвинул, как сил хватило.

– А она, простите, работает? – спросил бородатый Виталий.

– Работала, по крайне мере. – Гене этот вопрос показался бестактным. Дают тебе бесплатно машину, бери, и нечего разговаривать.

Младший брат со своим приятелем прошли на кухню. Пыхтели, напрягались, через десять минут выволокли машину в прихожую. Сами при этом раскраснелись, вспотели и повеселели.

Гена собрался открыть вторую створку входной двери, чтобы машина прошла, а Митя сказал:

– Погоди. Я спущусь, посмотрю, грузовик на месте.

Проходя мимо старшего брата, Митя сказал ему негромко:

– А знаешь, кто это? – Митя кивнул на бородатого Виталия, который с интересом разглядывал корешки книг.

– Нет.

– Он убийца. За убийство восемь лет отсидел. Ты не бойся, он сейчас исправился. Воцерковился. Праведную жизнь ведёт.

– А я и не боюсь, – зло прошептал Гена. – Ты зачем его сюда привёл?

– А что такое?

– Ничего. Ты бы, блин, кого похуже сюда притащил. – Тут Гена сообразил, что похуже, пожалуй, и некого.

Митя ответил со своей обычной раздражающей беззаботностью:

– Не парься, я сейчас вернусь.

И ушёл. И оставил его одного. Наедине с убийцей.

– Читать любите? – спросил Виталий, обернувшись.

Простой вопрос поставил Гену в тупик. Он долго думал, прежде чем ответить.

– Люблю, – в итоге выдавил он из себя.

– И я люблю, – улыбнулся Виталий. – Только я больше литературу историческую. А вы историческую, я смотрю, что-то не очень…

– Тоже люблю, – поспешил ответить Гена. Не стоило перечить такому человеку.

– Я раньше на гитаре играл, – продолжал убийца. – А теперь перестал. Как начинаю играть, вся духовность куда-то пропадает. Понимаете?

– Ага, – Гена чувствовал некоторую слабость. Виталий, тем временем, приблизился к нему вплотную. Ходил он на слегка согнутых коленях, пружинил, широко расставляя носки в сторону.

– Хозяин, – сказал он Гене. – Может чайку?

– У меня есть мармелад, – быстро проговорил Гена, отводя глаза в сторону. Взгляд у душегуба был неестественный, пристальный, но зрачки его при этом еле заметно двигались из стороны в сторону. Митя вернётся, убью, подумал Гена. Если, конечно, сам останусь в живых.

Пришли на кухню. Гена случайно облился водой, наливая её в чайник. Сели с кружками друг напротив друга. Как ни крути, иначе сесть не получалось. Всё свободное место заняла новая стиральная машина. Она стояла в центре кухни, и теперь уже не радовала, а раздражала хозяина.

– Вы, знаете, сейчас люди говорят, что очень много указаний на близкий конец света. Вы об этом что думаете?

Конец света до сего дня интересовал Гену гораздо меньше, чем уроды, которые ломают калитку у него во дворе, однако, отвечать надо было быстро и складно, потому что Виталий взял со стола нож, чтобы намазать масло на печенье «Юбилейное».

– Вы знаете, я об этом не задумывался. – Гена попытался по-детски, беззащитно улыбнуться. Кажется, у него неплохо получилось.

– Правильно, – Виталий нахмурил брови и стал серьёзным. – Потому что написано, что о дне, об этом, и часе никто из нас не может знать.

Гене стало легче. Они начали находить общий язык. Может быть, всё и обойдётся.

– А вы где работаете, если не секрет, – Виталий уставился на Гену. Под тяжёлым взглядом хозяину стиральной машины снова стало не по себе.

– Бизнесом занимаюсь.

Виталий вдруг улыбнулся.

– Бизнес – это дело хорошее, – сказал он, и добавил. – А можно мне блюдечко? Я из блюдца пить привык. По-старинному.

– Конечно.

Гена обрадовался, что можно чем-то заняться. Резво встал, подошёл к полке. Долго искал блюдце. А когда повернулся, обнаружил, что Виталий заснул. Это было так странно и неожиданно, а главное нелогично, что Гена замер с блюдцем в руке в неестественной позе, не зная, что дальше делать. Стоял и разглядывал убийцу. Спал тот вполне по-детски, с полуоткрытым ртом, с серьёзным выражением лица. Брови убийцы топорщились.

Гена мысленно обозвал своего младшего брата «сволочью», и на цыпочках вышел из кухни.

В прихожей, возле книжных полок Гена смог свободно вздохнуть. Привычная злость на Митю заняла своё привычное место. Где-то в области диафрагмы появилась тяжесть. Как правило, кроме злости и раздражения никаких других сильных чувств он к младшему брату не испытывал. Можно сказать, что Гена даже ждал, что брат сделает что-нибудь не так, ошибётся, скажет нелепость. Тогда для Гены всё вставало на свои места.

Ему было три года, когда мать принесла Митю из роддома. В тот момент Гена, под руководством деда смазывал мазью крохотные лыжи.

– Кто это? – спросил он у матери.

– Это твой братик, – мать улыбнулась несколько виноватой улыбкой. – Будешь с ним играть.

– Отнеси его обратно. Он мне не нужен, – заявил Гена. – Мне, вон, дедушка лыжи подарил.

А потом вышло так, что Гена стал для Мити не только старшим братом, но и чем-то вроде отца, потому что отца у них не было. И самого детства смотрел на Митю не как на человека, а как на воспитанника. И хотя роль наставника Гена с самого детства считал лишней нагрузкой, отказаться от неё он был не в силах. Потому что не знал, как это сделать, да и мать его хвалила, когда он строил из себя взрослого. Но похвалы похвалами, а раздражение никуда не пропадало. И с годами превратилось во что-то вроде хронической болезни. При виде Мити, выражение лица у Гены, становилось неприятным, кислым и недовольным.

А в настоящий момент Гена и вовсе был в ярости. Убийца спал на кухне, а Гена сидел в прихожей на старой стиральной машине с блюдцем в руках, зубы его были крепко сжаты, а губами он проговаривал все известные ему матерные слова. Помимо всех своих грехов, Митя задвинул стиральной машиной вход в единственную комнату, так что хозяину квартиры вообще некуда было деться.

Митя вошёл в квартиру неожиданно.

– Ты чего здесь сидишь? – спросил он громко.

– Тише ты! – прошипел Гена.

Митя перешёл на шепот:

– Что случилось?

– Твой друг заснул, – ответил Гена. Содержание сарказма в его голосе превосходило все допустимые нормы.

– А чего ты его не разбудишь? – задал Митя резонный вопрос. Это окончательно вывело Гену из себя. Он спрыгнул со стиральной машины, и стал наступать на Митю, выдвинув подбородок вперёд.

– А зачем ты его сюда приволок вообще? – о сохранении тишины Гена не забывал. Говорил шепотом.

– Он мне помогает. Ты чего имеешь против?

Человек всегда чувствует, когда ему стоит закрыть рот и промолчать. Он прекрасно понимает, что слова его всё испортят. Но он всё равно продолжает говорить, словно желая проверить, а действительно ли всё будет так нехорошо, как он предполагал, или ещё хуже.

– Что я имею против? А против я имею вот что, – Гена уже ничего не могло остановить. – Нечего ко мне в дом всяких уродов таскать. Ясно!?

– Ясно, – согласился Митя. Он всегда со всем соглашался, лишь бы от него отстали, но Гену это не устраивало:

– Ты достал меня своей простотой! Надоели твои приколы! Я тебя видеть уже не могу!

Митя слушал брата с полуулыбкой, смотря куда-то поверх Гениной головы. Казалось, ему всё было нипочём. Тогда Гена поднажал:

– Ты сколько в церковь свою не ходи, один хрен, недоделком останешься, ясно тебе? Ты, прежде чем душу спасать, подумай, как твоим близким с тобой приходится! Богомолец, блин!

В этот момент Гена понял, что Митя сейчас даст ему в челюсть, но брат повёл себя неожиданно. Он молча повернулся, и зашагал прочь.

– Подожди. Подожди!

Но Митя не остановился. Он ушёл, а Гена остался. Догонять брата не стал. Постоял, слушая звук уезжающего лифта, затем громко, в голос, выругался и захлопнул входную дверь.

– А я ещё очень люблю про секты читать, – сказали сзади.

Гена сильно вздрогнул и выронил блюдце из рук. Оно упало, но не разбилось. Гена повернулся. Перед ним стоял Виталий, руки по швам, хитро щурился, словно хотел сказать что-то важное, но не говорил только лишь потому, что надеялся, что Гена сам всё поймёт.

– У вас нет такой книги? Про мормонов или про молокан? – добавил Виталий совсем уже каверзным тоном.

Тут Гена не выдержал:

– Вам чего здесь надо, а?! – взорвался он. – Машину стиральную? Я её не отдаю, ясно? Так что, до свидания, ясно или не ясно?

– Ясно, – сказал Виталий весело. – Спасибо за чай. Простите, если что не так.

Уходя, Виталий аккуратно прикрыл за собой входную дверь, а перед этим вполне серьёзно поклонился хозяину.

В квартире стало тихо и пусто.

Чувствовал себя Гена отвратительно. Появилась неоправданная слабость, как после болезни, и ещё что-то. Это был даже не стыд, а признание того, что всё бессмысленно в его жизни, и понимание, что именно в таком состоянии, человек и решается на убийство или на что-то в этом роде, потому что терять ему уже нечего.

Гена вернулся на кухню и сел на табурет, на котором умудрился заснуть Виталий. Каждое движение давалось ему с трудом. Он протянул руку и взял со стола рулон серебряной фольги. Отрывая от неё небольшие кусочки, Гена принялся сворачивать из фольги тонкие трубочки. Была у него такая дурная привычка.