Читать книгу Нет. Не пересечемся. Не шути с ней - Роксолана Александровна Гулинская - Страница 2

– Ты мне не нравишься.

– Всмысле?

– Ну не нравишься и все тут.

– То есть ты жила со мной семь лет, вышла за меня, у нас двое детей, но ты до сих пор сомневаешься?

– Нет. ну, знаешь, вот бывает что семь лет красишь волосы в русый цвет, а потом вдруг понимаешь что он тебе не идёт. Ну вот ты не идёшь мне. понимаешь?

Трэй смотрит на нее секунд тридцать и идёт варить кофе. И не то что бы ему было обидно, нет. Ему было никак. С Лиен у него не было ничего общего, кроме детей, посуды и мебели. Но этого оказалось достаточно для того чтобы жить с ней.

Ей же достаточно того, что он умеет варить вкусный кофе, в этот момент она его даже любит.

Лиен очень быстро устает от людей, прямо таки в пожарном масштабе, хоть лезь через окно. Главное успеть уйти, уйти любой ценой, уйти любым лесом.

Но Трэй умеет ее успокоить, и не умеет бросить. Это чистый животный инстинкт.

Своих не бросают. А не своих – тем более.

Лиен смотрит на него, и пытается проглотить смех

– Ты что на себя напялил?

– Ну а что, нормальный свитер

– Я говорю про настроение.

Идиотское оно у тебя какое – то. Меня прям таки тошнит, понимаешь.

Лиен не хочет выходить из своей пещеры, в ее пещере всегда светло, в ней есть даже бассейн с морской водой, и тысячи золотых рыбок, Лиен их ловит и отпускает. Лиен вообще умеет упускать шансы, причем делает это с напряжением и каким – то царским величием. Трэй этого не понимает. Трэй привык бороться за все, что у него есть.

Например, чтоб взять в кредит эту квартиру, он пять лет работал на заводе на двадцати процентный взнос. Чтобы теперь ощутить себя сильным. Но Лиен ощущает что он слабый. Ну вот котенок, которого хочешь взять на руки, погладить, успокоить. Но она не может себе такого позволить. Она ощущает себя хищником. И вот этот хищник сейчас сидит с детским выражением лица, пьет кофе, и морщится

– Лиен, разве тебе мало всего, что я для тебя сделал?

– Нет, не мало. Наверное даже много. Просто все это больше не интересно. Если честно, мне даже хотелось бы чтоб ты полюбил другую. А я заберу детей и уеду.

– Куда ты поедешь? У тебя же ничего нет.

– Ну значит не уеду. Что ты пристал ко мне?!

Лиен недовольно встаёт, одевает куртку и выходит на улицу. Раньше, когда ей было обидно, она звонила отцу, но теперь просто стоит курит под подъездом с командирским видом и изучает каждый чертов столб. Ей не хватает свободы, не хватает бессмысленных встреч, не хватает неизвестности.

Трэй уже на протяжении пяти лет пытается выдумать дорогостоящий бизнес, но все в пустую. Мало прочесть учебник по предпринимательству, если в голове нет никаких идей. Его родители рассчитывали именно на него. У него мерзкий характер, железные мускулы, и жадность к деньгам. Трэй экономит каждую копейку. Но это не даёт ровным счётом ничего, кроме ощущения бедности.

Лиен когда – то полюбила в нем внешность: острые небольшие зубы, густые темные брови, жёсткие скулы, и, естественно то, что он везде за нее мог вступиться. Но ей это тоже не дало ровным счётом ничего, кроме ощущения слабости. Это ощущение ей не нравилось, хотелось даже вылезти из него как – нибудь, сделаться тигром. Но пока что она чувствовала себя потерянным космонавтом, ей не удавалось приземлиться.

За семь лет совместной жизни она научилась готовить пиццу и вставать в 6:00. и то, неохотно. Через силу. Это, знаешь, ощущение что ты стоишь в массовке и тебя никто не слышит, не видит, и не чувствует. Ты живёшь, но в программном смысле, живёшь вещью в картонной коробке, живёшь в своей черепной коробке, тесной, грязной, сырой. Лиен хотелось бы встретить кого – нибудь отчаянного, худого, черноволосого.

Потому что все это выглядело по идиотски, по скотски, и так по женски.

Она носит широкие серые джинсы, толстый кожаный ремень и белую футболку, то есть выглядит драйвово, но живёт скучно и бессмысленно.

Лиен возвращается домой, выходит на балкон и включает музыку на телефоне. Трэй несёт ей шампанское, ставит на столик и судорожно уходит. Лиен не подает никаких знаков. Она не хочет никого видеть.

Полтора часа она пьет свое шампанское, слушает музыку и курит. В полпервого ночи она собирает вещи. Трэй ловит ее в коридоре. Утром все начинается заново.

***

Синди живёт той жизнью, которой ей и хотелось жить – эгоистичной, одинокой, дерзкой. Синди работает редактором в модном журнале, пьет утром крепкий кофе с ложкой коньяка, и посылает к чертовой матери всех, кто ее ненавидит. ее ненависть сильнее, ее ненависть выигрывает.

Сегодня день был такой же – она приползла на работу с высоким начёсом на голове, в черной рубашке и узких черных джинсах и упала в кресло, как великан, который готов раздавить все, что попадется ему под руку. В том числе и себя. Синди старается не думать о себе. не думать ни о ком

дабы не тратить свои драгоценные нервы на унылые мысли.

Она кладет ноги на стол и громко и правдоподобно начинает беседу

– Генри, мне опять не удалось уснуть. сделай что – нибудь. Твоя мята с мелиссой коту под хвост. И потом вся ночь коту под хвост, и все коту под хвост. От тебя никакой пользы, кроме того что ты красив, как Том Круз. никакой пользы, как ты вообще до сих пор жив с такой то внешностью

красивым ведь тяжелее живётся, а ты ещё умный.

Мы живём в век троллей и хейтеров, нельзя быть хорошим, Генри, нельзя. Сейчас вообще прям не лучший момент, понимаешь?

Генри смеётся, и несёт ей кофе с лимоном, в надежде разбудить ее

– Я за тобой не успеваю. что конкретно тебя во мне не устраивает?

– Да меня и не должно что – то в тебе устраивать. угомонись уже. Ты слишком много разговариваешь

Генри определив ее настроение, решил обезопасить себя и весь офис

– Можешь взять выходной

– А ты позвонить не мог? Я бы вообще не приходила, только время зря потратила.

– Все, иди.

Синди, как недовольный ребенок, идёт к двери и со всей силы вылетает в коридор. Коллеги смотрят на нее боковым зрением с каким – то космическим напряжением

Опять нападает – шепчет Сьюзен – на Генри уже живого места нет,

она же скоро съест его своей тонкой организацией.

Не съест – отвечает ей светловолосый парень с ангельским личиком —

с ней он хотя бы не выглядит несчастным.

– Он выглядит жертвой

– Жертвы – это те, которые живут каждый день одинаковой жизнью, живут по привычке, машинально, понимаешь? Те, что хотели уходить, но ни разу не уходили, Жертвы – это те, что сидят дома и надеются что все изменится само собой. Жертвы – это те, которых тошнит от своей жизни, но они все равно её жрут, вместо того чтоб приготовить из нее что – то съедобное. Генри в этом плане повезло. Синди не даёт ему спокойной жизни, от нее можно ожидать чего угодно, но один фиг она вытворит что – то другое, что – то масштабное и удивительное, что – то оригинальное. К ней не подошёл бы ни один пульт, понимаешь?

Сьюзен недовольно смотрит на него, ей больше не интересно что – либо говорить, она чувствует себя царем, которого в тысячный раз убили.

Синди на протяжении пятнадцати минут ждёт такси и нервничает. Нервничает, потому что город серый, люди серые, дома оранжевые, но тоже выглядят серыми, будто кто – то разлил эту серость, выплюнул ее на этот город в обеденный перерыв вместе с крепкой чайной заваркой.

К горлу подступает холод. Синди воспринимает этот город как вызов.

И она на него не ответит.

***

Сьюзен, вырвавшись наконец на свободу из тесной бумажной работы, вооружившись списком продуктов, предоставленным сайтом «Поварёнок», ползет на улицу. Сегодня она планирует сообразить мужу вкусный ужин и с тяжёлой головой едет в самый дорогой супермаркет. Таксист с какой – то бараньей настойчивостью пробует соорудить с ней диалог, из за чего Сьюзен чувствует себя неловко и одновременно мечтает выбросить его из его же машины. Но Сьюзен терпит. Пока что терпит. Он же, разглядев ее гнев, чувствует что – то общее, и это общее летает в воздухе, как вертолет который вот вот разобьётся

– Тяжёлый день?

– Замечательный день

Несколько минут они едут в тишине. Сьюзен чувствует что ей не хватает воздуха. Он открывает окно.

Мне нужно заехать за дочерью – Сьюзен вспоминает что оставила дочь родителям и обещала забрать после работы

– Без проблем

– Я скажу где свернуть.

– Знаете, есть женщины, которых нельзя забыть, но не потому что они красивые или что – то ещё

– И что это за женщины?

– Они оставляют восточный запах, который что – то напоминает, но ты никогда не узнаешь что. В моей машине будет ваш шлейф ещё, как минимум, несколько часов. А потом он будет в моей голове всю жизнь. знаете, это как азы. Ты потом узнаешь его, в будущем времени, в других местах и вспоминаешь что – то важное, что то мимолетное.

– У вас необычный способ соблазнения. Это что – то новенькое.

Сьюзен чувствует себя расслабленно. Разговор действует как снотворное. Сьюзен превращается в воздушное холодное суфле.

– Как вас зовут то хоть?

– Итан

– Я Сьюзен

– И все таки, тяжёлый день?

– Нет, просто неинтересный.

– А что должно произойти, чтоб он был интересным?

– Что – то банальное. букет розовых роз, плюшевый медведь, серенада, черт возьми. Что – то такое, что заставляет жить

– Есть необходимость заставлять?

– Нет, нету. Вот здесь направо.

Сьюзен видит что напряжение опять стало тяжёлым, как айсберг, А ей не особо хотелось делиться с кем – то своим средней паршивости мирком. Сердце рычало в ней, как чертов трактор.

– Здесь?

– Да, я вернусь через пять минут. Сьюзен выбегает из машины, платье запуталось у нее под ногами. Она с явной агрессией отшвыривает его на место, что было не в ее пользу – платье окончательно испачкалось.

Итан покорно ждёт ее в машине. В этот момент он ощутил себя ее личным водителем, и ему даже понравилось, это выглядело нелепо, но романтично.

Через четыре минуты Сьюзен выходит с девочкой лет семи, Сьюзен несёт на плече розовый рюкзак с медвежатами и с деловым лицом что – то объясняет рыжей курносой девочке

Мам, хватит – дочь первой залезает в машину

Сьюзен садится возле нее и замолкает.

Девочка засыпает почти моментально. Пространство становится тихим, как учебное заведение.

– В магазин не поедем. один фиг я ничего не успею.

– Не переживайте.

– Да я и не переживаю.

Сьюзен уже начал раздражать этот разговор, эта машина, этот город. Итан заметил это и больше не говорил.

Так они едут домой, в чистой непрерывной тишине, с ледяными глазами, сутулые и ничьи.

– Там за поворотом следующий налево будет, через арку проедем и второй подьезд наш.

– Слушаюсь.

Поосыпайся, соня – Сьюзен нервно будит дочь, прижавшуюся к стеклу.

– Ну мам

– Давай, давай.

Уже было темно, темнота связала все дома в единое огромное ничего. И это ничего пахло каким – то адреналином, неизбежной свежестью.

Спасибо – Сьюзен чувствует себя неловко, и старается не смотреть в глаза

– Да не за что. Интересной вам ночи

Сьюзен криво улыбнулась

– Пошли, Кэт

Девочка с лицом подчинённого берет маму за руку и ведёт домой.

В подъезде пахнет сырой половой тряпкой и дешёвой краской.

Они поднимаются на второй этаж. Сьюзен за это время успевает обдумать всю свою жизнь, и почему то чувствует себя брошенной. Это ощущение брошенной собаки. Она не может понять, что она делает не так, почему, когда у нее есть все, она не чувствует себя счастливой. Наверное должно быть стыдно, если ты не счастлив, когда у тебя все есть. И ей стыдно. Она ощущает дрожь в грудной клетке – это ощущение дискомфорта, будто ты находишься не там, где должен. Будто ты говоришь что – то не то, будто ты перебил всем аппетит – это состояние ее угнетает.

Сьюзен открывает сумку, пробует достать ключи, которые где – то гремят, две минуты ее поисков проходят в пустую

– Мам, я кушать хочу

– Сейчас, подожди

Сьюзен наконец находит ключи, и нервно открывает дверь

Она делает два оборота ключом. За первой дверью стоит ещё одна, которую никогда не закрывают. Но в этот раз она почему то была закрыта

– Мам, что такое?

– Не знаю, заяц. Сейчас я папу наберу

Сьюзен ищет телефон в сумке, и вдруг начинает слышать тихие отдаленные шаги за дверью. В голове становится горячо и душно, Сьюзен не понимает что происходит, но ощущение такое, будто сейчас сойдёт лавина и накроет собой весь этот грёбаный город. Сьюзен понимает что из холодного оружия у нее есть только ключи, и крепко сжимает их в ладони. Ладонь превращается в мокрый тяжёлый металл.

Что чувствуют женщины в момент опасности? Звериный инстинкт. Любым способом заступиться за своих. Любым возможным и невозможным способом. Здесь заканчивается женственность и наступает звериное чутье.