Читать книгу 37. Туркменистан - Роман Арзянцев - Страница 2

Введение. Из пяти центральноазиатских государств, которые вышли на международную арену после распада Советского Союза, Туркменистан, вероятно, остается наименее известным. Режим ее первого президента Сапармурата Ниязова, одновременно диктаторский и эксцентричный, привлек к стране досадное внимание средств массовой информации, в основном состоящих из анекдотов о продвижении ею «Рухнамы», или книги души; его переписывание национальной и мировой истории; его изменение календаря; и его архитектурные проекты фараонов. За исключением нескольких иностранных ученых, которые в начале 1990-х годов получили возможность поработать над советским началом республики (Эдриенн Эдгар, Виктория Клемент) или провести исследования более современных периодов (Стивен Сабол, Майкл Денисон), Лука Анчески) или некоторых туркменских ученых, находящихся сейчас в изгнании (Шохрат Кадыдов, Сергей Демидов), академические работы редки, поскольку доступ в страну ограничен. Кроме того, отсутствуют местные публикации о постсоветском периоде.

Внимание неожиданно переключилось на Туркменистан со сменой президента в декабре 2006 года, но снова внимание СМИ исказило западный взгляд на страну. Надежды на то, что второй президент продолжит оттепель по образцу Никиты Хрущева после смерти Сталина, были довольно неправдоподобными, а споры о возможной роли страны как поставщика газа в Европу на самом деле усилили гораздо более скромную реальность: в лучшем случае Ашхабад сможет чтобы поставлять небольшой процент газа, в котором нуждается Европа, очевидно, далеко позади России, но также Алжир и Ирак.

Тем не менее, место Туркменистана на международной арене является стратегическим, что в основном связано с его запасами природного газа и, в меньшей степени, с его транзитным потенциалом. В то время как Каспийское море неизбежно станет растущим энергетическим центром, то же самое происходит и с местными туркменскими запасами на суше. Несмотря на трудности с получением международного аудита, вполне вероятно, что Туркменистан обладает четвертыми или пятыми по величине запасами газа в мире. Учитывая его низкую численность населения (пять миллионов жителей), ему гарантируется статус «Кувейта в Центральной Азии» при условии, что он сможет разработать прибыльные энергетические стратегии, а затем распределять прибыль среди своего населения. На данный момент добыча остается скромными 70 млрд кубометров (млрд кубометров) в год, хотя власти хотят достичь 120 млрд кубометров, а затем 150 млрд кубометров в ближайшие годы. Для этого потребуются иностранные партнерства, которые позволят приобретать новые технологии и обучать специалистов.

Несмотря на их решительные заявления об автономии, туркменские власти по-прежнему в значительной степени зависят от доброй воли «Газпрома». Тем не менее, стратегии обойти бывшую монополию России, которая до сих пор ограничивалась Ираном, в последние годы действительно стали популярными благодаря интересу Китая к добыче туркменского газа. Запуск газопровода Китай – Центральная Азия в конце 2009 года и бесперебойное функционирование партнерских отношений между Китаем и Туркменистаном могут ускорить перенаправление газовых потоков на восток больше, чем на юг. В этой геополитике трубопроводов Европа надеется позиционировать себя в качестве одного из партнеров Туркменистана, но предполагаемые потоки – 10 миллиардов кубометров в год, по крайней мере, на данный момент – являются скромными и имеют, по сути, символическое и политическое значение.

Однако Туркменистан достоин интереса не только потому, что это растущая газовая держава. С момента обретения независимости страна разыграла геополитическую карту крайнего изоляционизма, с которым не может соперничать даже растущая автаркия Узбекистана. Откровенное желание Ниязова разорвать все постсоветские отношения и дистанцироваться не только от России, но и от своих центральноазиатских и прикаспийских соседей, делает эту страну уникальным примером в регионе. Для туркменских властей упоминание о каком-либо региональном единстве Центральной Азии считается колониальной призмой, которую жители Запада применяют к истории региона и продуктом внешнего господства. Хотя когда-то это принимало форму российско-советского колониализма, международное сообщество также вызывает подозрение.

Контекст, в котором Туркменистан вышел на международную арену, был сложным. Желая отрезать себя от своих постсоветских соседей, Ашхабаду оставалось немного выбора: в то время Китай был неизвестным партнером, не присутствующим в Центральной Азии, а Турция была очень активна на экономическом уровне, но географически слишком далеко. политически слишком демократичными и поддерживающими пантюркистские представления, которые могут быть неприятны только туркменскому режиму, очень чувствительному с точки зрения национальной идентичности. Поэтому власти предпочли установить теплые отношения с двумя режимами, остракизированными международным сообществом, а именно с Ираном и Афганистаном. В то время как иранский режим действовал как верный партнер Ашхабада, содействуя экономическому сотрудничеству и избегая любой стратегии распространения революционного ислама, влияние Афганистана по-прежнему трудно оценить. Бесспорным, однако, является то, что последний ввел Туркменистан в сети наркобизнеса. Даже если информации по этому поводу скудно, коррупция государственного аппарата Туркменистана наркоденьгами кажется важной, не говоря уже о ее влиянии на здоровье населения.

Геополитический изоляционизм Туркменистана был узаконен международным статусом страны «постоянного (или позитивного) нейтралитета», признанным Организацией Объединенных Наций. Без сомнения, это можно объяснить сложностью региональной среды; однако этот изоляционизм также истолковывается как завершение автаркического повествования о туркменской государственности; Как утверждает Лука Анчески, доктрина постоянного нейтралитета составляла ключевой элемент государственного строительства в постсоветском Туркменистане в 1990-е годы. Утверждается, что туркменская цивилизация внесла большой вклад в древнюю и средневековую мировую историю. Однако ему пришлось бы подождать до достижения независимости в 1991 году, чтобы продолжить свой путь к «золотому веку» после того, как закончился период советско-российского господства.

В то время как все государства Центральной Азии находятся в фазе национального назидания, контраст между тем, чем этот регион был на протяжении всей истории – стратегической страной обменов и общения между людьми, идеями, религиями и товарами, и тем, чем он является сегодня – одна из периферий современного мира, известная в средствах массовой информации в основном своей энергетической и геополитической «Большой игрой» и ее растущей дестабилизацией, воспринимается как унизительное. Поэтому правящие элиты Центральной Азии ищут старые исторические модели времен, когда «их» страна занимала ключевое место на мировой арене. До того, как попасть в состав экспансионистской царской России, территория того, что впоследствии станет Туркменистаном, могла похвастаться престижной древней историей, в которой все великие империи приходили и уходили на своих птицах, чтобы покорить знаменитый Шелковый путь. От Парфии до Чингисхана, от Александра Македонского до Тамерлана история того, что сейчас составляет Туркменистан, сродни богатой и красочной книге, в которой прослеживаются самые эпические моменты древнего континента. Об этом свидетельствуют многочисленные археологические находки, которые, вероятно, станут основой для будущего туристического рынка.

И все же туркменская территория и ее население часто оказывались на периферии великих империй, а не в их центре. Были ли туркмены по сути пассивными субъектами, подчиняющимися воле и влиянию своих соседей, а не действующими лицами собственной истории? Или эта точка зрения отражает только евроцентрированные историографические призмы, которые делают невозможным осознание единства туркменской истории, являясь постоянным напоминанием о непонимании оседлыми народами кочевников? Государство в Туркменистане продолжает строиться на отрицаемом, но центральном вопросе: обязательно ли находиться в географическом ядре старого континента означает находиться в его политическом и культурном центре? Как можно выделить эти обширные, не имеющие выхода к морю и малонаселенные пространства в то время, когда географические расстояния представляются как уничтоженные глобализацией?

Туркменская нация сформировалась совсем недавно, в двадцатом веке, под влиянием радикальных социальных, политических и культурных процессов, установленных советским режимом. Национальность возникла в результате масштабных программ обучения грамоте, распространения общих знаний через школьную систему и средства массовой информации, создания механизмов социальной поддержки, связанных с этнической идентификацией, и частичного уничтожения старых племенных и региональных идентичностей, чтобы уступить место современные национальные настроения. Сегодня роль этого советского прошлого в создании нации не только игнорируется, но и отрицается туркменской пропагандой, которая вместо этого делает многое из многовековой уникальности людей и их путешествия через века без иностранных культурных заимствований.

Этот политический выбор отрицать историю девятнадцатого и двадцатого веков затрудняет размышление о чертах идентичности, которые повторно разрабатываются ретроактивным и инструментальным образом. Как эта смешанная туркменская нация возникла на протяжении веков, в которую входило множество различных групп населения, говорящих на ираноязычных, а затем и на тюркоязычных, а также в результате противоречивого культурного вклада с юга через Иран, с востока через Трансоксиану и Сибирь, и с севера через Россию? Как могут быть присвоены все великие личности и исторические моменты, если они часто являются общими для всего Центральноазиатского региона и регистрируются в конкурирующих национальных пантеонах? Какое место суждено занять русско-советскому наследию, которое, хотя и осуждается, тем не менее остается значительным? Что может быть роль будущего ислама, региональными идентифицируемым ти эс, а также национальных меньшинств, пока карикатурный миф – создание и националистические нарративы доминируют в общественном пространстве?

Крайние геополитические выборы в Туркменистане повлекли за собой радикальное переписывание национальной истории, которые должны будут при г о ревизии в последующих десятилетиях. Эти геополитические и национальные ориентации нельзя понять без учета политического контекста, в котором они формировались, – диктаторского режима, который превратил свою изоляцию в навязчивую идею. В 1991 году Туркменистан обрел независимость, не добиваясь этого; Фактически, ликвидация Советского Союза тремя «славянскими» президентами была истолкована как отказ Москвы, которая сама стремилась оставить южные республики, которые она считала архаичными, на произвол судьбы. В перестроечные годы – до сих пор плохо сту d СВУ сегодня – вероятно, constitu тэд ключевой период современной туркменской истории: часть авторитарной страны становится разыгралась в упорном отказе принять реформы, инициированные Михаилом Горбачевым.

Целью Ниязова было идеологическое оправдание политической реальности полной изоляции Туркменистана от внешнего мира. Этот патологический страх перед иностранным влиянием, а также связанный с ним культ личности напоминали сталинизм, хотя туркменский режим принес гораздо меньше жертв. Политические чистки были установлены как часть функционирования государства, и граждане подвергались чрезмерно репрессивному контролю над всеми аспектами своей жизни, но массового физического уничтожения населения не проводилось. Акцент на однозначности принятия политических решений был узаконен потенциальной туркменской исторической спецификой. Политический курс постсоветского Туркменистана превратился в карикатурный архетип авторитарных режимов Центральной Азии и вызвал много споров о его природе и классификации, следуя по пути Сталина или Северной Кореи, или придерживаясь традиционной в России формы султанизма. Ближний Восток или что-то в этом роде.

Смена президента в декабре 2006 г. мало повлияла на режим. В то время как самые карикатурные компоненты были отложены в сторону, система мало изменилась в своих способах функционирования и все еще основывается на осторожности по отношению к международной арене; культ личности; националистическая мания величия в публичном дискурсе; архитектурный гигантизм; желание переделать природу; подавление всех форм инакомыслия; отсутствие «гражданского общества»; массовая коррупция административных органов; и регулярные чистки и высокая текучесть кадров государственных служащих для защиты от внутренней оппозиции. Тогда можно усомниться в очевидной стабильности режима и консенсусе, который, кажется, царит среди элит, поскольку вышесказанное может порождать непредвиденные элементы инакомыслия, которые трудно различить при взгляде на страну со стороны.

Первая часть этой работы посвящена историческому наследию, унаследованному независимым Туркменистаном: пустынной территории, неблагоприятной для массового заселения человеком, за исключением орошаемых зон; престижная древняя история как перекресток / периферия от великих империй, отмеченная регулярным вкладом нового населения и чрезвычайно разнообразным культурным влиянием; и российское колониальное прошлое и советский опыт современности, которые сформировали современную туркменскую нацию, ее территориальные границы, ее государственное функционирование, ее национальную идентичность и культурный пантеон.

Вторая часть посвящена технологиям отключения электроэнергии, внедренным в Туркменистане с 1991 года, которые превратили страну в «учебник» с точки зрения авторитаризма и национализма, но также и с точки зрения ликвидации наиболее положительного советского наследия, система образования и доступное для всех здравоохранение. Таким образом, задача социальной и культурной реконструкции, стоящая перед вторым президентом, огромна, не говоря уже о построении политического режима, который так или иначе учитывает разнообразие мнений и потребности населения.

Часть третья посвящена дилеммам развития и вызовам безопасности, с которыми сталкивается страна. Молодое туркменское население с высоким уровнем безработицы имеет ограниченные перспективы социального продвижения и ограниченную географическую мобильность. Естественно, люди хотели бы видеть существенное улучшение своего уровня жизни, который непрерывно снижался на протяжении двух десятилетий. Аграрные реформы, внедрение экономики услуг, возрождение образования и системы здравоохранения, а также решение экологических проблем – все это ключевые элементы безопасности человека в Туркменистане. Хотя власти, как правило, слишком медленно и робко реагируют на эти вызовы, они явно делают ставку на будущее страны как газовой державы и ее выход на международную арену как таковую – два фактора, которые потенциально могут ускорить стратегии местного развития в Туркменистане. – но только если бенефициаром является население.

Часть I

Старая Территория, Множественные Влияния, Новая Нация

Туркменистан – страна географических, исторических и культурных контрастов. Расположенный на западной окраине Центральной Азии, он имеет много общих исторических черт с остальной частью Центральной Азии, а также с Афганистаном, Ираном и, в меньшей степени, с Кавказом. Евразийские степи, простирающиеся от Монголии, заканчиваются на территории Туркменистана, выходящей на Каспийское море, а горы Копел-Даг обозначают переход к Ирану и Анатолии. Хотя часто можно услышать о единстве Каспия, Туркменистан, как и остальная часть Центральной Азии, имел мало исторических связей с Кавказом. Культурное наследие страны имеет много общих черт с Ираном и Афганистаном, а отношения с соседним Узбекистаном, часто охваченные конфликтами, также являются важной составляющей туркменской истории. Малонаселенная, расколотая между великими древними империями, подчиняющаяся конкурирующим политическим силам и не объединенная как государство до двадцатого века, туркменская территория имеет особенно долгую историю, несмотря на ее довольно короткое политическое и недавнее национальное существование. Множественные персидские, тюркские, русские и советские влияния сформировали человеческую географию страны и ее ландшафт. Это разнообразие одновременно было источником силы и слабости в построении «туркмености».

Туркменская территория: единство и разнообразие

Как и в других государствах Центральной Азии, географические крайности Туркменистана и фрагментарный характер его геоморфологии частично определили историю его населения. Человеческие поселения во многом зависят от водных ресурсов. В течение нескольких тысячелетий население в подавляющем большинстве проживало около оазисов и вдоль рек. Несмотря на малонаселенность, примерно двадцать семь человек на квадратную милю, на некоторых орошаемых территориях, особенно на юге, наблюдается парадоксальная аграрная перенаселенность. Побережье Каспия малонаселенное, и море не играло важной роли в прошлых поселениях; туркменский народ никогда не был ориентирован на море и имел ограниченные традиции рыбалки или катания на лодках. В долгосрочной перспективе страна не была открыта по морю в Россию или на Кавказ. Скорее, его потоки населения шли с востока, где также находились его исторические политические центры, а также с юга и юго-востока вдоль границ нынешних государств Ирана, Афганистана и Узбекистана.

Физическая география Туркменистана

Занимая территорию в 488 100 квадратных километров (км2), Туркменистан является второй по величине страной в Центральной Азии после Казахстана (717 300 км2) и опережает Узбекистан (447 400 км2).Расположенная на той же широте, что и Испания, ее территория простирается на 1100 километров с востока на запад и на 650 километров с севера на юг. Большая часть страны расположена в Арало-Каспийской впадине на южном плато Туран, средняя высота которого составляет от 100 до 200 метров над уровнем моря. Как и остальная часть Центральной Азии, Туркменистан весьма подвержен сейсмическим событиям из-за своего расположения на линии разлома между Индийским и Евразийским континентами. Подземные толчки носят регулярный характер, и некоторые из них оставили свой след в истории страны. Это особенно верно в отношении землетрясения 1948 года, которое зарегистрировало силу девяти баллов по шкале Рихтера и разрушило большую часть столицы страны Ашхабада.

Четыре страны граничат с Туркменистаном: Иран (922 км общей границы) и Афганистан (744 км) на юге, Узбекистан (1621 км) и Казахстан (379 км) на востоке и севере. На ападе страны протянулась береговая линия на 500 километров (1768 километров, если следовать изгибам береговой линии) вдоль Каспийского моря (хазарское по-туркменски). Каспийское море, самое большое в мире не имеющее выхода к морю, простирается примерно на 1200 километров с севера на юг и примерно на 300 километров с востока на запад. Его площадь уменьшилась с 422 000 км2 в девятнадцатом веке до примерно 374 000 км 2 сегодня. В течение двадцатого века его уровень воды упал на 2,5 метра, но с 1980-х годов он поднялся, что привело к наводнениям на некоторых берегах рек и на линиях электропередач. Союзные связи, подписанные в 1921 и 1940 гг очерчены морской границы между Советским Союзом и Ираном. Тем не менее, после распада Советского Союза появление на международной арене трех новых государств (Азербайджана, Казахстана и Туркменистана) возобновило дискуссию о правовом статусе моря. Этот вопрос важен для Ашхабада: Каспийское море особенно богато углеводородами, и хотя оно полностью окружено сушей, оно предлагает возможный экспортный маршрут, проложивший путь через Волгу в страны Балтии или через Кавказ в Средиземное море.

Туркменистану подлежит континентальный климат и тяжелейшая страна в Центральной Азии. Среднегодовая температура колеблется от 12 до 17 градусов Цельсия на севере и от 15 до 18 градусов на юге. И зимний, и летний климат экстремальны. Средняя летняя температура составляет от 28 до 32 градусов, регулярно достигает 50 градусов в центральных и юго-восточных регионах, а на солнце – более 60 градусов. В зимние месяцы температура может опускаться до минус 32 градусов на севере и до минус 29 градусов на юге. Среднее годовое количество осадков колеблется от 80 до 400 мм. Область вдоль реки Амударья получает в среднем 80 мм, а на северо-востоке – менее 100 мм, предгорья и долины – от 200 до 300 мм, а горы Копетдага – 400 мм. Понижение уровня Аральского моря, расположенного в пределах 100 км от северной границы Туркменистана, похоже, изменило региональные климатические условия, угрожая местным экосистемам. Лето стало более засушливым, а зима холоднее. С 1961 по 1990 год средняя температура упала на 0,6 градуса.

Туркменистан состоит в основном из пустыни. Пустыня Каракум («черные пески») занимает почти 80 процентов территории, или около 350 000 км 2. Это шестая по величине пустыня в мире по площади и простирается до Казахстана. Однако страна также гористая. Невысокие горы Копетдага проходят по южной границе с Ираном. На туркменской стороне их самая высокая точка – гора Даг Чопан, высота которой составляет 2889 метров. Самая высокая вершина Туркменистана – гора Айрибаба (3179 метров), расположенная в горах Кугитангтау, которые простираются от Памира до восточной границы с Узбекистаном. Южнее, в сторону Афганистана, находятся горы Паропамиз (1267 метров) и Карабил (980 метров). На западе возвышаются массы Большого и Малого Балкан, на 1881 и 777 метров соответственно, а дальше к северу – плато Туркменбаши и Куландаг, окружающие залив Кара Богаз. лато Усть-Юрт на границе с Узбекистаном доминирует на северо-востоке страны.

Главной рекой страны, несомненно, является Амударья, которую в древних источниках называют Оксусом, и это вторая по длине река в Центральной Азии после Сырдарьи. Берущая начало в Афганистане, она проходит вдоль узбекско-афганской границы перед входом в Туркменистан, где река течет без притоков на протяжении 1000 километров, а затем впадает в Аральское море. Его курс отмечает значительную часть границы с Узбекистаном и дает жизнь многим оазисам в северной части страны. Чрезмерное использование для целей орошения началось при советской власти и продолжается, в некоторых случаях ускоряясь, до настоящего времени, в значительной степени способствуя экологической катастрофе, то есть высыханию Аральского моря. Есть порядочные, менее значимые реки. Теджен (или Хари Руд) протяженностью 1124 километра начинается в Афганистане, составляет часть границы между Туркменистаном и Ираном и заканчивается одноименным оазисом, расположенным в провинции Ахал. Дальше на восток, параллельно Теджену, Мургаб тянется на 978 километров и также берет свое начало в Афганистане. Река Кушк (277 километров) впадает в Туркменистан, а затем исчезает в песках Каракумов, к северу от города Мары. Река Артек (или Этрек) на западе, протяженностью 669 километров, большая часть которой находится в Иране, протекает вдоль границы с Туркменистаном, а затем впадает в Туркменистан, где впадает в нее ее приток Сумбар (245 километров), прежде чем река впадает в Каспий.

По своей сути пустынная природа страны создает серьезные проблемы с орошением. Есть около 17 500 км 2 орошаемых земель, но распределение водных ресурсов крайне неравномерно. Амударья обеспечивает 95 процентов воды, а остальные 5 процентов поступают из небольших рек или подземных источников, особенно на юге и юго-западе страны. Реки Мургаб, Теджен и Сумбар, а также ручьи, текущие в основании хребта Копетдаг, используются почти исключительно для орошения. С древних времен местное население разработало кариз, оригинальную систему вертикальных стволов, простирающихся до слоев водоносного горизонта и снабженных особыми туннелями, которые позволяли проводить раннее орошение. В советский период эта система постепенно утрачивалась. Более того, из-за Каракумского канала межбассейновая переброска сильно изменила распределение водных ресурсов. В Туркменистане пятнадцать естественных озер, включая Каспийское море, и шестнадцать искусственных озер, которые служат для снабжения городов, расположенных в засушливых зонах. Его главное внутреннее озеро, Кара Богаз, занимает площадь более 11 000 км2 при средней глубине всего 9 метров. Его очень высокая соленость – 35 процентов по сравнению со средним показателем 3,5 процента для других морей мира и 11,2 процента Каспийского моря – делает его одним из крупнейших солевых месторождений на Земле.