Читать книгу Цикл «Гниль» - Роман Бабаян, Роман Юрич С. - Страница 3

Плотный поток косой и режущей влаги стремительно втыкался в почву. Ежеминутно высыпая на землю сотни миллиметров осадков и окрашивая кремовый кирпич построек в темные тона. За окном лил дождь, а решетчатые окна открывали мрачные угодья спрятанные в лесу. Учреждение находящееся в отдалении от города, но тем не менее огороженное ото всех высоким забором и территорией тянувшиеся на многие километры. Облагороженный участок поддерживаемый в хорошем состоянии постояльцами этого места и персоналом. В глубине леса стоял бастион построенный сотню лет назад, все здания из добротного обожжённого камня: администрация, дома для служащих и сам корпус с жильцами и исследовательскими кабинетами. Замок скорби посреди современной страны и городов. Злая шутка проектировщиков и инженеров нашла свое воплощение в столь разнобоком синтезе лечебницы для душевнобольных «Приют ангела».

Перенесемся внутрь: мимо коридоров с людьми в комбинезонах цвета морской волны, помещений без намека на обычные ножницы, канцелярские ножи или других вещей критично влияющих на самообладание местных жителей. Дальше кабинет, а внутри, как обычно доктор и больной. Комната для исследования пациентов и наблюдения за прогрессом их лечения. Обычный, в светлых тонах, не обремененный лишней захламленностью и деталям, что могут на подсознательном уровне выводить больных из стабильного состояния. За деревянным столом с округленными краями сидели двое. Доктор Николай Васильев: красивый мужчина с приятными прямыми линиями лица и выразительным носом, его узкое лицо и яркие голубые глаза прятались за квадратными очками в золотой оправе. Высокий, худой, с длинными русыми волосами собранными в хвост. Уже не юный по возрасту, ветеран докторских наук, почетный член академии исследований мозга и сознания, награжденный орденом Дарвина за вклад в клиническую психологию, дважды. Николай работавший уже второй год в «Приюте ангела» заканчивал свой научный труд, чтобы оставить очередной существенный след в истории психиатрии, тем самым обеспечивая себе прыжок в более благоприятное место за новыми свершениями. Молодой и голодный до открытий энтузиаст, неутомимый исследователь мозга, сделал всё, что хотел в этом учреждении и теперь ждал перевода, а чтобы ожидание проходило более быстротечно он беседовал со своими пациентами сопровождая их бесконечное лечение.

– Кирилл, как ты себя чувствуешь сегодня? – Голос Васильева был мягок и добр, он уже с дружился со своими больными, но четко видел грани дозволенного. Здесь содержалось слишком много неординарных личностей и то, что сейчас перед ним был пациент общего режима, не отменяло смертельной или любой иной опасности. Молодой человек совершенно нормального вида, склада ума и жизнепонимания. Симпатичный по своему, но все равно уже имевший отпечаток пребывания с сумасшедшими.

– Спасибо доктор, хорошо, а вы? – Кирилл Петров был обычен и прост. В его карточке стоял первый диагноз и характеристика установленная доктором Харламовым, чьим приемником и стал Васильев. Там было написано следующие: невротическая обсессия с навязчивыми идеями основанными на сверх возможностях индивида, импульсивность, хитрость, живой ум и развитый интеллект, агрессивен и пассивен, лунатизм и склонность к членовредительству.

– Я отлично, дописал работу теперь жду момента, чтобы вынести ее на суд общественности. Думаю скоро я покину вас. – Рассказывая о себе Николай следил за давно изученной реакцией лица и тела молодого человека. Петров был умен, как и говорил Харламов, только с его знаниями и еще работающим сознанием, он мог вполне себе притвориться нормальным и покинуть заведение через главные ворота, но вот почему-то этого не делал. – Кирилл, ты не хочешь покинуть это место?

– Я? Я же псих доктор, разве меня держали здесь уже третий год, если бы я был нормальным? – Петров смотрел в глаза доктору. Они оба сейчас говорили взглядом, мимикой, реакциями, но только не словами, и в этом судьбоносном диалоге от Васильева ускользало главное. – Вы знаете я могу покидать свое тело, меня поэтому тут и заперли, хотя сейчас каждый может изучать осознанный сон и выход из тела. Представляете сколько всего я вижу ночью?

– Что например? – Николай хотел понять его мотивы, он ясно для себя понимал, что этот парень нормальный, но он специально вдалбливал всем окружающим обратное.

– Страшное, очень страшное и скоро это всё вырвется наружу, а чтобы я не договорил меня сейчас заберут. – Кирилл улыбнулся так искренни и добросердечно, как будто оставляя небольшую недосказанность и посыл на будущий разговор. Позади затрещал магнитный замок и в комнату вошли два огромных санитара в сопровождение их начальника Котова.

– Мелкий засранец, ты зачем воткнул в пациента карандаш, да и где ты его вообще взял. – Недоумение на лице главного блюстителя порядка перетекало в ненависть. – Господин Петров, вы знаете где проведёте очередные выходные? Парни! – Андрей Котов был санитаром старой школы, а именно, ненавидел своих постояльцев и знал те их темные стороны, которые ускользали от психиатров и всех остальных.

Взяв под руки словно ничего не весящего манекена два дюжих парня выносили Кирилла из кабинета. Доктор Васильев провожал его взглядом полным непонимания мотивов, слов, смысла сказанного этим пареньком. То, что он сделал с другим пациентом не может быть выдумкой, но его слова. Бред или? Дилеммы и дальнейший анализ остался за Николаем в гордом одиночестве, больше говорить ни с кем не хотелось. Собрав документы в тоненькую папку он намеривался вернуться в личный кабинет и поработать. Но испорченное настроение и подброшенная информация о теории заговора окончательно выбели из калии. Петрова несли по мрачным коридорам психиатрической лечебницы. Общие палаты и люди которые уже осточертели: человек-маятник, мертвые рок-звезды, Иисус, Ленин, Брут, пара супергероев и десяток обычных шизофреников более лёгких форм. В такой компании и здоровый съедет с катушек, поэтому иногда нужно побыть одному, только, чтобы этого добиться следует творить нечто плохое, только знать меру, иначе увезут в дальнее крыло, сделают лоботомию и будешь ходить до конца дней и пускать слюну, как старик Гаврила. Мимо всех постояльцев ведущих свой безмятежный образ жизни проносили молодого парня бившегося в агонии и осыпавшего ругательствами своих надзирателей.

– Петров поедет в мягкие комнаты! – Человек-маятник извиваясь в неконтролируемых порывах в сторону пола и обратно весело оглашал остальным новую и уже избитую новость. – Петрова в мягкие комнаты, Петрова в мягкие комнаты!

– Будешь сидеть тихо и думать о своем поведение мелкий реформатор! – Брут опоясанный простыней с довольной миной провожал еще одного врага империи.

– Мы потеряли очередного героя революции! – Ленин грустил и развернувшись на пятке возвращался в общий зал, чтобы сыграть партию в преферанс с Иисусом.

– Сиди смирно парень, ночью я пройду сквозь стены и вытащу тебя! – Сидоров был готов прийти на помощь. Человек с возможностью проходить сквозь стены, искренни веривший в свои способности, и поэтому постоянно имевший заплывшее лицо.

– Заткнитесь придурки, а то я пройдусь по вам резиновой дубинкой! – Огромный санитар распихивал зевак, увидевших еженедельное шоу. – А ну все по комнатам, кому сказал!

Пациенты расходились по палатам, им нравился Кирилл, он был нормальным, а это самое ненормальное в дурдоме. Тяжелый лифт индустриальной эпохи в котором находились молодой человек и два санитара, спускался на стальном тросе еще пару этажей ниже и вот они на месте. Котов отправил их одних сам намереваясь заполнить бумаги и немного поспать. Недолгий спуск, прогулка по знакомым закоулкам и вот они уже видны. Оббитые мягкими тканями апартаменты, для индивидуумов предпочитающих темноту и одиночество. Одна и та же палата, один и тот же распорядок дня, те же охранники и их привычки. Идеальное место, чтобы вести свою подпольную деятельность раскрывающую истинную личину происходящего здесь.

– Встретимся через пару дней придурок. – Бросив в комнату человека тяжелая дверь закрывалась на старинный ключ делая комнату цельным войлочным квадратом.

– Отлично. – Выдыхая Петров растирал виски. Пришлось выпить таблетки которые давали вчера, после них всегда тяжело ловить нить происходящего, но ничего, этого кретина Эдика скоро уволят. Не зря ему были положены в личный шкафчик запрещенные для выноса препараты. Кирилл был доволен, минус одно большое препятствие для его тайной деятельность внутри «Приюта ангела». – Нужно проверить все ли на месте и тогда можно будет немного вздремнуть.

Подойдя к двери, развернувшись на сто восемьдесят градусов он сделал два шага вперёд, один вправо, один вперед, повернулся налево сделав три шага почти уперся в стену. Для чего нужен был этот ритуал, да просто в той кромешной темноте в которой его держали найти свой тайник он не мог, а вот этот способ был всегда стопроцентный. Засовывая руку между складок он извлек тетрадь и небольшой бархатный мешочек. Заняв позицию, чтобы поймать тоненький лучик света пробивающийся сквозь дверную щель идущей по горизонтали сверху. Небольшой источник давал видимость в полторы строчки, но если приноровится то вполне можно читать, а если практиковаться вне этих стен то и писать. Тетрадь была почти полностью исписана и представляла опасность, как для служащих «Приюта Ангела»: так как имела фиксацию их фобий, страстей и вредных привычек включающих в себя издевательства и сексуальные отношения с пациентами. Так и для самой больницы, но об этом чуть позже. Проверив целостность записей и самого тайника, Кирилл убрал всё обратно и пошел спать. Нужно было дождаться ночи и только потом действовать. Погружавшись глубже в своё сознание Петров ощущал сдвиги в пространстве и ощутимое разделение со своим телом. Сила которая пронизывала его душу была такой легкой и мощной, что дух вытолкнуло из тела еле ощутимым порывом ветра. Поднявшись к потолку можно было осмотреть помещение, которое стало светлым и своё измотанное тело. Худой, с сальными патлами заменившими шелковые волосы и царапины с синяками которые попросту не успевали заживать. Смотреть на себя со стороны было всегда тяжелым событием, и даже по прошествии нескольких лет практики не заканчивалось. Создавался эффект присутствии при собственной кончине.

– Хорошо, эфир сформировался, я готов. Начнем с Саши, потом подвал. – Сфокусировавшись на воспоминаниях о своем брате, полупрозрачное тело начало вибрировать. Находясь на том же самом месте его сознание улетало куда-то далеко сквозь туннели времени и тысячи километров.

Кирилл всегда знал, где его брат и чем занимается. Он бросил их переполненную странностями семью и отправился в свое собственное путешествие. Бедная Маша, она единственная осталась в доме, где правил деспот отец с матерью истеричных наклонностей, приправленные примесью садизма. Он часто болел и был странен, кричал по ночам и говорил, что видит мертвых. За эти новости папаша выколачивал дурь из всех детей сразу. Саша был замкнут и погружен в свой созданный мир, но ремень отца мигом возвращал его в суровую реальность. Бедная Маша, старшая сестра которая выполняла все обязанности по дому и хозяйству пока оба ее братьев находились в мире грез. Каково ей было ходить в школу, где каждый день в нее тыкали ненормальностью ее семейки. Дети росли, а родители старели. Легче от этого не было. Их запросы и упреки были также грандиозны, как и нелепы. Кирилл старался скрыть свой дар или первые признаки шизофрении, Александр пытался найти себя в попытках писать на клочках бумаги или украденной тетради из числа сдаваемых на проверку. Мария же мечтала о том, чтобы родители умерли и оставили их в покое, было сложно и она до сих пор винит себя за эти мысли.

– Бедная девочка, я слышу твои молитвы и раскаянье. – Через Кирилла проходили все внутренние диалоги брата с сестрой, но помочь им он не мог, тогда не мог. Пытаясь поймать нить исходившую сейчас от Марии он проговаривал вслух все ей сказанное, чтобы лучше сконцентрироваться на приеме. – Прошу тебя, помоги моему брату. Он здоров, но не хочет покидать это проклятое место. Разве я мало страдала за свою жизнь, разве я еще не искупила грехи своих родителей, так-как сама кроме побоев и унижения ничего не получала. – Всхлипы и слезы мешали слушать. – Если только выходной на рождественские праздники когда я могла побыть одна в саду, но потом его голос звучал из гостиной, чтобы вернуть всё на привычные места. Где мой второй брат, что с ним, хочет ли встретиться или они со своим агентом заодно. Господи, пожалуйста, дай мне пожить для себя, у меня нет сил справляться с этим.

Отринув от нее Кирилл пытался сбросить те потоки, что она отправляла в небо, туда, где ее молитвы не пробьются сквозь сотни тысяч других с более меркантильными и мирскими просьбами. Так живые которым воистину нужна благодать думают, что их не слышат, но все дело в бюрократии небесной канцелярии и ограниченности добрых дел в сутки. Петров всем сердцем желал помочь сестре, освободить ее от этого тяжкого груза, но уже было поздно. Скоро настанут времена намного хуже всего того, что она испытывала в юности, скоро их ощутят все. Горе, страх, скорбь, ненависть, убийство и отчаянье. Нужно связаться с Сашей пока не поздно.

– Брат, где же ты братишка? – Проплывая сквозь вселенную и ища брата, мимо проносились мириады звезд и параллельных галактик. Жизнь осталась только в нашей и если народ не сплотиться, чтобы выдержать испытание, ее больше не будет нигде. – Саша, Александр, Саша!

Копаясь в эфире из многих миллионов душ и духов Кирилл разгребал и отодвигал в сторону все лишние, естественно пропуская через себя. Это было всегда сложно, именно поэтому он выглядел старше своих лет, а его органы собирались отказать от такой концентрированной темной энергии. Он имел знания, как он считал полученные от высших сил еще в раннем детстве, потом пару лет в тайге с шаманами и горах Алтая для полноты знания. Медитация и концентрация, выход из тела и путешествие в астрале. С годами он преобразовал дар свыше в навык полученный от мудрецов. Только истинное происхождение оставалось загадкой, а может он реально болен? Отринув последние сомнения, которые всегда мешали сделать задуманное, он продолжил… Только ему одному не справиться в предстоящем хаосе, где же Саша. Их брат покинув дом попадал в мутные компании: алкоголь, наркотики, странные женщины и образ жизни похожий на тот, что ведет сейчас Кирилл, только в городе. Благо это кончилось. Однажды он услышал брата и подумал, что сходит с ума, смешно, но это помогло. Он бросил наркотики и вернулся к писательству, сейчас он стал известен и популярен… Может дело в этом и он не хочет нас видеть, или всё намного хуже и Саша считает нас страшилкой из его детства. Это всё неважно, скоро он поймет, что все увиденное и продуманное им в его голове ничто по сравнению с реальностью.

– Брат… Брат… Брат! – Резкий толчок в сознание. – Он почувствовал, он нашел его. Нужно сказать ему, чтобы он нашел меня, а еще он в опасности, они все в опасности. Он не хочет слышать меня, я кажусь ему наваждением. – Не отталкивай меня брат, у меня для тебя сообщение!

Связь прервалась из-за стука резиновой дубинки об решетки. Петров открыл глаза лежа на полу, тонкая полоска света падавшая ему на лицо блеснула по слюне стекавшей изо рта. Эдик: поганый фашист и изверг, напоминает покойного папашу. Эдуард Тубаев, недотепа нашедший применение своих навыков и наклонностей в психиатрической лечебнице. Больная пародия на человека, это ему самое место в этих застенках. Ничего, скоро проверка наткнётся на твой ящик и твоё пребывание здесь закончиться. Приподнимаясь на локтях Кирилл приходил в себя после очередного путешествия в высшие слои эфира. Если Эдик здесь, значит заступил на смену. Скоро он принесет пресловутый ужин, потом посидит пол часа на рабочем месте и скроется в туалете на пару часов. Чертов наркоман сексуального характера, больной ублюдок взял в привычку доставлять себе удовольствия на протяжении всего срока службы. Хорошая привычка, помогает делать дела о которых ему знать не нужно. Тяжелые шаги приближались заканчивая обход и разнос еды провинившимся, открыв тонкую металлическую полоску у самого порога, в нее просунули поднос с чем-то отдаленным похожим на еду.

– Кушать подано псих, садитесь жрать пожалуйста. – Громко засмеявшись над своей шуткой Эдик возвращался на свой пост. Этот недочеловек ненавидел Кирилла, но хорошее настроение избавило узника от порции дубинки. Обрюзгший мужчина покрытый плотным слоем гнойников, страшный и странный на вид, с глазами разного цвета. Этого точно ничто не спасет.

Оставив парня одного и уйдя восвояси, Петров посмотрел на сегодняшний ужин. Слипшаяся перловая каша приготовленная позавчера, черствый кусок хлеба и стакан воды, чтобы не сдохнуть. По нужде пациенты ходили прямо здесь, поэтому дух тут стоял крепкий и отвратительный. Отставив поднос в сторону Кирилл пошел к двери, чтобы засечь время для своей вылазки. Не зря он попадает в этот карцер в течении года. Пол часа и можно открыть дверь, чтобы узнать, чем сегодня занимался доктор Харламов в секретном лаборатории.