Читать книгу Золото верности - Роман Балуев - Страница 12

«Никто нынче не помнит, что такое RAMORULANAVA»

– Вот, держи. У тебя опять губа кровоточит.

Монах с шестом протягивал Йеду кусок чистой ткани.

– Моё имя Мерон, – сказал он. – Не знаю, правда, чей я сын, ибо сирота. Слыхал наверное об Обители тысячи сверкающих душ? Так вот, я оттуда. Рад знакомству, Йед Велунд, сын кузнеца!

Йед с радостью пожал протянутую руку.

– Благодарю, что вовремя вступился, – сказал он, прижимая кровящую губу. – Если б не ты, не знаю что бы со мной сделал тот громила с красным бараном.

Мерон лукаво улыбнулся.

– Не выйди я первым, это сделал бы кто–то другой. Ты же видел, как все тебя полюбили. Они теперь считают тебя своим защитником, даже лидером, пожалуй.

– Может ты и прав, но я совсем не искал всеобщего признания. Я просто хотел проверить свои силы перед испытательным поединком. Не стремился я ни к какому лидерству, и ссориться ни с кем ради этого тоже не желал. Да я и знать не знал, кем был тот парень с серебряным конём на груди! Просто из всех он мне показался самым опытным в фехтовании и… и ещё самым честным. Наверное…

– Ну ты даёшь, друг, – рассмеялся Мерон. – Наверное, как раз такая непосредственная простота всем и понравилась. Что же… Тогда я поведаю, кого ты имел неосторожность вызвать сегодня на поединок! Но начать придётся издалека…

Мерон взял в руки шест и прочертил на земле толстую линию – снизу вверх.

– Итак, представь себе, что этот вертикальный ствол – королевская династия. Кейлейской династии уже почти тысяча лет, а начало ей положил великий правитель древности, король Аларис по прозвищу Правоверный, чья статуя стоит там, на площади.

Монах ткнул шестом в нижнюю часть черты.

– На древний манер его имя звучало как Халар, или Галар. Отсюда и название династии – Галариды. Халар–основатель – первый из Галарид.

Мерон провёл конец шеста вдоль всей полосы, остановив его у самой верхней точки.

– Ныне милостию Богини нами правит король–регент Рамис Первый. Но пусть тебя не смущает добавка «регент». С благословения Посланника Маэла молодой Рамис коронован по всем правилам, и теперь он полновластный правитель страны. Слава Шамине, отец его – старый король Аларис Двадцать девятый, прозванный Свирепым, – всё ещё жив. Но ко всеобщему несчастью, он отнюдь не в добром здравии. Уже давно его постигло неизлечимое безумие… В таком состоянии старый король больше не мог править государством. И тогда Синод объявил Высшую волю: старый Аларис был отрешён от трона, но с сохранением всех монарших почестей. Потому и все прежние величания за ним остались. Аларис Свирепый по–прежнему наш король, хоть и не правящий. Потому–то для Рамиса и пришлось изобрести столь странный титул «король–регент». Впрочем, это исключительная ситуация. В последний раз подобное бывало уж не помню сколько веков назад…

Мерон вновь обратился к рисунку. Теперь он добавил несколько ветвей, отходящих от единого ствола.

– Конечно же, у королей часто бывает не один наследник. Лишь старший сын наследует трон и корону, но все прочие отпрыски сохраняют златородный титул. Они могут зачастую основывать собственные побочные семейства, которые будут расти и ветвиться дальше – сами по себе. Так растёт златое древо Кейла, что от монаршей крови.

Высунув кончик языка, монах тщательно подрисовал к голым ветвям пышную крону. Получилось и впрямь дерево.

Разглядывая рисунок, Йед удивлённо выгнул бровь. Мерон явно обладал художеским талантом.

– Златородные, – продолжал тот, – это высшая знать королевства, наиболее приближённая к трону. В спорах о престолонаследии права могут предъявлять лишь златородные, и даже Синод в эти вопросы не вмешивается. Разве только Богиня властна нарушить заведённый порядок и поставить королём кого–то на свой выбор, даже сменить правящую династию. Такое и называется Высшей волей. Но в последний раз династия у нас менялась тысячу лет назад, как раз во времена Халара.

Мерон замолк, грустно глядя на собственный рисунок.

– Я тут разошёлся, конечно. Нынче златое древо Кейла вовсе не такое пышное, как я нарисовал. Со времён Войны кузенов оно только хиреет и чахнет… Впрочем, я отвлекаюсь.

Мерон нарисовал по бокам ещё парочку деревьев, пониже первого.

– В королевстве есть и другие древа, кроме златого. Следующие по благородству и величию за златородными – среброродные. Это самые могущественные и уважаемые родовые дома королевства. Только среброродные вправе именовать своих наследников принцами, как королевских наследников. Иногда монарх может возвысить какой–то из знатных родов помельче за заслуги и, как говорят, пожаловать ему серебро. В истории случается иногда, хоть и нечасто.

Наконец, под сребряными древами Мерон небрежно начертил несколько совсем небольших кустиков.

– Вся же остальная знать – это наиболее низкородные из всех высокородных. Почти все они – в вассальном подчинении, обычно у кого–то из среброродных, либо даже у друг друга. Ну а земля, из которой вся эта дубрава растёт – это ты да я. Простолюдины. Вот так и устроено наше королевство. Удивлён, что ты всего этого не знал.

– Да знал я, знал, – едва не покраснел Йед. – Но мы же говорили о другом. Ты хотел рассказать, кто такой этот Киреан. И как его можно было узнать заранее.

Йед отметил про себя, что Мерон, похоже, любит уклоняться в сторону, рассказывая вначале общеизвестные вещи, а только потом – то, что у него спрашивали изначально. Так было и с его рассказом про лопату Халара, и теперь. Как будто пересказывая хорошо известное, он получал некое тайное удовольствие.

Мерон тем временем задумчиво разглядывал нарисованную им лесную рощицу.

– Весьма легко отличить среброродного или златородного от прочих из благородных, – молвил он. – Дело в том, что лишь златородные вправе использовать золотой цвет на своих гербах и флагах, или само золото – в украшениях лат, щитов, или оружия. И этой возможности они никогда не упустят. Точно также и серебро разрешено носить лишь среброродным. Прочим же из знатных персон можно использовать любые другие цвета, кроме золота и серебра. Ты видел на груди Киреана серебряного коня, а значит мог бы сразу понять, что перед тобой – кто–то среброродных. А Гиверис с его красной головой барана куда ниже по статусу.

– А как… Как род Киреана заслужил своё серебро? – поинтересовался Йед. – Или они всегда были среброродными?

– О, это отдельная большая история, – оживился Мерон. – Род правителей Изерры по этой части совершенно особенный. Дело в том, что несколько веков назад Изерра была отдельным королевством со своей королевской династией, и Киреан – её прямой потомок.

– Вот как? – удивился Йед. – А я, честно признаюсь, думал, что Изерра всегда была с нами. Ну, как те же атрийские земли на востоке…

– Ничего подобного, – помотал головой Мерон. – Точно не про Изерру.

– И что же у нас произошло, из–за чего Изерра стала частью Кейла?

– Произошло не у нас… Ты должен знать, что к северу от наших границ простираются суровые степные земли, бедные, негостеприимные и продуваемые безустанными ветрами. Издревле их населяли племена воинственных кочевников. Они совсем не похожи ни на нас, ни на никкерцев, вообще ни на кого. Говорят, они когда–то пришли из земель за Закатными горами… Но точно никто не знает. Так или иначе, их зовут кахарами. И долгое время Кахария оставалась полудикой страной, раздираемой племенными междоусобицами. Но триста лет назад кахарские вожди – на тамошнем наречии шаи – объединились вокруг единого правителя, самого сильного и воинственного из всех них. Он назвал себя Шадын–Шай, что значит Отец вождей, и вот вместо разрозненных племён на северных землях появился могучий Кахарский шайянат. И здесь… Здесь нужно сказать, что законы Шамины запрещают странам Междуморья воевать друг с другом. Ну, за редкими исключениями, когда война сочтена справедливой. Обычно же все разногласия и конфликты разрешаются при посредничестве Синода как высшего суда всех народов. Однако в полудиких степных шайянатах волю Синода всегда уважали куда меньше, нежели в Кейле. А с возвышением воинственного Шадын–Шая для Изерры и Кейла возникла серьёзная угроза. Он собирался напасть на нас, вопреки законам Богини. И вот тогда по совету Синода правители Кейла и Изерры сочли за благо объединить свои королевства в одно, которое бы встало могучим щитом на пути Шадын–Шая. То единое государство с тех пор и именуют Великой страной Кейл.

– Странно… – нахмурился Йед. – Почему я вообще ничего не слыхивал о той войне?… И это сработало? Шайянат удалось тогда победить?

– А войны так и не случилось, – сказал Мерон. – Потому ты о ней и не слышал. Шадын–Шай, или скорее знать в его ближнем окружении, устрашился объединённой мощи Кейла и Изерры. При помощи дипломатии Синода кровопролития удалось в итоге избежать, а Кахарский шайянат – умиротворить. С тех пор с ними держится худой, но всё же мир.

– И после тех событий, когда мы с Изеррой стали одной страной, короли Изерры и сделались среброродными вассалами нашего короля?

– Да, Изерра была меньше и первой стояла на пути кахарских орд. Поэтому её правитель попал в тяжкое положение. Он был вынужден обратиться в Кейл с просьбой о помощи. Но малые страны часто отличаются особой гордостью и упрямством, и Изерра – лучшее тому подтверждение…

– Это точно, – фыркнул Йед, – изеррийская гордость из Киреана так и прёт! Это уже даже спесь, а не гордость!

– Ну так вот… – продолжил Мерон, не сдержав улыбки. – Ни угроза гибели и истребления, ни давление Синода не заставили бы короля Изерры просто так низвести себя до среброродного лорда соседней страны. Потому ему даровали особые привелегии, каких тогда ни у кого из среброродных не было. Он получил титулы Владыки Изерры и Государева стража. Владыка – это просто красивое величание, хоть и единственное в своём роде. А вот знак Государева стража даёт полномочия лично представлять короля на определённой территории, фактически быть там полновластным хозяином. За изеррийскими Владыками закреплены Всебескрайние равнины, что отделяют восток от запада. Они намного превосходят Изерру, это можно сказать полстраны. Поэтому род Киреана стоит выше прочих среброродных домов. Он всего на полступеньки ниже златородных.

Йед задумался, переваривая услышанное. Ко стыду, после рассказов Мерона он ощущал себя полным дундуком из деревенской глуши. Байки стариков в родной деревне, которые трудно отделить от легенд и сказок – это все уроки истории, которые у Йеда были. Но монах оказался весьма искушён в истории. И хотя поведал он пока что совсем не много, в его устах эти рассказы внушали куда большее доверие.

– Мерон! – восхищённо произнёс Йед. – Ты знаешь все!

Тот лукаво улыбнулся.

– Лишь Богиня всеведуща. Я просто знаю чуть больше некоторых.

– И этому… Этому всему тебя обучали в монастыре? В Тысяче сверкающих душ?

– Специально там мало чему обучают, – вздохнул Мерон. – По крайней мере, не истории. Я сам прочёл немало книг в библиотеке… И летописей… Только вот… Эх…

Мерон вдруг потупился и отвёл взгляд.

– Не расхваливай меня попусту, потому что… Потому что на самом деле я лжец. Я никакой не монах уже давно. На самом деле меня…

Мерон опасливо огляделся, словно боялся, что их кто–нибудь подслушивает.

– Меня выгнали из Тысячи сверкающих душ.

Эти слова грохнулись на Йеда подобно грому с небес.

– Тебя? – выпучил он огорошенные глаза. – За что?

– За «слабость духа и плоти». Так сказано официально, это одна из обычных причин. Ну например за пьянство, если попроще. Однажды я повёл себя весьма глупо и недостойно, и настоятель жутко разозлился.

Подробностей своего проступка Мерон рассказывать явно не хотел, и Йед тактично не стал выспрашивать.

– Но это в голове не укладывается… – сказал Йед. – Если ты столько всего знаешь, читал много книг… Я настоящих пьяниц видел не раз, и ты на них не похож ни капли!… А я… Я вот даже читать не умею! Не верю, что тебя было за что выгонять. Это несправедливо! Твой настоятель поспешил и не обдумал все, как должно!

Тут глаза Мерона загорелись благодарным огнём. Он видимо давно хотел услышать от кого–нибудь именно такие слова.

– Ты прав! – прошептал он с воодушевлением. – И именно потому я здесь! Я пройду все испытания и стану королевским гвардейцем! Так я докажу игумену, что он во мне ошибся. Что я совсем не таков, как он считает! Он тогда поймёт, кого выгнал, кого потеряла Обитель по его вине, и собственным языком подавится!

– Пройти испытания… – похмурел Йед. – Эх, совсем не простое это дело. Совсем не простое…

– Ну, ежели не получится, – лукаво ухмыльнулся Мерон, – значит, настоятель своим языком не подавится. Пусть живёт тогда, что делать. Но с боевым шестом я за это время научился обращаться неплохо, это ведь наше старинное монашеское оружие как–никак. Думаю, у меня есть шанс. Почему же не попытать удачи?

– А вот насчёт себя я совсем не уверен, – пробормотал Йед. – Да и простого шанса мне мало. Принцу Киреану я в сражении слишком быстро проиграл, и это плохо.

Йед огляделся по сторонам, словно в поисках нового подходящего противника. На глаза ему снова попался королевский герб – сердце, пронзённое мечом.

– Я вот поступаю в гвардию короля, но даже слова этого с королевского герба не понимаю, – сказал он. – Ты можешь прочесть?

– RAMORULANAVA… – задумчиво проговорил Мерон. – Буквы легко читаются, но это какая–то абракадабра. Здесь, наверное, сокращение целой фразы, где от каждого слова осталось по букве… Хотя нет… Я что–то об этом читал…

Он усиленно наморщил лоб, одновременно зачесав в затылке.

– Да, знаю! – выдавил он наконец. – Считается, что тут очень древний язык, давно мёртвый. А точный смысл затерялся в веках. Никто нынче не помнит, что такое RAMORULANAVA.

– Никто не помнит… – эхом отозвался Йед, заворожённо разглядывая Халаров герб.

* * *

– Я гляжу, ты не по чину упрям, сын кузнеца! – выкрикнул Киреан в очередной попытке пробить отчаянную оборону Йеда. – Ты не понимаешь, когда тебе говорят! Не понимаешь и когда тебя бьют! Уж поверь, тебе не бывать в королевской гвардии! Такому желторотому вообще не стоило покидать свою кузницу!

Меч Йеда вновь зазвенел прочь по мостовой. Как и в предыдущий раз.

– Больше не вижу в этом смысла, – заявил принц. – Ты безнадёжен.

Он вложил клинок в роскошные фамильные ножны, разукрашенные тонким серебряным узором.

– Хотя… Какой–никакой опыт у тебя есть, что необычно для деревенщины. Кто тебя обучал?

– Отец нанимал одного мастера фехтования в столице, – ответил Йед, отерев рукавом капли пота со лба.

Принц Киреан рассмеялся во весь голос.

– Да все эти выскочки, именующие себя мастерами, горазды лишь на дуэлях друг с другом драться! В Изерре большинство таких «мастеров» уложит и рядовой боец, будь у него мало–мальский опыт. Возвращайся лучше домой и скажи своему отцу, что он выбросил средства на ветер!

Этих слов среброродному принцу произносить не следовало.

Йед и без того уж порядком устал от вечно надменного тона Киреана, а столь бестактное напоминание об отце разбередило ещё свежую рану. Он резво подхватил свой меч, а в следующий миг остриё уже уткнулось в грудь ничего не ожидавшего принца.

– Я ничего не могу ему сказать, потому что он мёртв! Его убила чума! Не смей так говорить о нем! И возвращаться мне некуда, потому что мой родной дом сожжён! Вся моя жизнь обратилась пеплом!

Если бы среброродного принца не защищал кожаный панцирь, то Йед бы его точно проткнул. Киреан весь застыл от изумления, уставившись в пылающие глаза Йеда. На лицо ему тут же вернулась прежняя надменная белизна.

– Да ты верно совсем зазнался, мужик! – прошипел он. – Как смеешь указывать, что делать среброродному принцу Изерры! Как смеешь касаться его! Гиверис… Гиверис тебя ещё мало тогда проучил!

Гневно сверкнув глазами, он выхватил свой меч.

Йед понял, что зря дал волю эмоциям. Всего за секунду в его сознании пронеслись сцены безрадостного будущего. Эта стычка кончится для Йеда тюрьмой, с которой он недавно уже имел несчастье познакомиться. Как же теперь удивится тот карлик–тюремщик, завидев Йеда вновь! Наверняка закроет его в той же камере. Если конечно сам Киреан не убьёт Йеда прямо здесь и сейчас.

Разумеется, им обоим теперь не видать никакой королевской гвардии. А значит, если Киреан не убьёт его сейчас, то точно зарубит за пределами дворцового квартала, как главного виновника своей неудачи.

– Не в этот раз, дружище, – вдруг раздался незнакомый хриплый бас. – Знаешь ли, стража нас отсюда не видит.

Из–за угла выступил крепкий человек в порядком истрёпанном, но добротном военно–походном облачении. А следом – несколько таких же крепких парней.

Йед уже видел эту пятёрку среди кандидатов в гвардейцы. По внешнему виду они были кем–то вроде простых солдат–пехотинцев, а быть может ветеранов или наёмников. Все при оружии.

– Как ты тогда говорил, братишка? – сказал неизвестный служивый, подходя к Йеду с Киреаном. – Помощь и взаимовыручка? Что же, мы это умеем. Отойди–ка в сторону, а мы выбьем всю спесь и заносчивость из среброносного жеребца.

Солдат бесцеремонно ткнул костяшками кулака в гарцующего коня, что красовался на груди принца Киреана. Как будто перед ним никакой не принц был, а нашкодивший дворовый хулиган.

Йед вспомнил, что на этот раз они с Киреаном сами выбрали для сражения укромный уголок у конюшен, дабы больше не привлекать к себе любопытных. Навряд ли кто–то сюда случайно зайдёт и увидит, что здесь назревает.

– Да я порублю вас на куски, как скот рубят на мясо! – в ярости закричал Киреан, направляя меч то на Йеда, то на заявившуюся пятёрку. – Вы решили, что какая–то солдатня сможет одолеть Cеребряный клинок Изерры?

– Ой ли? – скептически покачал головой солдат, с хрустом разминая пальцы. – Впрямь ли серебряный хвастун так хорош, как заявляет? Впрочем, даже если и так, у каждого человека найдётся какое–нибудь… слабое место. А у таких гордецов, как ты, их целый короб. Не забывай, принц, что убийство конкурентов на этих священных испытаниях ляжет позорным пятном и на тебя, и на твоего отца, и на весь твой хвалёный род. Не говоря уж о том, что и королевской гвардии тебе тогда точно не видать.

Лицо Киреана вначале покраснело от ярости, а затем побелело. Он с ненавистью озирал пятёрку суровых противников, но не смел нападать первым.

– И что ты сделаешь, принц? – продолжил солдат. – Пожалуешься на нас сэру Тарбису или своему среброродному папаше, как бедный мальчик, которого обидели хулиганы? О нет, думаю ты не посмеешь даже рассказать, что Серебряный клинок Изерры оказался побит какими–то жалкими смердами. Так что мы здесь ничем не рискуем, кроме твоей неуёмной спеси, принц. Вот её мы из тебя сейчас и выбьем.

– Эй–эй, – вмешался Йед, – давайте–ка мы все остынем и успокоимся, покуда не наворотили лишнего!

Все, включая и Киреана, недоуменно обернулись в его сторону.

– Благодарю, друзья, за помощь, – продолжил он, – но она мне совсем не требуется. Здесь только наше с принцем дело, не нужно вмешиваться.

– В чем дело, брат? Ты что, испугался этого тщедушного хвастуна?

– Не в этом дело. Мои слова про взаимовыручку ты понял только со своей стороны, но сам ведёшь себя не лучше того Гивериса. Ты поставил Киреана перед унизительным выбором. Ты не уважаешь чужую честь, а это недостойно королевской гвардии.

– Да что за ерунду ты метёшь? – возмутился предводитель пятёрки. – Я думал, мы с тобой на одной стороне! На стороне простого народа! Ты же сам простой сын кузнеца… Мы должны стоять все вместе, как ты сам тогда говорил! А этот надменный вымесок…

– С каких пор у нас тут появились стороны? – удивился Йед. – Я явился сюда поступать в гвардию короля. И хоть я пока что не гвардеец, но я знаю чего это стоит. Если ты презираешь Киреана за одно только его происхождение, то чем ты лучше его? Помнишь, как нам говорил сэр Тарбис? Гвардейцы все как братья. Мы здесь должны стоять вместе вообще все, а не только свои против других своих.

– Братья? – фыркнул солдат. – Этот надменный гордец тебе уже брат? Да такие, как он – он указал на Киреана – сущие нелюди, один хуже другого!

Он расходился всё сильнее, словно не мог уже остановиться.

– Они называют себя «благородными», но всегда живут на труде таких же простых работяг, как твой отец! А от народного гнева прикрываются сотнями простых пехотинцев, как мы! Они все – как гнойные прыщи на теле нашей древней земли!

– Знаешь что… – нахмурился Йед. – Мне думается, что сейчас из беды надо Киреана выручать, а не меня.

Он подобрал свой меч, и шагнул в сторону принца, который глядел на него, как на сумасшедшего. Йед же вытянул меч в сторону пятерых противников.

– Пятеро против двух. Так куда честнее, чем шестеро на одного.

– Вот значит как? – пробормотал солдат. – Поднял оружие на своих же? Я был о тебе лучшего мнения. Ты верно решил, что этот среброродный жеребец теперь сделает тебя своим любимчиком? Да он предаст тебя при первом же случае или продаст, как вещь. Отбой, парни, – повернулся он к обескураженным спутникам. – Нам нечего тут больше делать.

Пятёрка направилась туда, откуда явилась, не стесняясь бросать презрительных взглядов. Проходя мимо Йеда, их предводитель на секунду замешкался и медленно повернулся к нему.

– Сегодня ты предал своих товарищей, сын кузнеца. – пророкотал он своим утробным басом. – И я этого не забуду. Я Глах Кенунд. Запомни это имя, ибо оно принадлежит твоему врагу. Когда–нибудь и у тебя тоже обнаружится… слабое место.

Он с отвращением плюнул Йеду под ноги, затем развернулся и пошёл вслед за остальными.

Йед огорошенно смотрел вслед удаляющемуся Глаху, пока тот не скрылся из виду, оставив их с Киреаном одних.

– Я бы и в одиночку порвал этих псов в клочья, – первым нарушил тишину принц. – Твоя помощь мне вовсе не требовалась. Однако как ни крути, честь теперь требует, чтобы я простил твоё поведение перед тем. Но не думай, что я обязан тебе чем–то большим, сын кузнеца!

Даже и не взглянув на Йеда, среброродный принц вложил свой меч в разукрашенные серебром ножны, а сам направился туда же, где скрылся Глах со своей компанией.

Но вдруг он остановился, не успев сделать и нескольких шагов.

– Ты сказал, что отец твой умер от чумы? – спросил он, развернувшись вполоборота.

– Всего несколько дней назад в деревне неподалёку разразилась невиданная никем колдовская чума. Она появилась из горного подземелья… И все умерли всего за день, кроме меня. Не знаю, почему я один выжил.

– Вот оно что… – протянул Киреан. – Скорбное известие и скверная участь… А я ничего об этой чуме не слышал… Видимо в столице решили пока держать всё в секрете, чтобы не сеять паники.

Он окончательно повернулся к Йеду и сделал шаг вперёд.

– Мой отец Фарлеан, прозванный Неодолимым, жив и в добром здравии, однако матери давно уж нет в живых. Не думай, что мне неведома твоя боль. Но она не помешала мне заполучить прозвище Серебряного клинка Изерры. Пожалуй… в каком–то смысле даже наоборот.

Словно бы испугавшись, что сообщил лишнего, Киреан осёкся и решил переменить тему.

– А что касается твоих умений… В сражении ты слишком озабочен защитой слабых мест. Вот в чем твоя проблема. Ты рассеиваешься по мелочам и в итоге всё равно остаёшься слаб. Нельзя победить врага одной обороной. Нужно сперва найти то, в чем ты силён, и научиться использовать свою силу дерзко и без опаски. Однако… однако знай, что даже после тысяч тренировок с лучшими учителями у тебя не будет ни малейшего шанса победить в бою среброродного принца Киреана из Изерры!

– Что же, принца Киреана мне вовсе и не надо побеждать, – резонно заметил Йед. – Мне всего лишь нужно победить в испытательном поединке одного из гвардейцев–ветеранов. Точнее, даже не победить, а хотя бы просто выстоять в бою дольше прочих кандидатов.

– Шанс может и есть, – молвил Киреан, – смотря кто тебе попадётся. Но противник ты слабый, так и знай. Уже объяснил, почему.

– Так не поможет ли мне среброродный принц, – лукаво ухмыльнулся Йед, – отыскать ту самую сильную сторону, с которой можно будет идти в бой дерзко и без опаски? Или он боится, что так я составлю ему серьёзную конкуренцию?

– Чему тебя точно не требуется учить, так это деревенским сермяжным манерам, – фыркнул Киреан. – А вот с твоим ужасным фехтованием… пожалуй, не поздно ещё что–то сделать.