Читать книгу Хроники острова магов. Семена жизни. Книга 1. Замок на болоте - Роман Бобков - Страница 3

Скоро рассвет. Это будет уже седьмой рассвет, который закованные в броню рыцари встретят в этом странном лесу. Точнее сказать, странным был не сам лес, а рыцари, которые, несмотря на то что никакой видимой угрозы их жизням не наблюдалось, не снимали своих доспехов даже во время сна. Да и это, пожалуй, не самое странное обстоятельство. Мало ли причин может быть у воинов быть всегда начеку и при оружии? Например, засада или разведка. А может, выход из окружения или бегство после разгрома основного войска и опасность быть в любой момент настигнутыми преследующими врагами. Только вот всего этого не было… Их было всего пятеро, но они не были разведчиками и не укрывались для неожиданного нападения. И в то же время их никто не преследовал. Однако они, с тех самых пор как здесь оказались, всегда выставляли часового, который в любое время дня и ночи зорко охранял лагерь.

Сейчас на посту стоял непревзойденный мечник Ульвэ. Его умение владеть мечом было настолько виртуозно, что он уже давно не пользовался щитом. По его словам, щит в бою ему только мешал. Вся его техника была построена в основном на атаках и контратаках, упреждающих выпады противников. Зачем подставлять щит или меч под удар, когда можно просто ударить быстрее? И действительно, так быстро разить, как Ульвэ не мог никто. Когда обычный воин успевал сделать один быстрый удар, Ульвэ, наносил как минимум, два. Вот и сейчас, охраняя сон своих товарищей, Ульвэ уверенно сжимал эфес своего меча.

Впервые в этом лесу, находясь на посту, ему не надо было патрулировать лагерь, обходя кругом непролазную чащу. В этот раз они наконец-то вышли хоть к какой-то возвышенности. Поначалу даже обрадовались, что лес заканчивается, ведь деревья заметно поредели, а за холмом виднелся просвет. Но, взобравшись на холм, увидели, что всего лишь вышли на лесную поляну, за которой опять виднелся бесконечный лес.

Поляна с трех сторон была окружена холмами, которые создавали полукольцо. На самом высоком, центральном холме рос густой кустарник, в котором можно было спрятать в засаде чуть ли не армию. Да, для сражения место отличное, размышлял находившийся на холме Ульвэ. Если заманить врага в центр чаши, поставив у его подножия тяжелых панцирников, а за ними укрыть легкую пехоту, то врагу покажется, что главное – это сломить панцирников. Вот тут-то ринувшийся в атаку враг и будет накрыт стрелами и болтами спрятавшихся в кустах лучников и арбалетчиков. А завершила бы дело укрытая за двумя другими холмами конница.

Да, как ни крути, а помечтать Ульвэ любил еще с детства. Он всегда представлял себя полководцем, хотя на самом деле ни разу не командовал даже отрядом. Его мечты прервала вспорхнувшая с правого от него холма птица, быстро ушедшая в небо и, описав круг, улетевшая в лесные дебри на другой стороне поляны.

Птицы так резко с места не срываются, ее явно кто-то спугнул. Но холм по правую руку был виден как на ладони, поскольку, как и тот, что был слева, располагался значительно ниже того, на котором дежурил Ульвэ. И холм этот был абсолютно пуст. Замерев, Ульвэ напряг зрение и слух, но так и не смог больше ничего услышать или разглядеть в предрассветных сумерках.

Глаза начинали слипаться. Пора будить смену. Еще раз внимательно оглядевшись и прислушавшись, Ульвэ направился к их ночлегу. Между двумя валунами, на спуске холма со стороны леса, крепко спали его товарищи. Подойдя к Михасу, Ульвэ легко тронул его за плечо, и Михас тут же открыл глаза.

– Твоя очередь.

– Все спокойно?

– Да, как обычно, только местные глупые птицы срываются неизвестно куда перед самым рассветом. На вот, рог не забудь.

Михас взял у Ульвэ рог и побрел к вершине холма, разминая на ходу затекшую во время сна шею.

Предрассветный сон самый сладкий. Ульвэ с удовольствием пристроился на место Михаса и сладко растянулся. Хотелось снова предаться мечтаниям о битвах и сражениях, где он бы командовал целыми армиями, а потом, как обычно, провалиться в глубокий сон. Но вместо этого опять нахлынули воспоминания о том, как они здесь очутились.

В первый день пребывания в лесу от ужаса и неведения они даже не разговаривали. Первым тогда пришел в себя именно Михас. Заявив, что неважно, где они, но раз им удалось избежать смерти, то будет глупо снова приглашать ее в гости, он отправился в караул. Все молча согласились. На второй день их пустые желудки стали требовать пищи. Зверя в лесу было достаточно, и он был не особо пуглив. Так что без еды они не оставались. Только вот мясо приходилось есть сырым, так как возможности добыть огонь не было. Так они и существовали все это время. Днем брели неизвестно куда, подстреливая по пути подворачивающуюся дичь, а по ночам устраивались на ночлег. И чем дальше, тем больше ими завладевала безысходность…

Мысли Ульвэ начали смешиваться. Вот уже их не пятеро, а целая армия бредет по таинственному лесу. Во главе армии он, Ульвэ, на превосходном вороном жеребце. Рядом верные оруженосцы и телохранители. Подъезжает разведчик и, соскочив с седла и припав на одно колено, докладывает, что враг в ловушке. Значит, все идет по плану. Ульвэ поднимает вверх руку, чтобы дать сигнал к началу атаки, но тут слышит, как трубит рог. Значит, враг их всетаки обнаружил! Странный только вот звук у этого рога, вроде начало было как у сигнала тревоги, а потом сорвалось в обычный протяжный звук!..

– Ульвэ, ты что, оглох?! Вставай скорей!

Ульвэ разлепил глаза. Один из товарищей тряс его за плечи, а с холма, где должен был быть Михас, раздавался тревожный сигнал рога. Только сигнал этот был больше похож на крик перепуганной женщины или до ужаса напуганного ребенка, когда тот уже не может крикнуть ни мама, ни папа, а просто истошно орет, с силой выталкивая воздух из своих легких.

Вскочив на ноги и обнажив меч, Ульвэ бросился вслед за своими товарищами, которые уже бежали вверх по холму на выручку к Михасу.

Продравшись сквозь кустарник, товарищи увидели Михаса, бледного как мел, но совершенно одного. Глаза Михаса были выпучены, щеки раздуты от постоянного усилия, а самого его била дрожь. Трое подбежавших первыми воинов полукольцом окружили Михаса, встав к нему спиной, и с обнаженным оружием приготовились к бою. Ульвэ тоже остановился с поднятым клинком и осмотрелся. Ничего не происходило. Никто не нападал, а Михас, понявший, что товарищи уже рядом, оторвался от рога и, тяжело дыша, озирался вокруг.

– Что случилось, Михас? Ты кого-то видел?

Михас злобно и с ужасом уставился на задавшего вопрос Ульвэ.

– Кого-то?! Ты говоришь – кого-то?! Я видел демона!! Господь наказал нас за наши грехи, и мы попали в ад! Просто дьявол, видимо, слишком занят, поэтому не прислал своих слуг за нами сразу!

Крик обезумевшего Михаса начал переходить в истеричный визг, и Ульвэ ничего не оставалось, как отвесить тому хорошую пощечину.

– Да очнись же ты наконец! Ты можешь толком объяснить, в чем дело?

Пощечина слегка отрезвила Михаса, но неподдельный ужас, застывший в его глазах, так и не проходил. В конце концов он стал справляться с истерикой и, отпихнув от себя Ульвэ, бросился к ближайшим кустам.

– Здесь! Здесь он стоял! Его желтые глаза и огромная пасть с высунутым языком до сих пор у меня перед глазами!

Остальные воины молча подошли к Михасу и стали осматривать на указываемое Михасом место. Никто из них следопытом не был, но поскольку обычная трава доходила рыцарям примерно до колена, то разглядеть в лучах восходящего солнца, что здесь в кустах действительно кто-то побывал, было несложно.

– А ты случаем не сам здесь топтался? – спросил Михаса один из воинов.

Михас злобно оглянулся, понимая, что ему не очень верят, но вместо него ответил Ульвэ.

– Смотрите внимательно, наши следы более глубокие, сильнее и четче впечатаны в землю. А здесь если кто и был, то он явно не в таких тяжелых доспехах, как наши, или даже совсем налегке.

Все стали внимательно сравнивать свои следы с вмятинами, оставленными так называемым демоном. Ульвэ был прав: трава была примята хоть и обширно, что свидетельствовало о длительном пребывании возле кустов неизвестного, но неглубоко, четких отпечатков не прослеживалось. Молча переглянувшись, рыцари пошли дальше в кустарник.

– А дьявол-то наш, похоже, сильно торопился, – заявил Трувор, широкоплечий воин, непревзойденный наездник и участник множества рыцарских турниров. – Смотрите, как далеко друг от друга шаги! Такое только если бежишь огромными скачками бывает.

Воины пошли дальше по примятой траве. В одном месте, крот, а может, какая другая местная, живущая под землей живность оставила на земле бугорок из свежей земли. На этом бугорке отчетливо отпечатался след того, кто так напугал Михаса. И это был обычный человеческий след от сапога либо ботинка.

Все сначала молча уставились на след, затем, переглянувшись, обратили вопросительные взоры на Михаса. Общую мысль выразил Трувор.

– Что ни говори, а дьявол обуваться не будет, ему и на копытах хорошо скачется, – с явной долей сарказма заявил он.

– Значит, ты считаешь, что я, словно перепуганная монахиня, которая стоящую в темном углу метлу приняла за злую ведьму, просто так вот взял и от страха не смог отличить человека от нечеловека?! – сорвался на крик Михас.

Повисла тяжелая пауза молчания. Нарушил ее Ульвэ.

– Я думаю, что все мы сильно устали за последние дни. То, как все мы здесь оказались, сильно отразилось в наших душах. Так сильно, что мы, боевые друзья и верные товарищи, с первого дня здесь и до этого момента ни разу обо всем произошедшем ни словом не обмолвились. Наш молчаливый договор, а может, просто страх наших душ и разума лишил нас дарованного господом языка общения…

– Клянусь гробом господним, – перебил говорившего Трувор, – ты заговорил как проповедник! Хотя есть твоя правда! Сдается, слишком мы перепугались этого леса. Ихотяядосихпорневозьмусьутверждать, врайили ад нас занесло, но голод я чувствую, как и раньше. Поэтому предлагаю вернуться на стоянку, набить брюхо остатками вчерашнего кабана, а там уж и порассуждать, что да как.

Речь Трувора, такая непосредственная и привычная еще пару недель назад, сейчас прозвучала для всех так, словно он вдруг заговорил не своим голосом. Трувор всегда был весельчак и балагур, любитель и знаток молоденьких девиц, а иногда и монашек не гнушался. Даже перед смертельным боем любил пошутить, а уж запасов крепких ругательств вообще было не счесть. Только все это было нормальным до этого треклятого леса. Здесь даже он молчал всю неделю и только крепче сжимал в кулаке свое боевое копье, когда была его очередь дежурить. Но именно слова Трувора словно пробудили всех от какого-то морока, продолжавшегося с момента их появления в лесу. Некоторые даже изобразили на своих суровых лицах нечто похожее на улыбки. А еще все почувствовали жуткую усталость, не ту, которая наваливается от тяжелой работы, а ту которая приходит, когда после долгого томительного ожидания смертельного боя тебе сообщают, что враг передумал и увел свои войска.

Стало быть, так и порешили. Гнаться за неизвестным уже не было смысла да, возможно, даже опасно, так что они бодро зашагали обратно.

Подойдя к месту ночного дежурства, они остановились, все невольно вспомнили недавнее перекошенное ужасом лицо Михаса, который шел последним и единственный все время оглядывался по сторонам и не разделял внезапно нахлынувшей всеобщей беспечности.

– Я останусь на посту, – заявил Михас так, словно мальчишка, которого обвиняют в трусости, для доказательства обратного полез в чужой сад, охраняемый злобным псом.

– Оставайся, конечно! – весело пробасил Трувор. – Мясца мы тебе сырого оставим, а лишних гостей от нашей пирушки ты отпугне…

Трувор не договорил. Его прервал сильный тычок локтем Генриха, уставившегося в подножье холма.

– Смотрите! Внизу… – проговорил всегда немногословный Генрих сдавленным голосом.

К подножью холма приближалась группа невиданных воинов. От ног и до шеи они выглядели как обычные люди, но вместо человеческих голов на их плечах находились ужасные морды чудовищ. На монстрах была странная одежда, точнее, можно сказать, что одежды не было вовсе, ее заменяли куски обернутой вокруг бедер кольчуги. Оружие монстров тоже было необычным. Это были либо сильно загнутые на концах тонкие мечи, больше похожие на крюки, либо что-то среднее между кистенем и плетью, у которой хлыстовая часть сплетена из тончайших железных нитей, а на концах один или несколько металлических шаров. Пасти воинов-монстров периодически приоткрывались, и из них быстро высовывались ярко-красные раздвоенные языки, словно чудища пробовали воздух на вкус. Один из воинов катил рядом с собой странное приспособление. Это была труба почти в человеческий рост, опрокинутая на небольшую тележку с колесами. С виду могло показаться, что труба на колесах довольно тяжелая, но монстр, ее кативший, делал это так непринужденно, словно это было просто колесо от телеги.

В центре монстров был один, заметно отличающийся от других. Если бы не ужасная голова с желтыми выпученными глазами и зубастая пасть с раздвоенным языком, то это чудовище вполне можно было бы назвать женщиной, поскольку оно имело более узкие плечи и широкие бедра, а большую женскую грудь даже можно было назвать красивой.

У подножья холма монстры остановились. Тот, что катил трубу, направил ее отверстие на остолбеневших на вершине холма рыцарей. Самка, которую назвать женщиной не поворачивался язык, вышла чуть вперед и подняла вверх левую, не отличавшуюся, как и правая, от человеческой руку.

Все рыцари застыли как вкопанные на своих местах. От ужаса и страха перед увиденным у них сперло дыхание, и они были не в силах даже пошевелиться. Таких демонических чудовищ никто из них не видел даже в кошмарах. Все поняли, что Михасу не почудилось.

Единственным, кто сохранил хоть немного самообладания, был Ульвэ. Его мысли проносились в голове с лихорадочной быстротой: «Неважно, демоны или кто еще, но оружие у них обнажено, значит, готовы к бою. Передвигаются в четком боевом порядке, а не каждый шагает сам по себе, стало быть, к встрече с нами были готовы. Несмотря на худшее положение по сравнению с нашим, находившимся на холме отрядом, кажутся совершенно спокойными и невозмутимыми. Засада? Пока мы шли по следам, нас окружили, а отряд внизу – приманка, чтобы выманить нас вниз с холма? Командует скорее всего предводительница в центре. Остановились по ее команде, и она выходит вперед. Поднимает руку. Готовится дать своим сигнал к атаке?»

– Бей! – неожиданно для самого себя заорал Ульвэ и, быстрым движением опустив забрало и обнажив верный меч, ринулся вниз на предводительницу.

Закаленным в смертельных боях воинам второго приглашения не потребовалось. С шелестящим свистом вылетели из ножен мечи, звякнули металлом опустившиеся забрала, а самый низкорослый из всех воинов, по имени Виктор, быстро зарядил арбалет и припал на одно колено.

И тут грянул гром. Бежавший первым Ульвэ увидел, как из трубы на тележке вырвался огонь и облако дыма. Уши заложило, а через щели забрала обдало теплым воздухом пронесшегося буквально в волоске от головы ядра.

Ядро пронеслось мимо бежавших в атаку рыцарей и в мгновение снесло голову целившемуся из арбалета Виктору, который даже не успел спустить тетиву. Ярко-алый фонтан взметнулся из того места, где только что находилась голова воина, а смертельный снаряд, продолжив движение, ударил прямо в грудь чуть замешкавшегося за спиной Виктора Трувора. Трувор отлетел от мощного удара на несколько шагов назад и, тяжело ударившись о землю спиной и затылком, застыл без движения. Изо рта Трувора потекла кровь.

Нацеленный в своей атаке на предполагаемую предводительницу Ульвэ в мгновение поменял свое решение и обрушился всей мощью на злобного демона, мечущего из своей трубы смертельные ядра. Демон оскалился в злобной ухмылке и занес для удара свой меч-крюк. Но никакой демон не мог тягаться в скорости с непревзойденным мечником уже не существующего ордена меченосцев.

Ульвэ молниеносно широкой дугой слева направо полоснул по открытому животу противника, вернул по дуге меч к правому боку и, чуть развернувшись, выпадом снизу вверх нацелил острие меча под подбородок предводительнице. Расчет был, как всегда, верен, первый противник не успел прикрыться и обрушить свое оружие, а предводительница, не ожидавшая такой стремительности, лишь успела чуть отшатнуться, что не спасало ее от разящего клинка Ульвэ.

Но тут случилось непонятное, Ульвэ почувствовал, что его цепляют крюком за ногу, а делает это не кто иной, как демон, который должен был валяться с распоротым брюхом. Не дотянувшись до предводительницы, Ульвэ распластался на земле, и тут же на его затылок обрушился мощный и тяжелый удар. Глаза залила кровавая пелена.

В полуобморочном состоянии Ульвэ слышал крики своих товарищей, глухие удары, а потом все затихло.

Но нет, он не провалился в забытье, как показалось сначала. Просто сражение закончилось очень быстро. Справа слышится чей-то стон… Надо подняться, обязательно подняться…

Ульвэ, с трудом опираясь руками о землю, смог сесть. Голова гудела, в глазах плыло и рябило, во рту чувствовался противный привкус крови и тошноты. Слева были видны быстро удалявшиеся, а затем скрывшиеся в лесной чаще воины-демоны со своей предводительницей, а справа и чуть впереди навзничь лежали боевые товарищи.

Ближе всего лежал, не подавая признаков жизни, лицом вниз, широко раскинув ноги и руки, Генрих. Недалеко от него, издавая тихие стоны, больше похожие на собачье скуление, находился Михас. Выше на холме было обезглавленное тело Виктора, а за ним с кровавой пеной у рта лежа застыл Трувор.

Еще плохо соображая, Ульвэ нашел в себе силы, чтобы подняться на ноги. Правая рука до сих пор сжимала меч, на котором не было даже намека на оставшуюся после удара по демону кровь и плоть. Славно отточенный и отполированный клинок ярко сиял на солнце.

Ульвэ поднял взгляд от клинка и увидел, что в его направлении, не спеша, но уверенно идет новый враг. Враг шел молча, его меч покоился в ножнах, а в спокойном и уверенном взоре совсем не было агрессии. Но это все равно был враг! Враг, с которым Ульвэ сражался все последние годы. Враг умелый и от этого еще более ненавистный. С одного из небольших холмов, в направлении рыцарей, спускался русский витязь.