Читать книгу Похитители невест. Старый русский детектив (сборник) - Роман Добрый - Страница 8

Я выехал из дома, захватив гипсовый снимок со следов и взяв с собой четырех понятых и городового.

Скоро мы остановились у подъезда деревянного дома против дворянского клуба. Мы позвонили, слуга отворил дверь.

– Дома Никандр Петрович? – спросил я.

Слуга оглядел подозрительно мою компанию и, держа за ручку входную дверь, отвечал:

– Нет-с, его нет дома! Батюшка их у себя.

– Все равно, пустите нас войти и доложите господину Ичалову, что судебный следователь имеет надобность его видеть.

Слуга отправился докладывать, а мы вошли в залу. Через минуту к нам вышел престарелый отец подозреваемого.

– Что вам угодно? – спросил он.

– Здесь живет сын ваш, Никандр Петрович? Не так ли? – спросил я.

– Точно так. Сам я деревенский житель и приехал сюда дня на два. Но что значит ваше посещение?

– Где ваш сын?

– Где мой сын? Не знаю, где-нибудь в гостях. Но что вам, наконец, нужно? С вами понятые…

– Ваш сын подозревается в уголовном преступлении. Я должен произвести обыск у него в квартире, и если его нет дома;– я попрошу вас присутствовать при обыске вместо него.

– Что такое? Мой сын подозревается в уголовном преступлении? Кем же это он подозревается?

– Судебной властью.

– Да кем именно?

– Мною, судебным следователем. Прошу допустить меня к исполнению моей обязанности.

– Милостивый государь! Вы оскорбляете честь моего сына. В роду Ичаловых не бывало преступников. Вы мне ответите за ваши дерзкие и нелепые подозрения. Объявляю вам, что я вас до обыска не допущу! Эй, люди!

– Господин Ичалов, ваши усилия напрасны! Вы не в силах воспрепятствовать мне произвести обыск и можете только подвергнуть себя суду за сопротивление.

– Это насилие! Это бесчинство! – кричал взволнованный старик.

– Это исполнение требований закона.

Старик несколько успокоился.

– Я не противник закона, – сказал он, – но пустого подозрения не довольно для того, чтобы полиция могла врываться в мой дом и бесчестить мое имя.

– К несчастью, подозрения мои довольно основательны, и судебное исследование никого бесчестить не может.

– Хорошо, – сказал он, – исполняйте, чего требуют ваши обязанности, но вы будете мне отвечать, если ваши подозрения окажутся нелепостью.

Я пожал плечами. Старик удалился.

Мы вошли в спальню его сына. Обстановка комнаты свидетельствовала, что в ней живет холостой молодой человек. Постель с утра была не убрана. По полу валялись окурки. Платье и белье было раскидано по диванам и стульям. На столе стоял стакан с недопитым чаем. Все показывало, что хозяин не приучал себя к особенному порядку. Ни в шкафах, ни в комодах, ни в шкатулках я не нашел ничего, что могло бы служить для дела. Вещи выкладывали, вновь укладывали и замыкали. Возле спальни был небольшой кабинет, изящно меблированный. В нем, по-видимому, ночевал отец Ичалова. Тут стояло бюро, ключа от которого я найти не мог. Долото сделало свое дело. В ящике я нашел много писем, но, просмотрев их, пришел к заключению, что они дела не касаются, хотя непреложно свидетельствуют, что хозяин их – большой поклонник женских прелестей. На стене над письменным столом висел фотографический портрет Анны Дмитриевны Бобровой. «Ну, – подумал я, – на недостаток побед Ичалов пожаловаться не может».

Обшарив все комнаты, мы не нашли ничего, что могло бы иметь какое-либо отношение к делу. Я считал дальнейший обыск бесполезным и приискивал уже в голове своей приличную фразу, чтобы оправдать пред стариком Ичаловым напрасно причиненное беспокойство, как в одном из коридоров натолкнулся на большой шкаф с платьем.

Я велел вынимать платья. Старый слуга Ичалова, Григорий, не без ворчанья исполнял мое требование. «Барина платье понадобилось, – ворчал он, – извольте, сударь, извольте, платья у барина довольно». С этими словами он вынул из шкафа панталоны и жилет коричневого цвета.

– Где же пара к этим панталонам? – спросил я у Григория.

– Какая пара?

– Сюртук или визитка.

– А кто его знает! – ответил Григорий. – Разве барин не волен в своем добре? Может, подарили, а может, где и забыли!

– Да был сюртук к этим панталонам?

– Пиджак был совсем еще новый, видно Никандр Петрович забыли его в деревне.

Я велел отложить в сторону жилет и панталоны коричневого цвета.

– Покажите мне сапоги вашего барина.

– Какие прикажете? У нас их много.

– Покажите все.

Лакей принес несколько пар сапог.

– Больше нет?

– Есть еще пара, да та совсем никуда не годится. Оно не то чтобы сапоги были старые, да промокли больно и потрескались.

– Где они?

Он их принес.

То были бальные лаковые сапоги, потрескавшиеся, по-видимому, действительно от сырости. Сапоги эти как раз приходились к гипсовым слепкам со следов.

Я собрал все ножи и бритвы, которые мог найти в доме. Затем велел сложить на стол панталоны, жилетку, сапоги и ножи, все это опечаталось, и составил протокол обыска, который подписали присутствовавшие. Григорий, видя, что рассыльный мой укладывает собранные вещи в свою суму, спросил меня:

– Как же, сударь? Вещи эти изволите взять с собой?

– Да.

– Воля ваша-с, а я без барина не могу барское добро из рук выпустить.

– Вы и сами отправитесь вместе со мной. Мне нужно вас допросить. В канцелярии вы получите расписку, что эти вещи у вас отобраны.

– Да без спросу мне нельзя идти! Барин будет гневаться.

– Вы своего барина увидите у меня и там все объясните ему.

Вернувшись к себе, я не застал у себя дома ни Кокорина, ни Ичалова. Я велел ввести Григория и сказал ему:

– Предваряю вас, что на суде перед крестом и Евангелием вы должны будете подтвердить все то, что мне теперь покажете! Поэтому отвечайте на мои вопросы только сущую правду.

– Для чего же, сударь, я буду говорить неправду? Все что знаю – о том извольте спрашивать, а чего не знаю, не погневайтесь – сказать о том не могу.

– Как вас зовут?

– Григорий Дементьевич Качалин. Из крепостных Петра Кирилловича Ичалова. Сороковый год служу им. И как в крепостное время, так и теперь, ничего худого за мною не было. Чист перед Богом и своим господином.

– Дело вовсе не в вас. Давно ли ваш барин здесь в городе?

– Молодой-то?

– Да, Никандр Петрович.

– Четвертого дня приехали. А допрежде, почитай, все в городе жили. Иногда в деревне…

– Откуда он приехал?

– Из деревни.

– Из какого уезда?

– Из здешнего, из села Яковлева. Ездили к батюшке и вместе с ним изволили приехать.

– Когда он уехал в деревню?

– Да как вам доложить? Месяца два с лишним.

– Зачем он ездил?

– Зачем – сказать не умею, на то была их барская воля. Встали утром, велели уложить в чемодан две смены белья, сюртук, да еще кое-какие вещи. Велели погрузить все на извозчика и уехали, даже чаю не кушавши.

– Да разве на извозчиках ездят в деревню?

– Должно быть, поехали на почтовую станцию, там взяли лошадей и поехали.

– Пока барин был в деревне, никаких вестей о нем не было?

– Никаких-с.

– Извозчик какой возил?

– Калачом зовут. Имени его не знаю.

– Какой его номер?

– Не могу знать! Прикажите спросить Калача – его все знают.

– Точно ли вам известно, что Никандр Петрович ездил в деревню?

– Опричь деревни куда же им было ездить?

– Не был ли он в Москве?

– Извольте их самих спросить об этом. Вернулись они вместе с своим батюшкой из деревни.

– Не болела ли рука у Никандра Петровича в тот день, как он уехал отсюда?

– Не приметил. В то утро я их не одевал.

– Сам одевался?

– Сами. Как приехали ночью, часу эдак в первом или во втором, так, видно с усталости, сбросили пиджак и легли спать, не раздеваясь. Утром, когда я вошел в комнату, они уже были одеты.

– Барин ваш левша?

– Никак нет-с!

– Где был ваш барин накануне того дня, как он уехал?

– Да все дома сидели-с. Целый день были дома и на вечер к Русланову не поехали. Только часу в одиннадцатом они уходили.

– Куда?

– Не знаю.

– В чем был одет Никандр Петрович, когда он уходил вечером?

– А вот в том самом коричневом пиджаке, от которого штаны и жилетку вы отобрать изволили.

– Брал ли он с собой что-нибудь? Например, ножик или бритву?

– Не могу знать.

– Кто шил пиджак?

– А вот, что на Волховской улице портной Фишер. Он всегда на барина работает.

– Был ли пиджак разорван?

– Как можно-с! Чтобы Никандр Петрович разорванное платье надели…

– Посмотрите хорошенько: не похож ли пиджак, лежащий перед вами на стуле, на пиджак вашего барина?

Слуга взглянул на пиджак и сказал:

– Он самый и есть. Только вот заплатки не было.

– Есть ли у вашего барина синее пальто?

– Есть! Обшито лисьим мехом.

– А белая баранья шапка?

– Тоже. Все это есть, как же-с!

– Где эти вещи?

– Должно быть барин их в деревне оставили, так как они надели их на себя, уезжая отсюда, и назад не привезли.

Григорий подписал свое показание и попросил дать ему расписку в том, что брюки и сапоги были взяты вопреки его воле.

Дав ему расписку и отпустив, я послал разыскивать извозчика, возившего Ичалова на другой день после бала Русланова. Рассыльный привел его часа через полтора.

– Вас прозывают Калачом?

– Меня.

– А как ваше имя?

– Евстафий Терентьев, по прозванию Калач.

– Знаете ли вы Никандра Петровича Ичалова?

– Знаю. Я стою на бирже против их дома, и опричь меня Никандр Петрович ни на ком не ездит.

– Когда в последний раз вы ездили с господином Ичаловым?

– Да давно уже не ездили, месяца два, почитай, будет.

– А не припомните ли, куда вы его возили в последний раз?

– На чугунку.

– На какую чугунку?

– На московскую станцию, значит.

– Он уехал один?

– Один.

– Что же, он уезжал тогда из города или ездил только на станцию провожать кого-либо из знакомых?

– Уехали из города. При мне билет до Москвы брали. Мелочи, значит, у них не было, так и велели они: иди, говорят, к кассе, там разменяют.

– В чем был он одет?

– Не приметил: была только на них белая баранья шапка!

– А кто вносил его чемодан?

– Да я, значит, и чемодан внес. Так, махонький был. А там на станции у меня его приняла прислуга.

Я отпустил извозчика.

Ичалова все еще не было. Я опасался, чтобы, узнав об обыске, он как-нибудь не скрылся. Впрочем, я успокаивался тем, что за ним отправился сам Кокорин. Между тем я послал за Аароном, портным Фишером и доктором Тарховым. Когда они прибыли, я поместил их в соседней комнате. Часов в пять поспешно вошел ко мне в комнату прокурор.

– Правда ли, – спросил он меня, – что вы распорядились привлечь к следствию Ичалова и сделали уже у него обыск?

– Правда. Но каким образом это могло дойти до вас так скоро?

– Отец его вбежал ко мне, как сумасшедший, в то самое время, как я сидел за обедом. Он жаловался на какие-то насилия и притеснения. Расскажите, в чем дело?

Я подал ему следственные документы.

Прокурор пересмотрел их внимательно.

– Да, кажется, тут не может быть сомнения. Он виновен. Но все-таки нельзя этому не удивляться. За Ичаловым нельзя было бы и подозревать подобного преступления; это молодой человек вполне добропорядочный, везде был хорошо принят и всеми был очень любим. Я буду присутствовать при допросе, – продолжал прокурор. – Отец его, выслушав от меня, что ему следует жаловаться через вас в окружный суд, поехал к прокурору судебной палаты. Нет сомнения, что он сам ничего не подозревает об этом деле. Сюрприз будет для него неприятный.