Читать книгу Остров страха - Роман Грачев - Страница 23

…Она делала репортаж. Формулировка темы звучала как аннотация к дешевым и пошловатым советским кинодетективам: «Будни уголовного розыска». Но Чудинов пресек споры на корню: «Это прогиб перед городским управлением внутренних дел. Хочешь и дальше работать – умей работать языком».

Прогиб так прогиб, как скажете, гражданин начальник, тем более что она уже сыта по горло хмырями из ОБЭП, лощеными, циничными, равнодушными. Наташа как раз заканчивала материал по одному из районных отделов. Начальник ОБЭП на ее глазах мутузил, как футбольный мячик, человека, принесшего челобитную. Молодая женщина, измученная хождениями по коридорам, отчаявшаяся и малопривлекательная, предпринимала последнюю попытку возбудить уголовное дело против семейного психолога, который отнял бизнес у ее родителей и едва не довел мать до сумасшедшего дома. Начальник женщину не слушал, строчил что-то в бумажках. Пальцы с внушительными золотыми перстнями мелькали над столом, на волосатой груди блестела толстая цепь с православным крестом. «В российском уголовном праве нет прецедентов вашему делу, – выдавливал сквозь зубы обэповец, не отрывая глаз от бумаг, – ничем не могу помочь. Да и состава преступления в действиях вашего психолога не обнаружено». Уже в коридоре, когда бессмысленная аудиенция подошла к концу, Наташа объяснила несчастной девушке, что ни одна сволочь в этом заведении не оторвет зад от стула, пока не увидит, чем можно поживиться.

Так что к черту этих бизнесменов в погонах, поработать бы с нормальными ребятами, которые действительно занимаются делом, тем более что в органах таких ребят с каждым годом оставалось все меньше и меньше.

В уголовном розыске Наташу свели с лучшим опером, майором Сергеем Ковалевым. Человек он был замкнутый, неразговорчивый, не любил не только рассказывать о своих подвигах, но даже предавать их огласке. Вообще парень поначалу производил впечатление эдакого буки, который может и по матушке послать, и камеру разбить (а в мастерстве разбивать камеры и лица их хозяев с ментами едва ли кто-то может сравниться), но с течением времени становилось видно, что не все так просто с этим майором. Такой фрукт в органах встречался Наташе едва ли не впервые за ее десятилетнюю карьеру. Блаженный с пушкой наперевес, круглыми бицепсами и играющими желваками – готовая фреска для собора какой-нибудь правоохранительной богоматери.

Ковалев не брал взяток (медицинский факт, подтверждаемый сослуживцами и фигурантами уголовных дел). Ковалев не только не бил подследственных на допросах, но даже не позволял себе перейти в общении с ними на «ты». Не крышевал бизнес и не имел никаких побочных источников доходов. Жил скромно, в обычной панельной девятиэтажке, один воспитывал дочь, ездил на очень подержанном «Мерседесе», в отпуск уходил раз в два года и отдыхал отнюдь не в Таиланде, а у матери в деревне, где латал протекающие крыши, заготавливал дрова и удил рыбу.

Аномальный мент.

Лишь спустя несколько дней после шапочного знакомства Наташа Ростовцева сумела развести его на большое интервью для «Радара», и повод представился стопроцентный. Майор Ковалев взял «авторитета» Сеню Креста на торговле оружием и наркотиками, не побоялся ни давления снизу, ни настоятельных рекомендаций сверху, ни дружеских советов справа и слева. И не просто взял, а еще и отказался отпустить за солидные отступные. То, что Сенька Крестовский потом удачно выскользнул из объятий Фемиды и без содействия Ковалева, это уже второй вопрос, но майор все равно прославился на всю ивановскую, и не в последнюю очередь благодаря интервью и репортажу Натальи Ростовцевой.

После того интервью она кое-что про него поняла. Поняла – и разместила в блоге свои несвоевременные соображения, вызвавшие впоследствии бурные комментарии интернет-сообщества. Мнения разделились примерно пополам, причем у сторонников обеих теорий в распоряжении имелись внушительные аргументы.

Наталья Ростовцева предположила, что Сергей Ковалев – ангел. Нет, не тот, что с крыльями и выпученными глазками летает над нашими головами, посыпает дорожки лепестками роз и на каждом углу кричит «возлюбите да обрящете!». Это был бы сумасшедший. Сергей Ковалев – другой. Он – необъяснимое и непонятное воплощение чего-то светлого и теплого, что есть в человеке, исполнитель какой-то миссии, никому пока не ведомой. Да, конечно, он хмур, неразговорчив, выпивает, курит и, разумеется, может так сунуть в рыло, что не узнаешь себя в зеркале. Но… при этом невероятно добр и скромен. Нелепое сочетание. Нереальное для парня его статуса человеколюбие и что-то еще, чего она не уловила. Действительно Ангел. Один из тех, что, сами того не ведая, время от времени спускаются на нашу грешную землю, ходят по ней и беспричинно творят добро, не требуя расписок и не выдавая квитанций.

Часть комментаторов презрительно фыркала: «Ангел? С табельным оружием и бессрочной индульгенцией от МВД?! Не смешите! Думаете, он не поступался совестью? Не стрелял по живым мишеням? Не лжесвидетельствовал? Как же он выдержал столько лет в полиции?!». В ответ другая часть спорщиков во главе с человеком, скрывавшимся под ником Тура, давним заочным знакомым Наташи, кипятилась: «Ангел – не тот, что гадит ромашками, а тот, кто способен к самоанализу, умеет отличить добро от зла, не боится признать и исправить ошибку, способен прощать других и самого себя».

Браво, Тура, ты меня прекрасно понял! И отдельное спасибо за цитату от братьев Стругацких, украденную ими в свою очередь у кого-то из раскольников: «Из десяти девять не знают отличия тьмы от света, истины от лжи, чести от бесчестья, свободы от рабства». Из десяти – девять! Плохи наши дела, люди, очень плохи.

Постепенно майор Сергей Ковалев стал ее кумиром, незримым героем публикаций, а может, и потенциальным героем ее романа. Ведь помимо всего прочего он был очень интересен и просто как мужик. И разница в возрасте в самый раз – всего-то десять лет.

О, какой он мужчина…

Она провела с ним всего несколько часов чистого времени, пока делала свою работу, но уже ко второму часу первой встречи ловила себя на мысли, что ей хочется прислониться к нему, как к большому дубу, спрятать голову в ветвях и говорить, говорить, говорить, жалуясь на несправедливость жизни, на глупость и мелочность людей, на неожиданную утрату ориентиров и цели, ради которой можно чем-то пожертвовать. Словом, ей самой захотелось дать интервью ему, большому и доброму мужчине, знающему ответ на любой вопрос. И никакого намека на секс, ибо в такие волшебные моменты, случающиеся в жизни реже, чем солнечные затмения, о грешной плоти даже не вспоминаешь.

Но вместо того, чтобы бросить диктофон, выплюнуть сигарету и стать самой собой хотя бы на пару часов, она продолжала разыгрывать из себя курву с рыжим хвостиком, которой сам черт не брат.

Что же он тогда говорил? Ничего особенного. Во всяком случае, ничего такого, чего она не слышала раньше. Но в изложении сурового мента каждое слово обретало невероятную силу.

«Конечно, в наших рядах полно ребят, лишенных даже приблизительных представлений о чести, – говорил Ковалев, сосредоточенно гася сигарету в пепельнице, хотя она давно уже погасла. – И я знаю, что репутация у нашей профессии, мягко говоря, паршивая. Но припирать человека к стенке, не имея достаточных оснований, нельзя. Даже у последнего козла должен быть шанс оправдаться. Потому что мы не такие, какими выглядим, мы так проявляемся в разных обстоятельствах. Но мы бываем и другими».

«Взять деньги за развал уголовного дела? – размышлял он, поглаживая нижнюю губу и по-прежнему вперив взгляд куда-то вниз. – Как два пальца… Но я работаю только с теми следователями, которым доверяю. С теми, кто не завалит мою работу, кто понимает, что я делаю и почему я делаю это так, а не иначе».

«Больше всего не люблю человеческую глупость и низость, – с улыбкой говорил Сергей почти в самом конце интервью, в той его части, где шли вопросы о жизни, любви, свободном времени и отношении к человечеству. – Причем глупость и низость противны вдвойне, когда человек не понимает, что делает. Когда у него нет представления о том, что хорошо и что неправильно. Ломается какая-то шпилька внутри… или ее с самого начала нет. Это люди-аллигаторы, люди-желудки. С ними сложнее всего, им ничего не объяснишь».

Ночью после интервью Наталья долго не могла уснуть, хотя редко жаловалась на бессонницу. Она была уверена, что влюблена в этого парня. Она даже сдвинулась на край своей пустой кровати и легла на бок. Представила, что Сергей лежит рядом. Добрый и надежный… и храпит!

Через месяц он погиб. Смерть не была героической, хотя драматургия всей его жизни настаивала на подобном финале. Сергей перевернулся на служебной машине при выполнении неудачного маневра. Он не любил служебный транспорт, доверял только своей старой лошадке, но в тот день сел в пассажирское кресло «десятки», доверившись молодому сержанту. Ехали на место преступления, не вписались в поворот на мокрой дороге…

Вот и вся его «особая ангельская миссия». Пролетел он в ее жизни метеоритом и оставил в скорбном недоумении.

Если ты такая умная, почему такая одинокая?