Читать книгу Очаг - Роман Гребенчиков - Страница 2

– Вы уверены, что не хотите поместить его в колумбарий? Или купить урну для него?

– Нет, ничего не нужно. – Я протянул руку к администратору. – Отдайте его уже.

– Распишитесь сперва.

Через окошко администрации мне передали документы. Читать их было некогда, поэтому на всех помеченных страницах я оставил свою роспись. Когда покончили с формальностями, мне вынесли чёрный пластиковый контейнер.

– Там… – Администратор указал в затемнённую нишу. – Можете побыть с ним наедине.

Я отрицательно покачал головой и пошёл к выходу – хотелось поскорее выбраться из «склепа». Снаружи оказалось не легче: солнце пекло, и от контейнера в руках веяло свежей пластмассой. Вот что с нами случается после смерти: нас запирают в обычном контейнере, словно какой-то полуфабрикат.

Машина была припаркована недалеко от Ястребского крематория. Сев за руль, я забросил сосуд в бардачок и захлопнул дверцу, отчего мой спящий спутник подскочил.

– Зачем так хлопать? – спросил Кирк и показательно зазевал, но его взгляд остановился на открытом бардачке. – Так скромно? Я думал, урна должна быть вся такая расписная, красивая, а тут… – Он указал рукой на контейнер.

– Это только капсула – урну покупать не стал. – Я пристегнул ремень безопасности. – И так сойдёт.

– Ой, какой бука – зажал урну брату!

– И так на похороны потратился. Тем более зачем она, если я его развею?

Я повернул ключ зажигания и вдавил ногой в педаль газа, чтобы рёв мотора заглушил Кирка, – я не мог его слушать. Вроде бы он выглядел и вёл себя как обычно, но в этот день сильней всего я мечтал выпнуть его под зад из своей машины.

День явно был не в мою пользу. Ко всему прочему меня душила жара, а кондиционер не справлялся. Внутри консервной банки хотелось только застрелиться, но обязательства заставляли продолжать жить.

Единственное, что радовало, – так это пустые дороги. Ведь все жители города собрались у ресторана «Очаг» – почтить память погибших. День траура… Глупое название. Для меня это просто день, когда я забирал своего брата из крематория. Возможно, я очень жесток к пострадавшим, но тогда хотелось лишь одного – исчезнуть, чтобы никто не видел меня и мои несчастья. Хотелось бы того же для дома, но там меня ждала семья – там бы не получилось молчать.

– Я подожду тебя здесь, – сказал Кирк, когда я загонял машину в гараж. – Не хочу создавать тебе проблем.

– Проблем создавать не хочешь? Тогда какого чёрта ты здесь?! – Я хлопнул дверью.

Только когда я на несколько шагов отошёл от гаража, вспомнил о капсуле, но возвращаться к ней из-за Кирка не собирался. Много чести! Однако этого хватило, чтобы я остановился. С одной стороны ненавистный мне Кирк, с другой – семья, которую я не хотел видеть в тот день, но мне надо было домой. Ещё пара шагов к входной двери – и моя нога зацепилась за выпирающую из тротуара плиту. Фиаско! Я распластался на дорожке, весь костюм в пыли – так я больше напоминал брата: он, в отличие от меня, вечно был в грязи. От этой мысли меня только сильнее передёрнуло. Я вскочил с земли и отряхнулся. Чёртов тротуар! Я собирался его переделать ещё прошлогодней весной, но времени и сил так и не нашёл.

В дом я решил войти всё-таки тихо, чтобы не привлекать к себе внимания.

– Почему ты защищаешь его? – раздался голос моей жены.

– Вообще-то, он мне за это платит, – ответил мой адвокат. Его присутствие меня удивило – ведь совсем недавно он ещё был в Москве.

– Мишенька, если бы не я, ты бы на него не работал.

Они спорили в гостиной, не замечая меня.

– Маша, все давно знают, что в городе орудует поджигатель. Марк ни в чём не виноват – какие бы меры защиты он ни выбрал, этот говнюк бы всё равно нашёл способ поджечь свою цель. Сколько уже было попыток! Сама подумай. Твой муж – тоже жертва в этой истории. Тем более не забывай, что из-за всего этого Кирилл покончил с собой. Так что ему сейчас вдвойне нелегко.

– Да ему всегда было на всё насрать: на ресторан, на семью, на брата! Он его за человека-то не считал!

Я несколько раз стукнул в косяк двери:

– Так я здесь.

Они сразу же замолчали, а Маша в придачу отвернулась.

– Чего раньше не приехал? – спросил я у Миши, когда пожимал ему руку.

– Занят был – кое-какие семейные проблемы решал.

– Семейные? У тебя же нет семьи. – Здесь я увидел, что от неловкости он отворачивает от меня взгляд. – Чёрт побери, ты о своей секте? До сих пор не привыкну, что ты их семьёй называешь!

– Мы не секта, Марк, – ответил Миша. – Сколько раз я должен тебе это повторять?

– А мы разве семья? – спросила Маша, посмотрев на меня.

Повисла тишина. Я ничего не хотел отвечать, теперь сам старался уйти от ответа.

– Что по поводу страховки? – спросил я у Миши, продолжая игнорировать жену.

– Не должно быть проблем. Это не первый прецедент. Сейчас всем пострадавшим выплачивают. Такое ощущение, что целью поджигателя на самом деле являются страховые компании, – они на нём разоряются.

– А когда суд?

– Через неделю.

Я ходил по гостиной и аккуратно гладил всю мебель. У меня складывалось впечатление, будто я уже так давно не был дома, что даже забыл, как всё выглядит. От этих мыслей становилось вдвойне неловко – ведь я должен был снова уехать.

– Маша, я должен уехать на несколько дней.

– Что? Куда ты опять собрался? Опять решил нас бросить? – Жена наконец-то повернулась в мою сторону. Она постарела – видимо, как и я. Просто раньше этого не замечал, потому что совсем прекратил появляться.

– Мне нужно похоронить Кирилла. Дома. На родине.

– Сейчас?! – Маша перешла на крик. – Опять бежишь от проблем?! Оставляешь нас здесь одних, в этом аду, который сам же и сотворил?! Ты хоть раз можешь подумать не только о себе?!

Опять тишина. Я не знал, что ей сказать, но она, видимо, и не ожидала ответа от меня, поэтому развернулась и ушла в другую комнату.

– Так обязательно ехать? – спросил Миша. – Может, лучше после суда? Кириллу-то уже всё равно.

– Я… Мы обещали друг другу, что будем похоронены там.

– Извини за неуместный вопрос, но где «там»? Я даже не знаю, откуда вы.

– С Севера, с Карелии, а если ещё точней – из Беломорска. Да, по мне не похоже, что я оттуда, но дед во время войны бежал туда и прятался там от фашистов. Он, в отличие от меня, был чистокровным евреем. Прямо гордился этим. До сих пор помню, как отца упрекал за связь с русской. Такой мрак! Ладно, прости меня, но я хочу с дочкой попрощаться. Просто пойми: чем быстрее я покончу с этим, тем скорее смогу с чистой совестью заняться своей семьёй и судом.

Я хлопнул Мишу по плечу и направился наверх – в спальню к Насте, к моей маленькой Насте. Я ненавижу прощаться – это каждый раз тяжело, и постоянно боюсь, что задену хрупкие эмоции своей дочери, и они меня не отпустят. Собственно, тогда было так же.

Я тихонько приоткрыл дверь, чтобы проверить, не спит ли моя Маленькая, но она сидела на кровати, прижав колени к себе.

– Милая, что случилось?

– Почему вы ругаетесь? – спросила она.

– Мама не рада, что я опять уезжаю. – Я присел с ней рядом на кровати. – Но так надо.

– А почему дядя Кирилл больше не заходит?

– Он уехал в дальнюю и загадочную страну, а мне нужно будет поехать вслед за ним и помочь в его одиноком путешествии. Но когда я ему помогу, обещаю, что всё изменится, твоя жизнь станет только лучше. Это последний раз, когда я уезжаю.

– А когда это будет?

– Скоро, дорогая, скоро. – Я поцеловал её в лоб. – Не волнуйся только, всё будет хорошо. Скоро всё изменится.

Я прижал её покрепче к себе. Рядом с ней всё менялось: проблемы куда-то улетучивались, а вечно тяжёлая голова освобождалась. Каждый раз тяжело прощаться. Всегда присутствует впечатление, что я никогда не вернусь. Не знаю, каково Насте, но я никак не привыкну к этому. Постоянно разрываюсь на части.

Покинув дочь, я зашёл к себе в спальню за вещами. Кошелёк был пуст, только куча накопившихся скидочных карт. Среди них я выловил свою родную дебетовую карточку. Марк Штерн. Осталось найти паспорт на это же имя. Перебирая одежду в поисках документа, я всё чистое закидывал в сумку. Под руку попались обгоревшие и испачканные в крови брюки – печальное воспоминание со дня пожара. Засунув руку в карман, нашёл то, что искал. Забавно, в этих же штанах я оформлял брата в крематории, и никто не удивлялся этому – ведь никто не мог прийти в себя после трагедии. Город как будто пережил очередную войну.

В гостиной уже никого не было. Даже не уверен, что хотел ещё с кем-то прощаться. Маша бы снова наорала, а Миша… да пофиг на Мишу, мы с ним никогда толком не были близки, но именно он не позволил нырнуть до гаража незамеченным. Мой адвокат стоял снаружи и курил.

– Она злится? – спросил я.

– Бесится, но, думаю, скоро прекратит.

– Это хорошо. Ты вовремя приехал. Так что спасибо.

– Да это она мне позвонила – жаловалась на пожар, что тебя снова нет, а за окном шастают неизвестные люди. Ей, в общем, стало страшно – я бросил все свои дела и приехал.

Миша потушил сигарету о стену дома и запихнул бычок между кирпичей к остальным.

– Марк, не стоит сейчас ехать. Тебе нужно до суда из себя пушистика строить при любой….. нет, при всех возможностях. Ты первый с жертвами – поэтому у населения и журналистов есть вопросы к тебе. Да и у следствия тоже.

– Какие вопросы? Я тоже жертва, как и они. Мой брат также погиб из-за пожара. – Я медленным шагом направился к гаражу.

– Твой брат покончил с собой. Это не одно и то же, и только больше наводит подозрений.

У двери я вспомнил о Кирке, поэтому только слегка приоткрыл дверь, чтобы проверить, не там ли он. Но в машине никого не было.

– Это не отменяет факта, что мне тоже надо его похоронить, а его место на Севере. Поверь мне. Мы быстро с этим разберёмся. Ты будешь вспоминать об «Очаге» как о забытом старом сне. Обещаю тебе. – Я ухватил Мишу за его могучие широкие плечи, – Всё будет хорошо.

Он отрицательно покачал головой.

– Не знаю. Я слежу за СМИ, и там ничего хорошего. Никто толком не говорит о поджигателе, все обсуждают тебя с легко-вос-пла-ме-няющимся рестораном. Хрен, блин, выговоришь!

– Начнётся новый пожар, и с меня переключатся на следующего. Пока поджигатель на свободе, это не закончится.

– Пора бы уже его найти, но у следствия ни одной серьёзной…

– Слушай, извини, что перебиваю, но мне надо ехать – хочется до ночи успеть доехать до Беломорска и переночевать там. Завтра вернусь и поговорим за кружечкой пивка. О’кей?

– Я знаю, что ты не Кирилл, но не влипни во что-нибудь по дороге.

– Без проблем, дружище! Как и обещал: всё будет хорошо.

На прощание я хлопнул его по плечу и сел в машину. Миша не уходил из гаража, а наблюдал, как я выезжаю наружу. Оказавшись на улице, я увидел в окне дома наблюдавшую за нами Машу.

– Слушай, – снова со мной заговорил Миша. Тогда я пожалел, что оставил окна приоткрытыми. – Это же «Волга» Кирилла?

– Не совсем. Эта Ласточка принадлежала отцу, но мой брат очень сентиментален – не мог от неё избавиться.

– А твоя «бэшечка» где?

– Она… Она… в ремонте. – Говорить правду я не собирался.

В соседнее стекло прозвучало несколько ударов.

– Марк Штерн! – У окна автомобиля стоял невысокий мужчина с шофёрской кепкой на затылке. По его лицу можно было судить, что он настроен негативно. – Ты убил моего сына – Андрюшку!

Он прижал к стеклу фотографию конопатого рыжего мальчугана. В тот день со мной впервые заговорил один из пострадавших – ранее мне везло избегать общения. Поэтому для меня, как и для Миши, такой близкий контакт стал небольшим шоком.

– Ублюдок, его смерть на твоих руках, и ты за всё ответишь! Помни об этом! – Он бросил в меня снимок через щель в стекле. – Смотри и помни, что сделал, мразь! Вы все ответите за смерть моего сына! – Последние слова явно направлялись и в адрес моего адвоката.

Мужчина развернулся и ушёл. Мне было плевать на него и на фотографию, которую он дал, поэтому я кинул снимок на приборную панель.

– Говорю же, – заговорил Миша, – будь аккуратней.