Читать книгу Самая обыкновенная история. Рассказ - Роман Кулиев - Страница 2

Это было утро, вроде ничего более я сказать и не могу. Не могу и все. Я встал и посмотрел в серое замазанное толстым слоем жира окно.

«Отвратительно» – подумал я и не мешкая одел мятую рубашку. Брюки искал несколько дольше, но это ни играло какой либо роли. Я опять опоздал. Опоздал бы в любом случае, пусть я проснулся уже одетый и гладко выбритый. В принципе все равно. Начальник и так пообещал увольнения, ну и пусть. Этот не внушающих какого либо уважение – Дмитрий Иванович вечно на всех сердит, ходит с упрямым ослиным лицом, приправленное торчащими из под мясистой губы зубами и не желает слушать ничего, кроме фальшивых извинений. Он лучше лишний раз вам расскажет как он, двадцать лет тому назад был один, без копейки ржавой в кармане, и сейчас посмотрите на него! Он заместитель помощника зам директора не большой копании, занимающаяся доставкой воды.

Все что он и делал в свое свободное время – вспомнил я – так это ходил с женоподобной грудью вперед и демонстрировал всем видом свое величие. Не человек, а комок гордыни.

Заглянув в зеркало, которое не висело, а было просто подставлено к стене, я не увидел человека, передо мной стоял некий силуэт. У силуэта было полу ватное тело, витающие от легкого ветерка со стороны форточки руки, которые продолжались в видел хрупких пальцев. Ногти были мелкие и выгрызены по глупой привычки и окружены заросшей кожей. Тело держало качающуюся из стороны в сторону голову с лохматыми пепельными волосами, скрученными между собой сальными палками и торчащими, словно антенны.

Немного попятившись в отражение, в иллюзорной надежде просверлить зеркало взглядом я заметил глаза. Пустые и уставшие. А какие могут быть глаза, если каждый день ты видишь за окном темно-серую стену исписанную ругательствами. Какая то сила мысли в моей голове попыталась хоть как то отметить некой «особенностью» хоть один из пережитых дней за последний год. После нескольких провальных попыток черепная коробка, с тем что она так бессмысленно содержала в себе нервозно загудела, а в осознание пришел факт того, что ни один день выделить и не смог. Все что было растворилось единой безликой пеленою, подобно пленке одного полупрозрачного цвета.

«Этих дней не было» – подумал я – «То что было, это мои воспоминания! А если воспоминаний и нет, то этого и не было. Для меня. Да и жизни получается как таковой не было» – на этом я закончил.

На работу я идти не стал, все равно меня уволят. Опять. В душе разгорелась приторная злость, или даже гнев к самому себе. Я был готов хоть повеситься, хоть взять и разбить голой рукой отражение на проклятом зеркале! И пуская ладонь истечет кровью, было бы все рано. Нездоровая злость затмила разум на скудную и жалкую натуру в моей душе. Я видел себя. Настоящего. Маленького, ленивого человечка убегающего от всякой заботы. От того везде было душно и страшно.

Спустя минуту гнев прошел, кулаки разжались, а в сознании я уже не казался таким отвратительным и жалким.

Рубашка полетела на пол и я без чувств свалился на кровать. Из окна по прежнему смотрела одинокая стена. Нащупав рукою подушку и подтянув ее под голову, я подумал, что просто необходимо сегодня же купить газету и поискать вакансии на новую работу. Кто знает, а может быть даже попадется начальник с чувством человеческого, или даже сострадания? Но к такому подарку судьбы готов я не был точно. Если ты становишься начальником, как то сразу превращаешься в ужасную личинку. Многие считают, что власть (даже такая сомнительная, как должность заместитель помощника зам директора не большой копании, занимающаяся доставкой воды),отравляет человеческую душу. Это не так. Власть делает людей настоящими. Ты просто становишься собой только тогда, когда у тебя нет рамок. Плохо ли это? То что все бы в душе одинокие мрази, возможно и да, тогда и радуешься невольно: «Слава бедности и тому что мы на дне!».

А если посмотреть под другим углом, то нет ничего плохого в такой натуре. Она просто нам чужда, и скорее всего будь у всех в мире власть, и став каждый человек в мире высокомерным сгустком злости и не довольствия, то мы считали бы это нормой. Интересно, все мы готовы считать нормой, если это будет у всех? Когда-то и каннибализм был обычным делом, потому что практиковали все, а сейчас у вас только одна мысль о нем вызывает рвотный рефлекс. Забавно, а жил бы я десять тысяч лет назад я бы уже просил добавки в виде моего тушеного приятеля с овощами. Что добавить? Слава системе ценностей, она такая душка!

Мои дурацкие мысли развеял звонок телефона. Трубка дрожала и гоготала на всю квартиру.

«Будет проклят тот, кто наделил ее таким голосом» – подумал я – «словно дешевая оперная певица подхватила чахотки, простудилась а теперь решила вызвать дьявола!»

Тяжело поднявшись я закончил уже в слух: «Будь я дьяволом я бы к ней точно никогда не пришел!»

Переплетая ногами я подошел к трубке, что-бы никак скорее поднять и узнать кому же я так нужен в одиннадцать утра, а скорее заткнуть это мерзкое «Трынь-трынь». И все же часто дают тому, что должно априори шуметь, такое неприятное звучание, будь то звонок телефона, двери, звук домофона или тот же будильник. Кровь из ушей, ей Богу!

Трубку я поднял с таким общим нежеланием это делать (как выполнение долга перед кружком по вышиванию бисером),что трубка в двести пятьдесят грамм показалась на ощупь в целую тонну!

– Ей Богу, слона поднял! – сказал я и тут же представил, как одной рукой, без каких либо на то усилий, с надменным лицом приподнимаю над собой целого индийского слона. Хм, а тогда я был бы чертовски известен! В следующий миг передо мной образовалась странная арена, видимо на которой я выступал, с трибун доносилось мое имя, общий крик прорезал пространство и не давал шанса проскользнуть не единому шороху, в глаза бил свет прожекторов, который образовывал вокруг меня некий островок света. Публика была в восторге! На первых рядах с очарованным лицом сидела моя первая любовь, которая тут же пожалела о том, что когда то даже не смотрела на меня не то что как на мальчика, а банально как на человека, ну а теперь она жалела обо всем! Очень сильно. А на задних рядах сидели старые приятели, которые фотографировали меня и аплодировали горячее всех. Кто то перелез через ограждение и с восторгом побежал ко мне раскинув руки, но дюжина одинаковых мужчина в строгих костюмах сбили его с ног и завалили на пол. Кто-то повторил этот глупый поступок и его постигла та же участь. Свет с прожекторов усилился. За ним усилились и аплодисменты.

Холодная трубка прислоненная к щеке в единую секунду разрушила всю картину и я оказался снова в своей комнате, окруженный дешевой мебелью, с бегающими глазами по стене, в поисках того, на чем же остановить свой взгляд. В итоге он остановился на вбитом на половину и согнутом к своему основанию ржавом гвозде, торчащего из стены. Когда то на нем весела картина.

– Только что, Иван, звонил твой начальник! – И с какого перепугу он позвонил матери? Вероятно с того что она сама выпросила у меня его номер и заверила Дмитрия Ивановича, что какая бы пакость не была совершенно с моей стороны, его гражданским долгом является оповестить ее – И смел доложить, Иван, ты меня слушаешь? И смел доложить, что ты не то что опоздал на работу, что уже просто неприемлем, ты просто умудрился не прийти! Ну как это понимать!

– Мам! – попытался оправдаться я, но из трубки снова полилась речь, как тогда подумал я, подобно «ору бьющимся в оогонии моржам!»

– Где твоя ответственность? Разве так мы с отцом тебя воспитывали! Мы хотели что бы ты стал примерным гражданином, что бы ты стал гордостью семьи! А что в итоге?

– Меня и так обещали уволить. Я найду новую… – я не успел договорить, да и вообще пожалел стократно, что попытался это сделать. Из трубки полился еще более убойный вопль.

«Моржей стало на дюжину больше!»

– Каким безалаберным ты стал! Бог ты мой! – я никогда не мог подумать что гвоздь в стене может быть столь интересным, но приходилось, с большим сожалением отвлекаться от него, отвечая на дурацкие вопросы.