Читать книгу Букет асфоделей - Роман Ряженов - Страница 3

Кабинет директора был последним местом, в которое Сьюзи хотела попасть в первую неделю учёбы. Да поругалась с учителем, да нагрубила, но тот спор начала не она, она всего лишь отстаивала своё мнение, на которое в современном «демократическом» обществе всем наплевать. Как ни странно, но мысли её витали далеко от повседневности. Она думала о том, куда привела её жизнь. Думала о детских мечтах, которым было не суждено сбыться, о том, как она стала такой, какая она есть, почему то, что было живо в ней, когда она была ребёнком погибло.

Сидя на кожаном диване, рядом с кабинетом, девушка ждала, когда её пригласят. Наконец дверь открылась, и молодая накрашенная секретарша, окинув Сьюзи холодным взглядом, поманила её за собой, вглубь помещения.

О директоре Боуле можно было говорить долго. Больше всего на свете он любит только одно – себя, директора Боула. Несмотря на то, что ему давно перевалило за пятьдесят, он всё ещё считал себя привлекательным человеком, что было, впрочем, довольно далеко от истины. Писклявый голосок совсем не вязался с массивным, полным телом, гордо восседающем на не менее массивном кресле. Очередное непонятное тряпьё, которое по дешёвке сбагривал ему один предприимчивый азиат, выдавая за «высокую» моду, было гордо выставлено на показ, на нашей школьной «модели». Очки в сиреневой оправе, и небольшие позолоченные часы в правой руке, всё это был директор Боул. На всех стенах, его просторного кабинета, висели рамки с фотографиями, что было на них, думаю догадаться не сложно.

В тот момент, когда Сьюзи вошла в кабинет, директор как обычно сидел в своём кресле, и листал глянцевый журнал. Видимо о чём‒ то задумавшись, он совсем её не замечал. На его лице было спокойное и умиротворённое выражение, которое кардинально изменилось, когда он оторвал взгляд от журнала, и увидел девушку. Пожалуй, стоит упомянуть ещё одну особенность мистера Боула, он как никто другой любил дисциплину, и искренне считал, что нужно соблюдать все правила, сколь бы дурацкими они не были. Но считая себя выше всех других, он также считал, что к нему эти правила не относятся. Строже всего директор Боул, или Шар, как его ласково называли между собой ученики, карал за внешний вид. Если уж ему казалось, что ты провинился, единственным разумным поведением, было со всем соглашаться и не идти наперекор, иначе шар начинал рвать и метать, а у тебя появлялось очень много проблем, которые наш «колобок» вполне мог обеспечить. Неприкосновенными считались только те ученики, чьи родители занимали важные государственные посты, или были широко известны. К таким ученикам Боул относился с «добротой и опекой» если такие слова вообще к нему применимы. Естественно, Шар делал это не просто так, что понятно любому человеку, кто обладает хоть какой‒то долей разума.

Сьюзи же любила свободу. Свободу во всём. Это касалось и одежды. Унылой, неудобной школьной форме она предпочитала свои любимые рваные джинсы, и регги футболку с Бобом Марли. Естественно директор был мягко говоря не в восторге, и уже приготовился к гневной, «праведной» тираде, предвкушая опущенные в пол глаза, и невнятные попытки извиниться.

– Почему ты не соблюдаешь правила? Хочешь, чтобы я тебя исключил? – Начал он.

Обычно, слов про исключение хватало, чтобы надломить ученика, и заставить его пресмыкаться. Но Сьюзи проводила эти слова лишь вежливой улыбкой, и ничего не сказала в ответ. Видя, что у него ничего не выходит, Шар зашёл на второй круг.

– Мать видела в чём ты вышла? Мне позвонить ей и рассказать, как ты общаешься со старшими, как ты уважаешь тех, кто тебя учит?

Сьюзи продолжала молча на него смотреть и улыбаться, смотреть на его жалкую чёрную душонку, и удивляться тому, как такие люди вообще живут на свете. Нет, она его не ненавидела, ни капельки. И уж тем более не воспринимала как врага, как это делали некоторые ученики. Он не заслуживал этого, не был равным. Быль лишь надоедливой мошкой, жужжащей над ухом, ни больше, ни меньше. Да, всего лишь мошкой, ну или маленьким жуком навозником, катящим свои жалкие аргументы, в сторону палящего солнца, которое мешает ему спокойно жить, и катать свои восхитительные творения. Прекрасно зная, чем всё это закончится, Сьюзи просто стояла и ждала третьего акта, надоедливой пьессы. Который раскрасневшийся шар, как раз и собирался воспроизвести.

– Я даю тебе последний шанс несносная девчонка. Либо ты сейчас извиняешься передо мной и мистером Джонсоном…

Сьюзи игнорируя слова Боула направилась к выходу. Выходя из кабинета, девушка услышала последние слова жука навозника:

– Либо без родителей можешь не возвращаться.

Спустившись по лестнице, Сьюзен вышла на улицу. Яркое, ещё по‒летнему, тёплое осеннее солнце, освещало её светлые волосы, и яркие голубые глаза.

Идти домой и слушать всё те же нудные нотации, о необходимости образования, уважения к старшим и правильной жизни в обществе, совершенно не хотелось.

В городе было не так уж много мест, которые она любила. Одним из таких мест, был центральный парк, в который она как раз и решила отправиться. Благо идти до него было не далеко, всего несколько кварталов. Достав из кармана плеер и синие наушники, Сьюзи приготовилась удалиться из этого мира. Вложив наушники в уши, и включив на полную музыку, она направилась в сторону парка. Да это были те самые наушники, и тот плеер, что ей дал Артур. Они остались у неё только по одной причине, по причине того, что никакой девушки в её отделении не было, пациентов были считанные крохи, и в основном они были мужского пола. С того момента как Сьюзи выписали из больницы, прошло чуть больше месяца. И Артур, ни разу больше не появился. Сьюзи уже начинала подумывать о том, не приснился ли он ей, но наглядное доказательство сейчас как раз проигрывало «Sunshine Reggae».

Наконец, большая часть пути была пройдена. Величественные сосны и ели, предстали во всей своей красе. Чтобы добраться до них, а заодно, до небольшого прудика, оставалось лишь сделать последний шаг. Перейти оживлённую дорогу, по которой непрерывным потоком, день и ночь, неслись по своим делам горожане.

В наушниках заиграл «Pennyroyal Tea», солнце скрылось за тучами, пошёл дождь. Сьюзи молча шла через дорогу, храня в своей душе яростный крик, полной боли и страдания. Она не беспокоила прохожих, хотя очень хотела поделиться тем, что накапливалось в ней год за годом, как гора ненужного мусора в голове ученика. Поделиться этим с первым встречным, пусть даже с совершенно незнакомым человеком.

Сьюзи заметила, что за ней уже несколько кварталов, следует странный мужчина восточной внешности, с обширной, густой чёрной бородой. В данный момент, он стоял слева от её, и также как она ждал, пока на светофоре загорится зелёный. Несмотря на то, что этот человек не сделал ей ничего плохого, она испытывала некий дискомфорт в его присутствии. Наконец, пластмаска загорелась зелёным, и она пошла через дорогу, постепенно ускоряясь, и краем глаза замечая, что араб тоже ускорился. Сьюзи совершенно не замечала дороги, её объял непонятный страх, охватив настолько, что она не заметила огни несущейся на полной скорости машины. До смерти оставалось всего несколько метров, когда она почувствовала сильнейший толчок в спину. Пролетев несколько метров, она упала на мокрый асфальт. То, что произошло дальше, она запомнила на всю жизнь. Страшный удар подкинул человека, словно безвольную куклу, ломая кости и сухожилия, вырывая жизнь и душу. Водитель, словно не заметив содеянного, унёсся прочь, оставляя за собой изломанное и кровоточащее тело. Тело того самого араба, который вызывал у неё неприязнь. Сьюзи подбежала к нему, и попыталась остановить кровь, текущую из разбитой головы. Но все её усилия были напрасны. Он посмотрел на неё и выдавил из себя слабую улыбку. Прощаясь с совершенно незнакомой девушкой, ради которой он лишил себя жизни, прощаясь с этим миром, встречая неминуемый конец. Люди начали выбегать из остановившихся машин, кто‒то позвонил в скорую, но было уже поздно.