Читать книгу Напрямик (сборник) - Роман Сенчин - Страница 5

Выскочив из плотных снеговых туч, самолет начал резко снижаться. Отсюда, с земли, казалось, что он падает. Валентина Петровна даже отвела взгляд. Вот действительно, возьмет и рухнет. И что тогда? Мелькнули как-то разом хорошо знакомые по теленовостям картинки: горящие обломки, вопли очевидцев, жирные клубы дыма, сирены пожарных и санитарных машин, а потом – репортажи, статьи, следствие… И, значит, – срыв праздничных мероприятий, посвященных долгожданному сорокапятилетию. На всей работе, успехах, достижениях будет поставлен крест…

Пересилила себя, снова посмотрела на посадочную полосу. Бело-голубой Ту-154, гудя, уже почти касался земли своими маленькими, вроде совсем игрушечными колесами… Коснулся, раздул под собой сухую снежную пыль, побежал очень быстро, качая крыльями, словно бы готовясь снова подняться в воздух. Но гул сделался тоньше – в турбинах надсадно запищало, как в сливе ванны, досасывающем воду, потом они почти смолкли, и самолет стал притормаживать.

– Ну, слава богу, – выдохнула Валентина Петровна. И пошла к микроавтобусу.

Уселась на переднем сиденье, сняла круглую соболью шапку, носовым платком вытерла испарину со лба и шеи. Взглянула в узкое зеркальце заднего вида, увидела гладкое, свежее, умеренно-радушное свое лицо, улыбнулась так, как будет улыбаться скоро, и повторила:

– Слава богу.

Она знала по опыту – ждать остается еще минут десять. Пока самолет докатится до стоянки, пока подвезут трап, подъедет «ЗИЛ» с прицепом-салоном, чтоб забрать пассажиров… Да, десяток минут можно посидеть в тепле и покое.

Хоть бы прибыли все, кто намечен. Эта мысль не давала покоя со вчерашнего вечера, когда прошли последние телефонные переговоры и была окончательно утверждена программа мероприятий. Отпечатана, размножена, подписана Павлом Дмитриевичем. Всё. Теперь пять насыщенных дней, почти поминутно заполненных делами. Очень важных дней.

Валентина Петровна отвалилась на мягко-упругую, высокую спинку сиденья, прикрыла глаза… Конечно, волновалась. Она всегда волновалась, из-за любой, казалось бы, самой ничтожной мелочи, на которую любой другой попросту не обратил бы внимания, просто отмахнулся… Да, они не обращали внимания, и где они сейчас? Прокололись раз, другой, потеряли сначала доверие, потом неизбежно и должность. Она же волновалась не суетливо, не заполошно, а – профессионально. И никогда, практически никогда ничего не упускала, умела выводить из тупика вроде бы безвыходную ситуацию. Там, где нужно, это видели и отмечали.

– Т-та-ак! – Валентина Петровна выпрямилась, потянулась словно со сна, несколько раз глубоко вздохнула, распахнула глаза.

Снова глянула на себя в зеркальце. Вид по-прежнему бодрый, гостеприимно-деловой… Надела шапку, кончиками ногтей большого и указательного пальцев подчистила уголки губ, а мизинцем – глаза возле переносицы. Никаких катышков, заспанок – вперед!

Открыла дверцу, выбралась из «Тойоты». Застегнула дубленку.

Водитель Геннадий стоял в кучке других мужичков, тоже приехавших встречать рейс. Курили, о чем-то разговаривали, посмеивались. Они наверняка все между собой знакомы, да и Валентина Петровна почти всех знает если не по имени, то в лицо. Что тут – город-то в неполных тридцать тысяч, включая детей. Всеми силами сейчас городские власти пытаются довести эту цифру до круглой – нужно им успеть до июля, когда отмечается День города… В этом году ему сорок пять. Десятого июля пятьдесят девятого на островке среди необъятного болота в междуречье Оби и Конды высадился вертолетный строительный десант, собрали первые щитовые бараки и потянули на север и юг нить газопровода. С тех пор и пошла история сначала поселка Пионерский, а потом и города Пионерска. Тогда же, только двумя месяцами раньше, при Мингазпроме была создана организация, которая теперь стала мощной, богатой компанией «Обьгаз». И первые мероприятия, посвященные этой, уже достаточно серьезной дате, и должны сегодня начаться.

Валентина Петровна оказалась здесь далеко не в первых рядах, но теперь и она считается одним из старожилов Пионерска – четверть века на этой земле. Всю, в общем-то, взрослую жизнь…

Морозец! Легкий-легкий такой, на грани оттепели. При ясном небе наверняка бы потекло… Уже сходил снег в конце марта – за две-три парны́е ночи. На дорогах и во дворах появились огромные лужищи, на газонах начала пробиваться трава, а потом подул север, принес новый снегопад и за ним – мороз. И вот снова стоит зима. За неделю до первого мая.

Валентина Петровна посмотрела на летное поле. Что-то не видно «ЗИЛа» с пассажирами… Поле огорожено невысоким – ниже человеческого роста – почти декоративным заборчиком из ребристых железных прутьев. Поставили его в то же время, когда и строили аэропорт, – лет сорок назад. Формально этим заборчиком территорию огородили, а не защитились от чьего-нибудь злого умысла… И всё тут не отвечало современным требованиям, в Пионерском аэропорту, особенно меры безопасности, – бывает, кто-нибудь из провожающих, чтоб отдать забытую вещь или початую бутылку водки сунуть в дорогу, перемахивает через заборчик и бежит к самолету. А зал ожидания, кассы, буфетик, досмотр с накопителем размещаются все вместе в бывшем ангаре. Этакий дугообразный сарай без окон и с дверью-воротами мутнеет алюминиевой тушей среди соснового бора. Рядом с ним деревянный белёный сортир, корявые буквы «М» и «Ж»… Хм, романтично, конечно, и многих умиляет, навевает им воспоминания об аэродромах шестидесятых годов, когда все было просто и никто ничего и никого не боялся.

Но ведь несолидно. И Валентине Петровне стыдновато встречать и провожать официальные делегации – заметно, как люди неприятно удивляются ангару, «ЗИЛу» с кривобоким допотопным прицепом, жестким скамейкам в зале ожидания… Аэропорт – это, как говорится, визитная карточка города (да и всего региона). А у них визитная карточка словно бы вручную сделана, из серой картонки…

Неподалеку началось строительство нового аэропорта, двухъярусного здания из морозостойкого бетона, но слишком медленно, почти незаметно дело движется – аэропорт в ведении района, а он бедный, их Пионерский район… Давно ведутся переговоры по передаче аэропорта «Обьгазу»; правда, результаты почти нулевые: глава района Евсеенко никак не может определиться – и жалко ему терять такой потенциально прибыльный объект, и денег на его содержание, на развитие нет; все пытается у «Обьгаза» финансы выцыганить в обмен на смешные уступки – сделать, например, рядом с ангаром зал для сотрудников и гостей компании…

Словно боясь, что ветхий прицеп-салон развалится или перевернется, «ЗИЛ» медленно, осторожно подполз к воротам. Остановился. Дверцы с шипением сложились. Валентина Петровна приосанилась, вглядываясь в выходящих.

Конечно, почти все ей знакомы и среди прибывших – случайного человека в Пионерск до сих пор редко заносит, в основном летают или свои, или командировочные, которые быстро тоже становятся своими… Мельком Валентина Петровна отмечает: вот вернулись из отпуска Куприяновы – молодая супружеская пара, ее соседи по подъезду; вот, почему-то московским рейсом, прилетел один из замов мэра, хотя отправлялся, по сведениям, в область… Но глаза ее выискивали тех, кого нужно встретить. И хоть бы, хоть бы все прибыли. Хоть бы всё было так, как запланировано и утверждено…

Она тревожно, готовясь прикрикнуть, обернулась на кучковавшихся мужичков – пора звать Геннадия, велеть, чтоб был начеку – подхватить, если что, сумку тяжелую, помочь устроиться в автобусе. По крайней мере – проявить внимание. Но прикрикивать не пришлось, кучка уже рассыпалась, мужички направлялись навстречу прилетевшим, одни радостно разводили руки: «Ну, здоро-овенько!», другие, нахмурясь, высматривали своих, а Геннадий подходил к ней, тоже глядя по пути на толпу прибывших.

Он первым и заметил одного из тех, кого они встречали:

– Вон этот… замглавного.

Действительно, как всегда торопливо, с огромными связками книг и журналов в обеих руках, чуть поскальзывая на ледянистом снегу, шагал Юрий Вадимович Бойко. Улыбался то ли Валентине Петровне, то ли вообще – всему. Земле.

– Кстати, он давно уже главный, главный редактор, – тихо, но внятно сказала Валентина Петровна водителю, а Юрию Вадимовичу, тоже с улыбкой, воскликнула: – Ну-у, здра-авствуйте! Лихо вы приземлились – и опомниться не успела!

– Да-да, мы тоже… Доброе утро!

Геннадий принял обе связки и понес в «Тойоту»; Юрий Вадимович распрямился, потянулся, и они с Валентиной Петровной, как старые добрые знакомые, обнялись, троекратно коснулись губами щек друг друга.

Они действительно были знакомы и почти дружны довольно давно – больше десяти лет… Бойко приехал тогда простым корреспондентом журнала «Российский Север» за материалом, а Валентина Петровна работала еще в администрации района, на той же должности, что и теперь, – начальником службы по связям с общественностью. Вместе они несколько дней на «Уазике» мотались по району, побывали на стойбище манси (сохранялось оно в большей степени как реликвия, музейный экспонат – уже давным-давно обитал этот народец много севернее, в других районах округа), объездили трассовые поселки газовиков, нефтяные вахты, леспромхозы, зверофермы… С тех пор Юрий Вадимович чуть ли не каждый год прилетал сюда то в командировку от своего журнала, то по приглашению пионерцев, а потом и «Обьгаза»… Во многом благодаря Валентине Петровне «Российский Север» и «Обьгаз» сдружились крепко и плодотворно: журнал публиковал материалы о компании, о ее работниках, а компания помогала журналу выходить в свет, ее генеральный директор состоял в попечительском совете…

– Поздравляю с повышением! От всего сердца поздравляю! – сказала Валентина Петровна, оглядывая Бойко, привыкая к изменениям в его облике, произошедшим за время, пока не виделись.

– Спасибо, конечно… но это же, так скать, палка о двух концах… – нарочито-смущенное, слегка и шутливое в ответ. – Зарплата на десятку выше, а головной боли – того и гляди, так скать, обширный инфаркт…

– Ничего, ничего, Юрий Вадимыч, вы с вашей энергией…

С прошлого лета, когда Бойко побывал у них последний раз, он заметно раздобрел, приобрел по-настоящему начальницкую осанку; вместо громоздких очков школьного отличника на его лице теперь красовались современные, в тонкой серебристой оправе; из-под новой куртки-пропитки с пышным воротником выглядывал темный пиджак, белая сорочка, на брюшко спускался бордовый галстук. На плече висела всегдашняя – что-то между спортивной и футляром для ноутбука – черная сумка.

– Ну, вот мы, так скать, и прибыли! – отобнимавшись, отздоровавшись, сообщил Бойко и, повернувшись боком к Валентине Петровне, обвел рукой прибывшую с ним делегацию. – Все, так скать, налицо. Никого не потерял.

– Да уж вижу, вижу!

– Прошу любить и жаловать, – продолжал Юрий Вадимович, обращаясь уже к москвичам, – наш, не люблю этого слова, куратор – Валентина Петровна Рындина.

– Да, это я. Здравствуйте!.. Что ж, садитесь в автобус, пожалуйста. Ближе познакомимся, с вашего позволения, за завтраком. Очень плотный сегодня день.

– Конечно… да-да… – закивали гости.

Одни тут же стали забираться в салон, другие спешно докуривали сигареты… Геннадий, судя по глазам, был озабочен – как всех разместить. Вроде бы сидений хватает, но вот вещи… Пачки с книгами, сундук звукорежиссера, баул певицы, чемоданы поэта и фольклориста…

«Прокольчик! – тут же укорила себя Валентина Петровна. – Нужно было просто “Газель” брать, а не шиковать с этой “Тойотой”!..»

И машинально, но и привычно-цепко она выхватила взглядом две-три-четыре фигуры, определила: «Этих бы можно и не приглашать».

Вообще она слегка обиделась на Юрия Вадимовича за подбор делегации – он рисовал ей кандидатуры по телефону, расписывал, какие это известные люди: умница-профессор, живой классик-поэт, молодой модный прозаик, стремительно набирающая популярность певица!.. «И практически все – первоклассные говоруны, публике не дадут закиснуть!» Но теперь, вживе, они оказались как на подбор невзрачны, сероваты. Будто подкисшие.

Особенно не понравился ей самый пожилой – наверное, тот самый профессор-литературовед, о котором Юрий Вадимович говорил, что родом тоже откуда-то с Севера, чуть ли не крупнейший сейчас знаток поэзии двадцатых-тридцатых годов. А выглядит, прости господи, как бичара какой-то: полтора метра с кепкой, худой, кривоплечий, курит в кулак, кепка засаленная, хоть щи вари. Портфель морщинистый, ручка скотчем обмотана… Или этот – этого она сразу узнала – народный артист России, сыграл ролей двести в кино, у Тарковского даже снимался, но сейчас, увидев его, его сутуловатую фигуру, испитое лицо, тонкие синеватые губы, седоватый ежик волос, Валентина Петровна вспомнила только один фильм с его участием, где он играл шофера-камазиста, любящего остограммиться после работы и матернуться.