Читать книгу Частицы. Книга 3. Запретный остров - Роман Сергеевич Лагутин - Страница 3

Прочная связь между прошлым и грядущим

никогда не будет прервана,

и не только в мире разумных людей,

но и среди всего разумного.

«Интерпретированная человеком мысль

всемогущего разума, при создании земли»

Утро в особняке семейства Грин –

штат Флорида, город Орландо

– Если бы мне однажды кто-то сказал, что Дэвид способен на такое, я бы ему в жизни не поверил!.. – во всеуслышание проговорил Норман, входя в комнату для гостей, в которой ночевал Моррисон.

Вулканолог Бернард, следуя за взбешенным Грином, пытался всеми силами найти беспечному товарищу оправдание, вот только слова Бернарда были неуверенными, а голос предательски дрожал. Было ясно как день, что Нормана такие оправдания совершенно не удовлетворяли.

– Должно быть, он обезумел, раз, будучи в опьяненном сознании, отправился с этой девкой кататься по ночным барам и забегаловкам накануне важного события! – Норман был безутешен.

От громогласных слов Грина, Рой уже совершенно проснулся и, облокотившись на локоть, смотрел на товарища, застывшего в центре комнаты. Тот, схватившись ладонью за лоб, словно бы его тревожили внутричерепные боли, возмущенно покачивал головой. На пороге в комнату появился Владимир, неспешно завязывающий пояс халата. Норман окинул взглядом присутствующих, оценивая их готовность к новой ситуации. Судя по всему, русский слышал крики Грина и понял в чем дело: сдвинутые брови и задумчивый взгляд свидетельствовали о нешуточном беспокойстве, охватившем его. Норман, дабы не подлить масло в огонь, стоял какое-то время молча.

Наконец Рой не выдержал и спокойно спросил:

– А в чем собственно дело? Зачем, из-за слабостей этого яхтсмена, разводить весь этот сыр-бор? Можно же взять другую лодку. Вы парни богатые, я знаю!

«В отличие от тебя, конечно. – Владимир слегка наморщился тревожной догадке, которая касалась не только Дэвида, но и спутницы, с которой он ночью покинул пределы владений семейства Грин. Вот теперь, из-за не проконтролированной ситуации, несмотря на многодневную тщательную подготовку, все мероприятие может пойти коту под хвост. – Что, если эта особа не такая простая штучка, какой может показаться Дэвиду? Вдруг он расскажет тот секрет, который я привез им с собой из России?» Однако вслух Владимир произнес следующее:

– После этого он недостоин оставаться участником нашей команды, – слова его прозвучали достаточно грубо. – Это твоя вина, Норман. Это твой человек и ты за ним недоглядел!

Рой, наконец, встав с кровати, быстро натянул джинсы и облачился в изжеванную футболку.

– Что теперь об этом говорить, ведь то, что свершилось, этого уже не изменить!

– Правильные слова, мой друг, – немного смягчившись, проговорил Владимир. – Я страстно хочу надеяться, что Норман ценит тебя куда больше, чем собственное достоинство.

– Владимир, без сомнения, я виноват в случившемся. Я это полностью признаю и осознаю свою ошибку. – Голос Грина звучал волнительно, как и полагается провинившемуся человеку. – Я попытаюсь все исправить. Сделаю все, что в моих силах, чтобы мы уже сегодня могли отчалить от побережья Форт Пирс. Я понимаю, для тебя перелет чреват стрессом, вызванным восьмичасовой разницей во времени. Ты только не переживай. Я обо всем позабочусь.

– Ты уже один раз позаботился! – произнес Владимир, но перед тем, как уйти, сказал еще кое-что: – Ладно, делай дело. Только учти, это твоя последняя попытка! Если еще будет какой-нибудь форс-мажор, я отменяю операцию…

Владимиру не было необходимости затрагивать тему об отмене мероприятия, так как Норман, боясь потерять возможность иметь большие деньги, которые принесет плавание, и без негативных намеков, вон из рук выбьется, чтобы повернуть ситуацию в прежнее русло.

«Ничтожный червь. Именно таким ты останешься в моей памяти, Дэвид, после того, как я придушу тебя собственными руками. Ты неспособен даже увидеть кончик собственного носа. Как же я мог быть таким глупым, чтобы связаться с тобой?!» – думал Норман, выбирая из списка записной книжки мобильного телефона номер Дэвида.

– Я убью тебя, идиот! – прокричал Грин в трубку мобильного устройства. – Будь ты хотя бы на пятьдесят процентов разумным человеком, стал бы ты так поступать? Твоим долгом было остаться здесь, а ты увязался за какой-то дешевой проституткой! Ты больше не в игре. Понял!

– Элизабет недешевая… то есть я хотел сказать, никакая она не проститутка. Она моя девушка! – с треском прозвучал голос Дэвида из динамика мобильника Нормана. – И я прошу тебя, больше так никогда не говорить про нее!

– Ну, извини, если я задел твои чувства. Надеюсь, ты меня хорошо слышал… Пока!

Грин отключился еще до того, как Дэвид успел объяснить ему, что первоначальный план никак не изменился.

Рой сидел уже на собственноручно заправленной кровати и смотрел, как Норман, не отвечая Дэвиду, пропускает один звонок за другим. Он сам стойко переносил разыгравшийся интерес.

– Может, ты все-таки ответишь, – проговорил Бернард. – Вдруг у него есть, что сказать в свое оправдание!

Грин решил все же сжалиться над Дэвидом и нажал на зеленую кнопку ответа.

– Я ничего плохого не делал. Да! Не отрицаю, мы с Элизабет неплохо провели эту ночь. Под утро я уже почти протрезвел и поехал в Форт Пирс. Сейчас я уже на своей яхте и практически полностью закончил подготовку к отплытию. Разве не ты сам вчера сказал, чтобы мы как следует повеселились перед круизом?! – с бешеной скоростью протараторил Дэвид.

– Постой, постой. Что ты сказал? Ты уже подготовил судно к отплытию?

– Да! И жду вас всех тут с минуты на минуту.

Вот такие слова Норман был рад услышать.

– Так и быть, продолжим наше дальнейшее сотрудничество. Только в следующий раз предупреждай о своих намерениях. Владимир был очень недоволен такими обстоятельствами.

– Я сам потом перед ним извинюсь!

– Хорошо. Заканчивай все оставшиеся приготовления. В ближайшее время мы подъедем к условленному месту.

***

Когда вся часть команды подъехала к пирсу на шикарном серебристом джипе Нормана, Дэвид сидел на бортике кормового трапа с таким удрученным видом, словно он собирался плыть не за несметными сокровищами «чуда острова», а отправляется через два моря на деревянный эшафот.

– И все-таки я ощущаю тревогу, – проговорил Владимир на ухо Грину. – Это не курортное путешествие с целью отдыха или досуга. Сможет ли он доставить нас туда в целости и сохранности, а потом еще и вернуть обратно?

– Он справится!.. – ответил Норман и поволок свой багаж к карме яхты.

Владимир, хмыкнув, позволил себе снисходительную улыбку, таким образом, словно бы выражал двузначную мысль: «Надеюсь, ты прав» или «Хорошо, если ты прав».

– Ты, конечно, можешь не одобрять сделки с этим человеком, Владимир, – чуть удалившись вперед, громко, чтобы слышал Дэвид, проговорил Норман. – Но мы переживаем такие времена, когда очень сложно найти хороших союзников. А если удается найти, хоть кого-то более-менее достойного, и в силу того, что этот человек может принести достаточно высокую пользу, надо, как мне кажется, быть к нему поснисходительней.

Русский без труда догадался, куда клонит Норман и когда Грин обернулся, Владимир ему согласно кивнул.

– И все же я повторяю, в нашем случае речь идет не о простом путешествии, оно может оказаться для нас всех гораздо опаснее, чем вы себе представляете. – По дрогнувшему голосу Владимира можно было догадаться, что он о чем-то умалчивает либо просто пока что не хочет говорить.

Только Рой заметил это предательское колебание в голосе русского, но не стал никому говорить об этом. Еще не хватало, чтобы его упрекнули в паранойе либо обвинили в излишней подозрительности. Тогда он точно рисковал бы оказаться за бортом судна еще до того момента, как яхта отчалит от пирса.

– Помоги мне, Дэвид, – протягивая яхтсмену чемодан, спокойно проговорил Владимир. Он попросил его об этой услуге только по тому, что заметил, как тот подсобил Норману с его пожитками.

– Я хотел извиниться, – чуть слышно произнес Дэвид, взяв в руки чемодан Владимира. – Я не нарочно заставил вас всех понервничать. Мне Норман сказал, что ты даже чуть не отказался от мореплавания…

– Да! Подобный разговор имел место быть. У меня нет нескольких жизней, как у кошки, и поэтому я должен быть уверен в своем человеке наверняка. Понимаешь?.. Если в сбалансированном механизме одна деталь оказывается бракованной, рано или поздно весь аппарат приходит в негодность, и это не просто метафора. Так и в жизни все происходит.

– Хотя я и совершил уже этот промах, – промямлил яхтсмен, – тем не менее, я склонен с тобой согласиться. – Последние слова Владимира показались Дэвиду достаточно аргументированными. – Какими бы ни были наши мотивы, мы всегда должны принимать взвешенные решения. – Пусть еще вчера шутливый яхтсмен показал себя совершенно с другой стороны, к счастью, сейчас он осознавал свою ошибку.

У Владимира даже в глубине сознания проснулось небольшое чувство доверия к Дэвиду.

– Хорошо, что ты все понял, моряк. Теперь у нас в дальнейшем не будет никаких осложнений.

– То же самое с уверенностью могу сказать и от себя лично, – шатаясь по палубе и направляясь к входу в каюту, пробормотал бородатый Бернард. – О, боже… только бы меня не вырвало во время качки.

Еще несколько секунд Владимир сохранял молчание, а затем, когда Бернард исчез в недрах яхты, русский, похоже, приняв окончательное решение, развел руки в стороны.

– Ну что ж… отправляемся! Алмазы сами к нам не придут!

– Это уж точно, – кивнул Дэвид и вручил Владимиру его чемодан. Я отвяжу кормовой фалинь. Носовой и оттяжки, я уже отвязал.

Владимир согласно кивнул и спустился в кают-компанию.

– Я тебе помогу, – вынув руки из вытянутых карманов джинсов, проговорил Рой, обращаясь к Дэвиду. Он проследовал за ним к кормовому трапу.

Моррисон был единственным пассажиром судна, который прибыл на яхту без чемодана и, как следствие, запасных вещей. Что касается его самого, на счет этого он совершенно не переживал. Он уже давно привык ходить в одной и той же одежде. Но она всегда была чистая, хотя и старая. Каждый раз, поздно возвращаясь с работы, он замачивал пропитанные потом вещи, а после скорого ужина, вручную состирывал. Чаще всего, к утру все уже высыхало.

– О-о, я гляжу, ты обзавелся новой рубашкой, – прежде чем ступить на пирс, заметил Дэвид. Он бережно пощупал материю вещи, которую Рой держал в руках. – Да и ветровка ничего!..

– Одолжил тут кое-чего по мелочи у Нормана. Он сказал, что в море будет холодно и дал мне это.

– Он отличный парень, правда? – развязывая паловый узел фалиня и взглянув на Роя, произнес яхтсмен. – И, оказывается, соображает хорошо. По крайней мере, лучше, чем я.

Оба улыбнулись.

– Лови, – крикнул Дэвид, бросая фалинь Моррисону. – А через секунду запрыгнул на кормовой трап. От получившегося толчка яхта медленно отплыла от пирса.

Судно с пятью членами экипажа на борту отчалило от берега. Теперь, вроде бы, все шло как надо.

«Интересно, о чем говорили Владимир с Дэвидом, смогли ли они, в конечном счете, достичь консенсуса, – облокотившись на спинку дивана в кают-компании, размышлял Норман. – Скорее всего – да, чем – нет. Иначе Владимир не маячил бы тут с таким умиротворенным видом».

Грин, конечно, уловил суть взаимопонимания Владимира с Дэвидом, но он хорошо знал русского и понимал, что, даже несмотря на улыбчивый вид Владимира, он все равно будет продолжать пристально следить за человеком, который хоть раз совершил какую-либо ошибку, пусть даже самую, казалось бы, незначительную.

«Все это пустяки. Главное только, чтобы Дэвид не выбросил еще какой-нибудь необдуманный сюрприз».

Опытность Дэвида, как первоклассного яхтсмена, позволит как можно быстрее осуществить план Владимира. По сути своей он был незаменимым человеком, впрочем, как и любой из присутствующих на борту яхты с историческим названием «Каравелла». В долгосрочной перспективе это плавание обещает быть максимально продуктивным, но только в том случае, если никто не будет идти в разрез с общепринятыми правилами. Теми, которые были объявлены гораздо раньше, прежде чем они все оказались на этом судне. Только Моррисон был непросвещен аналогичными наставлениями, так как в них абсолютно и не нуждался.

Удивительно, как изменился Дэвид после прошедшей ночи. Еще вчера он был весельчаком и заводилой, а сегодня само спокойствие и покорность. Абсолютно серьезно, без единого колкого слова или подвоха, объясняет Моррисону, как вести себя во время шторма, а как следует быть при полном штиле. Сейчас, глядя на него, можно было бы подумать, что он – сама невинность. Поразительно, как жажда наживы или боязнь потерять долю от продуктивного мероприятия заставляет человека становиться полноценно взрослым и, принимая сбалансированные решения, вести себя соответствующе.

А может быть, он просто что-то скрывает. И теперь, чувствуя некую вину за прежде содеянное, стремится, таким образом, ее загладить. Владимир рассчитывал, что все пойдет по намеченному плану, но Дэвид неправильно сыграл свою роль. И, кажется, Владимир догадывался о возможном проступке яхтсмена. Но, в конце концов, не стал публично оглашать этого, хотя намеривался, чуть позже, поговорить с самим Дэвидом на эту тему.

Но только тогда, когда будет удобный момент… Хотя тот человек, который хорошо знает Владимира, не будет утверждать, что русский всегда рассчитывает на волю случая. Обычно он сам создает для себя нужную ситуацию, тогда как для других это кажется совершенно непредсказуемым поворотом событий.

В любом деле всегда присутствует вероятность появления невинных жертв, как в прямом, так и в переносном смысле. Владимир же хотел избежать подобных казусов. До тех пор, пока он является членом их команды, он не позволит отрицательным моментам обрушиваться случайными неприятностями на кого-либо из окружающих. Полностью пытаться контролировать ситуацию, было для Владимира обычным делом.

Он покинул кают-компанию и вышел на палубу. Над его головой распустилась пара белоснежных парусов. Владимир сделал несколько шагов к штурвалу судна, за которым стоял Дэвид и о чем-то беседовал с Моррисоном. Яркий солнечный свет приятно согревал плечо и затылок. Соленый морской бриз то и дело осаждался мелкими капельками на спортивную рубашку и волосы русского. Приятный звук от разбивающихся волн о носовую часть яхты напоминал композицию расслабляющей музыки для медитации.

– Рой, ты не мог бы пойти в каюту и помочь ребятам приготовить обед, – добродушно улыбнувшись, громко проговорил Владимир. – А мы пока с Дэвидом поговорим о наиболее оптимальном маршруте нашего пути.

Моррисон согласно кивнул и через несколько секунд исчез за входом в каюту. Взгляды двух оставшихся людей встретились и, по выражению лица Владимира, Дэвид догадался, что разговор будет отнюдь не про навигацию.

На задворках Карибского моря –

яхта «Каравелла», вблизи Багамских островов.

– Может, хватит уже водить меня за нас, – сказал Владимир, пристально глядя в глаза Дэвиду. Он негативно отнесся к первому – отрицательному ответу яхтсмена. – Думаешь, я не догадываюсь, что твоя подружка, Элизабет, неслучайно появилась на вечеринке Нормана?!

Дэвид тяжело сглотнул и неуверенно ответил:

– Конечно, не случайно. Это я ее пригласил!

Владимир подозрительно сощурил глаза.

– Не делай вид, что ты не понимаешь, что я имею в виду! – Ты, главное, не переживай, расскажи все как есть. Мы же с тобой уже договорились, что твоя ошибка с исчезновением вчерашней ночью, осталась в прошлом. И ты сам сказал, что отныне не допустишь каких-либо оплошностей. Признайся, ты ей что-то рассказал?

Рука Владимира застыла на уровне пояса, а его мощный кулак сжимал рифленую рукоятку пистолета «Смит и Вессон» – девяносто четвертого года, модель: «Сигма». Когда Дэвид опустил голову и увидел, блеснувший от солнца, стальной затвор оружия, он узнал его. Потому что у Нормана был точно такой же пистолет и тот ему однажды показывал его.

– Черт!.. – испугавшись, отпрыгнул от штурвала Дэвид. – Откуда он у тебя?

– Нашел в тумбочке, в доме Гринов. Вот, как видишь, решил позаимствовать на время.

– Ты хочешь меня пристрелить?! – проговорил шокированный ситуацией моряк.

– Да нет, что ты несешь? – непроизвольно мотнул стволом русский. – Просто решил показать тебе и предостеречь. Если на острове, кроме нас, еще кто-то будет, я их всех до единого – убью. Мне не нужны неприятности. Так что, если тебе есть, что мне рассказать, то лучше сделай это прямо сейчас, иначе потом будет уже слишком поздно.

Владимир любезно предоставил Дэвиду некоторое время, чтобы хорошенько все обдумать. А сам тем временем, спрятав пистолет, стал прохаживаться по палубе яхты, выглядывая через высокие борта на ребристые волны, мерно расходящиеся в стороны от механического воздействия судна.

Дэвид вновь ухватился за колесо управления. Он пытался как можно отчетливее припомнить вчерашний разговор с Элизабет. Когда Дэвид растрепал ей все планы, он был весьма пьян и плохо понимал, что делает, а потом она, словно по дуновению легкого ветерка, наподобие пушинки, исчезла в неизвестном направлении. «Черт, кажется, я, в самом деле, вчера чересчур много болтал языком!»

– Вроде как, я вчера сболтнул ей лишнего, – признался яхтсмен.

– Что ты ей рассказал? – словно приведение, оказавшись за спиной Дэвида, осведомился Владимир. – Слава богу, ты решил признаться. Не опасайся меня, тебе ничего не грозит. Продолжай…

Дэвиду, даже несмотря на вероятное предательство, совсем не хотелось, чтобы Элизабет хоть как-то пострадала в свете намечающихся разборок, вдали от цивилизации.

– Только пообещай мне, что ничего ей не сделаешь, – взмолился яхтсмен.

– Хорошо! Так и быть, но за остальных, с кем бы она ни была там, я не ручаюсь!

– Я рассказал ей практически все, что знал: курсы, примерные координаты, в общем, всю навигацию. Мне казалось, что она ничего не понимает, а потом она просто испарилась, и тогда я осознал, что совершил непростительную глупость.

– Теперь с этим уже ничего не поделать. Главное, что сейчас ты поставил меня в известность, а что касается прочих единомышленников, хотя бы на этот раз не будь болтуном и держи язык за зубами.

Когда Владимир вернулся в каюту, Дэвид наконец-то вздохнул спокойно и уверенно. Теперь ему нечего было скрывать, и он почувствовал, как будто с его плеч тяжелый камень забот свалился. Хотя все могло быть и получше, если бы не его длинный язык. Но, по крайней мере, относительно Элизабет он может быть абсолютно спокойным. По рассказам Нормана, слову Владимира можно было полностью доверять.

На первый взгляд в кают-компании царило усердное взаимопонимание. Однако Владимир понимал, что на деле это было далеко не так.

– Обед скоро будет готов, – сообщил Бернард, выглядывая из кухни. Он бросил на раскаленную сковороду кусок сублимированного мяса. Тот в свою очередь приятно зашипел, а через какое-то время каюта заполнилась ароматным запахом хорошо прожаренного бекона. – Овощи уже почти приготовились.

Владимир взглянул на Моррисона, по картофельным и морковным отчисткам, которые тот бережно собирал в полиэтиленовый пакет, он примерно прикинул, сколько вручную ему пришлось обработать овощей.

«Ну, парень, ты единственный достойный человек на этом судне… не считая меня, конечно…»

Владимир краем уха уловил приятные звуковые импульсы, распространяющиеся со стороны комфортабельного дивана, стоявшего под рядами, расположенных друг за другом, продолговатых иллюминаторов.

На мягком ложе он заметил Нормана, неприлично там расслабившегося. Тот, время от времени потягивая из прозрачного стакана, через трубочку, апельсиновый сок, наслаждался и приятным вкусом прохладного напитка и чудесной музыкой, доносившейся из его карманного проигрывателя с большим сенсорным экраном. Источаемый маленьким устройством звук, можно сказать, был на высоком уровне.

Владимир, неохотно пересекая черту наглости, всей тяжестью тела уселся рядом. Воздушная обивка дивана сотрясла Нормана.

Он неохотно приоткрыл глаза и, взглянув на русского, сонно проговорил:

– Поаккуратней, Владимир…

– Ты устал, наверное, очень, раз не помог Рою обработать продукты? Есть, наверное, тоже не будешь?..

Норман ни на кого не оглянулся. Он, уже находясь в преддверии крепкого сна, начинал посапывать. Владимир собирался было вылить на Грина остатки недопитого напитка, но Рой вовремя остановил русского от частично обоснованного поступка. Рой отрицательно покачал головой, давая понять Владимиру, что нет необходимости этого делать. Ну не хочет человек проявлять заинтересованность в приготовлении пищи, ну и бог с ним. Может быть, он просто не в том состоянии, чтобы что-то подобное делать. Мало ли, не дай бог еще вырвет в посуду с готовящейся едой!

Владимир поставил стакан на место, и почтительно кивнув Моррисону, по важным делам удалился в гальюн.

К вечеру, все вновь собрались в кают-компании за овальным столом. Того, что было приготовлено в обед, хватило и на ужин. Каждый присутствующий, включая их самих, жадно поглощал добротную еду, умело приготовленную Моррисоном и Бернардом. Даже Грин сейчас не побрезговал очередной попыткой принять пищу. В обед, его хорошенько вывернуло. Его вестибулярный аппарат оказался менее приспособленным к качке, чем у остальных. Прочищая желудок, он примерно час не выходил из корабельной уборной.

– Я думал, что это мне будет плохо, – закончив трапезу и вытерев белой салфеткой засаленные губы и часть бородки, проговорил Бернард. – Меня с самого детства мутило на каруселях. Помнится мне, однажды посадили меня на одну такую. Много в тот день на карусели детей было, а все их родители чуть поодаль стояли, а конструкция к тому же была высокая, и когда все закрутилось…

– Лучше не продолжай, – уже представив примерную картину события и зажав ладонью набитый едой рот, промямлил Норман. Когда его тошнотворный позыв немного утихомирился, он дожевал остатки пищи и добавил: – А то вы сейчас почувствуете себя на месте тех горе-родителей.

Владимир, опустошив стакан с соком, посмотрел на Грина, утоляющего свою жажду, и проговорил:

– Тебе честь мыть посуду…

Похоже, Норман никак не ожидал подобного. По выражению его лица можно было судить, что он остался не слишком доволен требовательными словами русского.

– Что ты на меня так смотришь?! – удивился Владимир. – Я не буду, потому что мыл в обед. И на Дэвида не надейся, он сейчас пойдет проверять авторулевой. Так ведь, Дэвид? – с чуть заметной улыбкой проговорил Владимир, взглянув на высокого яхтсмена.

Как по волшебству, тот быстренько вытер рот и, поставив тарелку и приборы в мойку, поспешил отправиться на палубу к рулевому колесу и прочим многочисленным навигационным приспособлениям.

– Сделай милость, – вновь проговорил Владимир, вставая из-за стола. – Сотвори хоть что-нибудь полезное на этом корабле. Ты, пока что, тут единственный, кто еще не принес никакой пользы с момента нашего отплытия.

Норман поочередно взглянул на каждого из присутствующих. Их никак не заинтересованные лица, в конечном счете, заставили его согласиться с требованием Владимира.

– Я никогда этого раньше не делал, – не без тревоги на лице проговорил Норман. Подобное обязательство ему показалось унизительным.

– Тут нет ничего сложного, – ухмыльнулся русский. – Радуйся еще, что тут у Дэвида стоит посудомоечная машина, она практически сама все делает. Тебе останется только расставить посуду по полкам. – А вот мне однажды приходилось мыть тарелки вручную. И заметь, я от этого не умер.

– Ну, хорошо, – теперь уже точно решился Норман. – Только, если ты не против этого, я возьму с собой на кухню Роя. Он мне один раз покажет, как это делается, и я буду это проделывать каждый день до тех пор, пока мы не вернемся обратно во Флориду. Вот и мне нашлась, какая-никакая, работенка.

– В обед, я тебя буду сменять, – насмешливо отозвался Владимир и отправился отдыхать в носовую каюту.

Бернард последовал туда же.

– Как-то он себя в последнее время странно ведет, – проговорил Норман, вставляя тарелки в пазы шкафа автомоечной машины. Это был очередной прямой сигнал недовольства Грина. Он нередко прибегал к обсуждению с товарищем, тревожащих его, жизненных моментов. Вот только до этого он обычно лишь звонил, чтобы взять доброго совета, а теперь разговор проходил с глазу на глаз, и для Моррисона это показалось чем-то новым. Даже появилось чувство некоторой неловкости.

Рой со щелком захлопнул крышку посудомойки и, нажав кнопку включения, повернулся к товарищу.

– Даже не знаю, что сказать по этому поводу, – задумчиво почесал свой лоб Рой. – Я его раньше не знал. Мы ведь только вчера познакомились. Но мне кажется, что следует воспринять изменение в его поведении как неизбежное. На мой взгляд, Владимир просто хочет любую ситуацию держать под контролем.

– И только теперь я понял, что ты абсолютно прав. – У Нормана возникло непроизвольное чувство, что он поступил правильно, взяв в путешествие Моррисона. – Спасибо, Рой.

Дэвид, произведя последние настройки авторулевого, вознамерился на ночь опустить паруса и отправиться в кормовую каюту для отдыха. Ему не пришлось звать на помощь товарищей по команде. Не зря же он говорил, что яхта сделана по специальному заказу. Практически все тут было автоматизировано. Посудиной в одиночку мог бы управлять даже пятнадцатилетний подросток, более-менее разбирающийся в навигации. Дэвид краем пальца поддел на панели управления пластиковую прозрачную крышку, под которой располагались всевозможные индикаторы, датчики, а также множество тумблеров и кнопок. Все это многообразие органов управления было размещено не хаотично, а по определенному принципу, о котором знал только сам яхтсмен. Прорезиненные края пластмассовых разноцветных кнопок с символами не допускали проникновение влаги внутрь электронного сердца панели управления. Такое техническое оснащение яхты избавляло Дэвида от необходимости использовать ручные способы управления судном. И тем более ему не хотелось брать на борт каких-либо помощников. Нажав соответствующую кнопку, он привел в действие механизм сворачивания паруса.

Вж-вж-вж. Все механизмы и электроника яхты работали, как единый слаженный механизм. Дэвид получал удовольствие от этого ровного звука, ведь он свидетельствовал о том, что все функционирует как надо.

Дэвид на всякий непредвиденный случай включил двигатели на малый ход. Курс, который он чуть ранее отредактировал, оставался неизменным.

Еще немного постояв перед панелью управления и по подрагивающим стрелкам удостоверившись в правильности настроек, яхтсмен направился к входу в каюту. Еще даже не ступив на первую ступеньку, он помедлил. Его внимание привлекло чистое черное небо, сплошь усеянное мириадами мерцающих звезд. Было довольно-таки прохладно по сравнению с температурой, которая была днем. Дэвид поежился, но не поспешил укрыться в теплом нутре судна.

«Какая сегодня прекрасная ночь…» – подумал Дэвид, глядя на звезды.

Именно в такие моменты можно почувствовать себя неотъемлемой частицей этого мира. Вдали от хаоса городов возникает ощущение в своей высокой значимости. Тут ты не становишься вторсырьем, которое переработав, выбросят на помойку. Здесь ты можешь быть самим собой, никем не осужденный и ничем не обремененный. Единственный закон, которому отныне подчиняешься – закон природы…

Когда-то давным-давно в небе редко можно было увидеть передвигающуюся мерцающую или светящуюся точку. Теперь же это было частой регулярностью, нежели случайностью. Курсирующие по небесному морю самолеты, плавающие в глубине космоса рукотворные спутники, являлись неотъемлемой частью безграничного и порой даже более опасного пространства над головой. Они несли потенциальную угрозу, гораздо весомую, нежели чем не менее технологичные предметы, созданные человеком и перемещающиеся по поверхности самой земли.

Пребывание на яхте, раскачивающейся по поверхности морской глади, было чем-то неописуемым. Вокруг лишь вода. Ни одного островка суши, лишь только безмолвные подводные жители – единственные разумные существа и те живут под водой, своей какой-то другой жизнью. Собака или кошка, куда ближе для человека, чем подводный обитатель. В море, конечно, было спокойно, иногда красиво, но задержаться тут в одиночестве на многие годы или месяцы представлялось Дэвиду чем-то несопоставимым с человеческой жизнью.

Когда Дэвид вошел в теплую кают-компанию, прохладный морской воздух остался где-то позади. Внутри яхты было весьма комфортно. Все еще присутствовал приятный аромат свежеприготовленного блюда недавней трапезы. Дэвид смекнул: «Похоже, кто-то решил сэкономить электроэнергию». – В кают-компании было мрачно, почти темно, свет горел лишь на кухне и был приглушенный. Да к тому же настолько, что едва можно было заметить очертания обеденного стола, прикрученного к полу, и выпуклые спинки просторного дивана.

Он на ощупь присел на его край, а в следующее мгновение почувствовал, что на нем кто-то уже лежит. Его рука молниеносно соскользнула с теплой, обнаженной, человеческой ноги. Дэвид бросил взгляд туда, где недавно находилась его рука. Глаза уже начинали постепенно привыкать к темноте. Голая нога в черном носке продолжала лежать на своем месте. Дэвид устремил взгляд дальше и обнаружил, что ее владелец не кто иной, как Рой Моррисон. Он, блестя зрачками, смотрел с выпученными глазами на Дэвида, как на сумасшедшего или извращенца.

– Слушай, парень, – шутливо проговорил Рой, – ты не в моем вкусе!..

– О чем это ты?.. Ты что тут делаешь? Испугал меня до смерти…

– Напугал?! А ты кого тут хотел увидеть?

– Почему ты не в спальной каюте? Там ведь полно места.

Моррисон немного подумал, а затем признался:

– Хотелось побыть одному, подумать немного. Привычка, знаешь ли, перед сном погружаться с головой в мысли. – Говорил Рой шепотом. – А когда кто-то рядом лежит, не удается полноценно сосредоточиться.

Холодный лунный свет частично проник через ряды иллюминаторов в кают-компанию. Он, ведомый поворотом яхты, прошелся белым сиянием вдоль прямой – по стенам полу и потолку. «Пожалуй, не помешает отправиться в свою мягкую кровать и как следует выспаться, – подумав об усталости, принял решение Дэвид.

Перед тем как уйти, он подошел к дверце шкафа, расположенной у изголовья дивана, и вытащил весьма приемлемый для шикарных апартаментов теплый плед с практически реалистичным изображением самой яхты. У картинки, так же как и у настоящей яхты, ближе к носовой части, красовалась крупная надпись: «Каравелла».

Дэвид, похоже, был заботливым человеком. Он протянул Моррисону полушерстяное одеяло, а сам на мгновение, глядя через иллюминаторы, задержал свой взгляд на чуть взволновавшейся морской глади. Рой не спешил укрываться. Пока что он не чувствовал холода. В каюте хватало тепла. Питающиеся от солнечных батарей теплорадиаторы были еще достаточно нагреты, чтобы оберегать теплом яхтенную комнатку от внешней стужи.

– Думаю, ближе к утру, точно понадобится, – спокойно произнес Дэвид, указав на изысканное покрывало.

Рой согласно кивнул.

Яхтсмен вновь посмотрел на плещущиеся волны. По его лицу пробежало легкое напряжение.

Моррисон заметив негодование Дэвида, сосредоточил на его взгляде свое внимание.

– Нам угрожает шторм? – прямо спросил он.

Дэвид, с секунду помедлив, ответил:

– Не думаю… Компьютер показывает, что циклон движется параллельно нам. Мы в относительной безопасности.

– В относительной?! – теперь тревожно переспросил Рой.

Дэвид посмотрел на Моррисона и, слегка улыбнувшись, непринужденно хмыкнул.

– Не переживай… Вряд ли нам что-то угрожает. Вероятность того, что непогода повернет в нашу сторону, до безобразия мала… Примерно один к трем.

Дэвид, дружески похлопав новоиспеченного приятеля по плечу, пожелал ему приятных снов, а сам, прежде на кухне прополоскав специальной жидкостью рот, отправился отдыхать в кормовую каюту.

Какое-то время Рой еще думал над словами Дэвида. Ему даже показалось, что один к трем это не такой уж большой разрыв в теории вероятности. «Вот если бы это было сто к одному, – рассуждал Моррисон, – еще можно было бы утверждать о безопасности плавания». – Затем, поверив уверенным словам опытного яхтсмена, что все будет в полном порядке, закрыв глаза, погрузился в свое сонное царство.

Где-то в Атлантическом океане – яхта «Каравелла»,

за много километров от побережья Пуэрто-Рико

Прошло уже несколько дней плавания с того момента, как яхта «Каравелла» покинула побережье Форт Пирс. Этот очередной наступивший день, как и предыдущие, не отличался ничем особенным. Ничего плохого не предвещалось, но и ничего хорошего тоже. Вокруг на многие сотни километров лишь вода, затем снова вода и опять вода. Ничего больше, только одна вода.

Такое положение вещей весьма угнетало Владимира. Он даже не мог и предполагать, что окажется настолько психологически неподготовленным к подобному путешествию. Но делать ничего не оставалось. «Терпение, терпение и еще раз терпение», – иной раз повторял он себе в мыслях, словно мантру. Единственным положительным спутником его мыслей была уверенность в том, что им не придется долго курсировать по Индийскому океану. Надежда на то, что когда они туда приплывут и им не придется тратить много времени на поиски острова, не угасала. Надежда, балансируя на грани с полной уверенностью, наоборот, с каждым днем все крепчала. Именно это и поддерживало в нем дальнейшее терпение.

Будет неправильно не сказать, будто Владимир не понимал, что рискует. Так с ним всегда бывало. В подобные этому моменты он просто старался не зацикливаться на том, что, если будет так, а не иначе. Рассудительная часть его безудержного разума не бросалась из крайностей в крайность. Его мысли и тело, работали синхронно только в том направлении, которое было выгодно самому Владимиру. Он давно привык не рассчитывать на обстоятельства. «Будь что будет!» – поговорка, смысл которой он даже не знал. Для него это были пустые слова. Бессмысленный набор звуков. Обычно он четко планировал что-то без излишних «НО». А чтобы непредвиденная ситуация не застала его врасплох, просто в нужный момент вовремя приспосабливался к новым обстоятельствам.

Владимир лежал на шезлонге, покрытом хлопковым белым полотенцем. Мельчайшие капельки соленой воды бризом осаждались на его лицо. Причудливое, деревянное, складное кресло с удлиненным седалищем было крепко зафиксировано поверх носовой палубы в специальных неглубоких пазах стальными креплениями. Не то чтобы оно там всегда находилось… Несколько дней назад Дэвид случайно проболтался, что частенько расслабляется подобным образом и по просьбе Владимира, ему пришлось установить шезлонг на время длительного путешествия.

Владимир, лежа на спине под частичной тенью паруса, мог краем глаза видеть Грина с Моррисоном, стоявших у леерного ограждения. Диалоги их были разносторонние и, в большей степени, в другом месте вряд ли смогли бы заинтересовать русского. Однако сейчас ему все равно нечего было делать, и он временами прислушивался к их дружеской беседе. На фоне звука бьющихся о борта волн, подслушивать было довольно-таки необычно.

Норман, сделав упор на одну ногу, крепко вцепился левой рукой за леерное ограждение. Он, глядя вдаль бескрайнего моря, пытался отогнать дурные мысли о потенциальных проблемах и неприятностях, которые могут возникнуть при встрече с морским патрулем на различных границах океана. К счастью, таковых, весь проделанный путь пока еще не было на горизонте. Лишь дюжина неутомимых дельфинов, час или два, провожали их какое-то время назад. Больше они не попадались ему на глаза. Похоже, что у этих, страдающих бессонницей, морских млекопитающих и без того была масса других дел, вместо того, чтобы гнаться за стремительной яхтой.

Рой стоял справа от Нормана. Он остерегался качки и поэтому держался за ограждение обеими руками, словно кошка, вцепившаяся в края тазика с водой, которую пытаются искупать. Изначально он любовался мерцанием плещущейся воды, а немного ранее за дельфинами, разрезающими волны. Ему стало немного грустно, что эти замечательные морские животные постепенно отстали.

«Что это за тьма?!» – в мыслях спросил он себя, глядя на распростершуюся вдали темно-серую занавесь.

«Все в порядке, Рой!» – обычно ему всегда так говорили. Он, конечно, не верил пустым словам, но всякий раз подсознательно желал, чтобы они оказались правдой. Как правило, утешительные слова всегда оказывались ложью. Правда зависит от точки зрения. Для одного она истина, для другого путь в один конец…

«Дэвид сказал, что им опасаться нечего, – припомнил он, не отводя взгляда от бушующей вдалеке пучины. – Шторм идет с ними параллельно и вряд ли повернет в сторону яхты».

И в это Моррисон подсознательно хотел верить, как и словам владельца пиццерии, обещавшего со временем сделать из него не развозчика пиццы, а менеджера по продажам. То был обман. Но сейчас другая ситуация. Рой ничего не может поделать со своей тревогой. Он не может позволить себе настаивать на том, что им грозит опасность, так как капитан Дэвид сам верит в то, что говорит, а говорит он то, что показывают приборы.

Доверить свою жизнь электронике, а не внутреннему голосу – панацея или холодный просчет?..

«Приборы показывают лишь то, что есть на данный момент, они не предсказывают будущее. Только биологический живой организм обладает шестым чувством прорицательства и тот, у кого хорошо развито это чувство, имеет больше шансов остаться в живых».

Рой отвел взгляд от океана, бушующего вдалеке под темной занавесью. Таким образом, он попытался стряхнуть с себя все сильнее накатывающие сомнения. Взгляд его сосредоточился на солнечном горизонте, наполненном красками жизни. В отличие от той разрушительной силы природы, это направление представляло собой созидание и благополучие.

На фоне созерцания разбушевавшейся стихии и полного штиля у Моррисона возникла странная ассоциация с тем, как протекает человеческая жизнь. В ней тоже бывают пути успеха и дороги страдания. Как и в природе, разрушительная сила, в человеческой жизни зло всегда может, повернувшись к тебе лицом, направиться в твоем направлении. И тогда твой благовидный путь становится лишь вопросом времени.

Как и любой страждущий человек, Рой жаждал спасения. Почему-то для него уже не имело значения, какова вероятность того, попадут они в шторм или нет. Он сейчас ощущал себя так, что подобное просто неизбежно. Это можно было назвать как угодно: шестым чувством, прозрением, догадкой… Все сводилось к одному… Он вновь бросил взволнованный взгляд в бушующее пространство вдалеке.

Теперь же оно не выглядело настолько недосягаемым, как было ранее.

«Возможно, это всего лишь игра моего воображения», – в мыслях попытался утешить себя Моррисон.

На почве внезапно усилившегося беспокойства, Рой, лишенный возможности успокоить разыгравшееся в душе волнение, поддался панике. Она демонстративно не вырвалась наружу, предупреждая окружающих о неприятности. Ее воздействие оказалось скованным внутри контролируемого сознания Моррисона.

Про такого человека обычно говорят: «Да у этого парня просто железные нервы!»

– Ребята, держитесь!.. – пронзительно крикнул Дэвид. Он резко крутанул штурвал влево, а затем дернул рычаг, расположенный рядом с панелью нактоуза. В следующую секунду загудели двигатели, и яхта, задрав нос, примерно раза в два прибавила в скорости. – Давай детка, поехали!

От крутого поворота и наклона яхты, а также в силу ее внезапного ускорения, Владимир не смог вовремя сориентироваться и понять в чем дело. Он, свалившись с шезлонга, прокатился несколько метров по носовой палубе и, распластавшись по деревянному настилу, остановился, ухватившись рукой за поручень у входа в каюту. В отличие от расслабившегося русского, Норман и Рой крепко вцепившись в леерное ограждение, удержали равновесие.

– Ты в порядке? – помогая Владимиру подняться на ноги, проговорил появившийся из каюты Бернард. Его очень встревожил внезапный наклон яхты, из-за которого с полок на кухне, под сопровождение неимоверного шума, свалились все кастрюли и сковородки. Благо, что бьющаяся посуда находилась в специальном шкафу и ни одна эксклюзивная фарфоровая тарелочка не разбилась. Прочие составляющие кают-компании были прикреплены на совесть и даже не накренились.

Владимир при помощи Бернарда принял вертикальное положение и, глубоко вздохнув, перевел дыхание. Всплески прежде накатившей злости и раздражения постепенно покинули его сознание.

– Дэвид, объяснись… – оттягивая рукава халата, проговорил Владимир. Ему легко удалось справиться с остатками угасающей агрессии.

Закадычные друзья в лице Грина и Моррисона тоже подошли поближе, чтобы услышать объяснение яхтсмена.

– У нас большие неприятности!.. – не обнадеживающе начал он. – Шторм, о котором я ранее упоминал, непредсказуемо свернул в нашу сторону и быстро приближается.

Все прислушались, вокруг повисла пугающая тишина – предвестница скорой бури.

Гррр…Гррр – приглушенно где-то вдалеке прозвучали раскаты грома. Все обратили внимание в сторону неумолимо приближающейся темной занавеси.

У Моррисона от нестерпимого волнения несколько раз дрогнуло веко.

– Еще вчера ты был уверен, что этого не произойдет! – всплеснул руками Рой. Его прежняя скучная жизнь отучила сознание терпимо воспринимать необычные настораживающие вещи, и поэтому он принял происходящее слишком близко к сердцу. – Ты убедил меня в том, что ничего плохого не случится, а теперь…

Дэвид оторвал взгляд от навигационного компьютера и, словно не ожидая подобных обвинений в свой адрес, тупо уставился на испуганного Моррисона.

– Спокойно, приятель! Ничего страшного еще не произошло. Я подкорректировал курс и, судя по приборам, мы, возможно, полностью сможем обогнуть его.

Вновь неуверенные слова Дэвида заставили Роя понервничать.

– Ты сказал – возможно?.. – не остался равнодушным Владимир.

– Как тебя понимать?.. – вклинился Норман.

Бернард, в свою очередь, промолчал.

Сознание Моррисона взывало о помощи. Несмотря на свою скверную жизнь, он совершенно не хотел погибать. Тем более в кораблекрушении. Перед глазами предстала ужасная картина: его безжизненное тело погружается на морское дно, а там, уже собравшись в кучу, его поджидают полчища голодных членистоногих тварей.

– Я не первый день в море! – энергично проговорил Дэвид. – Что думаете, я никогда в шторм не попадал? Да, бывало, и не раз! И как можете видеть, я все еще стою здесь, жив и здоров. Успокойтесь и просто доверьтесь опытному яхтсмену. Если я сказал: довезу до острова, значит так и будет…

Моррисон – бывший развозчик пиццы, на этот раз уступал участникам круиза в психологической устойчивости, но зато, невзирая на сильное переживание, был на шаг выше в рассудительности. Перво-наперво он, как обычно, попытался усмирить расшатавшиеся нервы. Собравшись с чувствами, постарался успокоить Нормана, а тот, в свою очередь, вразумил Владимира. Его слова: «На морских просторах, шторм – это столь же естественно, как пробки на дорогах большого города», – подействовали безотказно.

«Столь заурядное сравнение, это повсеместная практика, – подумал Рой. – Если хочешь успокоить человека перед волнующей его ситуацией, обрати ее восприятие в занудливую регулярность».

***

Когда они все, кроме Дэвида, спустились в каюту, Рой почувствовал себя так, словно находился в хмельном состоянии после затянувшейся попойки. Разве что симптомы были не такими скверными: слабо кружилась голова и чуток подташнивало. Загнанный в угол этим неподходящим для данной ситуации чувством, он попытался отмахнуться от него позитивным самовнушением.

Гррр…Гррр. – Все приближающиеся раскаты грома не поспособствовали позитивному самогипнозу Моррисона.

Небо над яхтой быстро почернело.

– Ничего страшного, бывало и хуже, – пробормотал себе под нос Дэвид, приводя в порядок последние настройки управления яхты. Перед тем как уйти в каюту он значительно сбавил скорость и активировал сворачивание парусов. Механизм исправно зажужжал и парусина начала опускаться. – Надеюсь, эту непогоду мы переживем, – напоследок промолвил он, бросив взгляд на механизмы управления. Затем вошел в каюту и плотно задраил дверь.

Дэвид вошел в кают-компанию. По встревоженным и одновременно вопросительным лицам попутчиков он сделал вывод, что предлагать развлечение в виде просмотра видео или прослушивания музыки – не стоит. Никого из присутствующих на борту, отныне не интересовала отупляющая мультимедиа.

Внезапно яхту здорово качнуло. Хлесткие звуки, бьющихся о борта волн, значительно усилились, что, несомненно, говорило об их высокой силе в связи с увеличением размера. Порывистый ветер, свистя, словно Соловей-разбойник, раскачивал посудину из стороны в сторону. Он явно стремился опрокинуть ее и потопить непрошеных гостей, вторгшихся без спроса в океанические владения.

– Надеюсь, парус успеет свернуться, пока этот сумасшедший ветер не переломил мачту, – сказал Дэвид, выглядывая в иллюминатор. Он, внимательно прищурившись, вытер тыльной стороной ладони, проступивший на лбу, волнительный пот. – Это будет, то еще путешествие, – откровенно заявил яхтсмен.

Бернард, копаясь с грудой разбросанных на полу кастрюль и сковородок в тесном яхтенном камбузе, услышал подозрительный хрустящий звук ломающейся древесины еще до того момента, как почувствовал, случившийся в следующую секунду, тяжелый удар. Что-то массивное приземлилось на крышу каюты. К счастью, обшивка не пострадала.

Судя по тому, что поблизости – в округе на многие километры, кроме воды больше ничего не было, Дэвид догадался – это было не что иное, как мачта.

Черт!.. Не может быть! – проговорил Дэвид, словно прорычал голодный лев.

– То-то! – пробурчал Владимир.

– Молодец, напророчил, – уперев руки в бока, разозлился Норман. – И что теперь мы будем делать без этого чертового паруса?

Дэвид, вооруженный готовым ответом, повернулся к Грину. Он придал своему выражению лица бесстрастный многозначительный вид. Хотя на самом деле он едва сдерживался от приступа неудержимой паники.

Самое главное на любом корабле, чтобы капитан всегда оставался твердым и уверенным в том, что корабль никогда не потонет… даже если он уже на полпути к морскому дну.

– Вообще-то, у нас еще есть двигатели! Главное только, чтобы упавшая мачта не повредила панель управления. Сейчас нельзя выходить наружу. В данный момент я могу предложить только одно – отправиться спать.

– Едва ли я засну под такие раскаты грома и безумную качку, – пробормотал Рой. – Меня вот-вот вырвет. – Он демонстративно прикрыл ладонью рот и, скрючившись, отвернулся к стене.

– Это уж точно!.. – отведя взгляд от Моррисона и воззрившись на яхтсмена, согласился Норман. – У тебя в целом отличная яхта, Дэвид, и парень ты вроде бы не глупый. Но я все никак не могу понять только одного, зачем тебе понадобилось делать систему управления снаружи, а не внутри? Ведь можно было сконструировать эту яхту вроде моторной – беспарусной! К чему все эти сложности.

Дэвид, не находя вразумительного ответа, замялся на месте.

– Черт, – сплюнул Грин. – Лучше бы я взял кого-нибудь из наемщиков! Как же мне надоели дилетанты.

«Откуда этому сухопутному кроту знать все тонкости мореплавания, – подумал Дэвид. – Еще смеет рассуждать и давать мне наставления, каким образом мне надо было делать собственную яхту. Вот когда у тебя будет своя, тогда и будешь решать, как ее лучше модернизировать!»

Однако сказал он совсем другое.

– Нет причин для беспокойства. Я сомневаюсь, что мачта задела панель управления. Посмотрите наружу, – он указал на бушующий океан сквозь немного запотевшие иллюминаторы. – Мы все еще движемся – значит, двигатели работают и яхту особо не бросает из стороны в сторону, словно птицу без хвостового оперения.

– Ну, я не знаю. – Норман, символически оттолкнувшись от стены и совершив несколько мелких шагов, вцепился в край прикрученного к полу стола. – Сколько у нас бензина?

Дэвид загадочно отвел взгляд в сторону и неуверенно ответил:

– Хватит, чтобы на остров приплыть…

После прозвучавших слов, если бы не проворство Владимира, Норман вцепился бы руками Дэвиду в горло и вряд ли бы отпустил, пока не задушил.

– Он нам еще пригодится, – в стиле черного юмора пошутил русский, усаживая взбешенного Грина на мягкий диван.

– Так, значит, остров отменяется? – зачем-то вытирая об полотенце чистые руки, поинтересовался Бернард. – А я надеялся, что мне представится редкая возможность изучить вулканические пещеры, которым более миллиона лет.

Складывалось странное впечатление, что алмазы и деньги его мало интересовали. Вероятно, они были ему нужны только для того, чтобы заниматься своими исследованиями и изысканиями.

– Что ты делаешь? – поинтересовался у него Владимир, указывая на полотенце.

– Вытираю руки, что-то ладони вспотели, – удивленно ответил вулканолог.

– Так! – Владимир решил взять в свои крепкие руки вышедшую из-под контроля ситуацию. – Бернард, прекращай волноваться, никто еще ничего не отменял. А ты, – обратился русский к Дэвиду, – без заковырок ответь честно на мой единственный вопрос. – Ты точно уверен, что запасенного топлива нам хватит, чтобы доплыть до острова?

Прежде чем ответить на вопрос Владимира, Дэвид взглянул на Бернарда, в отчаянии отбросившего на стол полотенце.

– Хватит только на то, чтобы доплыть до Индийского океана. На поиски острова, увы, будет недостаточно. Но если предположительные координаты, хотя бы на пятьдесят процентов верны… Все в ажуре!

Рой, глядя на Нормана, мог поклясться, что его забавляет этот разговор. Грин не видел никакого смысла в том, чтобы с риском для жизни плыть на остров, при этом, не имея возможности вернуться обратно.

– Кто согласен рискнуть? – оглядывая присутствующих, прямо спросил Владимир. Его взгляд первым делом остановился на вулканологе.

Бернард без промедления, в знак одобрения, показал русскому приподнятый вверх большой палец. Владимир, чуть заметно улыбнувшись, подмигнул ему в ответ. «Так я и думал». Дэвид же, в свою очередь, уже давно был всеми руками «ЗА», а Рой, чуть склонив голову, лишь промолчал. Владимир воспринял это как знак согласия.

– А ты – авантюрист! – насмешливо промолвил Норман, взирая на русского. Затем бросил поочередный взгляд на Бернарда с Дэвидом. – Вы что, совсем рехнулись. Я что, тут один здравомыслящий человек? Рой, скажи им, не молчи!.. – Грин потряс товарища за руку.

– Сомневаюсь, что мое слово тут много значит, – спокойно ответил Моррисон.

И он был абсолютно прав.

– Владимир, ты сумасшедший! Из-за тебя мы все погибнем. Если даже нам все-таки удастся добраться до этого чертового острова, как мы вернемся обратно? Мы там долго не протянем. Подохнем от голода или жажды! На фига мне такое небо в алмазах. Я хочу жить.

Владимир, будто зная все тайны мира, растянулся в удовлетворенной улыбке.

– Ты меня очень плохо знаешь, Норман. Я никогда не рискую, если не уверен в затее как минимум на девяносто девять процентов. А один процент слишком ничтожен, чтобы обращать на него внимание.

Мощный русский, пошатываясь вместе с яхтой, выпрямился во весь свой рост. Этим он произвел серьезное впечатление на окружающих его людей.

– На острове есть заброшенная перевалочная база. На ее территории располагаются множественные технические постройки: ангары, гаражи… Думаю, там мы сможет предостаточно отыскать топлива для яхты, а потом пуститься в обратный путь.

«Ах, вот как!» – подумал Рой, воззрившись на Владимира, и в душе улыбнулся находчивому русскому.

После услышанного, прежде напряженный Норманн мгновенно обмяк. Плюхнувшись спиной на мягкую спинку дивана, он закрыл глаза и наконец-то расслабился. Все его возражения растаяли в минувших мгновениях прошлого.