Читать книгу Потомок Белого Ягуара - Роман Шалыгин - Страница 3

Настойчивые звонки, раздающиеся со стороны входной двери, и в этот раз, оказались совсем не продолжением сладкого сна, красочные картины которого, мозг продолжал смаковать, невзирая на то, что пред глазами уже предстала серая реальность закопченного потолка, а в нос, ударила вонь засаленного пододеяльника.

С большой неохотой ковыляя к двери, хозяин квартиры пытался сопоставить все факты реальности и грез сновидений, дабы понять, посредством постепенно растормаживающийся от сна нервной системой, что есть правда, а что вымысел. Самым острым вопросом, просыпающегося сознания, стал вопрос вполне очевидный: был ли тот прошлый раз, такого же навязчивого требования открыть дверь; был ли тот таинственный седовласый «друг семьи», появление которого, дало хоть какие-то надежды в этой страченной жизни. Позванивая ключами, чтобы открыть дверь, голова интуитивно повернулась в сторону места, где гость, по смутному воспоминанию, оставлял крупную сумму денег одной купюрой. Волна разочарования и горькой досады пронзила человека так, как это могло бы произойти в случае осознания, что ты находишься в падающем самолете, у которого полностью отказали двигатели.

Преодолев острое желание послать всех пришедших подальше, не открывая им дверь, он, наконец, провернул несколько раз ключ в замочной скважине и распахнул дверь. Перед его глазами встала странная картина, родившая некоторое чувство дежавю, с разницей лишь в том, что перед ним стоял не седовласый старец, а подобный вышеупомянутому – молодой человек. Сходство было удивительное: костюм, трость, зализанные назад светлые волосы… От всего увиденного, волосы самого открывшего, подгоняемые толпами, разбегавшимися по всему телу «мурашек», встали дыбом.

– Чем обязан? – поинтересовался дрожащим голосом, в очередной раз ошарашенный, хозяин квартиры, совершенно не понимавший, как себя вести дальше.

– Мне назначено на три, – ровным голосом пояснил зализанный юноша. – Меня заверили, вы в курсе.

– Да-да… Проходите… – любезно пригласил обескураженный, но постепенно приходящий в себя приглашенный, на день собственного рождения.

– Спасибо. Я лучше подожду в машине, – не менее любезно, отказался пришедший. – Она стоит сразу у подъезда.

Затворив дверь, хозяин съемной квартиры, тут же упал на колени и стал лазить по полу в поисках отсутствующей на месте крупной купюры. Заглянув под старую тумбочку, внутри которой хранил обувь и грязные носки, он обнаружил на полу, завалившуюся на ребро купюру, вероятно, задутую сюда сквозняком. Быстро схватив ее резвым движением и скомкав в кулаке для того, чтобы она не так хорошо в следующий раз планировала в воздухе, бросил на журнальный столик, доковыляв до кресла. Нога сегодня ныла особенно сильно, разряжаясь острой, режущей болью, при каждом неправильном положении ступни. Он с досадой представил, как будет нелепо смотреться в VIP-заведении, жалко выхрамывая там, по дорогому полу.

– Мне бы белая трость сейчас тоже не помешала, – с язвительной иронией в голосе попытался пошутить для кого-то «новорожденный». – Никак, посмешище для «жирных» гостей дорого ресторана в полной боевой готовности…

Он попытался припомнить, когда последний раз посещал подобные заведения. А посещал ли он вообще, за свою удачно сложившуюся, долгую и счастливую жизнь, заведения такого уровня. Мозг стал ловко проектировать модель происходящего: дорогую обстановку ресторана; смотрящих с высока, надменных, лучше него одетых официантов и прочих работников, обязанности и статус которых, будут ему даже не ведомы; высокомерных гостей, минимум олигархов, которые возмущенно подзывают к себе тех самых официантов и с перекошенным от призрения лицом вопрошают, да так, чтобы это было слышно всем, особенно ему: кто, мол, пустил в их уютный мир, эдакое ничтожество?!

Желание куда-либо ехать или хотя бы даже выходить с квартиры, таяло, под гнетом накручиваемых мыслей, навеянных образов и красочных фантазий, с каждой секундой. Зачем ему, униженному и больному человеку, все это? Его праздник давно закончился. И здесь ненужно было винить государство, общество, семью. Вся вина грузом висела только на нем самом и никак иначе. Те «олигархи» из ресторана, утренний гость, даже этот юный парень, смогли, вопреки всему, чего-то добиться в жизни, реализовать себя. А он? Не смог. Объяснение этому, было совершенно простое – «лузер»! И какой смысл выстраивать витиеватые схемы самообмана в противовес этому железобетонному факту? Поезд его умчался далеко вперед и бежать за ним уже не было никакого резона. Естественный отбор не обманешь.

С другой стороны, век его, семимильными шагами, подходил к концу. Надеяться на чудо в его случае абсолютно наивно и глупо. Организм в тридцать три года разваливался на части и думать, что это волшебным образом прекратиться, минимум наивно. Он, сам медик, все прекрасно понимал.

Его мать надеялась до последнего, вплоть до того самого дня, а вернее ночи, когда дыхание и сердце ее остановились. Бывала ли она: скромная, стеснительная, честная, принципиальная и правильная, в таких закрытых VIP-заведениях? Надежды не оправдались, жизнь закончилась, а прожить ее так и не получилось. Получилось просуществовать. Просуществовать и безвозвратно покинуть, лишив себя всего того, чем эту жизнь кто-то, для чего-то насытил. Так что, если представилась такая возможность, пускай и на закате, ее, не повторяя чужих ошибок, нужно использовать. Жизнью нужно насыщаться, пока не поздно… Нужно было всегда и все отбирать у этой непродолжительной жизни. Не надеяться на что-то, а именно отбирать, до тех самых пор, пока у тебя не отобрали жизнь.

Резко поднявшись с продавленного кресла и, невзирая на невыносимую боль в ноге, тридцати трёх летний мужчина, побрел к шкафу подбирать соответствующий случаю наряд, из своего скудного, давно не обновляемого, гардероба. Кое как прогладив утюгом и быстро одевшись в наспех подобранные шмотки, он оценил себя в зеркале, брызнул пару раз парфюмом и, захватив скомканную купюру в карман, отправился на встречу неизведанному.

Выйдя из подъезда, он был ничуть не удивлен, увидев перед собой белый ягуар с непроглядно затонированными стеклами. Юноша с тростью, в мгновение ока очутившийся рядом с правой задней дверью автомобиля, почтительно ее отворил и выпрямился по стойке смирно, в ожидании пассажира. Вот это сервис! Усаживаясь на удивительно гостеприимное сидение, покрытое белой кожей, юбиляр отметил, что вопреки ожиданиям, в поведении юноши нет высокомерного призрения к его персоне, так же, как нет и видимого раболепия, перед приславшим его сюда господином, возможно, заставившим его себя так вести. Казалось, вид юноши выражал некое неподдельное уважение, заставившее наконец расслабиться и похвалить себя за правильно сделанный выбор относительно положительно принятого решения в пользу сего мероприятия.

Роскошь дорогого автомобиля делали поездку весьма приятной. Этот факт заставлял пересмотреть свое отношение к комфорту и роскоши, необходимость в которых всячески отрицалась, особенно в последние годы жизни. Наверное, это было вызвано тотальным невезением и абсолютным провалом на всех жизненных фронтах, пониманием того, что больше в жизни ничего не светит и ввиду сложившихся обстоятельств, добиться хоть чего-то уже не представляется возможным. Отрицание потребности в роскоши для себя, как и человечества в целом, убеждение того, что комфорт делает человека ленивым и ни на что, вне этого комфорта, не способным, были своеобразным защитным рефлексом неудачника.

Они выехали из города и помчались по шоссе, ловко обгоняя попутки. Скорость не ощущалась, но ехали они явно быстрее разрешенного, видимо уже сильно опаздывая к оговоренному времени. С юным водителем за все время поездки они еще ни обмолвились и словом, поэтому решив несколько исправить ситуацию, он спросил:

– Долго еще ехать?

– Не очень.

– Мы хотя бы не сильно опаздываем из-за моего долгого собирания? – попытался хотя бы в такой форме попросить прощения юбиляр, за долгие сборы и явную неготовность, к назначенной на три часа по полудню, встрече.

– Мы как раз укладываемся в сроки, – кротко успокоил его водитель.

Пытаясь продолжить дальше рассуждать о роскоши и комфорте, которые не вызывали в нем никаких потребностей чувствовать себя великим или могучим, а вызывали скорее непонимание, рождавшее вполне логичные вопросы: почему каждый из живущих на этой планете не может наслаждаться подобными благами? Неужели ресурсов хватает только на каких-то избранных – «успешных»? Кто вообще решает кому наслаждаться, а кому гнить в нищете из суровой реальности? – он заметил, как они, свернув на узкую дорогу, помчали прочь от шоссе в сторону леса.

Когда автомобиль въехал в лес, представленный в основном хвойными деревьями, пассажир открыл стекло и жадно вдохнул приятный лесной аромат. Когда последний раз он бывал на природе? Хотелось высунуть голову из окна, как любят это делать собаки, наслаждаясь таким образом лесной прохладой в полном объеме, наполняя щеки, затем и легкие, воздухом с фитонцидами.

С правой стороны от них, построенный сразу возле дороги, побежал высокий металлический забор, выкрашенный белой краской. Интуиция подсказывала что они уже где-то рядом от нужного места и вскоре они уперлись в массивные металлические ворота, выкрашенные такой же белой краской без единой пометки или надписи. Ворота разъехались в разные стороны, и они медленно въехали внутрь, оказавшись рядом с контрольно-пропускным пунктом, откуда вышел человек в камуфляже без опознавательных знаков, на груди у него висело автоматическое оружие.

– Ваш пропуск, – монотонно обратился он к шоферу ягуара, после того как тот опустил водительское окно.

Водитель высунул руку в окно повернув ее внутренней стороной запястья к охраннику, который закинув автомат за спину, достал прибор похожий на сканер в супермаркете и начал им что-то считывать, водя по запястью. Прибор пикнул несколько раз, охранник удовлетворенно кивнул, после чего стал засовывать голову в открытое окно обращаясь уже к пассажиру:

– Ваш пропуск, будьте добры.

Пассажир, смущенный таким вниманием к своей персоне, вспомнил о красочном пригласительном и неловко зашарил по карманам, понимая, что оный остался дома.

– По-моему я забыл свой пригласительный – растеряно стал оправдываться виновник торжества, забывший пригласительный на день собственного рождения. Да и н не ожидал таких строгих правил посещения VIP-заведения, отметив для себя, что посещать их ему все же не приходилось.

– Секундочку – выпалил охранник, высовываясь из окна.

Он достал рацию и начал с кем-то связываться, что-то спешно говорить и потом внимательно слушать. Видимо уладив все вопросы, предписанные в его должностных инструкциях, он наклонился и сказал:

– Проезжайте, – и в уже закрывающееся окно добавил. – Приятного вечера!

Они быстро проехали по алее усажанной разнообразными деревьями, некоторые из которых были совершенно не характерны для местного климата, но каким-то удивительным образом выживали на открытом грунте. Временами казалось, что тот или иной зверь, завидя мчащийся автомобиль, прыгал в эту экстравагантную чащу, скрываясь от пытливых глаз непрошенного, хотя и приглашенного, гостя. Вскоре сквозь деревья, по обе стороны, начали просматриваться контуры зданий, значит они были совсем рядом с целью. Территория этой структуры была без сомнения довольно внушительной. За время их следования от КПП, у пассажира создалось ничем не объяснимое впечатления того, что он попал в другую реальность, с условиями существования совершенно отличными от тех, что были до момента пересечения ими ворот.

Автомобиль остановился рядом со входом в массивное двухэтажное здание с колоннами, которое, судя по архитектуре было возведено не менее ста лет назад, но несмотря на это, находилось в отличном, ухоженном состоянии. Они поднялись по ступенькам и преодолев грузную резную дверь оказались в полумраке прохладного здания, в глубине которого играла симфоническая музыка, на звук которой они и направились.

Просторный коридор показался гостю гораздо длиннее из-за нарастающей боли в ступне, которая навязчиво порождала в нем прилив негативных мыслей вперемешку с отвращением к происходящему. За время болезни, в тесной связи с комплексом навалившихся проблем, он абсолютно разучился радоваться жизни. Рядом с ярко освещенным залом, из которого на фоне музыки, слышался гул многих голосов, ему невыносимо захотелось развернуться и ковылять отсюда прочь, от тех десятков уставившихся на него глаз. Он чувствовал, как заливается краской, терзаемый чувством предстоящего стыда: «Зачем я согласился сюда приезжать? Мой праздник жизни уже давно закончился… Я обычный маргинал… Биологический мусор на обочине… Кому и что я должен доказывать здесь?».

Когда они все же вошли в зал, гул голосов стих, а музыка, исполняемая небольшим живым оркестром, стала играть гораздо тише.

– Как говорится, дамы и господа, леди и джентльмены, – раздался знакомый по утренним событиям голос, обладатель которого стоял с поднятой, призывающей к тишине и вниманию, рукой вверх. – Разрешите мне, отрекомендовать вам, нашего почетного гостя, которому сегодня, уже почти как двенадцать часов назад, исполнилось ровно тридцать три года! Согласитесь, дата, определенно, немалым знаменательная.

По залу неожиданно разлилась волна аплодисментов, а рядом с юбиляром, в мгновение ока, оказался официант с разносом, на котором стояли бурлящие шампанским бокалы.

– Скорее, скорее! Поднимаем свои бокалы. Не стоит терять символическое мгновение – продолжал седовласый мужчина, дожидаясь пока бокал возьмет и сам виновник торжества. – Не буду долго говорить по поводу человека, собравшего сегодня нас в этом зале. В этом нет нужды. Скажу лишь, что ему выпали определенные тяготы, благодаря которым, он и смог стать именно тем, кем стал перед нами сегодня. Желаю ему в дальнейшем исключительно успеха, а все остальное у него уже есть! Выпьем же за это! До дна!

Выпивая свой бокал, приглашенный на празднование собственного дня рождения, окончательно впал в замешательство и абсолютное непонимание того, как следует себя вести далее: что делать, что говорить, кем себя позиционировать и так далее. Услышанный им тост, был нелеп и бессмыслен, хотя это и можно было списать на совсем недавнее знакомство с произносящим. Но факт того, что несколько сотен человек собрались здесь ради празднования его тридцатитрёхлетия, никуда деть было нельзя. Кто все эти люди и зачем они собрались ради него? Он никогда не любил пафоса и пристального внимания к своей персоне, а в нынешней жизненной ситуации это было тем более крайне излишним. Но деваться было некуда, оставалось только выпить еще пару бокалов и учиться наслаждаться жизнью как в последний раз, не взирая на все горести, невзгоды и абсурд.

Произносивший речь подошел к приглашенному и повел его на уготованное почетное место.

– Очень рад что ты все же принял мое приглашение – любезно отодвигая стул поблагодарил юбиляра утренний гость.

– Спасибо что пригласили – скомкано и неловко отозвался юбиляр.

Разбившиеся на группы люди, находившиеся в зале, стали вслед «почетному гостю» усаживаться за богато накрытые столы, продолжая гудеть, обсуждая свои насущные проблемы, изредка бросая любопытные и явно косые взгляды в сторону гостя, как бы давая понять, что это он оторвал их от тех самых дел. Оркестр пустился громко играть веселую мелодию. Официанты, в белоснежных фраках, стремглав бросились на выполнение своих прямых обязанностей.

Пригласивший и приглашенный сидели за столом вдвоем. Их стол располагался таким образом, что им было видно всех, а всем, при желании, было удобно наблюдать их.

– Честно говоря, не привык я как-то к такому вниманию, тем более от незнакомых людей. Совершенно не понимаю, как себя вести…

– Главное расслабиться и, как говориться, получать удовольствие, – прервал его седовласый, добродушно улыбаясь. – Утром я успел оценить величину проблем, с которыми тебе пришлось столкнуться, поэтому прекрасно понимаю, как потрепала жизнь. Думаю, после такого, у любого человека опускаются руки. Я когда-то на себе испытал все тяготы социальной «справедливости» и истинного человеческого «понимания», пусть и связанные немного с другими проблемами в моей жизни. От меня отвернулись абсолютно все, и я остался сам на сам со всем, извиняюсь, дерьмом этого мира. Но лишь оказавшись на самом дне, я получил силы… дам-с… Вернее сказать – толчок, и смог выбраться из выгребной, пардон, ямы.

– Я уже покрыт таким плотным слоем дерьма на дне этой самой ямы, что никакой толчок не поможет выбраться даже на поверхность дна, не говоря уже о чем-то более возвышенном. Нет ни сил, ни возможностей, а желание, подбадриваемое наивной надеждой, угасает со скоростью света, попавшего в кромешную тьму. Мое здоровье подорвано до нельзя. И яма моя не только выгребная, но и долговая…

– Вздор! Поверь, я был в положении не лучше твоего. Знаешь, кто мне помог встать окончательно на ноги? – вопросительно глядя на своего отчаявшегося собеседника, седовласый оптимист жестом попросил наполнить им бокалы.

– Даже не могу себе представить.

– Твой отец! Именно он дал мне все то, что ты успел увидеть, когда въехал через ворота. А поверь мне, это самая малая часть! – вставая и сильно завысив голос – За юбиляра! – вскричал хозяин, подымая бокал вверх.

Все выпили, после чего гул голосов усилился пуще прежнего, свидетельствуя нарастающую атмосферу праздника в хмельной эйфорической глухоте, не только к собеседникам, но и к навязчивым делам, суетным проблемам.

– Я не знал этого факта. Мне всегда казалось, что мой отец обычный работяга. Даже не представляю, как он мог поспособствовать всему этому, – обводя жестом вокруг, продолжил беседу виновник праздника, неспешно попивая шампанское.

– Когда-нибудь я обязательно расскажу тебе эту историю, – похлопывая по плечу, пообещал обладатель всей этой роскоши. – А теперь, давай просто наслаждаться жизнью, празднуя твое, можно сказать, новое рождение.

– Согласен, мне уже давно пора было отвлечься от всей этой рутинны и проблем. Признаюсь только, непросто наслаждаться жизнью, когда я испытываю такое внимание к себе, от совершенно посторонних людей, которых, я так понимаю, нагнали сюда ради массовости.

– Поверь мне, все кто здесь находится, пришли сюда исключительно по доброй воле и с большой охотой! Пришли бы больше, да мест у нас здесь в недостатке. Даже на вакансии «официантов» сегодняшнего мероприятия отбоя не было! Пришлось устроить самый жесткий квалификационный отбор… Так что, ты видишь тут самую элиту моего детища.

Седовласый «отец» детища собственноручно откупорил бутылку коньяка и разлил его по чистым коньячным бокалам.

– Хватит на сегодня общих тостов, давай просто отдыхать. И каждый из притуствубющих, пусть делает это, как того пожелает…

Они выпили.

– Я прямо удивлен такой своей популярности, – захмелев, решил разбираться в интригующей ситуации юбиляр. – С чего вдруг всем этим людям хотеть меня увидеть? Это розыгрыш?

– Никакого розыгрыша! Все так и есть. И ты в скором времени убедишься в этом сам. Но всему свое время.

– Что у вас за организация? Это-то хоть не секрет?

– Не секрет. Но так сразу обо всем и не рассказать… Хм… Да уж, ммм, длинная история. Скажем так, мы помогаем, некоторым людям, найти себя, разрабатывая для этого определенные, довольно сложные технологии. Похвастаюсь, не побоюсь этих слов, – технологии будущего.

– Заманчиво…

– Еще бы! Более того, я хотел бы тебе лично предложить испытать некоторые наши разработки. Уверен они помогут тебе справиться со многими проблемами не только в здоровье. Если примешь это мое предложение, прими его за еще один скромный подарок на день твоего рождения, – наклонившись по-отечески к уху и приобняв за плечо – А я, настоятельно рекомендую тебе его принять.

– И приму. Терять то особо и нечего. Буду рад любому, хоть даже самому малейшему шансу.

– Вот и замечательно! Я с большим, чистым и искренним удовольствием предоставлю этот шанс. Но больше, чем уверен, это не малейший, а что ни наесть громадный и стопроцентный шанс! Может быть это сейчас и кажется хвастовством, но мне все же удалось добиться неимоверно грандиозных успехов в определенной области.

– Судя по роскоши и странной растительности снаружи этого здания, я уверен, что все сказанное – искренняя правда. А вот если не секрет, что это за дресс-код такой у всех? Почему все в белых костюмах и с тростями? Так плохо у всех с ногами или прячете в них острые лезвия? Превалирующее большинство здесь гораздо моложе меня, вряд ли вы анонимное общество хромых инвалидов…

– Дресс-код с моей подачи. Большинство, кто входит в наше общество, обязан представлять его именно в таком виде. Думаю, любая успешная корпорация, стремиться к подобному, так сказать, некоему корпоративному лицу.

– Но почему в белом? Чаще же пачкается. И почему у вас на набалдашнике ягуары?

– Потому что наше общество хромых инвалидов, называется «Дети белого ягуара». Хм, и кстати, острое лезвие в трость никто у нас не запрещает…

– Значит какое-то отношение вы все же имеете к автомобилестроению? Сюда меня привезли, как раз на белом ягуаре.

– Данная марка авто лишь удачно вписывается, так сказать, в концепт. Если тебе правда так важно выяснить все это именно сейчас, твое право, – хозяин разлил по бокалам коньяк и приступил к рассказу. – Ты, наверное, помнишь неимоверно раздутый ажиотаж вокруг странной даты: двадцать первого декабря две тысячи двенадцатого года?

Они с подчеркнутым уважением соприкоснулись бокалами и выпили.

– Нууу… Какой-то очередной конец света предсказывали. Если не ошибаюсь по календарю южноамериканских индейцев… Кажется – майя.

– Совершенно верно! По календарю индейцев, именно эта дата, совпадала с вышеупомянутым мною числом в современном, общепринятом летоисчислении. Эти индейцы были довольно успешными во многих вопросах, что касается математики, астрономии и так далее… Но не в этом суть. А в чем, собственно говоря, суть так и осталось для многих загадкой. Дата прошла. Обещанного фантазерами шоу, в виде конца света, человечество так и не дождалось. Шумиха резонно утихла. И все успешно забыли про фатальную дату и этих самых несчастных индейцев.

– Я припоминаю как раздували. Фильмы снимали, передачи делали, в СМИ широко так обозревали… При всем моем скепсисе, сам чуть не поверил.

– Все, кто хотел, хорошо заработали на этой дате. Существует определенная прослойка человечества, кормящаяся за счет, прямо скажем, траура и трагедий… Падальщики… Но речь, конечно же, не о них. Да уж, не хватало… Дата была лишь окончанием календаря высокоразвитых индейцев. Они хорошо знали, передовая это знание с поколения в поколение, что с концом календаря заканчивается одна, скажем так, эра, или эпоха – если угодно, и наступает, соответственно, другая. Не буду углубляться в детали, откуда они это знали и так далее, суть не в этом. Дела давно минувших дней и нам они не должны быть особо интересны, да и не нашего, прямо скажем, это ума. Угу…

– Согласен. Хотя было бы интересно узнать, с чего бы эти индейцы, такие продвинутые, – попытался приступить уже к явно хмельным рассуждениям, сейчас только полностью расслабившийся от алкоголя юбиляр. – Помниться я смотрел какие-то телепередачи и там не особо лестно отзывались об этих племенах. Они, как я понял, были довольно кровожадные.

– Уверяю тебя, мой дорогой друг, не более кровожаднее чем нынешнее племя, мнящее себя не иначе как цивилизованным и разумным. Тебе ли этого не знать в твоей то нынешней ситуации? Да и дело то в другом. Эти самые индейцы были уверены, что с концом данного календарного цикла, наступит новая, самая многообещающая и перспективная эпоха. Они ее называли, в довольно вольном переводе конечно, эра пятого солнца или эпоха детей белого ягуара. По их убеждению, на кануне этой самой даты конца календаря, должны были по всей Земле начать рождаться особенные дети, наделенные способностями не присущими до того живущим людям.

– Не вы ли, те самые дети? – с язвительной иронией расплылся в кривой улыбке гость.

– Именно! – с детским восхищением воскликнул «отец» детей ягуара.

– Спасибо за поднятое настроение, но я сегодня, как вы сами сказали, стал уже большим мальчиком, чтобы верить во всякие сказки. Позволю себе предположить: вы являетесь основателем какой-то секты, чего, собственно, я нисколько и не осуждаю. Каждый вертится как хочет и верит во все, во что ему вздумается. Всегда считал себя толерантным и понимающим. Лишь бы не было войны… Но я, сразу скажу, не готов…

– Ладно. Секта так секта. Поговорим об этом как ни будь в другой раз и при других обстоятельствах. А сегодня давай просто веселиться.