Читать книгу Белая коза удачи - Роман Троянов - Страница 3

Наталья Николаевна постепенно приходила в себя, пытаясь вспомнить, что же случилось. Голова гудела, тело ломило и наливалось болью, а особенно больно было в области ребер и бедра с левой стороны.

«Видимо, шейку бедра сломала, – с досадой подумала она. – Хорошо, хоть шею не свернула. Господи, за что же ты меня так наказываешь, чем провинилась перед тобою?!»

Она медленно открыла глаза. Муть перед взором постепенно исчезала, сознание, подгоняемое болью, потихоньку возвращалось, давая ей понять, что она лежит в гостиной на холодной плитке пола возле лестницы на второй этаж. Причем лежит в неудобной позе, с неприлично задранной полой халата, и ей кажется, что все её кости сломаны.

Потом пришло понимание, что сегодня суббота, утро, и она в доме своего сына одна.

Да я же упала с лестницы! И не просто упала, а слетела с неё кувырком, пересчитав все эти окаянные каменные ступеньки! – внезапно вспомнила Наталья Николаевна.

Говорила же и не раз своему сыну Андрейке, что эта лестница, ведущая на второй этаж, опасна!

Правда, для окружающих он уже давно не Андрейка, а Андрей Михайлович, весьма уважаемый бизнесмен и хозяин роскошного дома в престижном месте.

Но пусть даже у него своя фабрика по производству мебели, магазины и пяток ресторанов, всё равно для неё он будет Андрейка, как в детстве.

Да ещё эта дизайнерша – прости Господи, дал же Бог названьице профессии! – вздорная бабёнка со своими непомерными амбициями: «Так сейчас модно! Нас так обучали в Лондоне! Никто сейчас не делает площадок на лестницах, они должны быть прямыми, идти на всю длину, и чтобы перила непременно были стеклянные». Вот сын её и послушал.

Из-за этих перил она и полетела вверх тормашками прямо со второго этажа. Ну не увидела она их, этих перил проклятущих. Да и кто в здравом уме будет хвататься за ребро стекла, даже если оно толстое и гладко обработано? Вот Наталья Николаевна и промахнулась. Хотела ухватиться рукой, да не попала.

А ещё эта высота. Ну зачем, спрашивается, делать первый этаж почти пятиметровой высоты? Ведь ей, чтобы спуститься на первый этаж, приходится минут десять ковылять по этим ступенькам, держась за треклятые стеклянные перила и опасливо поглядывая вниз. О подъёме и говорить нечего.

А годы берут своё, не молодая уже давно, да и болезни разные постоянно мучают, никакие лекарства и деньги не помогают их все вылечить, как её сын ни старается. Он, правда, обещал поставить лифт на второй этаж, и его вроде даже уже заказали где-то в Европе, но пока не привезли.

А ещё он постоянно говорит ей:

– Мама, ну зачем тебе спускаться? Тут, наверху, у тебя всё есть. Даже ванную комнату с туалетом и джакузи только для тебя сделали. Индивидуальную. Если хочешь свежим воздухом подышать, выйди на лоджию. Вон она какая огромная. Живи и радуйся! А если поесть или попить что захочешь, только скажи, и Лена тебе сразу же всё принесёт.

Как же, радуйся! Брезгует ею сын, вот и вся радость. А ванных комнат этих – как грязи, аж пять штук на этаже. Куда их столько?!

Да и что она, сыч какой, чтобы сидеть на втором этаже безвылазно? А если мешает им, зачем тогда забирали её со старой квартиры? Жила бы там помаленьку себе в удовольствие да на лавочке с соседками общалась. А тут, в этом коттеджном поселке, ни с кем и не пообщаешься толком. Вроде вокруг красиво – решетки узорчатые, зелень, всё окультурено, а души не чувствуется. И соседи все на машинах – утром уезжают, вечером приезжают. Постоянно тут только прислуга живёт, да охранники как цепные псы по улочкам рыщут, сторожат хозяевами нажитое. Этакий престижный городок в европейском стиле для проживания прислуги. Так что общаться тут особо и не с кем.

Сноха вон и та детей своих гувернантке скинула и целыми днями где-то пропадает. А внуки то в английской школе, то на тренировках, то на уроках музыки – будто из них вундеркиндов или многоборцев готовят. Сын весь в своём бизнесе. Совсем с матерью разговаривать перестал, только ночевать и заезжает.

Не любит он её. Точно. А за что? Бог его знает. Нет от него душевного тепла, не дождёшься, всё дорогими подарками да деньгами откупается. Впрочем, и невестка с внучатами тоже не очень-то радостно с ней общаются. Что ж, наверное, не ровня она им стала.

Да что сын! У него семья, большой бизнес. Дочка-то вон одна, без семьи, без детей, а тоже не слишком о матери думает, всё по заграницам болтается, домой не дозовёшься.

А Лена – это помощница по хозяйству в доме. Она и повариха, и уборщица, и постирать, если что, и всё на свете. И приятная во всех отношениях вроде женщина, но всё равно чужой человек. Ну как так можно, Господи, чтобы чужой человек твоё нижнее грязное бельё стирал, да ещё и копался в твоей одежде? Жены, что ли, нет? Вот она, например, всегда сама себе бельё стирает в своей ванной. Ей туда даже стиральную машинку поставили.

А где, кстати, Лена? Ах да! Она же со своим мужем, занимающимся здесь всем хозяйством, на выходные уехала в город, отдохнуть от дел. Сама же их и отпустила, и даже настаивала, чтобы они отдохнули, пока сын со своей семьей за границей.

* * *

Наталья Николаевна попробовала пошевелиться, но быстро отказалась от этой идеи. Между левой ногой и тазом резануло так, что у неё опять потемнело в глазах, да и боль во всем теле давала о себе знать. Пытаясь унять пульсирующую боль, женщина постепенно впала в забытье.

Очнулась, когда на улице уже начало темнеть.

Губы пересохли, хотелось пить.

«Вот так и помру здесь в этой нелепой позе с задранным подолом, и даже стакана воды некому подать», – подумала она.

Потом представила, что её, ту, которая никогда даже не мечтала о богатстве, экономя каждую копейку, найдут мёртвой на мозаичном дорогущем полу, в дорогом халате, в центре огромного дома, больше похожего на дворец, посреди роскоши и богатства, с развратно задранным подолом.

«А что, тело у меня вполне себе ещё ничего, гладкое, и ноги не дряблые, так что на фотографиях криминальной хроники буду смотреться достаточно привлекательно!» – с юмором подумала она.

А то, что сын, обнаружив её здесь, пригонит толпу криминалистов, сомнений не было.

Ей стало смешно, хотя смеяться она сейчас не смогла бы, потому что даже дышать было больно.

«Видимо, ещё и рёбра сломала», – решила Наталья Николаевна, находясь в каком-то полудремотном состоянии на грани обморока.

Всё тело горело огнём, висок ломило, боль пронизывала насквозь. Рук и ног она не чувствовала, поэтому просто лежала, глядя в потолок и ощущая, что ей очень хочется пить.

Чтобы хоть как-то утихомирить боль, она старалась осторожно вдыхать и выдыхать воздух, считая про себя и пытаясь отвлечься. И опять впала в забытье, больше похожее на обморок.

Время для Натальи Николаевны остановилось, поэтому она не знала, сколько часов прошло до того момента, когда она увидела Ангела.

«Господи! Сподобил ты меня увидеть чудо чудное!» – возопила она мысленно.

Ангел был весь неразличимо белый, почему-то с одним крылом и спускающийся откуда-то сверху, с небес. В руках его было нечто круглое и чёрное.

«Господи! Неужели он мне душу мою показать хочет?» – умилилась Наталья Николаевна.

Но вдруг что-то щёлкнуло у неё в голове, переключилось, и она поняла, что до этого видела всё как негатив. Ангел, наоборот, был тёмным и спускался на фоне света из-за спины, а в руках у него что-то сверкало.

Потом сознание ещё больше прояснилось. И теперь она видела, что перед ней в темноте стоял просто человек, державший в левой руке вешалку с какой-то одеждой и сумку, а в правой фонарик, и его силуэт освещался светом со второго этажа. Он спускался по той самой лестнице, с которой так внезапно скатилась она.

Ты что тут делаешь, мать? – спросил незнакомец, освещая её фонариком.

Да вот, тебя поджидаю! Соблазнить хочу, не видишь, что ли? – разозлившись на его глупый вопрос, прохрипела она пересохшими губами.

Юморная ты, мать! – хохотнул он, но, посветив ей в лицо фонариком, бросил все пожитки и помчался наверх.

Через пару минут он уже опять был рядом, с кружкой воды в руке. Осторожно подняв ей голову, помог напиться, а после свернул и заботливо подложил принесённую одежду ей под голову, как подушку.

В его руке оказались какие-то таблетки, которые он и дал ей, помогая запить водой. При этом он настороженно оглядывался по сторонам.

Наталья Николаевна не сопротивлялась. Она уже поняла, что это был вор-домушник, пробравшийся в их дом. И даже если он дал ей те таблетки, от которых она прямо сейчас умрёт, это будет не самый плохой вариант, потому как сразу отмучается и не будет больше чувствовать эту ужасную тянущую боль.

Тебе, мать, что же, и помочь некому? – спросил человек, опять тревожно оглядываясь.

Не бойся! Никого в доме нет, кроме меня, – успокоила его Наталья Николаевна слабым голосом, неожиданно почувствовав, как боль стала помаленьку отступать, а голова проясняться. – Мои за границей, а домработница с садовником будут только в понедельник.

Нежданный гость, положив фонарик на пол и опустив пол у её халата, деловито и легко пробежал пальцами в медицинских перчатках по телу, внимательно глядя ей в лицо и к чему-то прислушиваясь.

«Господи! Что он хочет со мной делать?» – мелькнул тревожный вопрос в голове женщины.

В больницу тебе надо, мать. Не хочу, чтоб на меня мокруху из-за тебя повесили, – спокойно заметил вор. – У тебя сотрясение мозга, многочисленные гематомы, перелом шейки левого бедра, правой руки и трёх рёбер. Может, ещё и с позвоночником что-то.

Он был совсем молод, этот странный гость, моложе её сына.

А что ты мне за таблетки дал, сынок? – поинтересовалась Наталья Николаевна.

Ты, мать, не бойся, – заверил её незнакомец. – Я до отсидки медицинский институт закончил и даже ординатуру прошёл. Вот только поработать не получилось. Так что таблетки что надо, на полчаса всю боль точно снимут.

То-то смотрю, ты в медицинских перчатках. А коли не хочешь, чтобы я померла, вызывай скорую. Там, наверху, в моей комнате телефон… – начала было Наталья Николаевна.

Этот, что ли? – порывшись в сумке, спросил ночной визитёр, доставая её телефон.

Он набрал номер скорой помощи и приложил телефон к уху женщины, видя, что она не может пошевелиться. На том конце провода отозвались быстро и обещали срочно выехать.

Посиди со мной, сынок, пока они не приедут. Плохо мне, – неожиданно для себя попросила Наталья Николаевна нежданного гостя.

Ей с ним было почему-то хорошо и спокойно, как когда-то с давно уже покойным мужем. Что-то шевельнулось у неё в душе, давно забытое. Никто, уже лет пятнадцать как, так заботливо за ней не ухаживал. Какая-то всепоглощающая радость и тепло охватили её душу.

Тебя как зовут-то, сынок?

Колян Чир… Николай, – отозвался парень, выключая фонарик и присаживаясь рядом.

Хорошее имя. Отца моего так звали, а я Наталья Николаевна, – сказала хозяйка и спросила, помолчав: – А что же ты, Коля, таким делом занимаешься? Храни тебя Господь за твою доброту, конечно, но дело твоё нехорошее.

Жизнь такая, мать, – подумав, ответил тот. – На зону по глупости попал, подставили меня, а как освободился, пришел домой. А дом мой – это съёмная хата, в которой жена с двумя детишками впроголодь живут. Ну, кинулся туда, сюда, нигде на работу по судимости не берут. А за хату каждый месяц хоть умри, но денег отдай. Что тут делать? Вот и решил…

А что же тебе, родители или родственники помочь не могли?

Да тут такое дело. Отца я не знаю, а мать у меня была такая, что не дай Бог каждому – пила беспробудно, всё время плакала и била меня по-чёрному. Но как-то раз моя бабушка увидела это и забрала меня к себе. Мать, конечно, несколько раз приходила за мной и даже подарки приносила, но бабушка меня ей так и не отдала. Она, можно сказать, меня вырастила и воспитала. Только благодаря ей я в институт и поступил. К сожалению, она уже умерла. А у жены родители сами с копейки на копейку перебиваются, как и все остальные наши родственники. Так что помогать особо некому. Вырос, и хорошо. А теперь живи как знаешь.

«Он для меня Ангелом-спасителем стал, а я для него должна им стать», – пронеслось вдруг у Натальи Николаевны в голове.

Ты, сынок, вот что, – приняв неожиданное решение и поняв, для чего Господь дал ей такой урок, твёрдо сказала она. – Раз такое дело, бери только деньги, а вещи не тронь. Найдут тебя по ним. У моего сына есть хорошие знакомые следователи.

Так ведь нет здесь денег, мать. Вот только и нашёл, – показал он ей несколько тысячных купюр и другую денежную мелочь.

Деньги есть! – заявила женщина. – Купишь себе на них, Коля, квартиру, мебель, да ещё и на жизнь немного останется. Только быстрее шевелись, пока скорая помощь не приехала. Тебе надо до неё уйти.

«А что, – подумала она, – пусть это будет мой каприз. Могу же я, как королева-мать, покапризничать и распорядиться частью денег своего сына-короля. Он небось не обеднеет. Разве что за границу разок с семьей и гувернанткой не скатается. Так, может, о матери наконец-то подумает. Тем более что магазины и рестораны ему и так каждый день выручку приносят. Да и мебель тоже немало барыша даёт, благо втридорога расходится!».

Послушай меня, Николай! Сначала освободи сумку для денег. Да не здесь, наверх иди, здесь врач увидит, – уже командовала Наталья Николаевна, злорадно вспоминая дизайнершу, которая самоуверенно доказывала хозяевам, что этот тайник ни один вор не найдёт. – Теперь зайди под эту окаянную лестницу. На десятой ступеньке, снизу, в торце, кнопочка в цвет камня есть. Видишь? Нажми её и смотри под ноги. Сейчас приподнимется лючок с частью пола. Открывай его, под ним крышка сейфа.

Николай кинулся исполнять её приказы, предварительно поднявшись и вытряхнув всё из сумки на площадке второго этажа.

Не вздумай трогать кодовый замок сейфа, это опасно и бесполезно. На тринадцатой ступеньке ещё одна кнопочка, нажми её – дверца и откроется. Сейф рассчитан на дураков, которые начнут трогать кнопки замка и включат сигнализацию, – строго предупредила она парня.

Есть! Есть деньги! – радостно изумился Николай, вытаскивая и складывая в сумку разноцветные пачки денег. – Вот спасибо тебе, мать, вот спасибо!

Это ещё не всё, Коля, – продолжала удовлетворенная мелкой местью своему сыну Наталья Николаевна. – Иди наверх. Там в одной из комнат огромный плюшевый медведь сидит. Видел его небось. Отодвинь медведя от стены. У него в самом низу, на заду, молния есть. Откроешь её, там ещё один сейф. Да погоди, не беги! – прикрикнула она, видя, что он уже побежал по лестнице. – На его левой лапе ещё одну молнию под мышкой найдёшь. Там выключатель сигнализации. А код – три нуля один, – закончила она давать указания и почувствовала, что очень устала.

Наталья Николаевна знала, что в ту комнату, где её дочь останавливалась, когда приезжала в гости к брату и матери, никто, кроме неё, больше не заходил. И дочь держала свои сбережения в этом медведе, справедливо полагая, что здесь, в комнате, находящейся в охраняемом доме, который, в свою очередь, находится в престижном охраняемом коттеджном посёлке, они в надёжном месте.

Всё, забрал! – радостно оповестил её ночной визитёр, спускаясь по лестнице с большой тяжелой сумкой. – Всего почти… тринадцать миллионов!..

Ты вот что, Коля, – строго сказала женщина, – не радуйся раньше времени, пока до дому не добрался. Да и там никому не говори о деньгах, даже жене. Женщины падки на деньги. После постоянной их нехватки может на радостях спустить всё по мелочам. Так что думай головой, у тебя же высшее медицинское.

Прощай, мать! Ты добрая душа. Жаль, у меня такой не было… – присев возле неё и целуя её в щёку, сказал он.

«Да и мне жаль, что у меня нет такого сына. Господи, ну почему ты не дал мне его?» – подумала Наталья Николаевна, а вслух сказала:

Погоди прощаться-то! Ты придумал, как с такой сумкой незаметно из посёлка выберешься?

Нет пока…

Тогда вот что, сынок. Возьми на кухне молотый перец, посыпь им здесь всё и с собой не забудь прихватить. След свой будешь заметать, чтобы сыскная собака тебя потом не учуяла. И перчатки не выбрасывай где попало – на обратной стороне твои отпечатки пальцев. И вот ещё что. Возьми в сейфе драгоценности и по двору соседа слева раскидай да следы у забора поглубже оставь, чтобы все решили, что ты через его двор побежал. Он ещё та сволочь, пусть доказывает, что не верблюд. А сам иди к калитке. Там, за туями, большой контейнер для мусора стоит. Закопайся туда, там сейчас много коробок из-под мебели, и жди. Его рано утром повезут на дальнюю свалку мимо нескольких деревень. Там и выскочишь, где тебе будет удобнее. А входную дверь и калитку оставь открытой, чтобы врачи охрану не вызвали. Пусть думают, что это я из-за склероза забыла закрыть.

Тут у Натальи Николаевны зазвонил телефон. Охрана спрашивала, пропустить ли скорую помощь. Она дала разрешение, держа телефон в ослабевшей левой руке, которой уже могла немного шевелить.

Ну ты, мать, просто Шерлок Холмс! Я тебя уважаю. Жаль, не увидимся больше. Прощай! – проговорил Николай и быстро вышел через входную дверь, предварительно рассыпав по полу перец.

* * *

Наталья Николаевна брела по зимней дороге, увязая в снегу и кутаясь в старую длинную тонкую итальянскую шубейку, подаренную ей когда-то сыном.

Десять лет прошло после её падения с лестницы. С тех пор она сильно похудела, осунулась и выглядела гораздо старше, чем тогда. И сейчас она вспоминала минувшие годы, пытаясь защититься от пронизывающего холодного и хлещущего снегом ветра. Ей вдруг вспомнился Николай и её неожиданный каприз. На душе сразу потеплело, и она улыбнулась.

Тогда врачи Наталью Николаевну подлечили, подлатали, даже сделали операцию на шейке бедра, которую обычно стараются не делать людям в таком возрасте. И, надо сказать, всё прошло достаточно удачно. Даже об ограблении её сын вспоминал с шуткой, говоря, что его мать была явной сообщницей преступников, отослав всю прислугу из дома и специально сломав себе всё, что только можно.

И всё было бы хорошо, но тут её Андрейку застрелили при выходе из собственного ресторана. Кто это сделал – то ли кто из мести, то ли конкуренты, то ли партнёры по бизнесу – было неизвестно. Убийц так и не нашли.

«Все завидовали ему при жизни, но вряд ли теперь кто завидует ему после смерти, а ведь это всё взаимосвязано», – горько думала она.

Невестка, не дожидаясь, пока найдут убийца, быстро продав имущество, дом и бизнес мужа, уехала за границу вместе с детьми. А Наталья Николаевна, у которой неожиданно не оказалось ни кола, ни двора, купила на последние сбережения, что скопились на сберкнижке, комнатку в старой панельной пятиэтажке на окраине города и там оплакивала своё горе.

Жить ей сейчас приходилось на пенсию и экономить на всем. Именно поэтому она поехала в такой холод на электричке за город домой к знакомой. Та торговала на рынке недалеко от дома Натальи Николаевны и предлагала приехать к ней, чтобы бесплатно взять у неё трёхлитровую банку старого мёда.

Мёд Наталья Николаевна с радостью взяла, отдарившись холодцом, но на обратном пути заблудилась и пошла не в сторону станции, а куда-то в поле, где и улица-то уже кончалась. А сейчас, повернув обратно и бредя наугад по неосвещенной дороге, она постепенно начала замерзать. Примерно через полчаса холод пробрал её до костей.

Начало темнеть. Внезапно поднялся ещё более сильный ветер, снег пошёл гуще, и пурга разгулялась не на шутку. В общем, страсти Господни, а не погода.

Холодные, леденящие душу порывы ветра всё усиливались, подгоняя Наталью Николаевну в спину и заставляя почти бежать. Один из таких порывов слегка приподнял её над землей и кинул вперёд. Охнув, она упала навзничь, но удачно, так как ветер отнес её слегка вбок, в сугроб на обочине. Молясь Господу Богу и призывая всех святых, Наталья Николаевна, потеряв сумку с мёдом, выползла из сугроба обратно на дорогу, но встать уже не смогла.

Несмотря на все усилия, холодный ветер, заставляющий коченеть пальцы рук и ног, не давал ей подняться, заметая леденящим, секущим снегом. В конце концов, когда она уже почти поднялась, он завернул подол шубы ей на голову и бросил ещё раз. Падая, Наталья Николаевна слегка ударилась головой о мёрзлый грунт дороги. В голове сверкнула молния, в ушах зашумело, и силы полностью покинули её.

Она, коченея, лежала посреди дороги на мёрзлой земле, слыша звук приближающейся машины и ощущая, как ветер, не удовлетворившись подолом её шубы, рвёт, заворачивая, ещё и тёплую юбку.

«Вот и всё. Умереть-то мне, оказывается, суждено под машиной», – подумала Наталья Николаевна перед тем как потерять сознание.

* * *

Постепенно приходя в себя, она поняла, что лежит в тёплой мягкой постели. Было так уютно и спокойно, что не хотелось даже открывать глаза. Давно уже Наталья Николаевна не испытывала такого покоя в душе и лёгкости в теле.

Пересилив свое нежелание, она осмотрелась и увидела, что лежит в чьём-то частном деревянном доме на кровати под толстым одеялом. Подняв одеяло, она обнаружила, что на ней надета чужая фланелевая ночнушка, пахнущая лавандой, и шерстяные носки.

С двух сторон кровати стояли две тумбочки. На одной из них были какие-то микстуры, таблетки, мази, ампулы и лежало несколько одноразовых шприцов, на другой стояла настольная лампа и часы, а на спинке стула, чуть поодаль, висел тонометр. Вкусно пахло деревом, протопленной печкой и немного лекарствами.

«Частная больница, что ли, такая?» – недоуменно подумала Наталья Николаевна, осматриваясь.

Ну, мать, напугала ты меня! Я, конечно, понимаю, что ты опять пыталась меня соблазнить, но не в такую же погоду! – услышала она почти забытый голос.

Повернув голову, Наталья Николаевна увидела, как в комнату вошел Николай, Колюшка, как она называла его мысленно все эти годы, вспоминая историю их встречи.

Так и быть, раз уж ты здесь, я принимаю тебя в свой гарем, – пошутил он.

Подойдя к ней, он взял её за руку, пощупал пульс, но так и не отпустил.

В какой ещё гарем? Господи! – не до конца придя в себя, спросила Наталья Николаевна.

В свой. У меня же одни дочки, уже три! И жена ещё. Вот я и называю их своим гаремом, – сказал он и, присев рядом, прижал её руку к своей щеке, вглядываясь в лицо женщины.

Коленька, – ласково откликнулась Наталья Николаевна, – благослови тебя Господь. Откуда ты здесь, родной мой?

Я вообще-то здесь живу, мать. А точнее, здесь с сегодняшнего дня живёшь ты, – радостно заявил он, видимо, определив по одежде её уровень жизни. – Этот дом куплен на твои деньги, он твой, а я буду жить рядом, вон в том.

Он показал на окно, за которым Наталья Николаевна увидела новый, большой и просторный, дом.

Но у меня там, в городе, Коленька, такой сосед по квартире, что не приведи Господи! Он же выкинет все мои вещи и сам займет мою комнату, – всполошилась она.