Читать книгу Североазиатский гнозис. Тэнгрианские компаративистские исследования - Роман Викторович Лебедев - Страница 3

Легенда зайсанских киргизов (казахов) об обратившемся в гору веретене гласит: недалеко от г. Кокбектов (Кокпектi), Зайсанского уезда, находится гора Уртень-таг (Уртен-тау); к юго-западу от этой горы до речек Базар и Богаз (Бугаз) простирается ровная степь, в центре которой стоит одиноко конусообразная сопка – веретено («урчук») старухи. Великанша-старуха имела пять коз, которых она посла всегда сама. Однажды, пася своих коз, старуха уселась на гору Тарбагатай, а ноги положила на Алтай. В это время на одну из её коз, бродивших по степи, напал волк. Чтобы спасти свою козу, старуха бросила в волка веретено, которое она держала в руках, прядя пряжу. Веретено это упало на то самое место, где теперь стоит сопка. Эта-то сопка и есть веретено великанши [Ивановский Ал., 1893].

Г. Н. Потанин ссылается на эту местную легенду о «Веретене-горе», записанную у оз. Зайсан, в связи с повествованием сказания о Гэсэре при раскрытии темы «укрощения злого существа посредством проституции»: Гэсэр заболел; его жена знает, что он исцелится, если она отдастся злому чудовищу Мангысу; Гэсэр действительно выздоравливает и идет выручать жену; жена прячет его в доме Мангыса; ночью Гэсэр из засады пускает в Мангыса стрелу, которая, однако, пролетает мимо. Мангыс пробуждается от звона стрелы, но женщина успокаивает его уверением, что это она, когда пряла, веретеном задела за серебряное ведро. Кончается история тем, что Гэсэр при помощи жены убивает чудовище [Потанин Г. Н., 1892].

Итак, в этих тюрко-монгольских легендах обращают на себя внимание следующие символы принадлежащие богам и великанам: Веретено, которое сравнивается с Камнем (Горой) и Стрелой. Рассмотрим подробнее эту символику. Сам Г. Н. Потанин в комментарии к рассказу о Гэсэре и его жене пишет, что веретено в сказаниях – указание на полярную символику и на вращательное движение.

Рене Генон в «Символах священной науки» упоминает о «веретене Неизбежности//Необходимости//Ананки», которое крутит богиня (мойра, парка), суровая старуха – Клото (прядущая нить человеческого жребия; clotho – «прясть»). Это веретено, «веретено Ананки» – совокупность концентрических оболочек, соответствующих различным планетарным сферам, вращающихся вокруг алмазной Оси Мира, в направлении которой расположен светящийся столп, ориентированный по Полюсам [Генон Р., 2000]. Рука Клото и кругообороты вращающегося веретена утверждают «участь, какую кто себе выбрал по жребию» (Платон. Государство, X, 616c-620e). Сведения о «веретене Ананки» было получено от Эра сына Армения из Памфилии. Памфилия, территория Южной Турции в древности была населена племенами, говорившими на хетто-лувийском языке, письменность близка к малоазиатским системам письма. В хеттских клинописных документах Памфилия – страна Арзова//Арзава. Британский историк Г. Чайлд считал, что хетты, носившие скифские остроконечные шапки и центрально-азиатские косички, пришли из Туркестана. Само имя «Эр» (Er) – тюркское: «воин», «муж», «дар»; его отец «Ар//Эр-мен»: Er-men – древнетюркское: «воин-человек». Тюркские этнотопонимы Арман//Эрмен известны от Передней Азии до Алтая [Лебедев Р. В., 2015].

Аналогичным символом для Веретена-Оси является – Ваджра, которая есть одновременно и молния, и алмаз. В своей статье «Символическое оружие» Р. Генон сравнивает осевую оружейную символику Ваджры с гвоздем (гвоздь – clavus, а clavis – ключ, что соотносится с Янусом), копьём, мечом, топором, секирой, стрелой [Генон Р., 2000]. Германские столбы, колонны, посвящённые богу Тору – Ирминсуль (одно из древних имён Тора – IrminiaR) или Veraldarsula («Мировой столб») украшался гвоздями, «так называемыми Reginnaglar («божественными гвоздями») или Veraldarnagli («мировые гвозди»); другое название этих гвоздей было Regingaddi («божественные шипы»). Шип – оружие богов и великанов. В скандинавской мифологии упоминается «шип сна» (например, Старшая Эдда. Речи Фафнира, 43) [Лебедев Р. В., 2013]. Немецкий рунолог Геза фон Неменьи (Geza von Nemenyi) в книге «Священные руны» пишет, что усыпляющий шип встречается во многих сказках и сагах; в мифе он усыпляет богиню земли, когда настает ночь или зима. О нем же идет речь и в сказке о Спящей Красавице, заснувшей от укола веретеном или колючкой шиповника [Неменьи Г. фон, 2009]. Веретено связано не только со смертью//сном, но и рождением. Так, например, легенда, повествующая о рождении основателя и покровителя религии Бон – Шенраба Миво говорит о том, что луч белого света, похожий на стрелу, вошел в череп его отца, в то время как красный луч, похожий на веретено, проник в голову матери [Элиаде М., 2002а].

По информации телеутского исследователя Ч. А. Аласова и профессора Н. В. Абаева Шенраба Миво (или Хан Мурат) мог происходить из Саяно-Алтая. В начале «стослоговой мантры» традиции Бон мы слышим тайное имя основателя этой религии Тонпа Шенраба – «dMu ra ta han» (транслитерация на английском, см., например, в статье тибетолога, историка религии бон, магистра философии Samten Gyeltsen Karmay «The Decree of the Khro-chen King» // The Tibet Journal Vol. 16, No. 2, Shakabpa Memorial Issue: Part III (Summer 1991), pp. 3—18). Встречается в англ.-язычных исследованиях и такое написание: Mura Tahen. В русск.-язычной литературе встречается как Мурат Хан. Как указывает востоковед, тибетолог Б. И. Кузнецов по одной из версий Мурат Хан происходил из страны Шаншунг (Шан-Шунг, Zhangzhung, Shangshung, Xangxung). Китаевед, буддолог, профессор Н. В. Абаев справедливо связывает Шан-Шунг с горными жунами, предками как хунну, тюрок, монголов, так и части тибетцев: «кит. „горные жуны“ (жун//жэнь – кит. человек, бур.-монг. зон – народ// тув. чон// монг. „чинно“ – волк; бур. шоно, в итоге „горный народ Волков“ (шань – гора, ср Тянь-Шань). Ср. также у Рашид ад-дина „Горные урянхи“ (Та/г/ну Урянхай – перешедшее в средневековые китайские хроники). Я делал доклад в Сеуле на эту тему. Но связь между горными жунами и прото-тюрко-монголами уже доказана (см. Коновалов П. Б.). … Древнекитайский иероглиф „жун“ мог также читаться „хун“ (ср. хунну//сюнну (ср. англ. sun) – народ Солнца; ср. также бур.-монг. хун – человек; кит. жэнь; хюн – Солнце тюркск.». В тибетских текстах «PadmabKa’i than-yig» и «rGyal-rabs Bon-gyi ’byung-gnas» говориться, что страна Шан-Шунг соседствовала со страной Си-ся (Западная Ся, Xi-Xia) на монг. яз. – Хашин, которое граничило с Уйгурским Каганатом. Профессор Н. В. Абаев пишет, что Хашин был основан «людьми Гэсэра» и этот этнотопоним возможно имеет хакасское происхождение (от восточно-хакасского топонима Качинск, вероятно этимологически связанного также с бурятским Качугом на территории этнической Бурятии в Иркутской области) или же связан со второй частью этнонима хак-хас и с теонимом Гэсэр: Хашин//Хаш//Хас//Гас//Гэс-эр [Абаев Н. В., 2017]. Востоковед, тибетолог, лингвист профессор Ю. Н. Рерих проанализировав множество тибетских источников в связи с поисками страны Гэсэра, история которой переплетена как с Шан-Шунг, так и с Западная Ся, приходит к выводу, что имеется постоянная и древнейшая традиция, связывающая имя царя Кэсара с народом Dru-gu (Gru-gu), имя под которым тибетцам известны тюрки [Рерих Н. Ю., 1999; 2007]. Эта традиция связывает религию Бон, Шан-Шунг, Хашин с Саяно-Алтаем. Вспомним и свидетельство из летописи Таншу, гл. 217б (Новая история Тан, Xin Tangshu, XI век) в которой говорилось, что древнее государство хакасов Хягас на юге граничило с Тибетом.

«Стрела – это знак Гэсэр-хана. Стрела – это молния…» – говорит Н. К. Рерих в «Шамбала». Молния также зовется «эльфовой стрелой». Эльфы обитают «в зелёных холмах, чаще имеющих коническую форму и по-гэльски называющихся Sighan…», а твёрдый и острый клиновидный камень в Шотландии носит названия эльфовой стрелы, эльфова кремня, эльфовой стрелки». Эти стрелы опасны и могут приносить смерть людям [Торп Б., 2008]. Таким образом, мы видим, что осевая молниеносная символика Стрелы, Молнии, Камня (конического холма) и Веретена имеют под собой единую мифологическую основу, как оружие богов и великанов.

Говоря о Веретене, мы должны вспомнить и о Норнах в скандинавской мифологии, богинях плетущих нити судьбы. Эти три богини объединены в узел из трёх Треугольников (ср. с Веретеном, превратившимся в Конический холм (Треугольник) в казахской легенде и соотнесение Веретена со стрелой (Треугольный наконечник) в рассказе про Гэсэра): «треугольник для прошлого (Урд), настоящего (Верданди) и будущего (Скульд)». Узел из трёх Треугольников – Валькнут, часто рисовали вместе с изображением Одина. Поэтому его толкуют как символ Одина – треугольник-виселица для использования в ритуалах инициации [Викернес В., 2010]. Ранее нами было проведено сопоставление скандинавского бога Одина с тюрко-монгольским богом Эрлик-ханом, который изначально был богом Небесным, сыном Неба//Тэнгри, бог, обманом сброшенный с Неба; здесь нужно напомнить и о XII притче из рунической книги Irq bitig: «Рассказывают: муж-воин отправился на охоту. В горах он камлал, (говоря): Эрклиг – небесный (бог)! (букв.: Эрклиг на небе!). Так знайте – это грешно!»; к этому следует добавить и то, что по некоторым саяно-алтайским представлениям Эрлик-хан – брат Небесного бога Ульгеня [Лебедев Р. В., 2015]. То есть, Эрлик-хана мы можем также именовать «Тэнгри Эрлик-хан». Поэтому, случайно ли совпадение прото-алтайского и прото-тюркского названия Веретена//Оси: tengu, dengil (караимск. tengil) с прото-алтайским и прото-тюркским теонимом означающим Небо//Бог: tangiri, tengri? Думается, что нет, так как, следуя смыслу притчи 66, из книги Irq bitig, именно Эрлик-хан связан с понятием «судьба//рок». С. Г. Кляшторный пишет по этому поводу: «Понятие судьбы (рока) связано не с термином öd «время», а скорее с понятием ülüg, зафиксированном в древнетюркском руническом тексте на бумаге из Дуньхуана «Ырк битиг» (X в.) в сентенции: аnčур alqu kentü ülügi erklig ol. Существуют весьма различные переводы этой сентенции, но наиболее адекватным мне представляется следующий: «А участь (судьба) всех и каждого [в руках] Эрклига!» (букв.: есть Эрклиг, т.е. загробный мир). Подобные нотки звучат и в строках эпитафии Кули-чору, заключающих повествование о его гибели: ülüg anča ermis ärinč «судьба его, надо думать, была такова!». Иной эмоциональный аспект имеет употребление этого термина в автоапологии Бильге-кагана: tengri jarlyqazu qutym bar üčün ülügüm bar üčün ölteči bodunyγ tirigrü igidtim «по соизволению Неба, так как я обладал благодатью и (предначертанной) судьбой, я возродил к жизни готовый погибнуть народ!» [Кляшторный С. Г., 2003].