Читать книгу Уния - Роман Воликов - Страница 4

Уния
Лето от сотворения мира 6946, праздник Иоанна Предтечи Крестителя Господня

Оглавление

Сегодня один из самых радостных дней в моей жизни. Сегодня я лицезрел воочию Папу Римского Евгения IV и греческого царя Иоанна VIII Палеолога.

Про Папу разное говорят, но то, что он человек решительный, твёрдого нрава, аскет, видно сразу. Папа совсем недавно вернулся из Флоренции в Рим, откуда его изгнали недовольные бискупы, взбунтовавшие простой люд. Кровушки, говорят, в Риме немало пролилось, когда князь Савойский город штурмом брал.

Папу везли на паланкине, император ромеев верхом, рядом. Палеологу сорок пять лет, но он крепок и статен. Если бы его первая жена княжна Анна Московская, дочь моей благодетельницы Софьи Витовтовны, не умерла бездетной, быть бы наследнику царьградского престола с долей русской крови. Папа и император всё время переговариваются, но о чём, я не слышал, далеко стоял.

Мы в Ферраре, это город в двухстах верстах от Флоренции. Захолустный городишко, прямо скажем, и народец в нём живет злобный, жадный. Как все делегации на Собор съехались, цены на овощи, хлеб и мясо в три раза задрали. Будто упыри, а не христиане, хоть и инославной веры. Так наш казначей чернец Антип сквозь зубы лается, но за провизию гроши отсчитывает.

Весь мир в этот затхлый городишка съехался. Латинян человек пятьсот, и наших, православных, примерно триста. Двадцать два митрополита во главе с патриархом Вселенским Иосифом: раклийский Антоний, эфесский Марк, русский Исидор, манамвасийский Досифей, трапезундский Дорофей, кизитский Митрофан, никейский Виссарион, никомедийский Марк, лекедомонский Мефодий, тырновский Игнатий, амасийский Иосиф, валашский Демиан, ставропольский Исайя, родосский Нафанаил, митиленский Дорофей, драмасинский Дорофей, меленикский Матфей, тристиасийский Калист, ганский Геннадий, ахелонский Геннадий, иверский Иоанн, сардакийский Дионисий, который во время Собора отошёл к Господу.

Из них самый знаменитый, конечно, Марк эфесский, ему патриарх и греческий царь поручили диспуты вести с латинскими философами.

Первый диспут назначили на Успенье. А за два дня до того меня позвал Исидор.

– Ты ведь быстро пишешь, толмач?

– Скорописи обучен, – сказал я.

– Одень рясу, – приказал Исидор. – За чернеца сойдёшь. Сейчас важный разговор состоится с кардиналами Цезарини и Торквемада, братом великого инквизитора испанского. Записывать будешь, а мы подписи поставим. И тебе будет, что потом князю рассказать. – Исидор насмешливо посмотрел на меня.

Попыхтел я, конечно, изрядно. Встречались впятером: уже помянутые латиняне, Исидор, Марк эфесский и Виссарион никейский. Говорили то по-гречески, то на латыни, больше на латыни, поскольку испанец Торквемада греческого почти не знал.

– Этой европейской традиции почти тысяча лет, – напыщенно сказал Торквемада. – Каждый царствующий монарх перед Папой коленопреклоняется и целует туфлю. Даже Карл Великий не погнушался.

– Нехорошо начинать Собор о воссоединении со старой распри, – сказал Виссарион никейский. – Патриарх Вселенский равновелик Папе. Если же патриарх поцелует туфлю Папе, это не уния, а подчинение.

– Акт целования туфли есть целование ноги апостола Петра, – сказал Торквемада. – Вы не согласны с этим?

– С этим мы согласны, – примирительно сказал Виссарион. – Но всякий желающий увидеть подоплеку, усмотрит в таком поведении патриарха фактическое раскаяние в ереси. В наших землях достаточно противников Унии. Этот факт позволит не признать воссоединение церквей, если таковое состоится.

– Пусть Папа преемник апостола Петра, – добавил Марк эфесский. – Мы же преемники других апостолов. Разве прочие апостолы лобызали ногу Петра? Кто слышал об этом?

– Есть простое евангельское решение, – сказал Исидор. – Патриах и Папа поцелуют друг друга в щеку и пожмут руки, как истинные пастыри, встретившиеся после долгого пути в животворной долине.

– Для того, чтобы не блуждать в церемониальных дебрях, решение неплохое, – сказал кардинал Цезарини. – Но папский трон в зале диспутов должен быть выше. Это соответствует законам гостеприимства – вы к нам приехали.

– На ладонь, – сказал Марк. – Пусть эта ладонь символизирует ту искреннюю поддержку, которую Запад готов оказать народам Восточной Империи в их борьбе с неверными.

– И другим православным народам, – добавил Виссарион.

– И другим, – сказал Исидор.

После встречи Исидор был мрачен.

– Что думаешь?

– Думал, что они относятся к нам лучше, – сказал я.

– К нам, это к кому? – переспросил Исидор.

– К православным, – сказал я.

– Пустое говоришь, толмач, – сказал Исидор. – Латиняне двести лет назад Константинополь разграбили вместо того, чтобы идти крестовым походом в Святую землю. А совсем недавно те же латиняне венецианцы у Палеолога Фессалоники за бесценок купили. Императору деваться некуда, в его казну и мышь не забегает. Латиняне как были варварами тысячу лет назад, такими и остаются. И Папы у них такие же, сплошь сребролюбцы да воры.

– Тогда зачем эта Уния, – сказал я. – И нам и им?

– У них тоже всё неладно. В Базеле сейчас другой Собор заседает, больше половины бискупов туда поехали, другого Папу избрали, его ещё иногда Анти-Папа Феликс называют. У них эта свара пятьдесят лет продолжается. Так что Папе Евгению объединить Римскую и Восточную церкви очень выгодно. Он тогда самый главный, выше только бог. Ну, а про нас, я имею в виду греков, сам всё знаешь. Если второй Рим падёт, третьему не бывать, какие бы мечты твой князь не лелеял. Не та порода, в паскудство да блеяние безмозглое выродится. Нет у Империи другого выхода, как на эту Унию соглашаться.

– Трудно будет, – сказал я. – Если так верой разбрасываться, можно и к неверным пойти, и к иудеям. Какая разница…

– Латиняне хоть и варвары, но все же свои, – сказал Исидор. – Когда надо выжить, всё прочее становится прочим, то есть несущественным.

Уния

Подняться наверх