Читать книгу Князь Федор. Куликовская сеча - Роман Злотников, Элеонора Раткевич - Страница 2

– РУ-У-УСЬ!!!

– АЛЛА-А-А!!!

На разгон нам осталось не больше тридцати – тридцати пяти метров – ничтожно мало, учитывая, что степняки успели набрать ход и летят нам навстречу! Всего пяток секунд, чтобы встретить врага копьем, не дав опрокинуть себя первым ударом…

Но выдохшимся жеребцам русичей сил хватит как раз на короткий разбег. И потом, разве на рыцарских ристалищах расстояние под разгон сильно больше?!

…Перед сшибкой я едва не зажмурил глаза. И только в последний миг понял, что отдаю явное преимущество летящему навстречу «багатуру» (близнецу Челубея по набору брони); так можно и сгинуть! А хитрый враг уже направил сверкнувшее на солнце острие чжиды мне в лицо – заставив вскинуть «павезу» вверх, да склонить голову навстречу…

Удар!!!

Пика степняка врезалась в переднюю луку моего седла – и прошила ее насквозь, ударив в панцирь на уровне пупка. При этом вогнув одну из пластин чешуи внутрь… Сильнейший толчок рванул седло, едва не скинув меня с коня, – а от удара в живот я скривился от боли, тяжело охнув сквозь стиснутые зубы…

Ранее утром того же дня

Князь Федор глубоко вдохнул прохладный, влажный от близости двух полноводных рек воздух, зябко передернув плечами. Свежо… Ну так, чай, не лето, уже восьмой день осени!

От Непрядвы и Дона на берег потянулся молочно-густой туман, практически целиком закрывший Федору Елецкому обзор. Чуть позже, когда багровый диск солнца поднимется высоко в небо и наберет силу, туман рассеется – и вот тогда начнется сеча…

А пока у воев еще есть несколько часов жизни, прежде чем решится их судьба.

Люди, кому предстоит вступить в сечу и, возможно, обрести свой конец, чувствуют жизнь совершенно иначе. В эти мгновения мечтаешь хотя бы еще раз увидеть родных, семьи, еще раз обнять женку да деток… Или прижать к себе любушку, коли венчаться не успели, обняться с родителями.

Но дух мужей укрепляет понимание – покуда они здесь, ордынцы до близких не доберутся… Так что полно татарам собирать дань да пугать народ русский набегами и карательными походами! Ведь иные каратели, вроде поганых Дюденевой рати, столько городов и весей обратили в обугленные пожарища, устланные телами порубленных русичей, что впору было сравнить их с нашествием самого Батыя… А мстительный Мамай, оскорбленный отказом Дмитрия Иоанновича платить дань и разгромом ордынцев на Воже, наверняка перещеголяет Дюденя, обратившего в прах четырнадцать городов русских, да без счета весей и погостов! И татары темника – коли возьмут верх! – не дадут пощады ни малым, ни старым, как и в прежние времена…

А потому сегодня хоть всем костьми лечь – но остановить Орду, не пустить поганых за Непрядву! Вот и стоят мужи твердо по своим полкам, заглушая в сердце жалость к себе и тоску по родным – ради них ведь и стоят…

– Святой Георгий Победоносец, моли Бога о матери моей, отце и невесте, да сбережет их Господь…

Федор Иоаннович невольно оглянулся, услышав вблизи негромкий, но явственный шепот хорошо знакомого молодого голоса. Это знаменосец Андрей, уткнувший в землю древко стяга с вышитым на нем Георгием Победоносцем, повергающим змея, обратился к образу святого с мольбой о родных… Молод, да больно ловок в сече знаменосец, верток! Порывист и горяч, но в брани головы не теряет – и рука его крепка; заменил Андрей вышедшего на покой отца, старого дружинника, и успел уже себя показать… Сейчас он, как и прочие ратники, волнуется, ищет утешения в молитве – и ведь не он один! Не иначе как все русичи, собравшиеся на Куликовом поле, возносят к небу горячие, жаркие молитвы, – прося Божьей помощи в битве и заступничества Пресвятой Богородицы, моля Ее о победе, о возвращении домой живыми и не увечными! И еще жарче молятся они за своих родных, памятуя, что молитва эта может стать последней…

А ведь одновременно с тем возносятся к небу молитвы их матерей и отцов, жен и детей из Москвы и Коломны, Серпухова и Суздаля, Нижнего Новгорода и Владимира, Белоозера и Ярославля, Ростова и Стародуба, Дмитрова и Трубчевска, Переяславля и Костромы, Пскова и Пронска, Брянска – и многих других городов русских, весей и погостов, включая сожженный самим же Федором Елец. Ну так обоз с семьями ратников уже за Непрядву ушел, там родичи воев молятся… Великую силу собрал Дмитрий Иоаннович под чермный, багровый стяг с вытканным золотыми нитями ликом Спасителя! Едва ли не вся Русь собралась в единый кулак на Куликовом поле…

Должны сдюжить, должны остановить татар!

– Пресвятая Богородица, не оставь нас своим заступничеством, укрой нас Своим честным омофором, умоли Господа даровать победу христианскому воинству! Богородице Дево, радуйся…

Сам князь Федор так же истово перекрестился, обратившись к Царице Небесной с очередной молитвой. Да и кому как не к Богородице молиться в день Ее рождества?! Не случайным кажется теперь столь необычно густой туман, не спешащий рассеяться с восходом солнца – словно Покров Богородицы уже распростерся над русскими воями, Ей молящихся, как предвестник Ее помощи…

Нет-нет, но поглядывает назад князь Елецкий Федор, словно может рассмотреть за густой пеленой тумана противоположный берег Дона – где к великокняжескому обозу присоединился обоз ельчан. Не столь и велика численность жителей его удельного княжества – вдобавок ко всему большинство их укрылось в разросшихся за последние лет полтораста лесах…

Благо Мамай в поход собрался в конце лета, а не зимой, как хан Батый. Тогда-то пращурам негде было утаиться от поганых, следующих по льду Прони, Оки и Клязьмы! Ведь не подготовив лабазы с запасами еды да временных зимних жилищ, хотя бы землянок с печурками, в зимнем лесу не выжить. А тут… За годы запустения Елецкого княжества некогда вырубленные жителями его леса вновь разрослись. Густой лес встал и на месте старой, сожженной Батыем крепости – хотя, быть может, окончательно град добили в последующие карательные набеги… Так или иначе – но леса под Ельцом много, укрытий хватает, да и урожай почти весь был собран. А татарам, следующим навстречу московской рати, не до того было, чтобы рыскать по окрестностям в поисках невольников да случайных жертв!

Но семьи ратников последовали за немногочисленным елецким воинством в его куцем обозе. И они же ушли вчера последними за Дон – прежде чем настил переправы разобрали, а соединенные между собой лодки, служащие основой для плавучего моста, перегнали на северный берег реки. Так что… Так что бежать русичам теперь некуда – как бы ни сложился ход сечи. Мужество мужеством и стойкость стойкостью – но коли уж совсем припечет, именно знание, что пути назад нет, придаст мужам силы стоять на месте до конца. И умереть на том же самом месте, прихватив с собой как можно больше татар…

С другой стороны, река за спиной не даст поганым обойти русское воинство – крылья которого, полки правой и левой руки, также упираются в разросшиеся за последние полтораста лет леса. Что поделать – рязанские земли, некогда густо заселенные вдоль рек, чаще прочих подвергались опустошительным карательным походам или татарским набегам. А сама древняя Рязань первой приняла удар Батыя – и после так и не сумела возродиться… Одни валы от крепости остались. Да и тот же Елец, до татар входивший именно в рязанские владения, отстроили всего двадцать лет назад – до того же сам след древнего града был стерт с лица земли!

Вот и некогда заселенные берега Непрядвы у впадения ее в Дон также опустели, а в прошлом распаханные, очищенные от леса поля вновь заросли густой чащей. Пожалуй, пройдет еще лет так двести – и от самого Куликова поля останется лишь крошечный пятачок земли, стиснутый окружившей его дубравой!

Ну а пока… Пока же есть где развернуться, есть где построить многочисленные конные и пешие полки русичей.

Еще князь Мстислав Удалой, сын Владимира Красное Солнышко начал делить свое войско на полки, позволяя крыльям действовать отдельно от центра. Именно с помощью этого нововведения он разбил варягов Ярослава Владимировича, будущего Мудрого, в сече у Листвена… С тех пор, строя свои рати, русские князя зачастую размещали пешее ополчение городских полков по центру, тогда как собственные конные дружины и конные отряды подвластных бояр становились на крыльях войска.

Кроме того, до нашествия Батыя русичами уже было принято выводить вперед передовой полк – пеших лучников, встречающих врага ливнем стрел, а при приближении его отступающих в боевые порядки большого полка… Так, именно стрельцы русичей встречали рыцарей Тевтонского ордена на Чудском озере, где немцев вдрызг разбил Александр Ярославич! И к слову, именно Невский в том бою впервые использовал засадный полк…

Откуда-то позади вдруг послышалось:

– Славен град Ярославль! – и тут же на возглас отозвались:

– Славен град Переяславль!

– Коломна!

– Звенигород!

А потом какой-то охальник перебил всех, зычно воскликнув из-за спины:

– Славно сельцо Талеца!!!

Елецкие вои грохнули дружным хохотом над Микулой, решившимся прославить кормящее его сельцо, улыбнулся и сам Федор. Эх, хорошо бы построить там острожек, чтобы перекрыть брод при впадении речки Талецы в Сосну… Да где взять столько ратников да крестьян, кои прокормили бы воев?

Горько усмехнувшись, князь подумал, что ему и так крупно повезет, коли он сам уцелеет да сумеет сожженный Елец отстроить. Куда там городить острожки, сколько ратников у него после сечи останется?! Еще бы выиграть ее…

Но русичей, собравшихся на Куликовом поле, действительно очень много. Так что Дмитрий Иоаннович пошел даже дальше своего пращура Невского и разделил воинство на целых шесть полков! Так, впереди встал полк сторожевой – собранный из легких всадников дозорных московских сторож. А ведь они-то в Ельце и размещались, московские сторожи…

Ведь не было у князя Московского владений в южном порубежье Руси. Не было и твердого мира, и тем паче союза с князем Рязани Олегом! А вот Елец… Впервые построенный северянами град, некогда входивший в Черниговское княжество, в годы нашествия Батыя он служил пограничной рязанской крепостью. Но после, возрожденный также северянами, он вновь ненадолго вошел в Черниговское княжество – а по захвату Чернигова Ольгердом стал самым восточным владением Литвы… Впрочем, Елец под литовцами был недолго, князь Федор решил править своим уделом самостоятельно, не оглядываясь ни на Ольгердовичей, ни на Ягайло, ни на Олега Рязанского.

И вот именно в этом качестве князь Федор стал важным союзником Дмитрия Иоанновича. Порубежное княжество, вставшее на пути татар, следующих шляхами из Крыма и Лукоморья, оно идеально подходило для размещения в Ельце московских сторож, ведущих глубокий дозор в степи. Имея в тылу надежную крепость, московские ратники могли укрыться от ворога за ее рубленными городнями стенами, получить ратную помощь, оставить раненых, поменять лошадей… Гонец с важными вестями, прискакавший в Елец, мог тотчас получить или свежего коня и достаточно припасов, чтобы продолжить путь, – либо сменялся кем из воев князя Федора. И именно из Ельца в очередной раз ушла в степной поиск московская сторожа под предводительством Василия Тупика, принесшая черную весть: Мамай собрал войско и следует на Русь, и будет он к осени…

Но, с другой стороны, желающему быть независимым удельным князем на границе рязанских земель и Литовского княжества, Федору Ивановичу также был выгоден этот союз. Ведь любому, кто попытался бы прибрать его землю, неминуемо грозила брань с набравшей силу Москвой!

Вои московских сторож словно младшие дружинники в старину, вооружены коротким составным луком, верткой саблей да копьем. Последнее перекидывается за правое плечо и держится плечевым ремнем; для верности также придерживается малой петелькой, накинутой на носок правой ноги. Попервости не очень удобно, но ратники вскоре привыкают… Из брони – шлем с бармицей, кольчуга с короткими рукавами да легкий круглый щит, носимый в походе за спиной, а в бою перекидываемый на левую руку; крепится он на локтевом ремне. Седло свободное, степное, с не очень высокими луками – так всадник может крутиться в нем во все стороны, посылая стрелы во врага… Впрочем, в ближнем бою «младшие дружинники» тоже чего-то стоят: могут ударить в копье, перехватив его обеими руками, по-татарски, а саблями рубятся куда как злее и искуснее простых степняков!

Но не только московские вои и часть елецких порубежников, обученных воевать схожим образом, встали сторожевым полком. Едва ли не большую его часть составляют всадники на легконогих степных кобылах, вооруженные саблей с луком и стрелами, да облаченные лишь в стеганые татарские тегиляи. Из брони – только шлем-мисюрка (и то не у всех), и щиты у воев легкие, плетенные из лозы калканы. Единственная защита большинства всадников татарского и половецкого степного ополчения…

Это на помощь русскому воинству явились казаки.