Читать книгу Гипотеза о монстрах - Ромили Бернард - Страница 6

Понедельник наступил неимоверно быстро. Кик всегда терпеть не могла первый учебный день: сплошное расстройство, если учесть, сколько таких вот дней ещё ждёт впереди.

Вообще-то учёным положено любить учёбу, и Кик любила. Честно. Просто это не очень-то кайфово, когда у тебя опять новое расписание, новые одноклассники и все вокруг друг друга знают, а ты не знаешь никого.

Точнее, на этот раз она знала Дженн и Каролину, но это не особенно облегчало задачу.

Совсем не облегчало.

– Кик? – на лестнице послышался стук бабушкиной трости. Рамка с Фиггисом свалилась со стены и грохнулась на кровать. Кик уставилась на фото. Фиггис даже вверх ногами выглядел голодным. – Кик, смотри не опоздай!

Отличная идея, подумала Кик, но тут же представила, как заходит в полный класс, где уже идёт урок. Нет уж, пожалуй, достаточно того, что начинаешь учёбу на две недели позже остальных.

– Иду! – завопила она в ответ, заставила себя вылезти из кровати и потянула с пола комбинезон. Комбинезон пах бабушкиными благовониями, что-то вроде сандалового дерева и свежего грунта, и в носу зачесалось. Кик поочерёдно сунула ноги в кеды и решила потратить пару минуток на то, чтобы проверить, как там проходит её последний эксперимент – светящийся лизун.

Лизун застывал в шкафу, и, похоже, выходило очень даже неплохо. Во всяком случае, по меркам Кик. Она ещё разок заглянула в свой многострадальный лабораторный блокнот проверить, что ничего не упустила. Вычитывать слова между подпалинами становилось всё сложнее.

Конечно, учёный помельче мог бы резонно заметить, что светящийся лизун не так уж далеко ушёл от вулкана из гашёной соды, но учёным помельче ведь не приходится сооружать запасную химическую лабораторию в собственном шкафу. Строго выражаясь – а именно так Кик всегда предпочитала выражаться, – ей вообще теперь не положено ни с чем экспериментировать, а уж тем более отстаивать лизуна, однако наука требует жертв.

Отсюда лаборатория в шкафу. Когда-нибудь Кик опишет в своих мемуарах, почему шкаф – не лучшее место для ведения научной работы. Места не хватает, ставить всё некуда, а главное, есть некоторое подозрение, что ковёр в комнате легковоспламеняем.

Кик щёлкнула выключателем, и комната вместе с тесным шкафом погрузилась в темноту. Лизун засветился инфернальным зелёным цветом.

«Класс», – подумала Кик и спустила с полки горелку Бунзена на пол, чтобы было где писать. Пожалуй, кое-какой плюс – один – у шкафа был. Кик стянула свой блокнот с комода, служившего ей рабочим столом, и отметила дату (9 сентября, понедельник), время (7 часов 23 минуты) и цвет состава (ближе к рвотно-зелёному). Полюбовавшись формальной точностью, она закрыла лабораторный блокнот. Когда вернутся родители, они смогут просмотреть все эксперименты, которые Кик проводила в их отсутствие, и прочесть её проекты следующих опытов.

Они будут так ею гордиться.

Довольная ходом эксперимента с лизуном, Кик сунула блокнот под мышку, включила обратно свет в комнате и захлопнула шкаф. Бабушка Миссури страдала болью в колене и наверх никогда не поднималась, но Кик на всякий случай завалила двери шкафа ворохом грязной одежды и отступила на шаг назад полюбоваться своей работой.

– Ну и свинарник, – довольно улыбнулась она и поскакала вниз. На завтрак в Дольней Пустоши принято было подавать сырную мамалыгу и овсянку с мёдом. Обычно это значило, что место у плиты прочно занято бабушкой Миссури и в кухне стоит дым коромыслом.

Однако сегодня это значило хлопья с молоком и необходимость бочком обходить дыру в полу.

Строго говоря, дыра была накрыта. Бабушка заколотила её куском клееной фанеры, но Кик всё-таки осторожно протиснулась вдоль краёв заплатки. Не хватало ещё провалиться в дыру и отправиться в школу, воняя болотом, как Фиггис.

Она насыпала себе в миску пшеничных подушечек и основательно принялась за еду, вслушиваясь в бабушкино тук-тук-тук в приёмной зале. Что-то тут было нечисто. Так рано бабушка Миссури клиентов никогда не принимала, и потом…

Дзинь! Дз-з-зинннь!

Звонят в дверь! Сердце Кик подскочило, как ртутный столбик в термометре. Мама? Папа? Кик метнулась вон из кухни.

Дзинь! Дз-з-зинннь!

Кик припустила. Как следует.

О-ой-й!

На полной скорости она ступила на коврик в прихожей, и тот заскользил под ногой. Кик шмякнулась локтем о стену, коленом угодила в Сесила – бабушкино чучело медведя. С медведя свалился цилиндр. Батлер заверещал, Кик рухнула на пол. Перед глазами на пару секунд застыла пыльная люстра, а в голове пронеслось что-то вроде «сломанный копчик». Боль дикая.

И это были не родители.

С порога в прихожую шагнула её кузина, Каролина Фрипорт, и Кик отползла в сторону.

– Привет, Каролина.

– Здорово, – кивнула та. – Опять всё вокруг разнесла?

– Не опять, а только раз, и – нет. – В обычных условиях Кик нашлась бы что ответить получше, но её внимание на мгновение отвлекло Каролинино платье. Может, и не на мгновение. «Вот это расфуфырилась», – подумала Кик.

Потому что сестра расфуфырилась.

В такой пышной юбке кузина казалась в ширину больше, чем в высоту, – а это кое-что да значило, с учётом того, что Каролина была такая же худая и длинная, как и Кик. Белая в полоску блузка, белоснежные гольфики с рюшами и розовая юбка – таков был её наряд. Только юбка была не просто розовая, а ядовито-розовая, вроде сгустка сахарной ваты или свежего ожога от борщевика.

Короче говоря, перед Кик стояла типичная дочь тёти Эли. У тёти Эли, адвоката по профессии, была очень напряжённая работа, и своё напряжение она выплёскивала, наряжая Каролину.

«Похоже, совсем аврал на работе», – решила Кик.

Кузина сощурилась.

– Чего пялишься?

– Ой, тут есть на что…

– Можно подумать, меня волнует мнение человека, для которого комбинезон – это писк моды.

– Не просто комбинезон, а рабочий костюм, который к тому же позволяет одеться на раз-два. – Тут Кик не преувеличивала. Она ценила свой комбинезон в первую очередь за простоту в надевании. Правда, никого в это особо не посвящала, потому что вряд ли бы кто оценил.

– Что, уже ссоритесь? – В конце коридора возникла бабушка с бигуди в волосах. В щёки она втирала какой-то крем. – Скоро вам хочешь не хочешь придётся поладить.

«Вот уж дудки», – подумала Кик, но спорить предусмотрительно не стала.

– Что это ты делаешь? – спросила она у бабушки.

– По-твоему, вся эта красота, – бабушка Миссури взмахнула рукой, обводя жестом отороченный искусственным мехом халат, щёки в креме и бигуди в волосах, – даётся сама собой?

– Видимо, нет? – рискнула предположить Кик, но больше из вежливости, искренне – искренне – надеясь, что подробностей она не услышит.

Бабушка затянула пояс халата потуже и указала в сторону громадной картонной коробки белого цвета, стоявшей на полу.

– Помогите-ка мне лучше затащить посылку в приёмную залу, пока вы ещё и об неё обе не споткнулись.

Каролина осталась стоять у двери и наморщила носик.

– Мама говорит, я не должна потворствовать тебе во лжи и мошенничестве, ба.

– Ну, в этом я и не прошу мне помогать. А прошу только помочь с новым кристальным шаром. Он тяжёлый. А что там говорит твоя мама насчёт того, чтобы не дать пожилой женщине заработать грыжу на межпозвоночном диске?

– На межпозвоночном чём?

– Помогите перенести шар, – потребовала бабушка Миссури. – А не то сглажу.

Каролина метнулась к коробке.

– Так-то лучше, – проворчала бабушка. Втроём они подсунули пальцы под коробку и рванули вверх. Для сельца из одного дома в Дольнюю Пустошь доставляли уйму посылок. Иногда из винтажного бутика одежды в Атланте, где бабушка заказывала свой роскошный гардероб. Но обычно из заведений вроде «Позолоченной ручки».

«Сегодня – как обычно», – решила Кик, быстро узнав наклейку отправителя.

Они повернулись, протащили коробку по коридору и втиснулись с ней в приёмную залу. Как и во всём остальном доме, здесь были деревянные полы и массивная белая лепнина. Только в отличие от всего остального дома, здесь стены бабушка покрасила в небесно-голубой, низкие кресла завалила шёлковыми подушками, а у двери поставила кассовый аппарат.

– Ложь и мошенничество? – переспросила бабушка, поправляя сползший чепец, и с раздражением смерила Каролину взглядом. – Деточка, да будет тебе известно, что как раз лгать мне не приходится. Вся суть человека всегда у него на виду. Надо просто уметь её увидеть, а я умею, и Алабама это прекрасно знает.

Для Кик Алабама всегда была тётей Эли, в редких случаях – Занозой в Мягком Месте, потому что именно так её называла Джорджия, мама Кик. У тёти Эли на всё было своё мнение, и хотя ни одно из этих мнений мама Кик не разделяла, обе они были обязаны разделить старую семейную традицию, как называть детей. Своих дочерей бабушка Миссури назвала в честь штатов Америки, потому что так своих дочерей назвала её мать, а традиция есть традиция.

Была традиция, пока Джорджия не назвала свою дочь Кэрис.

А Кэрис не переименовала себя в Кик.

Бабушка Миссури распахнула коробку и принялась в ней копаться, мыча себе под нос что-то, далёкое от мелодии. Каролина и Кик быстро переглянулись. Обычно, когда бабушка начинала вот так мычать под нос, у неё в голове складывался план. И иногда отличный.

А иногда не очень.

Каролина отряхнула ладони о юбку.

– Всё, можно идти?

– Идите-идите, – проворковала бабушка Миссури, срывая с коробки остатки упаковки. – Не дайте моей лжи и мошенничеству вас задержать.

Каролина закатила глаза.

– Ну, ты готова? – спросила она Кик. – Мне положено тебя до школы проводить.

– Я думала ехать на автобусе.

– Нет у нас никакого автобуса. В Скукотауне жителей и пяти сотен не наберётся, забыла? Пошли, покажу тебе короткую дорогу.

Кик почувствовала непреодолимую тягу картинно вздохнуть. Судя по выражению лица, Каролина испытывала примерно то же, но отступать она не собиралась – вероятно потому, что на ней лежала некоторая обязанность. Если Джорджия проявляла настойчивость по части «важных моментов», то тётя Эли упирала на то, что каждому «положено». Вроде ничего теория, пока не осознаешь, что, например, для Каролины ты и есть то, что «положено». А от этого осознания в душе один стыд и раздражение – и ещё, пожалуй, чуть-чуть благодарность, потому что одной идти в школу Кик совсем не хотелось.

А от этого в душе возникло ещё большее раздражение.

«Ну и ладно. По фигу». Кик ринулась в коридор собирать рюкзак. Каролина поплелась следом и принялась наблюдать, как сестра запихивает в ранец новенький пенал, новёхонькие папки и старый драный блокнот.

– Это ещё что? – тут же спросила Каролина.

– Блокнот.

– Это я поняла, но он жуткий и разваливается на куски. Почему ты его не выкинешь?

«Потому что его подарили родители», – хотела сказать Кик. Потому что в нём были все опыты, которые она однажды поставит.

– Потому что это мой любимый, – сказала она, и это тоже была правда. – Не указывай мне, что делать.

– А ты быстрей давай собирайся, мне и не придётся, – парировала Каролина и закинула розовый рюкзачок на плечо. – Я же не хочу опоздать.

Кик тоже не хотела. Её и так тошнило, совсем как в тот раз, когда они с мамой полетели на самолёте, не позавтракав. Ничего хорошего это не сулило. Ладно «новенькая», но если её вырвет прямо в первый же школьный день на глазах у всех, она будет ещё и «лошарой».

Кик натянула рюкзак на плечи и вслед за Каролиной протопала на выход.

– Пока, бабуль!

– Хмм, хмм! – откликнулась бабушка Миссури, что должно было означать: «Пока, Кик!», однако также могло значить: «Дурацкий кристальный шар!» Точно разобрать довольно затруднительно, когда откликаются, опустив голову в коробку.

Каролина шагнула на улицу, и зелёная дверь хлопнула за её спиной.

– Быстрей давай! – раздалось снаружи.

Кик поспешила за ней.