Читать книгу Гнездо Сарыча. Истории Маверранума - Рони Ротэр - Страница 2
ОглавлениеСлуги торопливо несли лектику по темным улицам. Плотно задернутый занавес создавал видимость защищенности. Касильда в волнении покусывала ноготь – она слишком увлеклась «птичьими боями» и совсем забыла о времени в этот вечер. Отец снова будет на неё сердиться, а сестра – упрекать в пренебрежении приличиями. Но это того стоило!
Касильда улыбнулась, вспомнив Ястреба. Этот поединщик-чужеземец всецело соответствовал своему прозвищу – стремительный, умелый и безжалостный боец. А его глаза под маской, его взгляд, когда она повязывала ему на предплечье свой платок…. Северяне с её родины, такие, как он – редкость в Вааспурте.
Лектика замерла, стук деревянных подошв о мостовую стих. Касильда недовольно поморщилась, откинула занавес.
– Почему остановились?!
И обомлела, увидев в нескольких шагах от паланкина Ястреба. Без птичьей маски, скрывающей лицо на арене, она вряд ли бы узнала иного бойца. Для того маски и предназначались – среди поединщиков встречались люди разных сословий и званий. Но высокого и худощавого Ястреба не узнать было трудно. Лицом он и в самом деле напоминал хищную птицу, под именем которой участвовал в «птичьих боях». Он успел смыть с себя кровь поверженных соперников и сменить наряд. Длинные черные волосы были свободно распущены, не скрывая непривычно острых ушей. Синие глаза смотрели насмешливо и нагло.
– Куда это собралась моя маленькая мышка? – улыбнулся он, показав мелкие белые зубы и подходя ближе. За его спиной Касильда разглядела все его «гнездо» – четверых вооруженных бойцов, бившихся часом ранее на арене вместе с ним. Они были такие же высокие и стройные.
– Мне нужно домой, – стараясь сохранять спокойствие и достоинство, ответила девушка. – Дай пройти.
– Не нужно. Победитель берет то, что хочет. Сегодня ты – моя добыча, – Ястреб поднял руку, на которой белел платок, провел щекой по шелку. – Какой мягкий, нежный. Готов спорить на что угодно, твоя кожа еще нежнее.
– Что встали! Несите меня домой! – прикрикнула Касильда на носильщиков. Ей стало страшно. Одно дело – одарить победителя «птичьих боев» платком в знак восхищения его талантом. И совсем другое – оказаться с ним наедине в безлюдном переулке.
Поединщик удержал двинувшуюся лектику за стойку, раздвинул занавес шире.
– В моих краях такой подарок женщины мужчине означает, что она желает стать ему ближе.
– В наших краях такой подарок не означает ничего, кроме благодарности за красивое зрелище, – Касильда отодвинулась вглубь лектики.
Ястреб усмехнулся, протянул к ней руки, сграбастал в охапку и выдернул из паланкина. Носильщики со страхом косились в сторону его вооруженных спутников.
– Мне плевать на чужие обычаи. Ты сама меня выбрала. Порезвимся, мышка?
– Пусти!!! – Касильда била его кулаками, а он лишь хохотал, унося её прочь от переминающихся в нерешительности слуг. Убедившись, что носильщики не собираются отбивать свою хозяйку, спутники похитителя неторопливо ушли вслед за ним. Проводив их взглядами, слуги переглянулись и, бросив лектику, кинулись врассыпную.
– / —
Алое солнце клонилось за городские крыши. В Вааспурте темнело быстро, без сумерек. Ночь падала на землю стремительно, как покрывало с головы невесты в первую брачную ночь. Еще несколько минут – и мгла окутает город. Но темнота – не препятствие для жителей Вааспурта. Этот город не спит никогда. И в самый неурочный час можно ждать неожиданных гостей.
– Панджо Гилэстэл, к тебе гость.
В скромном особнячке, который князь снял в Желтом округе Вааспурта, посетители бывали нечасто – Гилэстэл любил приватность, и гостей не приглашал. Тем больше поводов для беспокойства от нежданного посетителя. Уж не случилось ли чего с Астидом? Полукровка часто отсутствовал по ночам, избегая говорить о своем времяпровождении. Гилэстэл кивнул чернокожему слуге.
– Приведи его.
Через несколько минут в комнату вошел поздний визитер. Гилэстэл с легким недоумением воззрился на смуглого пухлого человечка с золотым медальоном вааспуртского банковского цеха на округлой груди. Короткие пальцы гостя сжимали футляр для бумаг.
– Я имею счастье лицезреть высокочтимого панджо Гилэстэла Илфириона Хэлкериеса?
Щелочки его глаз совсем утонули в складках улыбающихся щек.
– Да, это я. Чем обязан?
– Рад, очень рад встрече с тобой, уважаемый панджо Гилэстэл! Да будут изобильны твои земли и плодовит твой скот. Да будут здоровы твои сыновья и дочери, и прекрасны твои жены. Да будет прочным и теплым твой дом, а рабы преданны и трудолюбивы. Да будут приятны тебе вино и кушанья, легок твой сон и удачны твои дни.
Гилэстэл начал терять терпение. Вааспуртская велеречивость была отчасти той причиной, по которой он избегал гостей – большую часть разговоров занимали пожелания и дифирамбы. А прервать словесный поток означало оскорбить собеседника пренебрежением. Но вот пожелания исчерпались, и посетитель произнес то, ради чего сюда явился.
– Мое имя Азнох ун Масхор, я взыскатель банковского цеха Вааспурта.
Гилэстэл пожал плечами.
– Я не имел никаких дел с уважаемым банком.
– Это так, – покивал взыскатель. – К нашему горькому сожалению, твои драгоценные ступни не касались пола нашего банка. Но тебя, многоуважаемый панджо Гилэстэл, вписал поручителем по своим долгам почтенный панджо Астид Локйонд. Срок возврата долга истек сегодня.
Князь в замешательстве потер лоб. Только этого не хватало. Астид назанимал денег? Он никогда не был ограничен в средствах со стороны Гилэстэла. Для чего занимать?
– И много вы ему ссудили?
Азнох ун Масхор открыл футляр, вытряхнул из него два свитка и протянул их князю.
– Светлейший панджо Астид дважды посещал банк. Вот его расписки.
Уважаемый банк Вааспурта был действительно внимателен к своим клиентам. Расписки были написаны на трех языках – на старом вааспуртском наречии, на новой «васпе» и на языке северных купцов. Гилэстэл бросил взгляд на последние абзацы в обоих свитках. На сумму, указанную после слов «всего с причитающейся банку ростовой рентой» можно было на год снять в Вааспурте пышную виллу. Князь почувствовал, что начинает злиться.
Азнох ун Масхор обеспокоенно заглянул в лицо Гилэстэла.
– Я надеюсь, панджо Астид не преувеличил твои возможности поручителя, дорогой панджо Гилэстэл?
Прослыть в Вааспурте должником, бедняком или скупцом было хуже, чем прослыть невежей. Гилэстэл натянуто улыбнулся взыскателю.
– Нисколько, досточтимый Азнох ун Масхор. Надеюсь, вы принимаете маверранумские «орлики»?
– /-
Астид вернулся под утро. Гилэстэл, читающий книгу в своей спальне, слышал через приоткрытую дверь его шаги.
– Астид!
Полукровка возник на пороге комнаты. Князь с неодобрением покосился на воспитанника.
– Где ты пропадал?
Астид пожал плечами, опустив взгляд. Подумав, ответил:
– В красном округе.
Красный округ изобиловал публичными домами. Гилэстэл покачал головой на вранье Астида, дотянулся до свитков, что лежали у подсвечника и швырнул их к ногам полукровки.
– Астид! Девки в борделях Вааспурта столько не стоят! Во что ты влип, что занимаешь такие деньги?
Астид виновато нахмурился, облизнул губы.
– Отвечай, или мне придется тебя усыпить и выпытать все, пока ты будешь в забытьи. Головная боль после этой процедуры будет твоим наказанием.
– Простите, князь. Я… я их проиграл…
Гилэстэл изумился. Скуповатый и рассудительный Астид увяз в азартных играх?!
– Проигра-ал? – протянул он, с недоверием глядя на воспитанника.
– Да. На «птичьих боях».
– Потрясающе. Ты потратил столько денег на каких-то петухов?!
– Не совсем так, князь, – Астид пристыжено опустил глаза. – Там бьются не птицы, а люди.
– Та-ак, – откинулся на подушке Гилэстэл, начиная понимать. Он слышал об этих боях, проводимых на тайных аренах. Когда-то они были легальными, но предыдущий повелитель Вааспурта, приняв корону, запретил кровавое развлечение, переделав бывшую боевую арену в мирный театр. Но запретный плод сладок, и смертельные поединки превратились из публичного зрелища в подпольный закрытый клуб. И Астид, умеющий и любящий убивать, увяз в них с головой. Хорошо, что только в качестве зрителя.
– А ты знаешь, что участников и зрителей этих поединков власти Вааспурта могут отправить в яму на немалый срок?
Астид кивнул. Гилэстэл махнул рукой, отпуская полукровку, и перевел взгляд на книгу.
– Чтобы больше тебя там не было.
На лице Астида отразилось отчаяние.
– Но… Ваша светлость….
– Это всё.
– Князь! Последний раз! Я внес залог на завтрашний бой! Я могу вернуть все, что проиграл, и даже больше! Пожалуйста!
В голосе Астида было столько сожаления. Гилэстэл закрыл и отложил книгу.
– А если тебя возьмут под стражу?
– Нет, князь, нет. Мне говорили, что начальник городской охраны сам ходит туда. А если и да… Вы ведь меня не бросите?
Гилэстэл расхохотался.
– Ты просаживаешь мои деньги и просишь у меня же защиты? Сколько ты внес залога?
– Сто «орликов».
Гилэстэл присвистнул, потер переносицу.
– А на кого поставил?
– Еще ни на кого, – увлеченно зачастил Астид. – Ставки принимаются перед самым боем. Если повезет, можно забрать вдесятеро больше, чем поставишь!
– Везение – штука ненадежная, – хмыкнул Гилэстэл. – Неужели, понаблюдав несколько боев, нельзя определиться с будущим фаворитом? Я понимаю – проиграть на первом бою. Но потом.… Ставь на лучшего!
– Еще бы знать, кто там лучший, – вздохнул Астид. – Один сегодня лучший, а завтра его с арены за ноги волокут. Мрут они слишком быстро. Один-два боя – и всё. Но это в первом круге, в малых личных боях. А на большой личный круг и на «гнездовые» схватки и ставки другие. Уж про «стаи» я и вовсе молчу.
Гилэстэл покровительственно взглянул на Астида. Надо бы показать воспитаннику, как сходу определять хорошего бойца.
– Хорошо, – сдался князь. – Завтрашний бой ты увидишь. Но с одним условием.
– Я слушаю, – напрягся Астид.
– Я пойду с тобой.
– /-
Из открытых светящихся окон доносилась музыка и голоса горожан. Люди говорили, пели, ругались. Питейные дома светились огнями, их веранды были полны – отдыхающие горожане пили вино и горячие настойки, неторопливо дымили сухими листьями агги, свернутыми в тонкие трубки и вставленными в длинные резные мундштуки. Рабы в ожидании своих хозяев сидели на земле у двуколок. Вааспуртские женщины, нарядные, в разноцветных туниках, с драгоценными гребнями и тиарами в волосах, спешили в своих лектиках на вечернее представление в театр. Торопящиеся носильщики, переругиваясь вполголоса, обгоняли друг друга.
Астид вел Гилэстэла все дальше от центра города. Они оставили позади Зеленый торговый и Синий ремесленный округа, миновали Красный округ, и углубились в бесцветные трущобы на окраине великого Вааспурта. К удивлению князя, их обогнали несколько богатых лектик с задернутыми занавесями.
– Кажется, я видел распорядителя королевской библиотеки, – поделился Гилэстэл с Астидом, проводив взглядом мужскую фигуру в длиннополой одежде, обогнавшую их.
Тот утвердительно кивнул.
– Начальник городской стражи здесь тоже нередкий гость.
– Этот город погубит коррупция, – шевельнул бровью князь. – К чему тогда запрет на бои, если никого не арестовывают?
– Арестуют, когда казне деньги понадобятся, – широко ухмыльнулся Астид. – Я узнавал, выкуп из ямы в пересчете на маверранумские деньги – двести «орликов».
– Какой ты предусмотрительный, – усмехнулся князь.
«Птичья арена» находилась на самой окраине. Старые каменоломни, откуда в незапамятные времена брали камень для городских построек, стали боевым ристалищем. У входа в подземелье стояла стража в масках, полностью скрывающих лица. Желающих попасть на бои было немало. Некоторых Гилэстэл узнал. Но здесь люди, встречающиеся с ним в других местах, и мучившие нескончаемыми приветственными речами, были удивительно молчаливы. Ни намека на узнавание, ни слова приветствия! Тут действовало негласное правило – никто никого не знает.
Астид пробился к входу, Гилэстэл протиснулся за ним.
– Участник или зритель? – преградил Астиду дорогу страж.
– Зритель, – ответил Астид, показывая деревянную пластину с изображением крыла.
– Ты? – страж повернулся к князю. – Участник или зритель?
– Зритель, – по примеру Астида ответил Гилэстэл.
– Где залоговое крыло?
– Я его поручитель, – вмешался Астид.
– Под твое поручительство, – отступил с дороги страж, пропуская полуэльфов внутрь и вручая каждому по тряпичной маске на обручах и с прорезями для глаз.
Ступив под каменные своды, Гилэстэл насмешливо взглянул на Астида.
– Ты мой поручитель?
– Да. Без рекомендации проверенного посетителя на бои не пустят.
– А кто тебя рекомендовал в первый раз?
– Да так, – смутился полукровка, – одна… дама. Наденьте маску, князь. Нам сюда.
На щербатой стене, подсвеченной факелом, было нанесено изображение крыла, указывающего на крайний проход. Туда направлялось большинство зрителей. Более редкий поток направлялся в соседний коридор. Горожанки, прибывшие в лектиках, направились именно туда. У входа в коридор на стене были нарисованы два крыла.
– А там что? – Гилэстэл с интересом посмотрел им вслед.
– Личные бои чемпионов. Там, – Астид указал на дальний коридор с рисунком из пяти крыльев, – бьются «гнезда». В «гнезде» от двух до пяти бойцов. А там, – взгляд в сторону последнего коридора с десятком крыльев на стене, – дерутся «стаи» – от шести до двадцати бойцов. Но такие бои большая редкость.
В пещере, превращенной в зрительный зал, было тесно. Большую часть зала занимала песчаная арена. Зрители смотрели поединки стоя, опираясь на поручни, отгораживающие ряды, что спускались амфитеатром. К поручням были привязаны куски угля. Астид и Гилэстэл пробрались меж людей в масках по дощатому настилу, остановившись в наиболее свободной части. У края арены появились люди с двумя корзинами, переброшенными на веревках через плечи. Гилэстэл почувствовал, как вздрогнул Астид.
– Сейчас будут принимать ставки!
– Не торопись, – предостерег его князь. – Я помогу тебе выбрать.
На середину арены вышел человек в такой же безликой, как у остальных, маске.
– Начинаем «птичьи» поединки! Пусть победит достойнейший! Делайте ставки! Первая пара! Филин против Аиста! Делайте ставки!
На арену вышли названные бойцы, обнаженные по пояс. Филин – коренастый, мускулистый, в стилизованной маске с круглыми прорезями для глаз и крючковатым клювом. В руках поединщик держал секиру. Аист в узнаваемой маске был под стать своей птице – жилист и длинноног. Его оружием была пика.
– Нет, – Гилэстэл покачал головой.
Противники обошли арену под приветственный свист зрителей и крики тех, кто ставил на них. На песок летели деревянные залоговые дощечки с угольными отметинами, а человек с корзинками поспешно собирал их и рассортировывал по номерам.
– Делайте ставки! Вторая пара! Коршун против Петуха!
– Нет, – повел головой Гилэстэл, оценив противников.
– Третья пара! Делайте ставки! Беркут против Грифа!
– Нет.
Астид начал заметно нервничать.
– Делайте ставки! Четвертая пара! Ворон против Сарыча!
На арене появились бойцы. Ворон – внушительного вида силач, с бугрящимися мышцами и крепкой шеей. Маска, собранная из черных перьев, придавала поединщику внушительности. Боевой цеп с шипастым яблоком в мощных руках смотрелся игрушкой. Его противник был высок, строен и легок в походке. Сработанная наспех холщевая маска с нарисованным клювом смотрелась потешно. А узкий меч в тонкой руке вызвал зрительский хохот.
– Ставь.
Астид оглянулся на Гилэстэла, угадав улыбку на его лице.
– На кого?
Глаза князя недоумевающее блеснули.
– На Ворона, Астид. На первый номер.
Астид торопливо чиркнул углем на табличке и швырнул её на арену с криком – «Первый!».
Последующие две пары были для него уже не важны.
Первый бой закончился в пользу Филина. Его секира обрубила Аисту длинные ноги по самые колени. Зрительский вой разочарования и восторга не смолкал ни на секунду. С арены уволокли побежденного и засыпали чистым песком кровавую лужу. Петух «заклевал» Коршуна в клочья своим клевцом. Астид прямо-таки наслаждался зрелищем. Третья пара заставила зрителей понервничать. Бой был долог, верх одерживал то один, то другой боец. Победа досталась Беркуту. Гилэстэл восхищенно присвистнул, когда голова Грифа, снесенная одним точным ударом, упала на песок. Настал черед четвертой пары. Астид нервно ломал пальцы. Князь же был спокоен, уверенный в своем выборе.
– Ворон – четвертый бой! Сарыч – второй бой!
На арену тяжелым шагом выступил Ворон. Раскрутив над головой цеп, он обрушил его на арену. Песок фонтаном взметнулся вверх, а зал потряс рев зрительских голосов. Сарыч, не сводя взгляда с противника, неторопливо обошел арену и остановился на почтительном расстоянии. Длинный, чуть изогнутый узкий меч поблескивал в левой руке.
– М-м, он левша, – хмыкнул Гилэстэл.
Сарыч отвел руку с мечом в сторону и, не опуская головы, чуть поклонился Ворону. Ворон дернул цеп, вырвав его из песка, и, раскручивая гирю широкой «восьмеркой» от плеча, кинулся к противнику. Но гибкая фигура Сарыча, мелькнув в воздухе с неимоверной скоростью, ушла из-под удара. Стремительно мелькающее в воздухе шипастое яблоко пропороло воздух там, где мгновение назад стоял Сарыч, и впечаталось в арену. Мелькнув за спиной Ворона, Сарыч несильно ткнул его острием чуть пониже спины и отскочил на безопасное расстояние. Вопль возмущения вырвался из-под черной маски, а зрители разразились хохотом.
– Он быстр, – с легким недовольством констатировал князь.
Разозлившийся Ворон ринулся на обидчика с удвоенной силой. Его оружие со свистом рассекало воздух, проносясь в угрожающей близости от Сарыча. Но тот непонятным, невероятным способом умудрялся избегать ударов, могущих превратить человеческое тело в месиво. Ворон ярился все больше и больше, передвигаясь по арене ветряной мельницей. А Сарыч ускользал, невредим, непостижимым образом меняя свое местоположение в последний, казалось бы, момент. Зрители выли и орали так, что Астид стал всерьез опасаться, как бы не рухнул потолок.
– Ничего не понимаю, – Гилэстэл подался вперед, опираясь на поручни, и внимательно следя за поединком.
Бой прекратился совершенно неожиданно. В то мгновение когда цеп Ворона, в очередной раз прошив пустоту, повис в его руке, Сарыч атаковал. Ворон находился от противника в двух шагах по правую руку, и Астид был уверен, что сейчас последует разворот и замах, но все вышло по-другому. Сарыч перебросил меч из левой руки в правую, и, сделав выпад, неглубоко вонзил клинок в левый бок противника. Ворон покачнулся, и, влекомый инерцией раскручиваемого цепа, навытяжку повалился на арену.
Стало тихо, словно зал мгновенно опустел. Повисшую над ареной гробовую тишину нарушали лишь стоны Ворона. А Сарыч вытер клинок о его штанину и поднял вверх. И тут раздался неистовый хохот в дальнем конце зала.
– Я поставил на него! Я поставил на Сарыча!!! Браво, птичка!
Зал взорвался криками, свистом и топотом. Под этот гвалт побежденного увели с арены, а победитель поклонился толпе и степенно покинул поле боя.
– Поздравляю, Ваша светлость. Вы только что продули сто монет, – ухмыльнулся под маской Астид. А потом разочарованно добавил. – Рана, кстати, не смертельная.
Гилэстэл стиснул поручень.
– Не все я, как оказалось, знаю, – пробормотал он в замешательстве.
Следуя к выходу в потоке зрителей, Гилэстэл вдруг схватил Астида за плечо.
– Я хочу попасть на следующий бой этого…. Этой птахи.
– Сарыча? – удивился Астид, и хитро прищурил глаза. – А как же залог?
– Внесу. За тебя и себя.
Они пробились через шумную толпу к столам, где принимались залоги.
– Когда следующий бой Сарыча? – спросил Астид.
– Да кто ж его знает, – ответил масконосец, успевая принимать кошельки, сортировать деньги и выдавать «залоговые крылья». – Сюда мало кто по расписанию ходит. Как нужда приведет, так и придет. Учитывая, сколько он сегодня заработал, не скоро.
Астид пожал плечами, оглянулся на князя. Гилэстэл отодвинул его, приблизился вплотную к столу, нагнулся, заглядывая в прорези маски, и тихо произнес:
– Я буду очень признателен за информацию о ближайшем поединке именно этого бойца. Пришлите мне весточку в Желтый округ, дом вдовы Мессахр.
На колени приемщика залогов упали пять «орликов». Тот накрыл их краем туники, согласно кивнув.
– И примите залоги от меня и моего друга, – уже нормальным голосом продолжил князь, выкладывая на стол кошель.
– /-
Долгожданную весточку доставили через три недели. Гилэстэл и Астид ужинали, когда пожилой привратник, остановившись на пороге столовой, на ломаной «васпе» доложил:
– Панджо, мальчик бежать, говорить – какой-то птица сегодня быть.
Астид и князь переглянулись, воскликнув в один голос.
– Поединок сегодня.
Отодвинув тарелку, Гилэстэл поднялся – «Собираемся».
Зал был полон. Глашатай объявлял пары, его помощники собирали «залоговые крылья». Гилэстэл и Астид поставили на того, кто их интересовал.
– Орел – пятый бой! Сарыч – четвертый бой!
– А когда был третий? – недоуменно вопросил Астид. Гилэстэл пожал плечами. Бой начался.
На этот поединок Сарыч обзавелся новой маской – собранная из серо-полосатых перьев, с серебряным клювом и невысоким султаном надо лбом, она закрывала верхнюю часть головы и лицо до половины. У Сарыча оказались длинные черные волосы, свободно спадающие на обнаженную спину. На поединок он вышел с тем же мечом, что и в прошлый раз. Только держал он его теперь в правой руке. Его противник также бился мечом – прямой длинный клинок не раз оказывался в опасной близости от проворного Сарыча. Но ни единой царапины не появилось на его теле.
Внезапно князь, наблюдающий за поединком, стиснул запястье воспитанника и возбужденно зашептал:
– Астид! Гляди! Внимательно! Как он двигается. Ты понял?
Астид пригляделся к противникам на арене. Слегка вздрогнул, увидев нечто.
– Да… Вы думаете…?
– Я уверен, Астид. Я в этом уверен. Он владеет перемещением. Слабо, но достаточно для того, чтобы быть быстрее тех, с кем дерется. Смотри, вот опять. Он просто исчезает из-под удара, и появляется на шаг или пол-шага дальше. Великолепно! Просто великолепно! – голос Гилэстэла дрожал от возбуждения. – Астид, я должен с ним познакомиться!
Полукровка кинул на князя озадаченный взгляд.
– Но имен поединщиков, кто они и где живут, никто не знает.
– Так выясни! – восторженный тон Гилэстэла сменился требовательным. – Я хочу знать, кто он такой, где обитает, чем занимается. Все!
– Да, Ваша светлость, – отозвался Астид, и повернулся, было, чтобы уйти. Но в нерешительности остановился, покосившись на Гилэстэла. Тот понял направленный на него взгляд, усмехнулся.
– Твой выигрыш я заберу. То, что останется за вычетом банковского долга, ты получишь.
Астид покинул зал и встал неподалеку от входа в коридор, где находились помещения для поединщиков. Вход в него охранялся двумя рослыми воинами с палицами. Астид, заложив руки за спину, с независимым видом рассматривал их. Охрана покосилась на Астида без особого интереса.
– Истукан, – сказал Астид, не отрывая взгляда от того, что слева. – Бревно неотесанное. Ты хоть драться-то умеешь?
Охранники переглянулись.
– Мелковата дубинка. Тебя не ею ли заделали? Очень уж ты на неё похож.
Глаза воинов в прорезях масок стали наливаться кровью.
– Я тебе, тебе говорю, – продолжил измываться Астид, и перевел взгляд на второго стража. И прибавил пару нецензурных выражений на «васпе».
– Кому? Мне? – в один голос рыкнули стражи.
– Обоим, – согласился полукровка. – Вы оба болваны.
Воин, стоявший справа, не выдержал, и быстро направился к Астиду. А тот бросился от него в сторону выхода.
– Наваляй ему! – крикнул страж, оставшийся на посту.
Астид неторопливо отбежал в сумрак пустого закоулка, и остановился. Стражник настиг его быстро, припер к стенке.
– Укоротить тебе язык, червяк?
– Я не червяк, – ответил Астид, и ткнул стража пальцами в шею. – Я змея.
Подставив плечо, чтобы страж не грохнулся на пол с размаху на пол, Астид аккуратно усадил его к стене. Огляделся. Несколько посетителей в масках отвернулись, поспешно удаляясь. Как только коридор опустел, Астид прикрыл глаза, перевоплощаясь в точную копию почивающего стража. Он подхватил его палицу и вернулся туда, где остался второй охранник. На вопросительный взгляд «товарища» Астид потер кулаки друг о друга, словно выжимал тряпку. Страж довольно хохотнул.
Через несколько минут из шумного зала личных поединков вынесли раненного Орла. Астид присмотрелся к ране, осуждающе покачал головой – она была не смертельной. «Мягкотелый» – подумал он про Сарыча. Другие поединщики, которых Астид видел на арене, не позволяли себе оставлять противников в живых. А этот….
Сарыч быстро прошел мимо стражей. Астид обернулся ему вслед.
– Я сейчас, – бросил полукровка соседу, и последовал за победителем.
Он остановился там, куда свернул Сарыч, и осторожно отогнув край занавески, заглянул в тесный закуток, отгороженный от других комнатенок неструганными досками. Стоя спиной к двери, черноволосый снял свою маску и сунул её в мешок. Стащил мягкие сапоги на шнуровке и штаны, аккуратно свернул их, и сунул туда же. Астид, затаившись, рассматривал нагое тело Сарыча – ни шрамов, ни рубцов от ран. Тем временем черноволосый облачился в легкую длиннополую тунику, поверх неё надел зеленую шерстяную накидку с пухлыми подплечниками, какие носят вааспуртские купцы, и опоясался широким кушаком. Ноги сунул в кожаные башмаки на высокой деревянной подошве, набросил безликую тряпичную маску, и только тогда повернулся к дверному проему. Астид внутренне усмехнулся. В стоящем в комнате мужчине никто бы теперь не заподозрил победителя «птичьих боев» – настолько мирно и обыденно он выглядел. Астид отпрянул от занавеса, встав поодаль. А Сарыч, придерживая на плече мешок и стуча башмаками по каменному полу, вышел из комнаты и направился к выходу. Подошва деревянных башмаков делала его высокую фигуру еще выше. «А меч где?» – удивился Астид. Ножен ни на поясе, ни в руках у Сарыча он не заметил.
Перед выходом из коридора Астид отбросил палицу, вернул себе свой облик, и свободной походкой направился к выходу, стараясь не потерять среди зрителей фигуру в зеленой накидке. Сарыч остановился там, где выдавали выигрыши. После недолгих подсчетов и тихих переговоров ему были вручены два тугих кошелька, которые он убрал в свой мешок. На выходе Сарыч снял маску, отдал её охране и быстрым шагом направился в сторону, противоположную городу. Ночная темнота, слегка рассеиваемая светом факелов у входа, не позволила рассмотреть лицо поединщика. Астид крадучись последовал за ним.
Далеко идти не пришлось. Обогнув каменоломни и прошагав по старой дороге четверть мили, Сарыч свернул к нагромождению камней невдалеке от обочины. Астид, притаившись за валуном, наблюдал за черноволосым при свете нарастающей луны. Сарыч сбросил мешок на землю, завел руки за спину и вытащил из-под одежды ножны с мечом. Нагнувшись, он отвалил один из камней и вынул оттуда большой плоский короб. Взамен него черноволосый сунул в отверстие свое оружие. Затем он выудил из мешка кошельки и переложил их в короб. Мешок с маской и одеждой отправился вслед за мечом, и камень занял свое место, закрывая тайник. Сарыч перебросил короб на лямке через плечо, и, негромко напевая, направился в ту сторону, откуда пришел.
Астид проследил за Сарычем до двухэтажного каменного дома в Зеленом округе. Тот поднялся на крыльцо в шесть ступеней, стукнул в двери. Дверная створка приоткрылась, и Сарыч скользнул внутрь. Астид из-за угла оглядел дом – ничего особенного, в таких живет большинство из купеческого сословия в Вааспурте. Надо бы выяснить, кто здесь обитает.
– Панджо, аг рас ваппа!
Темнокожие мальчишки-беспризорники из ночных обирал, что промышляют на пьянчугах, заснувших на городских улицах, обступили Астида. Нагло глядя темными круглыми глазами, протянули свои чумазые ладони, требуя денег. Астид усмехнулся. «Васпа» давалась ему не легко, однако объясниться с вааспуртцами он мог. Но эти малявки наверняка знают язык северных купцов.
– Дам. Если расскажете мне то, что спрошу.
Мальчишки переглянулись, пожимая грязными плечами, засмеялись. Один из них шикнул, прося остальных умолкнуть. Хитро глянул на Астида.
– Панджо дать ваппа, если я говорить с ним?
Астид кивнул.
– Что хотеть? – подбоченился пацан под уважительными взглядами своих друзей.
– Кто живет в этом доме?
– Это дом жить одноглазый Карушта, и его жена – хромая Анэлда.
– А еще кто?
– У хромая Анэлда сестра, немая Кашилда. Она совсем дурной, – мальчишка постучал себе по лбу.
– Дом увечных какой-то, – рассмеялся Астид. – И все?
– Нет. У немая Кашилда сын, он здоровый. Ригештан-играй-арфа.
– Какая арфа? – переспросил Астид.
– Музыка играть, – мальчишка вскинул руки, задергал пальцами, словно перебирая невидимые струны. – Панджо Ригештан. Он на арфа играть, люди петь и плясать. Он добрый, ваппа давать нам. Ходить в лавка Саваштара, книга там смотреть и покупать.
– Музыкант, значит, – Астид поднял взгляд на дом. – Видел я, каким смычком он орудует. Держи.
Он ссыпал горсть мелких монет – ваппа – в подставленные ладони мальчишки, и вся ватага, словно стайка летучих мышей, умчалась по темной улице.
Гилэстэл ждал Астида, коротая время с неизменной книгой в руках. Хотелось спать, но уж очень его мучило любопытство. Заслышав шаги полукровки, князь встрепенулся, приподнялся навстречу.
– Ну?
– Я узнал, кто он, – кивнул Астид, сел в кресло и стал рассказывать.
Гилэстэл внимательно слушал, подергивая бровями.
– Карушта, Карушта…, – в задумчивости потирая подбородок, вымолвил Гилэстэл. – Уж не тот ли это Карусто Самалей, у которого текстильная лавка в первом зеленом ряду?
– Вы его знаете?
– Он состоит в цеховом Совете купцов Вааспурта. И только в его лавке нашлись застежки для моего черного камзола. Если это он, не вижу препятствий, чтобы познакомиться с его семьей поближе. Принеси-ка свой синий кафтан.
Астид удалился, и вернулся через несколько минут, держа в руках расшитый серебром синий парадный кафтан. Гилэстэл поднялся с кровати, забрал у Астида наряд, встряхнул, осмотрел, бросил на кресло и беспощадно оборвал пару застежек.
– Ваша светлость! – воскликнул Астид, сморщившись.
– А вот и причина для визита в лавку, – удовлетворенно произнес князь, глядя на дело рук своих.
– /-
Лавка Карусто Самалея славилась в Вааспурте богатством выбора. Кеникийский шелк, легкий масгитский хлопок, мягкий белый войлок, тончайшую меросовую шерсть и даже парчу – все можно было найти в этой лавке.
Хозяин был немолод, среднего роста, жилист и проворен. Запавшее веко левой глазницы пересекал шрам. Лицо с ввалившимися щеками обрамляла русая борода с редкими вкраплениями седины. Его узловатые сухие пальцы ощупали застежки на кафтане, который Астид выложил на прилавок.
– Угм, угм, – покивал лавочник головой, и, обернувшись, крикнул вглубь лавки на «васпе». – Мирго, принеси застежки со второй полки!
Потом поднял глаза на Гилэстэла и Астида, улыбнулся.
– Придется перешивать все, уважаемые панджо. Точно таких у меня нет, но есть другие, не менее изысканные и красивые. Вам будет угодно ждать здесь, или доставить платье после починки в ваш дом?
Говорил он на всеобщем северном языке почти без акцента.
– Мы подождем здесь, – ответил князь.
– Тогда прошу располагаться.
Карусто указал на стоявшие в лавке стулья. Из-за полок, забитых рулонами и отрезами ткани, выскочил парнишка, и поставил на прилавок деревянный ларец. Откинув крышку, Карусто принялся перебирать застежки, прикладывая их к кафтану.
– Мирго, подай гостям угощение, – не отрываясь от дела, приказал лавочник, и подручный скрылся за стеллажами.
Карусто стрельнул глазом на Гилэстэла, что вольготно расположился в кресле, и рассматривал полки с товаром.
– Уважаемый панджо, помнится мне, уже бывал в моей лавке.
– У тебя хорошая память, – кивнул князь. – Твоя лавка славится на весь Вааспурт богатым выбором товара, гостеприимством и честностью хозяина.
По лицу Карусто стало заметно, что ему приятна похвала.
– Ты прекрасно говоришь на языке моей страны, – отметил князь.
Карусто усмехнулся, чуть помедлил перед ответом.
– Предки мои с Маверранума. Дед в войну полковым обозом командовал, бабка кухарила там же. Помотало их по миру, после войны в Вааспурте осели. Супруга моя тоже северянка, дворянских кровей. Тесть из посольских служак был. Здесь северян немало живет.
– Так ты земляк мне? – удивился князь. – Не ожидал встретить здесь выходцев из северных краев. Мое имя Гилэстэл Илфирион Хэлкериес.
– Карусто Самалей к твоим услугам, – с приветливой улыбкой отозвался лавочник, потеплев взглядом.
Мирго принес поднос, на котором стояло блюдо со сладостями, широкие чаши и пузатый медный сосуд. Поставив поднос на низкий столик, подручный наполнил чаши горячим напитком, и бросил в каждую щепоть молотой кеввы – пряного растения.
– Как же ты справляешься со всем этим, уважаемый Карусто? – покачал головой Гилэстэл, беря чашу и окидывая взглядом лавку.
– Ох, – оторвавшись на секунду от ларца, раздул щеки лавочник. – Тружусь без роздыху, панджо Гилэстэл. Верчусь, как жук-трескун на нитке.
– Неужели и помочь некому?
– Некому, панджо, ох, некому. На слуг большой надежды нет. А детьми меня боги не благословили. Племянник есть у супруги. Думал, будет мне помощником. Такое дело, сам понимаешь, в чужие руки ведь негоже отдавать. Да просчитался. Не по душе ему, видите ли, торговое дело. Вот бы и тренькал на своей пиликалке целыми днями, да книжонки мусолил. А причем тут душа, коли прибыток важнее? На какие, спрашивается, доходы, я его и мать его содержу? Трое на моей шее-то сидит. Ну, Ануэльда, жена моя, шьет. Невелик прибыток, а мошну бережет. Вот сестра её, бедняжка, ни к чему не способна – разумом плоха. Но племяш, честно сказать, не трутнем живет, свой заработок имеет. Арфею-то я ему купил, оно так. Да зря я на него наговариваю. На книжки свои он сам зарабатывает – музыкант он добрый. Зовут его, коли прием или другое гулянье у кого. С уроками опять же по знатным домам ходит. А торговля… Что ж, и к ней сноровку иметь надо. Без сноровки и дело захиреет. Пусть уж лучше музыканит, чем тут изводится.
«Я бы тоже здесь с тоски удавился, – жуя медовый миндаль и обводя взглядом полки, забитые тюками ткани и мотками шнуров и ниток, подумал Астид. – Вот на этих шнурах и повесился бы».
– Музыкант? – переспросил Гилэстэл. – Было бы интересно его послушать.
– Коли не в презрение панджо мое приглашение, так прошу мой дом гостем, – стеснительно отозвался Карусто. – Ануэльда вам обоим рада будет, о родине вспомнит. Ригестайн музыкой потешит. А мне за честь принять тебя в своем доме, панджо Гилэстэл. В третий день от сегодняшнего друзей вечером собираю, приходи и ты с другом.
– С удовольствием принимаю твое приглашение, – склонил голову князь.
Карусто расплылся в довольной улыбке, протянул в сторону князя сухую ладонь, на которой посверкивала изящная застежка.
– Вот. Эти в самый раз. Сейчас старые снимут, новые пришьют. Будет лучше прежнего.
– /-
Они вошли в приветливо распахнутые двери дома Карусто. Хозяин встретил их лично, и проводил в атриум, уже полный гостей. И Гилэстэл вполне оценил уместность и полезность этого визита, кроме той цели, ради которой он тут оказался. Здесь находились почти все старейшины торгового цеха Вааспурта, и наиболее влиятельные его участники. Гилэстэл наклонился к уху Астида.
– Ты только посмотри, здесь и Кисхар Маллон, и Бэйро Вартома. Я уже несколько месяцев безрезультатно пытаюсь наладить отношения с вааспуртскими негоциантами, а все может решиться за сегодняшний вечер.
– Дорогие мои друзья!
Гости оглянулись на голос хозяина.
– Моему дому оказана большая честь. Моим желанным гостем сегодня стал князь Гилэстэл Илфирион Хэлкериес из Маверранума. Прошу вас, друзья мои, оказать ему то же уважение и почет, что и я.
Купцы с вежливым интересом рассматривали нового гостя. Тот, кого Гилэстэл назвал Кисхаром Маллоном – кучерявый румяный толстяк в широкой атласной накидке поверх белоснежной туники, расплылся в улыбке.
– Как же, как же! Панджо Гилэстэл зарекомендовал себя учтивым и обходительным человеком. Твоя настойчивость и целеустремленность делают тебе честь, панджо Гилэстэл.
– Благодарю, панджо Кисхар, – князь улыбнулся в ответ. – Положение обязывает меня быть настойчивым в достижении целей, поставленных передо мной моим дядей.
– Кто же твой дядя? – вежливо, но без интереса спросил Кисхар и отвернулся к блюду с засахаренными орехами.
– Король Мэнелгил, владыка Маверранума. И я весьма заинтересован в установлении торговых связей с Вааспуртом.
Астид усмехнулся, глядя на ошарашенные лица купцов. Пальцы Кисхара зависли над сладостями. Родовитость в Вааспурте почиталась не так высоко, как деньги. Но ценность знатного происхождения могла резко возрасти, если была подкреплена деньгами. В стоящем перед ними госте купцы мгновенно почуяли запах денег всей северной державы.
– Дорогой панджо Гилэстэл! – раскинув в стороны широкие рукава, двинулся к нему Кисхар. – Что же ты раньше об этом не упомянул?
– Мне было неловко, – потупился Гилэстэл. – Дабы почтенные граждане Вааспурта не сочли меня выскочкой из-за моего происхождения.
– Как можно! – Кисхар стиснул руки князя потными пухлыми ладошками. – Сегодня ты гость досточтимого Карусто. Окажи и мне такую честь. Следующий обед будет в моем доме. Нам с тобой, драгоценный панджо Гилэстэл, предстоит многое обсудить. Не возражаешь?
– Нисколько. Я с безмерной благодарностью принимаю твое великодушное приглашение, – кивнул князь, и осторожно высвободил руки из влажных пальцев главы торгового цеха.
Дальнейший их разговор Астида не интересовал. Он стал рассматривать дом. Простой внешний вид искупался внутренним его убранством. Деревянные панели из желтого дерева на стенах отражали проникающее в комнату солнце, делая её еще более солнечной. Мягкие кушетки, обитые песочным бархатом, многосвечные медные канделябры на длинных ножках и высокие столики дополняли интерьер.
В атриум вошли слуги, державшие в руках подносы с кубками. Гости брали кубки, слуги наполняли их белым вином из узкогорлых глиняных кувшинов. Астид подставил свой кубок под светлый поток, пригубил. Вино было теплым, душистым, сладким и пощипывало язык. От него потеплело в желудке и разыгрался аппетит. Полукровка огляделся и увидел подходящего к ним Карусто в сопровождении прихрамывающей женщины, опирающейся на тонкую трость, и черноволосого юноши с арфой в руках. Астид узнал Сарыча по фигуре, и с изумлением впился глазами в лицо приближающегося поединщика.
– Панджо Гилэстэл! Разреши представить тебе мою супругу Ануэльду и моего племянника, Ригестайна.
Князь, отвлекшись от беседы с Кисхаром, обернулся и взглянул на того, ради кого оказался тут. Астид заметил, как вспыхнули глаза князя, и предупредительно перехватил кубок, готовый выпасть из его руки. Внешность юноши заставила Гилэстэла обомлеть от неожиданности и удивления. Стоящий перед ним племянник Карусто Самалея был полуэльфом. Высокий, черноволосый юноша, с мягкими чертами лица был красив той красотой, которую несет в себе эльфья кровь. Широко распахнутые синие глаза смотрели с приветливым интересом.
– Приветствую вас, князь Гилэстэл! И вас, господин Астид, – приветствовал их Ригестайн на безупречном всеобщем наречии. – Я очень рад вам, и тетушка Ануэльда тоже.
Супруга Карусто – худая стареющая женщина, с горделивой осанкой и волосами, выкрашенными хной в медный цвет, склонилась в поклоне, сильно опираясь на изящную трость.
– Ваша светлость. Я счастлива видеть вас в нашем доме. Путешественники с моей родины – редкие гости в этих стенах.
Голос её дрожал.
Гилэстэл оторвал взгляд от Ригестайна, и предложил Ануэльде согнутую в локте руку.
– Благодарю, госпожа Ануэльда. Это я счастлив быть гостем в вашем доме. Ваш супруг оказал мне большую честь. А вы и ваш племянник согрели мое сердце родной речью.
– Я надеюсь, это не последний ваш визит? – глаза Ануэльды были почти умоляющими. – Я была бы признательна. Мне так не хватает новостей с севера, возможности поговорить с кем-то на моем языке. Ах, если бы Касильда могла порадоваться вместе со мной!
– Тетушка, – Ригестайн смущенно коснулся её плеча.
– Я готов бывать у вас, когда вам будет угодно. Если господин Карусто позволит.
Гилэстэл с улыбкой взглянул на купца, что с легким укором смотрел на жену.
– Ануэльда. Лучше поторопи слуги и приглашай гостей к столу.
Северянка еще раз поклонилась князю и Астиду, и, постукивая тростью о каменные плиты пола, ушла.
– Ригестайн, – обратился Карусто к племяннику. – Сыграй нам, будь любезен.
– С удовольствием, дядя.
Юноша перехватил арфу и тронул струны. Нежная мелодия заструилась по залу, заставляя гостей прервать свои беседы и обратить внимание на музыканта. А Ригестайн, не переставая играть, медленно двинулся меж гостями. Астид смотрел на него недоверчиво. Гилэстэл – задумчиво.
– Кто отец твоего племянника, панджо Карусто? – тихо спросил Гилэстэл купца, не отрывая взгляда от арфиста.
Купец потупил глаза, вздохнул.
– А кто ж его знает. Дело это давнее, тёмное да дурное. И тогда никто ничего не узнал, а сейчас и подавно. Все, что знаю, мне Ануэльда рассказала. Я её в супруги взял, когда Ригестайну второй год пошел. Да и то сказать, если бы не сестра её, Касильда, не видать бы мне моей женушки вовек. Я кто? Лавочник. А она из дворян, на меня и смотреть не хотела. А я любил её тогда, ух! Да и сейчас, мне дороже неё нет никого.
При этих словах запавшие щеки Карусто пошли алым от смущения за собственную откровенность. Гилэстэл наклонил голову и чуть улыбнулся, поощряя собеседника к дальнейшему разговору.
– Касильда младше неё на четыре года. Красавица была, каких поискать. Аккурат семнадцать ей стукнуло, когда пропала она. На представление вечером ушла, да и не вернулась. Ни её, ни носильщиков. Отец её весь Вааспурт перевернул, все околотки – ни следа. А через полгода она сама домой пришла – оборванная, умом повредившаяся и на сносях. С тех пор ни слова так и не сказала, все молчит и ровно не видит и не узнает никого. Тесть тогда и помер, удар его хватил. А Ануэльда одна, с полоумной сестрой осталась, да младенец вскоре появился. Отцов доход иссяк, сбережений тоже ненадолго им хватило. Она на заработки и нанялась – в мыловарню. Да то ли спросонья, то ли от усталости напортачила там чего-то, хозяин её побил жестоко. Как жива осталась – непонятно, но детей иметь не могла уж. И хромает с тех пор на одну ногу. Вот тогда я её и сосватал. Уж двадцать лет, как мы вместе. А Ригестайн мне и ей навроде сына, почитай. Мы его поднимали и растили.
Гилэстэл оглянулся на юношу, развлекающего гостей своей музыкой.
– А панджо Карусто знает, что Ригестайн… не совсем человек?
– Как не знать, – пожал плечами лавочник, с легкой хитрецой взглянув на князя. – Он с тобой, панджо Гилэстэл, одного дерева плод. Мальчонка когда родился, Ануэльда так и сказала – полукровник мой племяш. В Вааспурте эльфов нет, разве что заезжие какие. И, стало быть, папашу его искать – дело глухое.
