Читать книгу Серебряные змеи - Рошани Чокши - Страница 13

Зофья надела свой пиджак, лишившийся подкладки, и оторвала одну из своих подвесок, способных обнаружить Тескат.

За последние месяцы она доработала свою формулу, и теперь ей нужно было всего лишь поднести подвеску к предмету, чтобы понять, является ли он замаскированной дверью. Она по очереди поднесла украшение к каждой из статуй, но оно ни разу не изменило цвет.

Чтобы найти спрятанное в этой комнате, нужно было изменить подход. Зофья нахмурилась, чувствуя, как начинает дрожать от холода. Белый иней расползался от двери, стирая золотой узор на плитке, и забирался на стены. Как только иней касался статуй, они начинали медленно углубляться в свои ниши. Через несколько минут в зале не осталось бы ни одной богини. Даже загадка начала исчезать с пола:

НОС НЕ ЗНАЕТ ЗАПАХА СЕКРЕТОВ

НО ПОМНИТ ОЧЕРТАНЬЯ

Для нее это был всего лишь набор слов, но, посмотрев на Энрике, девушка заметила в его глазах яркий огонек. Гипнос стоял справа от него, задумчиво постукивая пальцем по носу.

– Я не понимаю, что это значит, – объявил он.

– Тогда следи за временем и охраняй дверь, – сказал Энрике, подходя к скульптурам. – Дворецкий сказал, что у нас двадцать минут. Зофья?

Зофья вернула подвеску на место.

– Здесь нет Тескат-дверей, – сказала она. – А если и есть, то на нее наложено несколько защитных слоев.

Энрике медленно расхаживал по комнате. Зофья покопалась в карманах пиджака, вынимая на свет еще один обрывок шелка Шардонне, коробку спичек, набор инструментов для резьбы и Сотворенное ледяное перо, которое могло вытягивать воду из воздуха и замораживать ее. Еще раз оглядев зал, Зофья решила, что ни один из припасенных инструментов не поможет ей в решении этой головоломки.

– Я думал… я думал, что здесь будет какой-то знак или подсказка, – пожаловался Гипнос, дуя на свои ладони, чтобы хоть немного их согреть.

– Вроде большого красного креста, как на карте? – спросил Энрике.

– Да, это бы очень помогло, – согласился Гипнос. – Кто-то должен сообщить этому сокровищу, что оно до неприличия хорошо спрятано. Я думал, оно будет внутри одной из богинь, но почему в загадке говорится о носах?

– Может, нам повезет, и у Зофьи найдутся подходящие инструменты?

– Везение здесь ни при чем, – ответила она.

– Ладно, но есть какие-нибудь успехи?

– Нет.

– Рассуждая мифологически, мы говорим о чем-то, способном охранять или прятать, – сказал Энрике. – Здесь десять богинь, может, про одну из них есть история, в которой она что-то прятала?

– Но как отличить их? – спросил Гипнос.

– С помощью иконографии, – ответил Энрике.

Он задумчиво уставился на скульптуры, которые казались Зофье совершенно одинаковыми, если не считать предметов, которые они держали в руках. Вдруг Энрике щелкнул пальцами.

– Я понял… это девять муз из греческой мифологии, богини искусств. Видите эту лиру? – он показал на статую, которая сжимала в руках золотую арфу. – Это Каллиопа – муза эпической поэзии. Рядом с ней Эрато – муза любовной поэзии со своей кифарой, а следом идет Талия – муза комедии, чьим символом являются театральные маски.

Зофья смотрела на него с восхищением. С ее точки зрения эти статуи были высшим проявлением мастерства Творения, но они ни о чем ей не говорили. Когда Зофья слушала Энрике, ей казалось, что в ее голове зажигается новая лампочка, и девушке хотелось узнать больше. На мгновение он замолчал, останавливаясь напротив скульптуры с распростертыми крыльями.

– Странно, – сказал Энрике. – Здесь есть десятая статуя… и она кажется лишней. Но почему именно музы? Может, это отсылка к истории Ордена и Забытым Музам, которые охраняли Божественную Лирику?

– Но Орден не имеет отношения к созданию этой комнаты, – заметила Зофья.

– Ты права, – согласился Энрике. – И есть десятая статуя, которая сюда не подходит. Это очень странно, только посмотрите на форму…

– Сейчас не время для лекции по истории искусств! – воскликнул Гипнос, указывая на пол. – По моим подсчетам, у нас осталось пятнадцать минут.

Белый иней уже успел покрыть половину комнаты и начал расползаться по ногам нескольких статуй.

– Я не думаю, что это – богиня, – сказал Энрике. – У нее нет отличительных иконографических признаков. На крыльях есть золотой лист, но это ни о чем мне не говорит, и ее лицо совершенно лишено эмоций.

Зофья замерла на месте. Что-то в этой скульптуре казалось ей знакомым. Почему-то она подумала о своей сестре.

– Я тоже хочу посмотреть, – проворчал Гипнос, подходя к статуе. Он окинул ее взглядом и нахмурился. – Я тоже не стал бы требовать поклонения, если бы выглядел вот так. В ее наряде нет ничего, что говорило бы: проявите ко мне почтение, смертные.

– Это не муза… это серафим. Ангел! – сказал Энрике.

Он подошел ближе и коснулся лица статуи, спустился к плечам и провел пальцами по всему ее телу до самого основания.

Гипнос присвистнул.

– Ты бы хоть в ресторан ее сводил…

– Я проверяю, нет ли на ней каких-нибудь углублений, – объяснил Энрике. – Чего-то вроде механизма.

Иней уже подобрался к статуе ангела. Он покрыл ее ноги, медленно затягивая скульптуру обратно в стену. Зофья выдохнула облачко белого пара. Чем дольше она смотрела на ангела, тем больше возвращалась к воспоминанию об игре, в которую они играли с Хелой. В ее памяти пронеслись слова сестры: ты умеешь хранить секреты, Зося?

– Гипнос? Зофья? Есть идеи? – с надеждой спросил Энрике.

– Нос не знает запаха секретов, но помнит очертанья, – повторила Зофья, касаясь своих губ. – Мы с Хелой играли в игру из истории, которую рассказала нам мама. До рождения тебе известны все секреты мира, но ангел запирает их, прижимая палец прямо над твоим ртом. Поэтому у каждого человека есть выемка над верхней губой.

Гипнос нахмурился.

– Очень милая история…

Но Энрике ухмыльнулся.

– Подходит! Это же пример концепции анамнезиса.

Зофья растерянно моргнула.

– Это какая-то болезнь? – спросил Гипнос.

– Это идея космической потери невинности. Отпечаток пальца серафима под носом согласуется с загадкой, потому что нос не знает запаха секретов, но помнит очертанья. Это губной желобок! Или дуга Купидона. Углубление над верхней губой, прямо под носом. Кстати говоря, в филиппинской мифологии существуют духи дивата, которые…

– Прекрати читать нам лекции и сделай что-нибудь! – не выдержал Гипнос.

– Прости, прости!

Белый иней добрался до талии серафима, и руки статуи начали постепенно менять свою форму. Энрике торопливо прижал палец к верхней губе ангела. Где-то внутри скульптуры раздался громкий звук, напоминающий бурный поток воды, и она раскололась посередине. Внутри ангела был спрятан тонкий ониксовый пьедестал, на котором покоилась металлическая шкатулка размером с ладонь Зофьи. По ее поверхности разбегались еле заметные трещины, словно коробочку сплавили из отдельных кусков.

– У нас получилось, – с восторгом сказал Гипнос.

Энрике протянул руку и схватил шкатулку, но она не сдвинулась с места.

– Подожди, – Зофья подошла ближе, разглядывая находку. На поверхности шкатулки остались отпечатки Энрике. Дотронувшись до коробочки, девушка ощутила жжение на кончиках пальцев. – Эта шкатулка сделана из Сотворенного олова и укреплена железом.

– Это плохо? – спросил Энрике.

Зофья кивнула и поморщилась.

– Это значит, что мои устройства для поджога на ней не сработают. Она огнеустойчива, – девушка осмотрела полость статуи и нахмурилась. – Внутри есть звуковой барьер… – она дотронулась до плотного слоя, состоящего из губчатого вещества, ткани и пробки. Почему это устройство должно быть тихим?

Часы Гипноса издали тихий перезвон. Он посмотрел на циферблат.

– Пять минут.

Зофья почувствовала, как сжимается ее горло. Комната вдруг показалась ей слишком маленькой, слишком яркой, прямо как лаборатория в ее университете, где они ее заперли и…

– Феникс, – мягко сказал Энрике. – Ты мне нужна. Что нам делать? У тебя всегда есть какой-то план.

Шелк Шардонне был бесполезен. Кроме ее обычных инструментов и спичек, оставалось только устройство для поджога и ледяное перо на случай, если им нужно будет заморозить и снять замок с двери.

– Ледяное перо, – сказала Зофья.

– В этой комнате и так достаточно холодно, – заметил Гипнос. – Значит, огонь бесполезен, лед бесполезен… кстати говоря, я тоже ничем не могу помочь.

– Мы не можем оторвать шкатулку от подставки, значит, придется ее взломать… – начала Зофья, но вдруг глаза Энрике вспыхнули озарением.

– Взломать, – повторил он.

– Ииии, он сошел с ума, – сказал Гипнос.

– Зофья, дай мне ледяное перо. Оно выделяет воду из воздуха, так? – спросил Энрике.

Кивнув, Зофья протянула ему перо, и Энрике принялся проводить им по трещинам в шкатулке.

– А вы знали, что…

– Ну вот опять, – пробормотал Гипнос.

– …В 218 году до нашей эры карфагенский генерал Ганнибал прошел через Альпы с огромной армией и сорока слонами, намереваясь уничтожить сердце Римской Империи, – сказал Энрике, выливая воду, которую перо вытянуло из воздуха. Жидкость исчезла в трещинах шкатулки. – В те времена процедура по устранению каменных преград была по-настоящему мучительной. Камни нагревали с помощью костров, а затем обливали ледяной водой…

Он коснулся шкатулки пером, и в тишине раздался треск. Из трещин начал расползаться лед, а внутри коробочки что-то задребезжало.

– …от чего они начинали трескаться, – ухмыляясь закончил Энрике. Шкатулка треснула, поблескивая влажными от воды стенками.

Энрике протянул руку, вытаскивая на свет изящную оправу. По размеру она ничем не отличалась от обычных очков, хотя и выглядела довольно необычно. Оправа свинцового цвета образовывала узор из переплетенного плюща и цветов, и ее можно было надеть на голову, как диадему. Снизу выступали два квадратных отделения, но только в одном из них стояла линза из призматического стекла.

На лице Гипноса появилась довольная ухмылка, и он медленно захлопал в ладоши.

– Браво! Правда я немного удивлен, что в этот раз инженер рассказал историю, а рассказчик использовал инженерный подход.

– Я – историк, – поправил Энрике, пряча Тескат-очки в карман. – А не рассказчик.

– История, рассказы, – Гипнос помахал рукой и улыбнулся Зофье. – Quelle est la différence?

Прозвучал еще один перезвон часов. Статуя ангела исчезла в стене, оставляя их в пустой мраморной комнате. Зофья развернулась, но нигде не осталось ни одного намека на скульптуры древнегреческих муз.

– Время вышло, – объявил Гипнос. – К тому же очень невежливо опаздывать на свадьбы.

– Тебе снова придется залезть в чемодан.

– Фу.

– Ну, выбор у тебя невелик…

В этот момент двери зала открылись. Внутрь вошел дворецкий, толкая перед собой тележку с угощениями.

– Я подумал, вы захотите… – он резко остановился, увидев Гипноса и распахнутый чемодан.

– Я же говорил тебе следить за дверью! – воскликнул Энрике.

– Я забыл!

– Кто это еще, черт побери, такой? – взревел дворецкий. – Охрана!

– Бежим! – крикнул Энрике.

Зофья, Энрике и Гипнос вылетели из Покоя Богинь. Зофья услышала, как позади нее тележка со звоном упала на пол и раздались крики дворецкого. Они со всех ног неслись по роскошному особняку. На мгновение Зофья почувствовала прилив адреналина, взрыв энергии, который подарил ей ощущение, что на свете нет ничего невозможного. Энрике бросил на нее быстрый взгляд, его щеки раскраснелись, а губы сложились в хитрую полуулыбку. Зофья видела это выражение на лице Лайлы, когда та приносила ей лишнее печенье. В нем было что-то заговорщическое, призывающее разделить с кем-то общий секрет. Зофья была благодарна за доверие… и сбита с толку, потому что не понимала, какой секрет он имел в виду.

В конце зала уже виднелась входная дверь. Гипнос добежал до нее первым и дернул за ручку. Из-за двери до Зофьи доносился звон свадебных колокольчиков, стук копыт и грохот колес по заледеневшим улицам.

Позади нее слышался странный цокот вперемешку с тяжелым, глухим звуком. Энрике обернулся, и его лицо побледнело.

– Проклятье, – прошипел Гипнос, дергая ручку.

– Собаки! – воскликнул Энрике.

– Я бы не стал использовать именно это ругательство в данной ситуации, но…

– Нет, – сказал Энрике. – Собаки! Давай быстрее!

Зофья обернулась и не сразу поняла, что видит перед собой. В следующую секунду ее накрыл запоздалый страх. К ним неслись четыре огромные белые собаки.

– Наконец-то! – крикнул Гипнос.

Дверь резко распахнулась. Она смутно ощутила, как Гипнос схватил ее за запястье. Он с силой дернул Зофью на себя, вытаскивая ее на морозную улицу ночного Петербурга. Дверь захлопнулась за их спинами, и холодный воздух словно ударил ее под дых.

Впереди, под перезвон колокольчиков, по Английской набережной неслась целая процессия из экипажей. Каждую из пятнадцати белых карет тянула тройка пестрых лошадей. Сотворенные фейерверки свистели в воздухе, взрываясь силуэтами жениха и невесты, рычащих медведей и парящих лебедей, а затем исчезали на фоне ночного неба.

– Сюда! – сказал Энрике.

У одной из карет на боку была нарисована черная полоска. Она завернула за угол, двигаясь в их сторону, и в этот момент входная дверь снова распахнулась. Энрике громко выругался на ходу. Он отчаянно замахал карете с черной полоской, но возница и не думал сбавлять скорость. За спиной Зофьи раздалось низкое рычание.

– Мы не успеем! – крикнул Гипнос, чье лицо уже блестело от пота.

Зофья оторвала одну из своих подвесок и бросила ее в сторону собак, мысленно отдавая приказ металлическому предмету: загорись.

Она услышала треск разгорающегося пламени, за которым последовал испуганный взвизг и звук тяжелых лап, убегающих в другую сторону. Посреди тротуара вспыхнул огненный столб, отогнавший собак обратно к особняку.

Карета резко затормозила, и остальные тройки пронеслись мимо как раз в тот момент, когда дверь с черной полоской распахнулась, позволяя Гипносу и Энрике забраться внутрь. Зофья схватилась за поручень, и теплые руки Лайлы втянули ее прямо на сиденье.

В глубине сидел Северин. Даже не взглянув в их сторону, он дважды постучал костяшками по крыше. Когда карета двинулась с места, Зофья выглянула в окно. Огненный столб уже погас. Дворецкий выбежал на улицу с целой толпой охранников… но их тройка уже присоединилась к длинной свадебной процессии.

Гипнос развалился на сиденье, положив голову на колени Лайлы и закинув ноги на Энрике. Сама не понимая почему, Зофья окинула Энрике взглядом. Она хотела знать, как выглядит лицо молодого человека, когда его касается Гипнос. Она не забыла, как несколько месяцев назад стала свидетельницей их поцелуя. Это воспоминание напугало ее. Девушка не знала, почему этот образ возник у нее в голове: медленный и плавный, как искрящийся фитиль, который ведет к взрыву, который она не могла постигнуть. Не могла создать. От этих мыслей у нее в груди вспыхнула непонятная, ноющая боль.

– Зофью чуть не съели собаки, – объявил Гипнос. – В смысле, она практически в одиночку догадалась, как найти очки, но я тоже помог! И что бы ты без нас делала, Феникс?

Он широко ухмыльнулся, но Зофья не могла улыбнуться в ответ. Она вспомнила, как Хела смяла письмо, которое Зофья пыталась написать друзьям, пока была в Польше. Не заставляй их волноваться, Зося. Они начнут переживать, что о тебе будет некому позаботиться, когда меня не станет. Даже если заработанные ею деньги спасли Хелу, даже если команда не справилась бы без ее изобретений – ей не нравилось постоянно ощущать себя обузой. Но все же она понимала, что иногда ей нужна помощь в самых простых вещах, о которых другие люди даже не задумываются. Это осознание не давало ей покоя, как кусочек пазла, который никуда не подходит.

– Я не знаю, – тихо сказала она.