Читать книгу Одиночество среднего возраста. Серия «Аквамарин» - Роза Сергазиева - Страница 7

ГЛАЗА собаки затуманились. Пес сделал последний глубокий вдох и прикрыл устало веки. Аркадий протянул руку и провел по еще теплой густой шерсти Джема.

– Бесполезно. Он уже ничего не чувствует, – отстраненно заметил ветеринар, надел на иглу колпачок и выбросил использованный шприц в стоящее под операционным столом ведро.

Аркадий крепко зажмурился, пытаясь силой воли остановить рвущиеся наружу слезы. Как смеет человек в белом халате так цинично говорить о смерти?.. А с другой стороны, усыпление для медика – простая, будничная процедура. Привык уже. Он выполняет её каждый день. Москва – гигантский город, днем и ночью в ветлечебницу («лечебница» в подобном случае звучит издевательски) привозят смертельно больных или состарившихся, немощных животных. Где над ними совершается так называемый «акт милосердия». У парня даже не нашлось слов соболезнования. Наоборот, он демонстративно переминался с ноги на ногу, молча намекая, что в коридоре ждет очередь.

Очередь! Нет, мир устроен несправедливо. Сегодня воскресенье, в ветлечебнице полно посетителей. Работающий люд решение накопившихся дел откладывает до выходных. Поэтому и Аркадий, хоть и приехал утром, оказался далеко не первым. Поэтому, оплатив в кассе «услугу» (существует такса на смертельный укол!), перехватил в другую руку тяжелую сумку, в которой лежал страдающий пес, направился по коридору в конец сидящих рядком посетителей: у кого на коленях кошка, у кого щенок, у кого попугай в клетке. Люди тихо переговаривались друг с другом, делились проблемами своих подопечных. Кошки, охотно поддакивая, мяукали, собаки перебирали лапами и повизгивали, даже попугай с серьезным видом что-то бормотал себе под нос (или правильнее – клюв?). Но когда Аркадий, наконец, сел и поставил рядом на скамью сумку, животные моментально стихли: словно почувствовали состояние собрата и знали, что его ожидает. Может быть, даже ментально пытались поддержать Джема, отвести от него страх, попрощаться. Как знать, только тишину никто из маленьких пациентов не нарушил, пока через долгих сорок минут Аркадий не скрылся в операционной.

Пустую сумку Аркадий бросил в багажник, завел мотор и, царапнув шинами по асфальту, рванул за ворота ветклиники. «Сегодня тяжелый день. Его нужно как-то пережить. Потом станет легче, – уговаривал себя Погодин. – Смотри на едущие рядом машины, следи за сигналами светофоров. Это отвлекает». Но почему-то мир за стеклом автомобиля не хотел складываться в цельную картинку, а в голове всплывал все тот же стол, покрытый одноразовой простыней, и распростертый, бездвижный Джем.

От злости Аркадий сжал руль так, что побелели костяшки пальцев. Почему век собаки настолько короток? Джем был рядом всего десять лет. Да, прекрасных, незабываемых лет. Но только – десять. Этому должно быть разумное объяснение. Ничего во Вселенной не устроено просто так. Каждая деталь мироздания имеет свой определенный смысл, цель и значение. Вот и собаки, пытался сформулировать мысль Погодин, живут недолго, наверное, потому, чтобы люди успели оценить миссию, которую поручено выполнять четвероногим друзьям: удерживать нас от разочарований, окружать, ничего не требуя взамен, добротой, преданностью и верностью. Именно таким был Джем. И если есть где-то собачий рай, то пусть Джем окажется там. Он более чем его достоин.

Интересно, – вдруг возник параллельно вопрос: почему никогда не попадалась информация о том, были ли в домах у одиноких самоубийц собаки? А ведь Аркадий, опираясь на личный опыт, знает ответ: если тебя ждет дома пес, значит, ты почти не одинок, мало того, ты несешь ответственность за находящееся рядом с тобой существо. Да-да, мы несем обоюдную ответственность. Именно так устроен мир.

Аркадий открыл дверь и остановился на пороге в привычном ожидании. На минуту ему показалось, что всё пережитое сегодня – лишь сон, неправда. Сейчас раздастся веселое топанье собачьих лап, начнется традиционный ритуал встречи: Джем принесет нагретые – потому что он любит на них спать – хозяйские тапочки, уткнется влажным носом в протянутые ладони и приветственно заскулит, что в переводе с собачьего языка означает: «Почему ты долго не приходил, я так тебя жду!». Аркадий присядет на корточки, прижмет лохматую голову к плечу, потреплет пса за уши. Затем Джем, выписывая петли вокруг ног хозяина, проводит Погодина до спальни – переодеваться.

Постояв несколько минут в гулкой тишине, Аркадий скинул башмаки и отправился в одних носках в гостиную. Всунул ноги в забытые у кресла тапочки, сел на диван и уставился невидящим взглядом в противоположную стену. Боль разрывала сердце, но слезы, призванные принести хоть какое-то облегчение и которые он сумел сдержать в ветлечебнице, где-то потерялись.

Сколько помнил себя во взрослой жизни Погодин, он плакал только дважды. Первый раз от бессилия, второй от обиды.

От бессилия случилось года через три после окончания института. Перебрав несколько вакансий, ему, наконец, удалось устроиться в скромное агентство, занимавшееся подбором персонала. В меру интересная, приемлемо оплачиваемая работа. Но в конторе сменилась администрация, новое начальство привело свою команду сотрудников, соответственно, старые, не важно хорошо они себя проявили или нет, стали лишними. И Аркадия вместе с другими несчастливцами выставили на улицу. Проходил месяц за месяцем, найти что-то другое не получалось. Словно стена выросла – бьешься головой, бьешься, всё напрасно. Выходя после очередного неудачного собеседования, парню было страшно возвращаться домой. Встретит обеспокоенная бабушка, начнет расспрашивать, еще хуже – утешать. Бабушка Зоя воспитывала Аркадия с младенчества, теперь пришла очередь внука позаботиться о женщине, обеспечить достойную старость, а он – не способен. Молодой, здоровый мужик, дипломированный специалист вынужден прозябать на бабушкину пенсию. Стыдно.

Погодин сидел тогда точно так же, подтянув к коленям подушку, и беззвучно (нельзя, чтобы бабушка в соседней комнате услышала) рыдал от бессилия. Но в какой-то момент слезы высохли, вырвалась наружу злость на самого себя. Он не имеет права тратить время на слабости – а что такое слезы для мужчины, как не проявление слабости? Он обязан справиться с трудностями. На рынке труда не находится места? Значит, нужно предложить работодателям дополнительную опцию. Аркадий перебрался к компьютеру, проанализировал объявления о вакансиях – какие специалисты из близких ему сфер деятельности пользуются спросом? Параллельно обнаружил подходящее объявление о наборе на курсы маркетинга и рекламы и отправился учиться. Дальше всё сложилось само собой: после окончания курсов его взяли в штат компании, которая тренинг и проводила – своеобразная система поиска и подготовки подходящих кадров.

Второй раз он плакал десять лет назад, именно тогда, когда в его жизни появился Джем.

В тот страшный день, события которого повергли Погодина в состояние безумного эмоциональный шока, Аркадий плелся по улице, еле передвигая ногами, пошатываясь, словно сомнамбула. Всепоглощающая обида буквально размазывала его тонким слоем по поверхности тротуара. С неба лились потоки холодного осеннего дождя, но Аркадий его не замечал, даже капюшон на голову не натянул. Вода текла по волосам, по щекам, и, смешиваясь со слезами, приобретала солоноватый вкус. Ему вдруг стало всё безразлично. Потому что он принял решение – поставить точку в собственной жизни. Сделать это не составит большого труда. Он никому ничего не должен. Одинок, как волк, рядом – никого. Бабушки Зои несколько лет как нет на свете, значит, Аркадий отвечает за свои поступки только перед самим собой. Никто не помешает совершить последний шаг. Он даже знает какой – нужно просто выйти на балкон и перемахнуть через перила. Седьмой этаж не предполагает разнообразия итоговых вариантов.

Мир вокруг тонул в потоках воды, искажая пропорции предметов и расстояние до них. Аркадий не сориентировался и наткнулся на прозрачное стекло остановочного павильона. Поскользнулся и едва не упал. С ноги соскочил башмак.

– Мужчина, вам плохо? – услышал он сквозь грохот дождевого водопада. – Заскакивайте скорее под крышу.

Под остановочным навесом пряталась старушка: она сжимала в руках школьный рюкзачок, надетый наоборот – лямками назад. Аркадий выловил из лужи башмак, шагнул внутрь и, прислонившись к стеклянной стене, принялся натягивать обувь на ногу.

– А я переезжаю, – сообщила старушка, хотя Аркадий ни о чем не спрашивал. – С рождения прожила в Москве, но теперь одной стало тяжело. Сын увозит к себе, в Питер. И квартиру мою успел выставить на продажу. Покупатели ходят по комнатам, смотрят. Неприятно это… Я ведь привыкла здесь, всё знакомо – дома, соседи, улица, метро. Всё родное. А что в Питере? Заново жизнь начинать? В моем возрасте? Сын отмахивается – привыкнешь. Но разве он понимает? Ему легко говорить.

Аркадий, чтобы не обидеть женщину, прореагировал на длинную тираду сочуственным пожатием плеч. Но в слова не вслушивался. Во-первых, сам достиг предельной точки и не способен протянуть руку другому страждущему. Во-вторых, старушка и не нуждалась в комментариях. Люди часто откровенничают, не рассчитывая на ответную реакцию. В общем, столкнулись на остановке посреди московского ливня два человека, каждый – со своим несчастьем.

– Сын торопит, мол, собирайся. Свободную квартиру легче продать. А у меня Лайма два месяца как разродилась. Детки – крошки еще. Спасибо хоть согласился на Лайму, в Питер вместе с ней едем. Но что делать со щенками? Двоих с горем пополам пристроила. Откликнулись люди на объявление, которое мне по знакомству в зоомагазине разрешили повесить. Но вот третьего, Джема, никто не взял. И как теперь быть? Мужчина, – вдруг взбодрилась старушка, сообразив, что человек, молчащий рядом, может оказаться полезен, – а возьмите-ка вы собаку!

– Что? – очнулся Аркадий, справившись, наконец, со скользким башмаком. – Какую еще собаку? У меня никогда не было собак. Им, наверняка, требуется особый уход. Выставки там, дрессировка. Я этого не умею.

– Да пес… ээээ… простой, беспородный, – горячо возразила старушка. – Ему выставки не нужны. Вот увидите, вы с Джемом обязательно подружитесь.

– Джем? – переспросил Аркадий. Что за нелепое имя для собаки?

– Так внучка назвала, – старушка потянул за молнию и раскрыла рюкзак. Из образовавшегося отверстия тут же высунулась забавная, лохматая, ушастая рожица. – Щенок чернично-черный, как варенье, которое я каждый год в августе варю. Внучка как раз приезжает на каникулы и уничтожает банку.

– Моя бабушка тоже варила черничный джем, – вспомнилось Аркадию. – Получалось очень вкусно.

Щенок, словно сообразив, о чем идет речь, облизнулся и весело тявкнул.

Аркадий и не заметил, как у него в руках оказался рюкзачок. Погодин недоуменно разглядывал сумку, сознание автоматически отметило, что та явно девчачья, в розовых тонах, с портретами мультяшных героев. Видимо, женщина позаимствовала у внучки. Кстати, а где же сама старушка? Аркадий повертел головой, но собеседница словно растворилась в дождливом тумане.

К остановке подкатил запоздавший троллейбус. Повесив рюкзак на плечо – не оставлять же живое существо на улице, Аркадий запрыгнул в салон и поехал домой.

Так он стал обладателем «кота в мешке», вернее, «щенка в рюкзаке». Добравшись до квартиры, Погодин вытряхнул собаку из сумки: пес страшно дрожал, видимо, провел на улице долгое время и успел замерзнуть. Аркадий обхватил маленькое тельце, прижал к себе и уселся на диван. Согревая друг друга, человек и собака дожидались темноты. Каждый пережил сегодня свой кошмар. Но ведь известно: минус при умножении на минус дает плюс, значит, у них вдвоем дальше всё будет хорошо. По крайне мере, о том, как он собирался закончить нынешний день на балконе седьмого этажа, Аркадий вспомнил, проваливаясь в спасительный сон. Вспомнил и – тут же забыл.

Кстати, упирая на беспородность Джема, старушка немного слукавила. Позже, когда пес достаточно подрос, Погодин сверился с интернетом и обнаружил, что его «черничный Джем» даже некий вид овчарки: бордер-колли, шотландская пастушья собака. Ну, может, не на сто процентов, но на девяносто точно. По крайней мере, ростом, окрасом, формой ушей, длиной шерсти и главное – веселым нравом пес напоминал именно эту породу.

Аркадий откинул голову на подушку. Нет, боль становится невыносимой, всё труднее дышать. Необходимо с кем-то поговорить, услышать простые слова сочувствия. Иначе не выдержать. Рывком он достал из кармана телефон, оживил дисплей, коснулся иконки «Контакты» и, не давая себе времени передумать, ткнул пальцем в самую первую строчку.

Зазвучали длинные гудки. Один… Второй… Третий… «Ответь же, ответь», – мысленно гипнотизировал он телефон. Четвертый… Пятый!

– Мы же договаривались, – сквозь гул голосов, смех, шум в динамике раздался возмущенный шепот. Воскресенье, вечер, она, конечно, где-то в компании, – ты не должен звонить по выходным! – Да, они договаривались, но сейчас Аркадию так плохо, что он даже слова не может в ответ произнести. Видимо, шестым чувством она уловила его состояние, потому что в следующий момент смягчилась: – Ладно, подожди минутку. Найду тихое место, перезвоню.

Ее голос обволакивал знакомым флёром, завораживал, обещая надежду на спасение.

И плотину прорвало: из глаз потекли слезы.

Аркадий оплакивал Джема.