Читать книгу Цепкие оковы силы - Розалинда Шторм - Страница 3

Мне не хотелось возвращать человеческий облик, волчица не нагулялась, она желала быстрого бега, охоты, крови. Особенно крови. На зубах все еще был вкус Сережи, я чуяла его запах.

Поднялась на лапы – едва держали, я шаталась, будто пьяная. Ну ничего, справлюсь. Давай, Паулина, сделай шаг. И еще один, и еще.

За кухней в подсобных помещениях находилась моя коморка, в ней душ, узкая койка, сумка с одеждой и малюсенький холодильник. Хватит и волчице, и человеку. Домой сегодня я все равно не пойду. Не дойду.

Толкнула мордой дверь, та поддалась с первого раза. Внутри было темно, пахло затхлостью, значит, никто здесь не появлялся с моего прошлого раза. И правильно, в логово оборотницы входить не разрешено никому, только Хозяину. Ему я не могла запретить, как бы не хотела.

Холодильник стоял в углу, для человеческого уха работал почти бесшумно, для волчьего вопил, как дизельный двигатель. Пошла на шум, лапой ударила по задвижке, специально выбирала такой, чтобы открывать морозильник в волчьем обличие. Вытащила кусок. Мясо было старое и мерзлое, как бы клыки не сломать. Волчица алчно облизнулась, намекая на еще теплое тело Сережи, лишь чудом удалось удержать ее в коморке.

Ешь глупая, что дают, иначе боком выйдет нам обеим.

Волчица обиженно взвыла, но все-таки приступила к трапезе. Я же полностью растворилась в своей звериной сути. Зверю чужды переживания, не нужны размышления, ему не надо переступать себя, чтобы выполнить приказ Хозяина.

Наконец, голод заглушен, волчица уступила, позволяя вернуть человеческий облик. Это всегда страшно, всегда больно. Больно не телу. Каждый раз я выдирала себя из теплой темноты и бросала на безжалостный холодный свет. Как ребенок, покидала уютное материнское чрево, чтобы остаться одинокой, обнаженной, едва живой от усталости.

В каморке было темно, но я прекрасно помнила, где койка. Теперь, главное, доползти.

Утро постучалось в окно с лучами солнца. Я открыла глаза и огляделась. До койки все-таки добралась и даже укрылась одеялом. Шикарно. В прошлый раз не доползла с полметра, спала на полу.

Потянувшись как следует, пошла в душ. Кабинка там узкая, как гроб, если бы я была покрупнее, не влезла. Впрочем, это сейчас не особо мешало. Включила горячую воду, так чтобы пар клубился, так чтобы кожа покрылась пупырышками. Мне нужно было смыть чужую кровь, чужой запах, чужую боль.

Но вода не помогла. Лишь еще больше растревожила то, что обычные люди называли душой. Я маялась, металась по кабинке, будто по клетке. Смерть Сережи стала последней каплей, больше терпеть было нельзя. Юрьев должен заплатить за свои злодеяния, или… я должна умереть.

Скорей, последнее. Я проиграю колдуну в этой схватке, но у меня больше нет сил, чтобы убивать для него, делать грязную мерзкую работу. Больше нет сил отгораживаться от воспоминаний. Память волчицы коротка, но и она не может избавиться от видения перекошенных в страдании лиц, криков, проклятий, рек крови и смертей.

Уж лучше погибнуть самой, чем вот так.

– Прости, мама, – прошептала я, обращаясь к той, кого когда-то давно убил Юрьев. – Я не смогу отомстить за тебя.

В глазах появились слезы. Наверное, из-за них или из-за чего-то еще я и увидела это. Клуб дыма, облако, мираж… ту, кого так хотела обнять.

– Мама…

– Помни о главном оружии, – улыбнулась она. – Помни о любви.

Я моргнула, и облако исчезло. Мама ушла.

– Помни о главном оружии. Помни о любви, – невольно повторила я и вспомнила.

О любви впервые рассказала мне прабабушка. Когда я была маленькой, она уже выглядела старой. Очень древней. С трудом передвигалась, уже не могла оборачиваться, но сохранила здравый рассудок. А еще любила рассказывать сказки. Сказка о жрице, помогающей женщинам найти любовь, была одной из них.

– Дорогая, – говорила прабабушка. – Знаешь, какое самое главное оружие у женщины?

– Зубы, – отвечала я. – И острые когти.

– Нет, моя маленькая, – смеялась она. – Самое главное оружие женщины – это любовь. С ним она победит не только врагов, но и себя. Свои слабости, свои горести.

Я смеялась, представляя, как размахиваю любовью во все стороны, как враги нашего рода падают, пронзенные этим странным оружием.

– Если ты любишь и любима, ты сильна. Но если в тебе нет любви, ты можешь попросить о ней. Всего один раз. Нужно только пожелать всем сердцем и позвать жрицу Богини Стрекозы.

– Жрицу? Бабулечка, а кто такая жрица?

– О, моя дорогая! – улыбалась прабабушка. – Это великая женщина!

Затем мне, маленькой, надоедал этот разговор, и я убегала играть.

Потом прабабушки не стало, и я забыла о жрице. Забыла о многом. Но теперь вспомнила.

Стоя под упругими струями воды, я подняла голову, закрыла глаза и зашептала:

– Жрица Стрекозы, великая женщина, дарующая любовь, помоги. Я больше не могу так жить, я не могу быть рабой, не хочу убивать. Я никогда не любила, боялась любви, считала ее слабостью. Но сейчас готова принять, оберегать, лелеять. Прошу, помоги мне найти мое оружие. Прошу, помоги мне стать сильной.

Вода в нагревателе кончилась, стало холодно, но я так и стояла, прижимаясь ладошками к стеклу и молила жрицу услышать.

Надеялась, но знала, что, скорей всего, такую, как я, никто не услышит. Что такая, как я, недостойна любви.

Все когда-нибудь кончается. Закончился и мой странный порыв. Я решила, что умирать, вызывая Юрьева на бой, пока рано, еще потрепыхаюсь.

Замерзнув, вылезла и кабинки, замоталась в полотенце и пошла к холодильнику. Полки были пусты, а в животе поселилась стая саблезубых тигров. Тигры рычали, скребли ногтями, тигры требовали есть. Да, ребята, похоже, придется нам поголодать.

С одеждой мне тоже не повезло. В сумке остались затрапезные спортивные штаны, старая футболка и разношенные кеды – вещи, которые я положила сюда когда-то давным-давно. И ни белья, ни носков. Надела, а что делать. Вдруг успею заехать домой и переодеться. Надо бы пополнить запасы, иначе после следующего оборота придется идти домой голой.

Я вышла из коморки, дверь прикрыла не полностью, чтобы проветрилось. Возле двери обнаружилась моя сумочка. Значит, в зале прибрались. За вещи я не беспокоилась, у оборотня не воруют, заглянула лишь для того, чтобы взять ключи от машины и посмотреть который час. Время без четверти девять, поздно, поэтому завтрак откладывался на неопределенный срок.

Гад ты, Хозяин, будто знал заранее. Хотя о чем это я, знал, конечно.

До офиса я добралась вовремя. Двери караулили двое охранников: мелкий колдунишка и человек из новеньких. Свежее мясо, значит.

Ну, привет, мальчики.

На ресепшен стоял еще один из колдовской братии, этот был посильнее, понаглее и поговорливее первого.

– Паулина! Ты ли это, краса моя? Бомжа ограбила?

– Здравствуй, Павлуша, – царственно кивнула колдуну, всем видом показывая, что даже в костюме от известного бренда, он недостоин и кончика моего ногтя. – Доложи обо мне.

– Давно уже, – фыркнул Павел, окидывая гневным взглядом. – Не болтай, дорогуша, шевели ножками, Хозяин ждать не любит.

Не гневайся, дурачок, морщины на лбу будут. Никакими силами, никакими кремами не изведешь. А уж я-то знала, сколькими намазано твое личико. Чуяла. Стольких баночек с притираниями и у Миленки не найдешь, а у нее их – будь здоров! Боишься, значит, старости. Значит, силенок маловато, как бы ни пыжился.

Подарила ему снисходительную улыбку и, вызывающе виляя бедрами, прошла мимо. И пусть на мне старье, но ведь это – не главное. И Павлуша это тоже понимал.

– Сука, – прошипел он в спину.

Я даже не обернулась. Обижаться и не подумала. Зачем, мою половую принадлежность он определил верно.

В лифте я ехала одна, рассматривала собственное отражение. Под глазами темнели круги, кожа выглядела сухой, у губ залегли морщинки, значит, мясо точно старое. Волчице не хватило энергии. Значит, пора устроить настоящую охоту. Давно я не гоняла зайцев по лесу.

Вышла на предпоследнем этаже, привычно нахмурилась. Стиль «Манхэттен» с его лишенным стен Open Space, раздражал неимоверно. Но моего мнения никто не спрашивал, главное, Юрьеву нравилось. Все при деле, все видели, кто, чем занят, каждый мог накляузничать на соседа.

В офисе кипела жизнь: стрекотали печатные машинки, стучали каблуки ведьм, звучали голоса. Очередной рабочий день в колдовском улье, где вместо меда пчелы приносили деньги и не только. Если бы обычные люди только знали, сколькими миллиардами ворочали владельцы этого здания, ни за что не поверили бы. Ну и ладно. Меньше знали, крепче спали. В моем мире информация чаще всего была смертельной.

– Госпожа Паулина! Госпожа Паулина! Подождите!

Светочка. Ведьма о особым даром. Моя заклятая помощница, в то время, когда я изображала бурную трудовую деятельность в офисе. Подглядывала, подслушивала, докладывала обо всем Юрьеву. Я знала об этом, она знала, что знаю я, мы обе делали вид, что так и надо. Полное взаимопонимание.

– Госпожа Паулина, Хозяин требует вас. Немедленно! – ее голос взвился к потолку. Я поморщилась, даже в человеческом облике эти высоты действовали на нервы.

– Буду готова через пять минут, – развела руки, демонстрируя свою полную неготовность сию секунду бежать к Юрьеву. – Будь добра, помоги с платьем.

Но ее, кажется, совсем не смутил мой внешний вид.

– Все после, госпожа Паулина. Идемте.

Схватила за руку, я с трудом сдержала желание ее ударить. Похоже, кое-кто забылся или был слишком напуган, чтобы думать. Ограничилась коротким рыком, Светочка тут же разжала пальцы.

– К чему такая спешка? – я попыталась выяснить, пока мы бежали по коридору. Надо же морально подготовиться.

– Ничего не знаю, госпожа Паулина, – протараторила ведьма. – Мне ничего не сказали. Только велели как можно скорее привести вас.

Врала. Можно было, конечно, надавить, заставить рассказать, но я не стала. За излишнюю болтливость Юрьев мог избавить ее от языка. А разбираться с новой помощницей я не хотела. Старая шпионка была гораздо лучше новой. Я хоть примерно знала, что от нее ждать.

Кабинет Хозяина находился в конце коридора. Свою нору он тщательно огородил от излишнего внимания и шума толстыми стенами.

Светочка тихонько поскреблась в дверь, которая тут же открылась, пропуская меня внутрь. В кабинете было полно света: белый металл, стекло вместо стены, светлая дорогая мебель. Хозяину нравилось, когда у него гостило солнце. Так он хоть немного, но грел свою холодную кровь. Колдуны, особенно сильные, как змеи, любили тепло. Гады.

Светочка испарилась, дверь сразу же захлопнулась, огораживая меня от остального мира. Я нашла взглядом Хозяина: он сидел за столом, что-то внимательно читал с листа. На столе не было ни телефона, ни ноутбука – никакой техники. Колдуны, особенно сильные, совершенно не дружили с техникой.

– Паулина, дорогая, и года не прошло, – ворчливо выговорил он. – Где тебя носило?

Я молчала, потому что вопрос не требовал ответа. Где я провела ночь, ему давным-давно было известно.

Наконец, Юрьев поднял взгляд.

– Дорогая, что за вид! – притворно удивился он. – Ты ограбила бомжа?

Фи, Хозяин, не смешно. Или у вас, колдунов, одна шутка на всех?

– Ладно уж, на первый раз прощаю, – он выказал столь же притворное великодушие. – Подойди, дорогая, ближе. Познакомлю с моим новым начальником охраны.

– Александр Кириллович, это моя Паулина. Именно о ней я вам и говорил.

– Доброе утро, Паулина… э…

– Просто Паулина, – привычно поправила я и только теперь увидела мужчину, незаметно сидящего в одном из кресел.

Крупный, широкоплечий, с коротким ежиком русых волос и карими глазами. Теплый, я ощущала жар, идущий от него. Человек.

Обычный человек и новый начальник охраны.

Этого не может быть! Похоже, Юрьев рехнулся.

Пока я думала, какую дурь употреблял Хозяин, когда пришел к мысли, что на место сильного колдуна нужно поставить человека без дара, Александр поднялся с кресла. Вернее, перетек из одного положения в другое. Подошел ко мне, оказалось, он сильно выше, чем я, на голову, не меньше. Изобразил улыбку, не затронувшую глаз. Я чудом сдержала желание отступить.

И кто после этого из нас двоих хищник?

Он протянул руку для рукопожатия, будто равной. Как непривычно. В моем мире индивидуум был либо выше по положению, либо ниже. Никакого равенства. Никаких рукопожатий. Поэтому я на некоторое время зависла, гипнотизируя его руку.

Ладонь у него большая широкая, относительно короткие пальцы. Мама называла людей с такими ладонями: огненными. Прирожденными лидерами, страстными, упрямыми, прямолинейными натурами.

– Паулина… – В его голосе я услышала вопрос.

– Александр… – Мысленно дала себе оплеуху, выпадая из транса. – Приятно познакомиться.

– Взаимно.

Сжала протянутую ладонь: теплая и шершавая. Моя в сравнении – ладонь ребенка. Рукопожатие вышло ровным, крепким, но без доминирования. Я уже хотела высвободить пальцы, как ощутила нечто, похожее на удар током. Мир перед глазами взорвался искрами.

Неужели опять? Нет! Не нужно! Я не хочу снова! Не хочу ничего знать!

Но проведение опять решило за меня. Дар-проклятие вознамерился вновь показать мне чужую жизнь. Вот только на этот раз все пошло по-другому. Вместо того чтобы начать показ с самого начала, первого его вздоха, сфокусировалось на одной-единственной сцене.

Жарко. Мокрое постельное белье липнет к коже, оплетает руки и ноги. Воздух в комнате пропитан влагой, ее терпкими духами, ей самой, нашей страстью. Темнота ночи лишь изредка вспыхивает автомобильными фарами, окрашивая ее кожу в золото, путается в распущенных волосах. Но ни мне, ни ей не нужен свет. Я и с закрытыми глазами сделаю так, чтобы она кричала от наслаждения.

Моя сладкая женушка, ну же, кричи для меня. Кричи! Громче! Громче!!!

Какая у нее все-таки грудь! Обхватываю ладонями, вынуждая податься назад, прогнуться в спине, подставить шею для поцелуев. Ненасытно целую, облизываю, кусаю. За каждым укусом следует ее протяжный стон.