Читать книгу Прощание без возвращения? Смерть и потусторонний мир с точки зрения парапсихологии - Рудольф Пассиан - Страница 3

Если для кого-то это предисловие покажется слишком трудным, то можно его пропустить – сама книга написана намного проще, понятнее и увлекательнее.

Автор обратился ко мне с просьбой написать предисловие, и я с удовольствием это сделал, потому что книга эта заслуживает особого внимания. С прилежанием пчелы Рудольф Пассиан собрал множество фактов. Благодаря моим собственным парапсихологическим и философским исследованиям мне известны подробности и обстоятельства, сопровождающие многие из этих фактов, и я точно знаю, что они имели место. В то же время о многих случаях я узнал впервые, однако могу заявить, что и они могли иметь место.

В некоторых вопросах я занимаю более сдержанную позицию, чем многоуважаемый автор. Дело в том, что во мне прочно сидит дух противоречия. Если я слышу что-то новое, то моя первая мысль – это не о подлинности изложенного, а совсем противоположная: «Что можно на это возразить?» Затем я выясняю, а нельзя ли оспорить еще и сами контраргументы и так далее, и только если я уже не вижу больше никаких противоречий, то удовлетворяюсь результатом и начинаю строить на нем свои дальнейшие рассуждения. Именно так 50–65 лет назад появилось доказательство того, что космонавтика возможна. Тех, кто хочет ознакомиться с моими собственными взглядами в области философии и психологии, я отсылаю к двум моим книгам – «Материя и жизнь» («Stoff und Leben») и «Катехизис уранидов» («Katechismus der Uraniden»), которые Пассиан упоминает в «Списке литературы» к своей книге.

Я, к примеру, почти не верю в то, что мы сможем что-то наверняка узнать о награде и наказании, ожидающих нас в потустороннем мире. Во всяком случае, лично мне не нужны доказательства, что жизнь после смерти продолжается. Я еще вернусь к этому утверждению.

Я также не смогу на сто процентов подписаться под рассуждениями автора о самоубийстве. Еще студентом медицины я видел в больницах много страданий и ужаса. И я счел бы за благо, созвав экспертную комиссию, предоставить ей решать, а не подарить ли тому или иному больному достойную смерть – милость, в которой не отказывают даже домашним животным. И не заставлять врача с помощью дьявольских ухищрений еще какое-то время не отдавать смерти то, что ей и так уже принадлежит.

Но это всего лишь детали. Гораздо важнее то, что в целом я согласен с автором.

На самом деле большинство из живущих ныне людей – материалисты. По крайней мере, они были ими еще десять лет тому назад. Результаты опросов Института общественного мнения в Алленсбахе (Германия) позволяют предположить, что за это время общее мнение сдвинулось в пользу духовной веры. Однако тот факт, что множество людей номинально принадлежат, допустим, к протестантской церкви, в сущности, не столь важно. На самом деле они верят в следующее:

Мир состоит из мельчайших безжизненных зернышек, может быть, позитронов и электронов. Соединяясь особым способом, они, то есть атомы, молекулы, образуют различные виды материи и тела – в том числе машины, автоматы и живые существа. Живые существа – это, в сущности, не что иное, как особо искусно сконструированные автоматы. Их деятельность напрямую зависит от их строения и состояния. Чтобы функционировать, душа им не нужна. Никаких душ вообще нет, и тот, кто ради какого-то там спасения души упускает осязаемую выгоду, просто осел!

Такая вера – это вовсе не плод естественнонаучных исследований, как ошибочно полагают ее приверженцы. Это результат деятельности христианских церквей, которые вот уже более четырнадцати веков – зачастую по причинам весьма светского характера – чинят препятствия богоданному стремлению человечества к познанию и поиску истины, а также всячески затаптывают результаты новейших исследований, если те не вписываются в рамки их учения.

Это всегда вызывало сопротивление истинных исследователей. В результате теории, противоречившие церковной вере, воспринимались гораздо более благосклонно, чем те, что, казалось бы, подтверждали ее. Подобные теории загодя казались ученым подозрительными. Однажды один из них недвусмысленно сказал: «Я не хочу ничего говорить об этом, так как еще не выяснил, где именно здесь обман!»

Есть еще одно обстоятельство: тот, кто сам формулирует некую теорию, хорошо знает ее предпосылки и слабости, поэтому он всегда готов выслушать иную точку зрения. А его ученик уже подсознательно считает эту теорию верной. Он уже не чувствует себя ответственным за ее правильность и в ее применении обычно уходит на шаг дальше своего учителя. Когда, например, Д'Аламбер (D’Alambert) написал в своей «Энциклопедии»: «Природа не показывает нам ничего иного, как материю и движение», то вскоре уже не столь яркие исследователи стали настойчиво утверждать: «Мир состоит лишь из материи и движения». Тут-то и пробил час рождения материализма, и во второй половине позапрошлого века почти все естествоиспытатели и врачи были материалистами.

Но дело в том, что мировоззрение ученого сегодня – это религия маленького человека завтра. Возможно, что материалистической эволюции человека в какой-то степени способствовали темные силы, однажды сказавшие себе, что ловить рыбку в мутной воде легче среди материалистов, чем среди людей, осознающих ответственность перед Богом за всю свою деятельность и бездеятельность.

Показательно, что как раз ученые, обладающие наиболее обширным знанием, сомневались и сомневаются в материализме. Дарвин, например, еще верил в Бога. Эрнст Хэкель (Ernst Haeckel), правда, уже не хотел «вытаскивать из пропахшего нафталином сундука древний призрак души и открывать двери теологическим ухищрениям». Однако и он признавал, что стремление природы к совершенным формам и стремление людей к прекрасному искусству нельзя объяснить с помощью материализма и что невозможно сказать, как в тело, составленное из атомов, задуманных (природой) в форме мертвых и бесчувственных частиц, вдруг вошло сознание. Поэтому он основал «монизм» – учение, согласно которому уже отдельные атомы ощущают собственное «я» и потребность в прекрасном.

Сегодня мы знаем, что материя вообще – это, так сказать, лишь «замороженная энергия». А большинство ученых полагают, что вопрос о происхождении сознания и о «потустороннем мире» вообще нельзя разрешить, так как сознание есть нечто абстрактное, а с помощью наших органов чувств, а также исследовательской и измерительной аппаратуры можно выявить лишь конкретные вещи и материальные процессы. Говорят они это для того, чтобы не «распыляться», ведь сейчас ученому даже в своей специальной области приходится изучать столь многое, что на другое у него почти не остается ни времени, ни сил. Таких ученых в философии называют «агностиками» (от греческого «а» – «не», то есть отрицание, и «гнозис» – познание). Я в своей книге «Материя и жизнь» показал, что сознание очень даже может воздействовать на материальный мир. Ведь бесчувственные автоматы никогда бы не додумались до того, чтобы говорить и писать о сознании – именно в силу того, что у них по определению такового нет, и поэтому они не могли бы его открыть. А говорить и писать (частично, может быть, и думать) – это, без сомнения, материальные процессы. Поэтому и поиски носителя нашего сознания возможны и совершенно оправданы.

Наконец, в XIX веке большинство естествоиспытателей и врачей относили гипноз также к миру сказок. Однако на рубеже веков им пришлось распроститься с этим предположением, потому что факты явно свидетельствовали об обратном. А в наши дни гипноз используется даже в лечебных целях. Атеисты (это те, кто отрицает существование Бога и души, то есть в каком-то смысле и монисты тоже) предполагают, что при гипнозе нервы приходят в беспорядок, приводящий к явлениям, не встречающимся у нормальных людей.

А сейчас уже никто не спорит с тем, что настроение больного может влиять на процесс выздоровления, что при сильном душевном возбуждении возможны даже «мгновенные исцеления». Атеисты объясняют это тем, что настроение человека воздействует на нервы, сердце и железы внутренней секреции, от которых зависит сопротивляемость организма болезни. Общеизвестно, что на коже загипнотизированного остаются пузыри, как от ожога, если к ней приложить холодную монету и внушить человеку, что она раскалена.

Первое неопровержимое доказательство существования внечувственных (экстрасенсорных, если так привычнее читателю. – Прим. пер.) сил привел Дж. Б. Райн (J. B. Rhine) из Университета Дюка в Виргинии (США). С 1930 по 1960 год он проводил тесты с карточками. В настоящее время эти тесты широко известны, они неоднократно воспроизводились и совершенствовались другими исследователями.

Например, чтобы доказать наличие телепатии (передачи мыслей на расстоянии), «передатчик» концентрирует внимание на лежащей перед ним карточке, а «приёмник», который его не видит и не слышит, должен сказать, что изображено на карточке. Обычно в тестах используются не игральные карты, а карточки с изображениями звезды, креста, четырехугольника, волнистых линий или круга. В каждый набор входит по пять карточек с одной и той же фигурой, то есть всего двадцать пять карточек, и по законам теории вероятностей «приёмник» при достаточно большом числе попыток в 20 % случаев чисто случайно правильно называет фигуру. На самом деле число «попаданий» у лиц, признанных годными к подобным тестам (такие люди отбираются с помощью незарегистрированных опытов), намного выше. И возможность того, что все это случай, уже в 1959 году соотносилась с вероятностью того, что здесь имеет место передача мыслей на расстоянии, как единица с тридцатичетырехзначным числом. Если растереть нашу Землю на отдельные пылинки, видимые лишь в сверхмощный микроскоп, поместить человека с завязанными глазами в это облако пыли и попросить его выловить из него совершенно определенную частицу, то теоретически можно предположить, что это ему удастся; но такая возможность была бы крайне маловероятной, хотя и не более невероятной, чем возможность того, что Райн ошибался во всех своих опытах, проведенных до 1959 года. Сейчас существование телепатии оспаривается лишь теми учеными, у которых до сих пор не нашлось времени изучить это явление.

Райн проводил такие эксперименты не только для того, чтобы доказать существование телепатии, а еще и для доказательства возможности предвидения будущего: например, ни «передатчик», ни «приёмник» не знали, какие карточки лежат перед ними на столе рисунком вниз, а «приёмник» должен был угадать, какая карточка будет открыта в следующий момент.

Далее Райн исследовал психокинез (иначе – телекинез), способность передвигать предметы, не касаясь их. Его жена занималась преимущественно исследованием «спонтанных феноменов», которые в большом количестве описаны в этой книге и которые, в сущности, намного поучительнее и производят гораздо более сильное впечатление. Вот только жаль, что их невозможно повторить. В некоторых случаях при проверке использовались прямо-таки судебные методы. Иногда испытуемых просили повторить свои свидетельства, подключив их к детектору лжи, или же психологи обследовали их на предмет адекватности и психического состояния.

Между тем и в других университетах появлялись центры по исследованиям ПСИ-фактора или парапсихологии – собирательного понятия для передачи мыслей на расстоянии, ясновидения и телекинеза. Сейчас уже можно с некоторой долей уверенности определить (вычислить) тех, кто предрасположен к телепатии, и почему сорвался тот или иной эксперимент по ПСИ-фактору.

В настоящее время часть парапсихологов пытается объяснить такие явления, по определению не предполагая наличия бессмертной души. Это – так называемые анимисты. Восточноевропейские парапсихологи все без исключения (по крайней мере, публично) объявляют себя приверженцами анимизма, ибо иначе всех их просто отправили бы в трудовые лагеря. Русское правительство[2] совершенно справедливо утверждает, что Русская православная церковь вновь пришла бы к власти и устранила бы коммунистов, если бы достаточное количество серьезных людей были убеждены в существовании Бога и души. Однако гораздо более весомыми, нежели заявления, сделанные по принуждению, являются заявления парапсихологов по эту сторону «железного занавеса», без опаски высказывающих свое подлинное мнение. Среди них встречаются весьма крупные ученые – такие как, например, профессор д-р Ганс Бендер (Hans Bender) или профессор д-р Милан Рицль (Milan Ryzl).

Профессор Бендер защитил в 1941 году диссертацию по невропатологии. По окончании войны он, несмотря на все трудности, основал при Фрайбургском университете (в Баварии) парапсихологический институт, где с 1954 года заведовал кафедрой психологии и пограничных с нею областей. То есть он более 30 лет занимался этими вопросами, причем не как любитель. Будучи врачом-невропатологом, он почти каждый день вместе со своей командой работал по восемь, десять, двенадцать и даже по четырнадцать часов над теорией и практикой этих проблем. Все факты, изложенные в этой книге, ему, без сомнения, были известны, и это, наверное, что-то да значит, если он в своей весьма интересной книге «Телепатия, ясновидение и психокинез» («Telepatie, Hellsehen und Psychokinese», R.Piper&Co.Verlag, München, 1972) на странице 75 пишет следующее:

«Лично я хотел бы заметить, что полностью готов принять убедительные доказательства, и у меня нет предубеждений против гипотезы о бессмертии. Но как ученый я придерживаюсь старого схоластического принципа «Entia non sunt numeranda praeter necessiatem» – «Принципы не следует расширять сверх необходимой меры». В применении к спору между анимизмом и спиритизмом это означает: как парапсихологи мы, изучая спонтанные феномены и работая в лаборатории, постоянно, на собственном опыте сталкиваемся со способностью привязанной к телу души проникать сквозь пространство и время. Однако у нас нет непосредственного опыта относительно того, что психика (душа) может существовать как персональная сущность (Entität) независимо от тела».

Сообщения д-ра Карла А. Викланда (Carl A. Wickland), которого Пассиан цитирует как свидетеля продолжения жизни души (после физической смерти), можно все же истолковать как анимистические: наш мозг похож на огромную телефонную станцию. По его нервным путям постоянно бегут импульсы, но лишь то, что проходит сквозь очень узкое место рядом с шишковидной железой, осознается нашим «я» или нашей личностью. Все остальное протекает неосознанно. Однако обычно все это наша осознанно действующая личность и наша воля держат в узде, используя лишь для того, чтобы проработать «включенные входящим сигналом» мыслительные ходы. Убедиться в существовании этого «подсознания» можно, например, следующим образом: если нам нужно что-то написать или подсчитать, а дело почему-то не идет, то лучше всего обозначить суть проблемы несколькими ключевыми словами или цифрами и на некоторое время положить в ящик письменного стола. Взяв эти записи через несколько дней, вы увидите, что работа идет довольно бойко и гладко. Другое дело – так называемые «одержимые»: их личность уже не в состоянии контролировать подсознание. У них эта часть сознания действует помимо воли, самостоятельно, зачастую работая против их осознанной воли.

Миссис Викланд, супруге Карла А. Викланда и высокоодаренному медиуму, удалось войти в контакт с этими строптивыми «частичными личностями» одержимых и от их имени вести беседы с доктором Викландом. Причем ничего из того, что она ему сообщала, не было ей известно заранее. Невыясненным остается, правда, следующий вопрос: «Что же такое, в конце концов, воля?» Однако, если рассматривать волю тоже всего лишь как функцию сознающей (саму себя) материи, то вопрос этот, собственно, не стоит и задавать.

Схоластическому принципу, сформулированному Бендером, я хотел бы противопоставить одно из основных положений машиноведения, которое можно применить к философии: верно то, что какую бы то ни было машину всегда следует делать столь простой, сколь возможно – до тех пор, пока она вследствие этого не начнет терять своих полезных качеств, так как МОЖЕТ БЫТЬ, что машина станет работать лучше, если к ней приделать еще одну, две дополнительные детали; более того, может быть, даже появятся новые возможности ее применения.

Если перенести это в область философии, то получается вот что: если некая теория, по крайней мере, достаточна для объяснения определенного факта, то, если добавить к ней еще одну или две гипотезы, можно иногда добиться следующих результатов:

а) в одно мгновение все становится гораздо более естественным, непринужденным и объяснимым и,

б) взаимосвязи между фактами, которые до того никак нельзя было вывести, исходя лишь из данной теории, вдруг становятся ясными. И чем больше может объяснить какая-то теория, тем вероятнее она становится.

Анимисты пытались все свести к нескольким (хотя и не до конца объясненным) принципам. Может быть, в них говорила издревле идущая (хотя, конечно, лишь на подсознательном уровне) ненависть. Ненависть к тирании духовенства, неискренности, охоте на ведьм, оглуплению народа, религиозным войнам, инквизиции, сожжению еретиков и черным спискам церковной цензуры – с одной стороны. А с другой – ими владели жажда исследования, стремление к познанию истины, справедливости, образованию и просвещению.

Пусть читатель, если захочет, сам прочтет вышеупомянутую книгу Бендера и решит, что лучше – теория, отвергающая или предполагающая существование Бога и души. Это – по пункту «а».

Теперь по пункту «б». Кроме всего прочего, предположение, что бессмертная душа существует, в одночасье проясняет то, что без этого предположения до сей поры не находило объяснения:

Наш мир не всегда, не испокон веков, был таким, каков он сейчас. Тридцать четыре миллиарда лет тому назад… Кстати, возникает вопрос: если год – это отрезок времени, за который Земля пролетает по своей орбите вокруг Солнца, то как же мы можем исчислять в годах время, в которое ничего этого не было? Ведь в начале не было ни Земли, ни Солнца! Итак, тридцать четыре миллиарда лет назад вся материя была сконцентрирована в одном очень тесном объеме. Затем последовал Большой взрыв и все с огромной скоростью разлетелось в разные стороны. Сначала из частиц атомов образовалась некая туманность, затем частицы собрались в атомы, молекулы, в «млечные пути» (галактики) и космические тела. Как все это происходило в деталях, так до конца и не выяснено (см. Ирене Зэнгер-Бредт, «Нерешенные загадки творения / Irene Sänger-Bredt «Ungelöste Rätsel der Schöpfung», Econ-Verlag, Düsseldorf). Тому, что эта картина мироздания, в общем и целом, верна, есть два физических и одно философско-биологическое доказательство.

1. Прежде всего – доказательство оптическое. Как показывает спектральный анализ, все галактические системы разлетаются в разные стороны и улетают от нас тем быстрее, чем дальше они от нас находятся, причем их скорость и удаление говорят о том, что тридцать четыре миллиарда лет назад все это представляло собой некое единое образование, а потом разлетелось в разные стороны.

Далее. Свет распространяется с определенной скоростью, доходя до нас через огромные промежутки времени, поэтому самые удаленные от нас миры мы видим в том состоянии, в котором находилась наша Галактика столько миллиардов лет назад, сколько понадобилось свету, чтобы прийти к нам от этих далеких Галактик. Это доказывает, что все Галактики одного возраста.

2. Кроме того, имеется еще и термодинамическое доказательство того, что Вселенная не могла и не может существовать вечно. Все физические процессы протекают таким образом, что в конце концов движение переходит в теплоту, так что когда-нибудь, по прошествии неимоверно длительного отрезка времени, все небесные тела вновь соберутся в кучу, а образовавшееся при этом тепло в виде излучения выплеснется в космос, и существование Вселенной окончится «тепловой смертью».

Если Вселенная и вправду была бы бесконечно стара, а не возникла однажды, хотя и очень, очень давно (отрезок времени, отделяющий нас от «первобытного взрыва», даже если он составляет десятки миллиардов лет, не есть бесконечность), то это состояние наступило бы бесконечно давно.

3. И, наконец, есть биологическое или, если угодно, религиозное и парапсихологическое доказательство ограниченности возраста Вселенной.

Развитие Вселенной идет от «хаоса», в переводе с греческого – путаница, неразбериха, к «космосу», в переводе с греческого – красивый порядок.

Сначала существовали лишь разрозненные частицы атомов, затем целые атомы, потом возникли небесные тела и, наконец, в атмосферах появились достаточно остывшие молекулы небесных тел. И вот отсюда мы уже можем проследить, по крайней мере, эволюцию нашей Земли. Молекулы становились все более сложными и крупными, затем из сложных органических молекул возникли живые существа, которые непрерывно совершенствовались, причем доля организованной материи в их телах постоянно увеличивалась. Наконец появился человек. У человека организованная материя содержится не только в его собственном теле. Он упорядочивает ее также и вне своего тела, создает орудия труда, машины и автоматы. И если в животном мире нет ничего кроме борьбы за существование, то человечество явно стремится к сплочению, образованию более или менее крупных союзов. Порой кажется, что если соизмерять развитие человечества с масштабами геологической и астрономической эволюции, то не так уж далеко то время, когда все человечество, все население Земли соединится в единой, рациональной организации, в которой каждый будет расти и развиваться в соответствии с его желаниями и стремлениями, принося как раз благодаря своей индивидуальности и тому, что он делает с наибольшей охотой, наибольшую пользу сообществу.

Изобретение космических аппаратов, возникновение космонавтики явно указывает на то, что эта эволюция не ограничится земными пределами, а однажды распространит процесс развития на еще неразвитые небесные тела, и что оно (человечество), обретя к этому времени моральную зрелость, вступит в контакт с другими «человечествами», то есть сообществами разумных существ, превратив всю Вселенную в один «космос».

Однако… Если Вселенная существовала и существует вечно, то почему это космическое культурное сообщество не образовалось уже давным-давно? Ответ на этот вопрос может быть только один: потому что души начали свое развитие лишь какое-то измеримое время тому назад. В «Катехизисе уранидов» я, в частности, пытался доказать следующее: загадки развития видов, развития индивида в утробе матери, загадки возникновения новых видов и многое другое проще всего объяснить, если предположить, что души в течение их земной жизни проходят своего рода тренировку, так сказать, упражняются, и затем, родившись вновь, намного легче обучаются тому, что когда-то умели. А тот факт, что мы до сих пор не сумели узнать ничего по-настоящему осязаемого о вознаграждении и наказании в потустороннем мире, объясняется всего-навсего тем, что Провидение должно и хочет дать нам возможность поупражняться в организации материи и в желании добра ради же этого добра. Если бы мы точно знали, какая награда и какое наказание ждут нас в потустороннем мире, то добрые дела уже не имели бы для нас воспитательного значения. Они были бы – в смысле воспитания – лишь чем-то вроде займа, ссуды под ростовщические проценты. Причем в пользу существования Провидения отчетливо говорит тот факт, что Земля до сих пор вследствие событий, которые сами по себе лишены всякой логики, все еще не стала раем.

На замечание Рицля относительно того, что верить в существование души – это «уж слишком по-детски наивно», у меня есть следующее возражение: история философии учит нас тому, что всякая теория тем лучше, чем проще и известнее те вещи, те обстоятельства, с помощью которых можно объяснить добытые в процессе наблюдений факты. А ведь то, что мы знаем о нашем «я» с его ощущениями, чувствами и желаниями, – это самые твердые знания, которыми мы вообще располагаем. Наконец, может быть и такое: некий человек предполагает, что он что-то переживает на самом деле, а все это ему лишь снится. Однако неоспоримо следующее: сон это или явь, но воспринимается – этот сон или эта явь – не чем иным, как собственным «я» этого человека. И зачастую в процессе исследований наиболее простая теория в конце концов оказывалась самой правильной.

Какое объяснение лучше? То, согласно которому наши переживания объясняются наличием у нас души, то есть тем, что мы сами чувствуем и к чему стремимся, или то, которое пытается объяснить одно необъяснимое явление другим необъяснимым явлением? Ведь, в конце концов, мы до сих пор толком не знаем, что лежит в основе ясновидения – в прошлом, настоящем и будущем. В тех случаях, когда мы имеем дело с не известными никому ранее эпизодами из потусторонней жизни усопших, то я, право же, отдал бы предпочтение вере в существование души.

Книга Пассиана, если соотнести ее с объемом охваченного в ней материала, написана сравнительно кратко и прежде всего ясно и понятно. Автор почти не тратит времени на доказательства или же «судебные разбирательства» описанных в книге событий. Но я смею уверить читателя в том, что доказательства некоторых из приведенных в этой книге и очень похожих на них случаев содержатся в литературе по парапсихологии. Правда, зачастую они изложены столь ученым языком, что непонятны простому человеку, в то время как эта книга вполне доступна для понимания, и потому я желаю ей самого широкого распространения и как можно больше читателей.

Германн Оберт[3]

14.09.1972