Читать книгу Школа. Никому не говори. Том 6 - Руфия Липа - Страница 4

Ната поступила. Но не в медицинский, как изначально хотела. Денег оплатить обязательную спонсорскую помощь у неё не было. Уж слишком небогато её семья жила. Папаня, что громко и много обещал помочь доченьке с поступлением, слился. Красотка не растерялась, не стала наматывать сопли на кулак и быстро подала документы в маленький педагогический вуз, что расположился в соседнем городке. На учителя младших классов с уклоном в психологию. Даже выбила место в студенческом общежитии как ребёнок из малоимущей семьи. До учёбы оставались считанные деньки, и Наташа с лихвой тратила их на общение с Любой.

Рыжая тарахтела, захлёбываясь, как то один, то другой молодой человек, пока она ожидала очереди на сдачу экзаменов в институтских коридорах, проявляли в её сторону недвусмысленные знаки внимания. Поспелова притворялась внимательной слушательницей, заинтересованно поддакивала, охала да ахала, а про себя злилась, не понимая, какого хрена студенты-остолопы в Нате нашли. Зависть по-чёрному душила тихоню, что толком за короткую жизнь не получила по-настоящему красивого мужского внимания. Элегантные ухаживания были для неё весьма болезненной зоной в и так низкой самооценке.

Но, едва речь заходила о ветреном ловеласе Коробкине, Наталья теряла весь пыл и открыто расстраивалась, что тот ни под каким предлогом не желал перевести их тайные встречи без обязательств в нечто большее. Люба поддерживала её, сетовала на пару с подружкой, злорадствуя в душе, что хоть где-то огненная красотка позволила себе опростоволоситься.

Отношения с Имиром вышли на новую петлю. Его стала напрягать роль тайного воздыхателя. Закулисные игры попросту ему надоели. Брюнету не нравилось скрываться, а ещё больше не нравилось, что подруга избегает обсуждения проблемы. Парню хотелось заявить об их связи и предъявить обществу Любу как свою официальную девушку.

Тихоня светить отношениями не хотела и юлила как могла. Ибрагимов намеренно создавал ситуации, проверяя её решимость. Предлагал довести до калитки. Приходил с парадного входа посреди бела дня вместо подкрадулек по чужим огородам. Рассказывал, как на ж/д случайно побеседовал о погоде с Александрой Григорьевной или Василием Михайловичем. Люба морщилась от неудовольствия, но упорно гнула свою линию. Прямые диалоги тоже давали нулевой результат. Сверстница включала дурочку и переводила русло туда, где Имир всегда давал слабину – в близость. Парень расслаблялся, а она, отсрочив нежелательный разговор, выдыхала.

Поспелова ждала Сэро. Обижалась, что за лето он не подал ни знака, ни намёка. Факт, что повеса и раньше таких намерений прямым текстом особо не изъявлял, её смущал мало. Люба козлила себя за опрометчивость, благодаря которой оказалась в одной постели с Имиром. Если б она знала, что приглашение окажется роковым, то держала бы язык за зубами. Наивные отговорки! Сейчас при всей своей находчивости тихоня не могла изобрести варианта извернуться так, чтобы вернуть отличника назад в друзья-приятели без потерь и разборок.

Случай после библиотеки, когда девушка прошляпила шанс словить от Сэро искренний поцелуй, больно ранил её и заставлял тосковать по упущенной возможности. Наивно веруя, что причиной его равнодушия стал Денис, вмешавшийся без спроса в их тёмные делишки, Люба чесала репу в попытке найти выход, чтобы доказать красавчику свою состоятельность и вернуть утерянное доверие.

«Разве я плохо выполняла то, о чём вы с Ильёй просили? Ты же всё время меня хвалил! В чём же дело? Почему избавился от меня? Мало денег приносить стала? Денис угрожал? Не верю! Переубедить тебя тоже сложно». Тревожные мысли дремучим хаосом роились в русой несмышлёной голове, укоряя хозяйку и подыскивая новые оправдания для шального цыгана. Замешав в одну кашу чувства к повесе, дружбу с ним и взаимные тёмные делишки, Поспелова окончательно запуталась и выпала из реальности.

В итоге старшеклассница додумалась до варианта настолько простого и одновременного сумасбродного, что он стал ей казаться невероятно логичным и результативным. Желание реализовать задуманное не заставило себя долго ждать.

Новое веяние заката 90-х – молодые сети супермаркетов – расцвело пышным цветом в маленьком провинциальном кубанском городке. Такие точки, едва открывшись, привлекли невзыскательных горожан полками, забитыми самым разным товаром. Что-то из ассортимента селяне видели впервые, поэтому умудрялись оставлять в ярких, забитых ширпотребом магазинах немало кровно заработанных.

Пенсионеры покупались на низкие цены, сомнительные акции, следили за скидками – и хвалили, хвалили. Люди потребовательней – быстро разочаровывались. Денис сказал Поспеловой, что в супермаркете солёный арахис в пакетиках прогорклый и мелкий, пиво на разлив химозное, а мясо точно следует обходить десятой дорогой. Имир скрупулёзно ей разжевал, что продаваемое по акции не стоит половины тех денег, которые за них просят.

Люба расчётливых друзей слушала, но не слышала. Супермаркет был для неё невиданной сказкой из кино. Манящим, иллюзорным изобилием. Богатство выбора! Всё новое, незнакомое. Тележки, корзины. Битком набитые полки. Здорово же! Не то что крикливый взбалмошный грязный рынок, где от дождя укрыться негде. А сколько иностранных непонятных названий! Выросшая на еде родной, домашней, девчонка хотела того, до чего когда-то ей дотягиваться запрещалось. И этой запрещёнкой магазин сверкал почище новогодней ёлки!

Таким образом точка торговой сети в центре города, возле парка и администрации, стала мишенью. Логика была следующая. Регулярно красть что-то незначительное: шоколад, снеки, конфеты, открытки, газировку в мелкой таре, а потом, наловчившись, продемонстрировать повесе свои навыки щипачества. Видишь, какая я крутая! Спёрла сама, без прикрытия, да не из чмошной палатки жирной торговки, а под носом у работников в форме, кассиров на ленте и охранников! Поспелова, веря в себя, как в ангела Божьего, выбрала день, припёрлась в универсал, спрятала Сникерс и горсть сосалок на палочке в карманы юбки-клёш. Для отвода глаз прихватила пачку кукурузных палочек, оплатила на кассе. И собралась было выйти вон, как её затормозили.

– Девушка, вы за всё рассчитались? – перегородила Любе выход тучная охранница.

– Да, – насторожилась школьница.

– А что у вас в карманах?

– Ничего!

Охранница взяла чек, где кроме пачки кукурузных палочек, ничего не обнаружила.

– Пройдём-ка к директору!

– Не пойду!

– Слушай сюда: камеры кражу зафиксировали. Либо идёшь по-хорошему и сама достаёшь украденное, либо я волоку тебя туда силой!

Поспелова повиновалась. Сердце ушло в пятки, потому что глупая голова наконец допетрила, куда влипла её несмышлёная хозяйка. Они прошли вглубь торговых залов, затем – через неприметную стальную дверь в углу. За дверью оказался тёмный крохотный коридор, а в другом его краю – ещё одна дверь. Оттуда воняло дешёвым кофе и быстрорастворимым картофельным пюре.

В малюсеньком кабинете за рабочим столом сидела тощая тётка с крысиным злым лицом. Волосы, подстриженные под каре, выглядели из-за перегидроля вялой соломой. Огромные круглые глазищи, густо намалёванные голубыми тенями, ядовито уставились на вошедшую воровку. Рядом с начальницей торчала статуей ещё одна работница, самодовольная и гордая. Она кайфовала от факта поимки соплячки, нечистой на руку, и с наслаждением предвкушала предстоящую расправу.

– Выкладывай всё, что спёрла! – сухо гавкнула начальница.

Поспелова, робея и стыдясь, вытащила злополучные Сникерс и леденцы на палочках, положила на край стола.

– Так, дорогуша! Факт воровства на лицо. По-хорошему расходимся или по-плохому?

Обе работницы, счастливые донельзя, ехидно заулыбались.

– По-хорошему, – пролепетала красная Люба, ещё не до конца веря в попадалово.

– Ты украла на 38 рублей. Умножаем на 20. Получается 760 рублей. Вноси деньги и катись отсюда!

Тихоня стала белой как лунь. Этой суммы у неё как раз-таки не было. Из заначки она часто брала на хотелки не меньше тысячи, но именно сегодня её переклинило положить в сумочку всего сто рублей.

– У меня нет с собой столько, – жалостливо запела подросток.

Директору магазина было откровенно пофиг.

– Тогда по-плохому. Дуня, вызывай милицию! Оформим дуру.

Работница, что стояла сбоку, взялась за трубку телефона с таким торжественным лицом, будто собралась звонить самой Алле Пугачёвой.

– Ой-ой, нет! Не надо, пожалуйста! – взвыла Люба, перепугавшись не на шутку. – У меня правда нет с собой денег! Пожалуйста!!!

– Заткнись! – зашипела блондинка, перегнувшись химерой через стол.

– Ну пожалуйста-а-а!!! Я всё оставлю и уйду-у-у! Вот! У меня девяносто рублей есть! Заберите! – Тихоня непроизвольно стала по-рабски присаживаться в умоляющую позу. – Не надо в милицию! Меня из школы выгонят!

– Правильно и сделают! Что хорошего из тебя может вырасти?!

– Не надо! Прошу! Больше так не буду! Я просто забылась!

– Не бреши, бесстыжая! Смелой себя почувствовала, когда товар по карманам прятала?!

– Меня мама убьёт! – Люба была готова зареветь, но слёзы на глаза почему-то не шли.

– Заткнись, тварь! – начальница чуть ли не сочилась ненавистью. – Заткнись, сказала! Либо деньги, либо милиция!

– У меня нет с собой…

– Твои трудности! Доставай, где хочешь! Развелось ворья! Спасу от вас, иродов, нет!

– Я в первый раз…

– Конечно, верим! Все вы, как попадётесь, одну и ту же песню поёте! Пенсия маленькая, долги, обокрали, живу на помойке, бес попутал! – Блондинка озверела. – А нам-то что с того?! Один прёт! Другой прёт! Итог – недостача, которую мы покрываем из зарплат сотрудников! Таких же людей, как и вы! Только зарабатывающих честным трудом! У нас, по-твоему, семей нет?! Или проблем? Или долгов?.. Ты, дрянь, когда крала, о ком-нибудь из нас думала?!.. Думала, спрашиваю?!.. О брюхе ты своём заботилась, халявным Сникерсом набить! Выйдешь отсюда либо заплатив, либо в наручниках! Поняла?!

Сотрудницы плотоядно хихикали. Жалости ни в одной из женщин Поспелова не видела ни на грош, что в конец лишило её надежды выйти сухой из воды. Поняв, что налипла глубоко и бесповоротно, старшеклассница начала думать, как достать деньги, потому что знакомиться с милицией её не подбрасывало, да и приятных перспектив точно не сулило.

– Я позвонить могу?

– Звони.

Идею обратиться к Нате или Ленке она сразу отмела прочь из гордости. Унижаться перед подругами уж очень не хотелось. Набрать Дениса тем более было смерти подобно. Да, он её выручит, бесспорно. Но образ воспитанной принцессы благородных кровей тогда будет в глазах шатена навсегда смешан с грязью мелочной щипачки.

Люба огорчённо вздохнула. Делать нечего. Диск затарахтел, крутя по очереди цифры выученного наизусть номера. Тихоня, молясь про себя, боялась дышать. В трубке раздался синтетический треск, пошли гудки.

– Да? – вкрадчиво спросил после щелчка бархатный юношеский голос.

– Сэро? – осторожно поинтересовалась девочка, чувствуя на себе прицельный прищур надсмотрщиков.

– Он самый, – улыбнулись в динамик. – Привет, Люба!

– Ты меня узнал?! – подпрыгнула Поспелова, не веря своему счастью.

– А то ж! – насмешливо фыркнули на другом краю провода. – Чего звонишь, сестрёнка? Соскучилась?

– Да! То есть нет… – Тихоня покрылась красными пятнами и еле нашла в себе силы прошептать: – Мне помощь твоя нужна… Очень! И срочно.

Трубка замолчала, погрузившись на пару секунд в раздумья.

– Где ты? – насмешливые нотки пропали, голос стал деловито-сухим.

– Торговый центр в бывшем «Универмаге».

– Щас приеду, – отрывисто бросили в трубку и отключились.

Время в ожидании, казалось, застыло на целую вечность. Осрамившаяся десятиклассница за этот короткий промежуток успела накрутить себя до истерики: что ровесник будет зря искать её по всему магазину, что она забыла предупредить про выкуп, что оба поедут в кутузку. В общем, прежде чем в крошечную начальничью каморку охранник привёл молодого посетителя, Поспелова тысячу раз покаялась в грехах и отругала себя за безмозглость.

Коробкин не обманул: повеса действительно стал смуглее и будто возмужал. Стройная его фигура подтянулась и приосанилась, плечи от физического труда будто раздались вширь. Острые скулы стали чётче, в умном прищуре глаз появилась взрослая осмысленность. Изменения были налицо – то ли оттого, что девочка его почти три месяца не видела, то ли парень действительно постепенно превращался из подростка в молодого мужчину. Никаких шорт, шлёпок и майки-алкоголички, несмотря на удушливую жару. Кремовая рубашка поло, светло-синие джинсы, белые кроссовки – брюнет понимал, куда и для чего приехал.

– Твоя подружка прикарманила товар и не хочет за него платить! – без обиняков отбарабанила тётка-директор, едва Ибрагимов учтиво поздоровался. – Или милиция, или деньги!

Поспелова от стыда чуть не лишилась чувств и попросила Бога помочь ей провалиться под землю подальше от позора, который она сама себе же и организовала.

По лицу Сэро не мелькнуло и тени удивления. Он лишь слегка приподнял бровь, чуть закатил чёрные глаза, будто, смеясь, вопрошал у ровесницы: «Да ну?!.. Серьёзно?» Ежу было понятно, что паренька на понт голыми руками не взять.

– Не вопрос. Сколько? – вежливо отозвался он.

– 760 рублей!

– Она что, ящик водки спёрла?

– Нет, остряк! Это штраф! Твоя девица сама во всём созналась! Есть записи с камер. Платить будешь?

Ибрагимов лукаво усмехнулся, отодвинул стул и без разрешения преспокойно уселся.

– Буду. Я остаюсь здесь вместо подруги, а она уходит.

– С какого такого?! – Начальница угрожающе набычилась. – Она преступница! Пусть сидит и ждёт милицию по свою душу!

– Не могу понять, – вкрадчиво заговорил повеса, закинув ногу на ногу и чуть склонив голову вбок. – Вам нужны деньги или менты? Давайте определимся. Если всё же второе, тогда зачем дали ей позвонить?

Женщины растерянно нахмурились. В итоге главная дала команду, и школьницу вывели вон. Потерянная и разбитая, Люба пошла к границе парка, села на лавочке там, где напоследок Сэро наказал его ждать, и с остервенением принялась клясть себя за случившийся срам. Она ранее не видела ни работниц, ни начальницу, но паранойя скакала впереди паровоза и рисовала безрадужные картины. Вот одна из тёток оказывается знакомой матери, а другая – кого-то из одноклассников. И ура – фантазии о прилюдном гноблении за украденный батончик да горсть чупсов затанцевали вереницей перед глазами.

– Чего пригорюнилась? – Ибрагимов поставил велосипед позади лавочки и приземлился рядом. – Казнь свою в уме яркими красками расписываешь?

– Сэро, прости, пожалуйста! – тут же взмолилась тихоня, виновато на него воззрившись. – За то, что вплела во всё это! Я не хотела…

– Да ну?! – проницательно усмехнулся он. – А я понял, что ещё как хотела! На кой тебе сдался вшивый Сникерс и облезлые чупики? Сэкономить решила? Спереть по-тихому? Ты ныкала мелочь в карманы прямо под видео-прицелом! Какая моча в твою голову ударила?! Ну, давай, отвечай честно! Я же приехал по просьбе! Теперь твоя очередь.

Поспелова замялась, прерывисто задышала и нервно закрыла руками лицо, сгорая от позора.

– Надеялась, что ты вернёшь меня в команду, если увидишь, как я сама справляюсь. Похвалишь за изобретательность и ловкость рук. И я снова буду ездить с тобой и Ильёй в Краснодар. Мне показалось, что я в чём-то провинилась перед тобой! Или что тебя отговорили со мной иметь дело. – Ровесница заискивающе заморгала. – Поэтому ты решил избавиться от меня.

Сэро опустил взгляд в пол и улыбнулся. Было в его улыбке нечто ласково-печальное.

– Обидно, что ты мне не поверила! Лавочка реально прикрыта. Мы с Илюхой обдумали всё и решили, что последние стычки плюс облава не случайны. Наш шабаш спалился. И теперь всех пасут. А сейчас все ребята просто заняты своими делами. Оглы с родными на рынке работает. Я вот только приехал.

– То есть никто против меня не был? – недоверчиво шмыгнула носом подружка.

– Естественно! – решительно отрезал юноша, искусно притворившись самой честностью. – Кто может быть против тебя? Абсолютно никто! Но идея красть в маркете – отстой.

– Да я уже догадалась…

– В следующий раз догадывайся с первого раза, а не через набитые шишки. – Повеса сменил тон с добродушного на поучающий: – Говорил ещё зимой, что воровать – не твоё. На слово, смотрю, кто-то верить мне не собирался! Понимаешь, вишенка, чтобы красть, нужно предугадывать развитие событий и быть готовым ко всему. Это как игра! Где-то предсказуемо, а где-то нет. И рисковым быть мало. На каждую задницу должен быть продуман выход. Никакой наивности – только расчёт. Быстрая реакция. Плюс важно помнить, что прёшь не по закону. Ещё важно не париться. А ты как раз-таки паришься по любому поводу! Вот сказал я тебе без прелюдий в мае, что стоп контора. Хрен услышала! Вдобавок галиматьи насочиняла дурья твоя голова!

– Мне показалось, что вынести по мелочи с магаза будет не проблемой…

– С чего это вдруг?

– Ну, на рынке палатка под присмотром у торгаша. Таксистов – тоже не выманишь из железяки. Спереть, получается, сложнее. А в магазе – коридоры пустые, постоянно кто-то на полках копошится, что-то ищет. Никому ты нахрен не нужен…

– Потому что камеры во всех щелях, подруга! Смысл работнику возле тебя топтаться? Сама выберешь, сама на кассу принесёшь! Таскают из магазов иначе. Не так, как на базаре. Свой человек должен слить слепые зоны камер. Склады ночью тормошат. КамАЗы перехватывают на трассе. А если по мелочи, чтобы мороженку скоммуниздить…

Ибрагимов запустил пальцы в свои чёрные пряди и задумчиво взлохматил причёску.

– Например, этикетку с дешёвой колбасы переклеивают на дорогую. Зубную пасту высокого качества засовывают в коробку из-под эконома… Как видишь, это грошовое жульничество. А мы-то орудовали на обороты куда пошире! Поэтому нас и была целая орда, где каждый выполнял свои задачи. Ну и без подвязок и крыши – никак, туда тоже доля шла. А ты взбрендила, как сопливый клептоман, шоколадку и чупсы ханырить прямо под камерами посреди бела дня! – Сэро не удержался и оглушительно расхохотался: – Хотела посягнуть на славу Соньки-Золотой Ручки?

– Можно подумать, другие не воруют! – психанула школьница, вконец растерявшись.

– Воруют. – Брюнет, отсмеявшись, пожал плечами. – Все воруют. Начиная от бездомных, заканчивая крупными чиновниками. Только не тот вор, что тащит. А тот, кого поймали. Вот тебя прижали к стенке. Значит, всё – в грязи измазалась!

– У меня всё-таки будут проблемы с милицией?! – перепугалась она.

– Нет, успокойся. Я заплатил.

– А вдруг они на камеры укажут, и…

– Расслабься, говорю! Эти тётки, включая директора, – такие же мошенники, как мы с тобой.

Поспелова в непонимании уставилась на Сэро, широко распахнув глаза.

– На тебя не заполнили протокол по факту кражи с указанием свидетелей. Не занесли неоплаченные товары в учётную книгу. Нет никакой документальной фиксации недостач. Бабы ловят с поличным наивных дурачков, запугивают ментами и стригут нехилый откуп. Бабло делят между собой, товар возвращают на полки. Все счастливы!

Люба огорошенно заёрзала на лавочке.

– Ни фига себе ты прошаренный!

– Так я ведь сам торгую. Из палаток, бывает, что-то утекает. Пересчитываю, свожу выручку и остатки, всё записываю. Без этого невозможно отследить. Проще говоря, тётки нарушают закон почище твоего. Они меня тыкнули носом в твою кражу и ментов, я их – в махинации с отчётностью. По итогу все разошлись миром. Забудь! Но больше так не делай, договорились?.. Всё-таки в следующий раз меня может и не оказаться рядом!

Поспелова, растрогавшись, кинулась ему на шею.

– Спасибо огромное за всё, Сэро! Я тебя обожаю! Спасибо, что сразу откликнулся! Ты супер!

Ибрагимов, смутившись, погладил прилипшую к нему ровесницу по голове.

– Просто ты никогда ничего не просишь, Люба. Значит, случилось что-то серьёзное. Как видишь, угадал! Слушай, жара поднимается… Поехали домой?

– Не хочу! – возмутилась она, поняв к своему неудовольствию, что их совместное время подходит к концу.

Сэро поощрительно рассмеялся, оседлал велосипед, посадил девушку на перекладину и поехал к участку Ерика, который облюбовал лично.

Место это походило на иллюстрацию к сказке «Сестрица Алёнушка и братец Иванушка». Бурные заросли из диких кустов, деревьев и камышей погружали берег в дремучую полутьму. Проблески солнечных лучей, пытаясь продраться к земле сквозь густоту листвы, игриво мелькали в просветах благодаря лёгкому ветерку. Людьми и не пахло. Только слышалось, как по дороге через сотню метров носятся машины. Благодать! Портили кайф назойливые комары, метившие беспардонно искусать любой оголённый участок человеческой кожи.

Впервые за год знакомства повеса и тихоня, развалившись у воды, общались на равных. Без ехидных шуток, без поучений, без чопорности и подколов. Подростки непринуждённо шутили, болтали обо всём, о чём хотелось.

Люба ещё не видела Сэро таким, каким он был с ней сейчас. Нахал, красавец, заводила, вор, душа компании, экстремал, пошляк и ловелас – все эти образы были ей знакомы и давно не удивляли. Сегодня же, у реки, в потайном месте, он превратился в ребёнка – добродушного, ласкового и беспечного мальчишку, что видит мир детскими глазами, не замутнёнными грехом. Милая детскость проявлялась во всём: в непосредственных движениях, нежной улыбке, мягком порхании длинных густых ресниц, ребяческом прищуре чёрных глаз и в разговоре, ставшим лёгким, дурашливым, беззаботным. Невинность сбивала с толку и одновременно умиляла. Сэро будто наконец по-настоящему расслабился и доверился.

«И тебя, оказывается, толком не знаю. Открытие так открытие».

– Ой, Сэро, веришь! – не удержавшись, расчувствовалась Люба от внезапного душевного порыва. – Ты такой… Что я прям… Ах!

В последний момент ей удалось вернуть контроль, и школьница быстро закрыла рот.

– Что? – оживился он, небрежно вспоминавший вслух, как впервые посмотрел «От заката до рассвета». – Что ты прям?.. Ну?! Хватить играть в молчанку! Чего хотела сказать?

Люба подскочила и, растерянная, сделала непроизвольный шаг назад. Ибрагимов поднялся следом, не сводя с неё пытливых чёрных глаз.

– Хотела признаться, да? – вкрадчиво произнёс юноша, не скрывая лукаво-торжественных нот.

– В чём?! – визгливо пискнула она.

– Что влюбилась! – расхохотался Сэро и победно уставился на ровесницу.

– Чего?!.. Вот уж нет! – Поспелова вспыхнула маковым цветом и стыдливо метнулась за ствол огромной ивы, возле которой они только что лежали.

– Вот уж да! И ещё раз да! Ну же, сознавайся! Ты в меня влюбилась?! – напирал повеса, смело зашагав следом за ней. – Наконец-то! Будь честной, лапочка! Говори: «Сэро, я тебя люблю!»

– Не дождёшься! – Люба металась вокруг дерева, пытаясь уйти от цыгана, шедшего за ней по пятам. – Не признаюсь! Раз такой умный, сначала сам сознавайся! Говори, что меня любишь!

Сэро остановился. Беззаботный ребёнок безвозвратно исчез. Взгляд его сверкнул холодом, рот заносчиво усмехнулся. По лицу пробежала тень.

– Не в чем мне перед тобой сознаваться! – небрежно бросил он стальным тоном. – Не влюблялся и влюбляться не собираюсь!

Любу словно окатило ледяной водой из ушата.

– Все рано или поздно…

– Плевать на всех! – отрезал брюнет.

– Но ведь если тебе девушка понравится, – жалобно мяукнув, предположила Поспелова. – Ты предложишь ей встречаться…

– Ха! Не предложу. Не дождутся! Ни одной не обломится! – самоуверенно заявил Сэро. – Тем более не женюсь. Это для лохов. Не для меня. Никто не заставит. Никогда не признавался в любви и не признаюсь!

Тихоня замерла, потерявшись окончательно, и почувствовала себя разбитой. Болтать больше не хотелось – это поняли оба без всяких слов. Ибрагимов поднял велосипед, но Люба на раму впереди садиться категорически отказалась.

До Солнечного парочка дошла не спеша, обмениваясь беседами прерывистыми и неловкими, потому что говорить вдруг стало не о чем. Десятиклассница, шагая рядом с лавировавшим на велике парнем, искоса поглядывала на его профиль. Но, едва юноша обращал свой взор к ней, ровесница тут же старательно изображала интерес к окрестностям. Любе не хотелось выдавать те разочарование и тоску, что безобразно омрачили столь яркий на события день.

Краски лета померкли. Август безрадостно побледнел и стал безвкусным, словно кирзовый сапог.