Читать книгу Запах женщины - Руслан Ходяков - Страница 4

В душещипательных романах, когда с героиней случается неприятность, (обычно она случается в сентябре), то обязательно идет дождь, мелкий, промозглый и капли обязательно катятся по ее лицу, как слезы, и растроганный читатель в минуты «гениального» прозрения понимает, что это вовсе не водяные капельки, а настоящие слезы, которые почему-то всегда бывают горькие и похожи на брильянты. Дождь идет, а героиня плачет, глотая эти самые брильянты, то есть слезы, и комок, значит, подступает у нее к горлу. Во как.

Но, это в романах. А в жизни, естественно, все по-другому, все в верх тормашками. И вместо благодатного сентября на дворе колючий февраль. Я стою на какой-то улице за два квартала от «России», названия которой не знаю и ловлю такси, что бы доехать до Ленинградского вокзала. И вместо дождя, несмотря на то, что неприятностей у меня «выше крыши», идет снег, хотя надо признать тоже колючий и мерзкий. И плакать не собираюсь потому, что мне кажется, что если мы, женщины, и плачем, то в подушку, когда ни кто не видит и не слышит. Но, чаще всего, когда вокруг достаточно зрителей, способных оценить всю глубину нашего горя, и особенно, если рядом есть некий утешитель, способный погладить по головке и прижать к своему твердому, мускулистому плечу, какового сей час не наблюдается.

Нет, конечно, мы, бабы, натуры более тонкие, более чувствительные чем эти мужички, но и силы воли, и коварства, и, может быть хитрости, у нас несомненно больше чем у представителей, так сказать, сильной половины человечества.

Вы не подумайте, я не феминистка, хотя кому как не мне ей быть, просто в отличии от своих товарок я привыкла всегда анализировать все то, что со мной происходит, иначе можно натворить столько бед. Столько бед… Прости мою душу грешную.

Всю жизнь, я твердила себе: Думай Марго, думай, почему ты такая. Почему природа дала тебе все – ум, тело, и какое тело, чего стеснятся, что выросло то выросло – ноги от горла и волосы до колен и почему она отобрала у тебя самое главное. А главное это…

… – Такси!

Ах, ты желтая, зеленоглазая тварь с шашечками на боку! Не остановилась. Надо было не уходить от «России» на два квартала. Конспирация, конспирация, и еще раз конспирация…

Впрочем, такое редко бывает. Обычно останавливаются. И как останавливаются! Аж дым из-под колес и черные полосы на асфальте. Только коленку покажи и – бац! Как вкопанные. Этот наверное просто битком пошел. И других машин нет. Странно, уж чего-чего, а машин в Москве хватает. Прямо мистика какая-то. Может за углом светофор сломался, или дорогу перерыли, ведь по другой стороне улицы машины-то едут.

…А над улицей, на уровне крыш, выше светящихся окон в домах, плывет огромный неоновый теплоход, плывет по лазурным неоновым волнам в блестках колючего снега, плывет, переваливаясь с боку на бок, а из него валятся всякие заморские фрукты и игривая надпись под рекламой призывает потенциальных фруктолюбов покупать эти фрукты и пожирать их оптом и мелким оптом по указанному ниже телефону.

– Оп-па-ньки! Это самое… Ну, что, красивая, поехали кататься?!

Черная лакированная туша «Мерседеса» почти неслышно, чуть хрустя широкими шинами по свежему снегу и сдержано урча мотором, подкатилась к тротуару, пока я наслаждалась неоновым фруктопадом. Средних размеров «новый русский», с прилизанными с помощью геля, или как говорили раньше, набриолиненными волосами «на пробор», в маленьких, кругленьких, понтовых золотых очечках с прозрачными, но простыми стеклами, обезоруживающе улыбаясь смотрел на меня, на половину высунувшись из окна автомобиля.

– Так, поедем? Или как?

– Перебьешься. – Отойдя подальше от края дороги, я пошла вдоль улица на встречу автомобильному движению.

К этим лучше не садится. Знаем. Плавали. Сначала в кафешку, в ресторанчик какой ни будь, потом в баньку или на квартирку. Потом напрягать будут, мол, мадам, разрешите вам впендюрить разок, другой, третий. Гусары «нью рашенс ибн бандито»… Хотя эти ребята…

– Это самое… Милая, какая ты все таки грубая! Не хорошо это. Мы, может, просто хотим до дома тебя подвезти, – «Мерседес» стал пятится задом, постоянно держась на против меня.

– Спасибо, меня уже семь раз до дому подвозили, ни разу домой не доехала, – напряженно сострила я.

Шутка прошла. В машине раздался хохот водителя. Прилизанный тоже хохотнул.

– Слушай, да ты не только красивая, но еще и юморная! Так поедем или нет?

– Отвали, – сказала я и пошла еще быстрее, чувствуя первые позывы страха.

Эти не отвяжутся. И парадной ни какой поблизости, что бы спрятаться. И такси ни одно не остановится. Что, они, дураки, таксисты-то? Видно же, что крутые ребята, на крутой машине девку клеят. Попробуй остановись. Голову снесут, только ноги забрякают.

– Родная, да не спеши ты так! Мы же за тобой не успеваем! – Прилизанный снова хохотнул, но смех его был каким-то не естественным и я стала догадываться почему.

Тут уже ни подворотня ни парадная не поможет. Да же если я найду какую ни будь парадную. Да же если в этой парадной я смогу спрятаться в чьей ни будь квартире, что мало вероятно. Какой дурак мне откроет. Все равно эти субчики меня достанут. Дверь выломают в конце концов.

– Ну, ладно, поупрямились и будет, – Прилизанный заговорил мрачным, серьезным голосом. – Георгий сказал…

Я остановилась. «Мерседес» тоже остановился.

Вот оно волшебное слово – «Георгий сказал». Так я и знала. Можно больше не рыпаться. Садись в машину, дура. Садись. Все равно скрутят. Все равно посадят. Садись. Карета подана.

… – Это самое… Георгий сказал, что бы мы тебя привезли в любом случае. Георгий сказал, что есть работа.

– Сколько? – почему-то спросила я.

– Это самое… Сто тысяч.

– Долларов? – спросила я, понимая, что спрашиваю глупость.

– Во дает! – сказал парень обращаясь очевидно к водителю. – Ну, не рублей же!

Пронзительный визг тормозов прервал нашу весьма занимательную дискуссию. Под самый багажник черной иномарки, оставив след на заснеженном асфальте, подлетела забрызганная грязью, «Нива», чуть не врезавшись в рубиновые задние фонари.

– Это самое… Ни фига себе! – воскликнул Прилизанный. – Это еще, что за клоун?

Клоун, то есть водитель «Нивы», в котором я с удивлением узнала парня из «России», сидевшего на поворотном круге и так приглянувшегося Светке, быстро, по-деловому вышел из машины, перелез, точнее перепрыгнул, оттолкнувшись ногой от бампера, через капот собственного автомобиля, открыл пассажирскую дверцу, мило улыбаясь, подошел ко мне и взяв из моих рук сумку, произнес:

– Служба спасения молоденьких девушек – «девять один один»! Прошу.

Не дожидаясь ответа, он кинул сумку на заднее сидение и крепко взяв меня по белы рученьки, можно сказать запихнул в свою «колымагу», громко хлопнув дверкой на глазах у изумленных обладателей «Мерседеса».

Впрочем, я и не сопротивлялась. С одной стороны потому, что просто оторопела от его нахальства, с другой… С другой стороны я вдруг внезапно почувствовала, что может быть, это та самая спасительная соломинка, которая наконец нашла меня в мутной водичке последних событий. И я должна, просто обязана ухватится за нее. Хвать! Глупо, конечно.

Ребята из «Мерседеса» повыскакивали как чертики из коробочки.

Водитель «Нивы» проделал «обратное сальто» через капот, уселся на свое место, захлопнул дверцу и дал задний, до отказа вдавив педаль газа в полик. «Нива» взревела двигателем и свиристя шипами по припорошенному снежком асфальту, подалась назад, набирая скорость и завывая. Ребятки Григория Мелешева побежали за нами, грозно размахивая ручками и выкрикивая всякие нехорошие слова, преимущественно состоящие из трех и пяти букв с редкими вкраплениями предлогов типа «в» и «на». Водитель «Мерседеса», оказался толстым и пузатым, и поэтому немного отстал от своего более спортивного напарника, который уже почти нагнал «Ниву» и находился на вытянутую руку от капота. Тут «Нива» внезапно затормозила.

– Ой! – Вскрикнула я, когда Прилизанный с глухим стуком, набегу врезался в решетку радиатора и упав откатился в сторону. «Нива» резко взяла с места и объехав Прилизанного, ушла вперед по проспекту. Я оглянулась, и сквозь заднее стекло увидела как толстый, похожий на Карлсона водитель, помогает Прилизанному подняться. Спустя несколько секунд их фигурки исчезли за шлейфом густеющего снегопада.