Читать книгу Рудная черта - Руслан Мельников - Страница 3

Мастер Бернгард! Тевтонский магистр стоял в проеме открытой двери – между общим склепом павших орденских братьев и склепом, выстроенном для себя, но используемом сейчас по иному назначению. Все как обычно: белый плащ, черный крест, посеребренная броня. Только плащ – промок до нитки и блестят от влаги доспехи. Видимо, наверху идет сильный дождь. А грянет ли гроза здесь?

Или обойдется?

Всеволод смотрел в бесстрастно-холодные глаза тевтона. Может, и обойдется. Забрало на шлеме Бернгарда поднято. И оружие – на поясе, не в руках. Слева – меч в ножнах, справа, в ременной петле – увесистый шестопер. Драться магистр, похоже, не собирался. Пока – нет.

«Но как он прошел?! – промелькнуло в голове. – Как попал сюда? У входа в склеп стоят верные дружинники. Почему не предупредили?»

И еще один вопрос. Не удержавшийся, сам собою слетевший с языка.

– О какой силе ты говоришь, Бернгард?!

– Ей нужна твоя сила, – будничным голосом повторил Бернгард.

Магистр плотно притворил за собой дверь и задвинул внутренний засов, который, в отличие от разбитого внешнего, был цел и невредим. Одиночный склеп и находившиеся в нем Бернгард, Всеволод и пленная лидерка оказались отделены от остального мира.

– Собственно, и не твоя сила даже, а сила твоих предков, которую ты, русич, несешь в себе, даже не подозревая об этом, – уточнил магистр. – Сила твоей крови. Той ее части, которая прежде была кровью Изначальных.

Всеволод опустил обнаженные мечи с серебряной отделкой. Челюсть опустилась сама.

Он был изумлен, поражен, ошеломлен до крайней степени. Он слушал и не знал – верить или нет. Услышанное было слишком невероятным и неправдоподобным, чтобы поверить сразу и безоговорочно. Но если он все же поверит… и если то, во что он поверит, окажется правдой, значит…

Значит, он – потомок Изначальных? Неужто, это хочет втолковать ему сейчас тевтон?

Судя по всему, так все и было.

– За древней силой, заключенной в твоей крови, охотится эта…

Неприязненный взгляд Бернгарда скользнул по освещенному факелом саркофагу.

– … эта ведьмина дочь, лидерка, вервольф… Существо это… Оно искало силу Изначальных. А, найдя, терять уже не собиралось. Ради этой древней силы Эржебетт пошла за тобой сюда. Даже сюда. Да, здесь для нее было небезопасно. Да, она прекрасно понимала это. Но часто случается, что великий соблазн гонит великий страх.

– Что ты знаешь, Бернгард? – хрипло спросил Всеволод.

– Кое-что. Должен признаться, там, – магистр кивнул на запертую дверь – я стоял довольно долго и успел услышать немало интересного из вашей милой беседы. Но о многом я догадался раньше. Дошел, так сказать, своим скромным умишком.

Что-то я понял, узнав, что твоим оруженосецем прикидывается девчонка, внешне смахивающая на некую эрдейскую ведьму по имени Величка. Ту самую, которая, прорвавшись однажды сквозь облавные цепи, пустила свою кровь в Мертвое озеро и которой я собственноручно срубил голову. Что-то я увидел при первой нашей встрече в глазах Эржебетт. Это был ее страх, ужас на грани паники, засевший в такие глубины, из которых его нипочем не выковырнуть… Такую реакцию не способен вызвать незнакомый человек. Так что мы, несомненно, были знакомы раньше. По крайней мере, она меня знала. И отчего-то очень… очень меня боялась. Ну, а догадаться о том, что девчонка делит с тобой ложе, и вовсе не составило труда. И какую плату берет лидерка за свою любовь – тоже.

Ох, и остер, ох, и пытлив же «скромный умишко» тевтонского магистра!

– О чем ты догадался еще, Бернгард? – Всеволод сверлил глазами собеседника. – Что еще понял?

– Понял, отчего случился Набег. Понял, почему Величка, выпустив свою кровь в мертвые воды, осталась на берегу, а не попыталась уйти в темное обиталище. Понял, кого она спасала и ради кого взламывала границу миров. Понял, кто помешал мне закрыть Проклятый Проход. И как помешал. Это могла сделать только Эржебетт. С той стороны. Пролив на рудную черту свою кровь. И, притом, немало крови. А вместе с кровью – потратив изрядную толику древней силы. Но такая кровопотеря и такое расходование сил не проходят бесследно даже для потомков Изначальных. Ты был ее шансом быстро и наверняка пополнить израсходованные запасы.

– Но зачем? Зачем ей вообще нужна сила Вершителей?

Бернгард скривил губы.

– Все-таки ты казался мне умнее, русич. Любая сила есть власть. Над кем-то или над чем-то. Кто ж от такого откажется?

– И все же – зачем?

Тяжкий вздох. Очи горе. Невысказанное вслух, но неприкрытое разочарование и демонстративное сожаление о непроходимой тупости собеседника.

– Тебе ведь рассказали уже о грядущим Набеге. О настоящем Набеге… – Магистр не спрашивал – утверждал. Похоже, Бернгард, действительно, подслушал под дверью их разговор. – О Набеге с каким-нибудь удачливым Нахтриттером во главе.

– С Черным Князем?

– С Князем, с Господарем, с Шоломонаром, с Эрлик-ханом. С Пьющим-Властвующим, как называет его эта тварь, – взгляд Бернгарда вновь скользнул по шипастой клетке в каменном саркофаге. – Твоя сила помогла бы ей выжить в надвигающемся хаосе. Более того, испив тебя, Эржебетт по своему усмотрению смогла бы открывать и закрывать проходы между мирами, не опасаясь полностью лишиться собственной Изначальной силы. А возможно, ей было бы подвластно и… И кое-что иное.

Бернгард вдруг отвел глаза.

– Что? – тут же насторожился Всеволод.

– Большее, – прозвучал ответ, отчего-то показавшийся Всеволоду скользким и уклончивым. – Кто знает, на что способна темная тварь, слившая в себе могущество двух потомков Изначальных. Издревле известно: одна истинная сила не просто увеличивает другую, но преумножает ее и многократно растет сама.

Некоторое время Всеволод молчал, постигая услышанное. Затем спросил:

– Выходит, Эржебетт специально ждала меня? Там, в Сибиу… в Германдштадте?

– Ждала, – Бернгард пожал плечами, от чего за спиной магистра тяжело колыхнулся промокший белый плащ. Черный крест на левом плече шевельнулся, словно нерасплавленное крыло. – Но не обольщайся, не именно тебя русич. Конечно, она не знала, кто придет в Эрдей и кто принесет в себе силу Изначальных. И придет ли, и принесет ли вообще… И все же она надеялась.

– Откуда было взяться этой надежде?

– Не забывай: Эржебетт посвящена в тайну Проклятого прохода, ей известно, что в прошлом потомки Изначальных уже закрывали своей кровью разомкнутую границу.

– Так ведь то – в прошлом!

– Многое в этом мире повторяется, русич, – наставительно произнес Бернгард. – Слишком многое. В той или иной мере, но повторяется. Ты и вообразить себе не можешь, сколько самых разных – естественных и не очень – процессов непрерывно идет по замкнутому кругу или бесконечной спирали. Что-то возрождается, чтобы умереть. Что-то умирает, чтобы вновь восстать из праха. А уж если говорить о магии – как разрушающей, так и созидающей…

Всеволод только покачал головой. Кругозор тевтонского магистра, разбирающегося в тайных и запретных науках, был поистине неисчерпаемым!

– Практически все колдовские чары вращаются вокруг одной магической оси – явной либо мнимой, – продолжал тем временем Бернгард. – Подавляющее большинство сильных заклинаний на самом деле переходят одно в другое и другое – в одно. Ведьмы, творящие ведьмин круг, знают это лучше, чем кто бы то ни было. Даже те из юных ведьм, которые еще не успели пройти посвящение. Это изначальные, простейшие и неоспоримые истины ведовского искусства. Это впитывается будущей ведьмой с молоком матери и первым заговором бабки.

– Но прошлое… – с сомнением начал, было, Всеволод.

– Прошлое тоже имеет свойство повторяться, – перебил его Бернгард. – Эржебетт знала, что род Изначальных не иссяк, поскольку сама принадлежит… принадлежала к этому древнему роду, покуда не была пожрана темной тварью. Она искренне и истово, с искренностью и истовостью, свойственной лишь ведовскому племени, верила, что другие носители сильной крови – потомки потомков Вершителей, от которых зависит судьба людского обиталища – снова придут в эти края. Рано или поздно. По своей или чужой воле. А поскольку единственная дорога к Серебряным Вратам проходит через Германтштадт, подмога никак не миновала бы этого города. И, в общем-то, Эржебетт не ошиблась в своих расчетах.

– Не ошиблась, значит? – Всеволод хмуро взирал из-под насупленных бровей.

– Как тебе известно, русич, из каждой Сторожи, хранящей границу миров, сюда был послан отряд, – продолжал просвещать его Бернгард. – Но суть не в отряде, а в его предводителе, которым являлся лучший из лучших сторожных воинов. Тот, кого искали и отбирали по особым признакам, ведомым только мастерам… старцам-воеводам Сторож. Тот, кого проверяли, тренировали и обучали вместе со всеми, но кто и в учебе, и в бою многократно превосходил прочих. Тот, о ком были основания полагать, что именно он является потомком Изначальных. В русской Стороже таким человеком был ты. В татарском Харагууле – Сагаадай. У нас тоже имелись рыцари, успешно прошедшие необходимые испытания. Конрад, к примеру.

Достойных кандидатов из прочих Сторож я не знаю. Они не дошли. Сгинули в пути. Следовательно, оказались не столь достойны. Следовательно, их кровь была не столь сильна, как нужно. Ты же, русич, довел свой отряд до границ Трансильвании и провел через Эрдейский край по всему разоренному Семиградью. Ты достиг Серебряных Врат.

– Но ведь не только я! – воскликнул Всеволод, – Сагаадай! Он тоже провел… прошел…

Бернгард кивнул:

– Верно. Сагаадай тоже провел и прошел. Правда, потеряв при этом большую часть своей дружины.

– Его путь был долгим и опасным, – заметил Всеволод. – Гораздо более долгим и, возможно, еще более опасным, чем мой.

– И это верно. Как и другое. Лидерка даже не пыталась укротить его дикую степную натуру. Эржебетт не учуяла в нем скрытого могущества Изначальных. И в Конраде – тоже. Она выбрала тебя. Твою силу. А у лидерки на особую силу – особое чутье.

Дальше Всеволод не слушал. Пока – не слушал. Он склонился над каменным гробом и над молчавшей, как камень, пленницей саркофага.

– Это так, Эржебетт? Это правда? То, что говорит Бернгард?

Оба меча в руках Всеволода были сейчас опущены. Посеребренные острия клинков за малым не касались плит пола. Всеволод пристально смотрел сквозь шипастую решетку из стали и серебра в лицо Эржебетт. В милое лицо девы-твари. В зеленые глаза, отражающие нервный факельный свет.

«Это так? Это правда?»