Читать книгу Охотники на людей - Руслан Мельников - Страница 7

Чернявая, сбросив рюкзак, ловко перемахнула через нагромождение валунов. Она больше не пряталась и не швырялась бутылками. Она снова спасалась бегством. Видимо, у дикой закончились снаряды. Однако, в этот раз укрыться ей не дали.

– Сука! – Гвоздь, сбросив каску, метнулся следом.

Дважды хлопнул ампуломет.

Дикая дернулась в сторону, и даже вроде бы увернулась…

А впрочем, нет, не вышло. В следующий миг Борису стало ясно: девчонке не удалось уклониться от шприц-ампулы. Скрючившись, чернявая упала между камнями.

Борис оглянулся назад. Объятый пламенем БТР остановился. Водитель выскочил из машины и суетился рядом с огнетушителем. Остальные хэды сбивали пламя друг с друга. Ухо и еще двое охотников помогали водителю спасать бронетранспортер. Из людей, вроде бы, никто особо не пострадал.

На помощь к группе Уха мчался броневик Стольника. Командирская машина была уже совсем близко.

– Сука! Сука! Сука! – все орал и орал Гвоздь.

Без каски, с автоматом наперевес, с перекошенным от ярости лицом он подбежал к подстреленной добыче. Лицо и левая кисть Гвоздя покраснели от ожогов.

«Убьет! – успел подумать Борис. – Гвоздь эту дикую сейчас точно замочит! Ему сейчас и трес-баллы и штрафы – до фонаря!»

Однако произошло неожиданное.

Сведенное судорогой тело беглянки резко распрямилось. Тонкие руки словно выросли из расщелины между камнями. Руки цапнули Гвоздя за ноги и, прежде чем тот успел что-либо предпринять – сдернули хэдхантера со скользского мшистого валуна.

Гвоздь вскрикнул, грохнулся на спину, выронил автомат, исчез за камнями вместе с дикой.

Искусная имитация! В чернявую не попали, она просто притворялась подстреленной.

Похоже, никто, кроме него не заметил случившегося. Борис бросился к месту схватки. Прыжок, прыжок… Бежать по камням, рискуя переломать ноги, было непросто.

Он едва успел. Дикарка уже держала в руках автомат Гвоздя.

– А-а-а! – снова завопил Гвоздь. То ли от страха, то ли от ярости.

Девчонка заметила выскочившего из-за камней Бориса. Лицо дикой перекосилось. Зубы оскалились как у волчицы. Хэдхантерский калаш уже был направлен в обожженное лицо Гвоздя.

Борис выстрелил сразу, навскидку, почти не целясь.

Шприц-ампула вошла девчонке в плечо.

Сильнейший болевой шок, мгновенно обездвиживающий паралич. Судорога… Палец дикой все же непроизвольно вдавил спусковой крючок. Очередь ударила над головой Гвоздя. Охотник дернулся, сжался. Красное обожженное лицо с раззявленным ртом засыпало пылью и каменным крошевом.

Боевыми! Она стреляла боевыми!

Дикая повалилась на Гвоздя. В ключице под смуглой загорелой шеей на игле-гарпуне качнулась маленькая ампула с раскрывшимися при выстреле крылышками стабилизатора и меткой «ББ» у хвостовика.

– Сука! Ах, ты ж, сука! – Гвоздь спихнул с себя содрогающееся тело.

Вскочил, вырвал из скрюченных пальцев автомат.

– Да я! Тебя! Я сейчас тебя, сука!..

Хлопок. Чуть дернулся подствольный ампуломет. Гвоздь всадил в скрюченное тело второй шприц. Попал в живот.

На пластиковой ампуле с иглой был накарябан маленький гвоздик. Такая, значит, у него метка. Простенько и понятно. Такой можно пометить уйму шприцов и не устать.

– Что, нравится тебе, сука?! – хрипел разъяренный хэд.

– Гвоздь, уймись! – крикнул Борис, подбегая ближе.

Какое там! Хлоп… Третий шприц воткнулся под распахнутую куртку, в левую грудь.

Окостеневшее тело дикой никак не реагировало на новые инъекции. Первая судорога закончилась. Сведенные мышцы были напряжены, как при столбняке. Дикая лежала на камнях неподвижно. Страшное перекошенное лицо, зажмуренные глаза, оскаленный рот. Слезы, сопли. Пена изо рта… Это уже не имитация. Это – по-настоящему.

– Нравится, я тебя спрашиваю?! – брызгал слюной Гвоздь.

Позабыв обо всем, даже о том, что боеприпасы следует экономить, он снова положил палец на спусковой крючок ампуломета.

– Хватит!

Борис кинулся к нему, вырвал у Гвоздя автомат, отбросил оружие в сторону.

Это не помогло.

Обезумевший хэдхантер принялся пинать одеревеневшее тело девчонки. Гвоздь лупил ее ногами яростно и остервенело, что было сил. По голове, по животу, по груди, по бокам. Дикая не вскрикивала, не вздрагивала. Только покачивалась, да перекатывалась под ударами всем телом, словно деревянная колода или мороженная туша. На живого человека она сейчас походила мало.

Борис выматерился. Как-то сразу забылись и бутылки с зажигательной смесью и то, как он сам выцеливал эту чернявую из ампуломета. На войне оно как на войне, конечно. А на охоте – как на охоте. И дикие – всего лишь будущие тресы. А тресы, вроде как, и не совсем уже люди. Но, все же, такое избиение беспомощной, трижды уже подстреленной, скрюченной от боли и паралича девчонки… Как-то оно…

– Хватит, я сказал! – рявкнул Борис.

– Хватит?! – Гвоздь, медленно повернулся к нему.

Лицо его было страшным. Глаза налились кровью. На обожженной щеке взбухали волдыри. Казалось, он только сейчас заметил Бориса. А того, что именно Борис спас его от верной смерти, похоже, и не понял вовсе.

Гвоздь ощерился.

– Нет, не хватит, салага! Я только начал! Да я эту тварь прямо здесь, прямо сейчас!.. Во все дырки!.. Суку эту!

Вот ведь хрень! Похоже, Гвоздь, в самом деле, собирался осуществить задуманное. Прямо здесь и прямо сейчас. И именно, что во все…

Склонившись над дикой, он принялся срывать с нее одежду. Содрал куртку. Потом – майку, с мясом вырывая зазубренные иглы шприц-ампул, пришпиливших ткань к телу.

Начал стягивать потертые рваные джинсы. Это было непросто – с согнутых, сжатых и напряженных ног. Но Гвоздь очень старался.

Девчонка была худая и жилистая. Сведенное судорогой лицо сейчас казалось уродливым и отталкивающим. Черные волосы по плечи. Молодое, упругое тело. Смуглая кожа. Маленькие, остренькие грудки, казалось, можно закрыть рюмашкой. Над левой грудью, где кровоточила рана от выдранного шприца, багровел затянувшийся рубец. Кто-то словно вырезал из-под ключицы узкую полоску кожи. На шее виднелся еще более страшный след. Широкий шрам, оставшийся, судя по всему, после сильного ожога. На руках – тоже странные бледные пятна. Будто дикая по локоть окунула руки в едкий раствор и продержала их там дольше, чем следовало.

Жизнь у этой девчонки была, явно, не сахар. И Гвоздь намеревался добавить свою долю соли и перца.

Долговязый хэдхантер пыхтел и тяжело дышал. Он уже не просто злился, он был возбужден до крайней степени. Стащил ниже колен джинсы со сведенных параличом ног девчонки. Потянулся к трусикам.

Извращенец, мать его! Борис поморщился. Поиметь вот так парализованную дикую – это ж, наверное, все равно, что совершить акт некрофилии. Что за кайф трахаться с неподвижным твердым бревном? И вообще…

Вообще, все происходящее сейчас ему не нравилось. И, в конце концов, какого хрена?! Ведь это он, Борис, первым подстрелил чернявую. Значит, она – его добыча. Его законный трес-балл. Так что Гвоздя здесь ни с какого боку не стояло.

И к тому же Ухо запретил калечить диких.

– Гвоздь, прекрати! – Борис поднял автомат.

Демонстративно тронул пальцем спуск ампуломета.

Конечно, стрелять в Гвоздя он не станет, но, может быть, хотя бы вид оружия утихомирит взбесившегося охотника.

– Прекрати, говорю!

Он ткнул стволом в шею Гвоздя, над воротом бронежилета.

«Интересно, а если все же выстрелить из подствольника вот так, в упор, можно ли убить человека? – пронеслось в голове. – Способна ли шприц-ампула перебить позвонки?» Нет, вряд ли: конструкция инъекционного дротика не позволит игле проникнуть слишком глубоко. И убойной силы пневматического подствольнику не хватит. Ампуломет создавался не для того, чтобы убивать и калечить. У него другое предназначение.

– Ты?! – Гвоздь, наконец, поднял глаза на Бориса. В первый миг хэдхантер ничего не понял. Или не поверил. – В меня?! Автоматом?!

Но уже в следующий…

– Ах ты, сука! – оттолкнув направленный в него калаш, он шагнул к Борису. – Да я ж тебя положу рядом с ней! Да я ж тебя сейчас вместе с ней…

Руки Гвоздя вцепились в автомат Бориса. Глаза хэда горели нездоровыми огоньками.

Первоначальное намерение просто попугать Гвоздя, улетучивалось. Борис уже почти готов был выстрелить шприц-ампулой. Хотя… К чему напрасно расходовать нелеталку? Буянов можно успокаивать и иначе.

– Да я!..

Борис вырвал автомат из пальцев Гвоздя.

– …Тебя! Тоже…

Развернулся всем корпусом.

– …во все ды…

Нанес быстрый и точный удар прикладом. Не очень сильный – чтобы не убить ненароком. Но достаточно ощутимый, чтобы сбить с ног.

– …Ы! – удивленно икнул Гвоздь, заваливаясь на валун.

На обожженной щеке лопнули волдыри. На скуле отпечатался след от приклада.

В нелепом полулежачем положении, опершись спиной о камень, Гвоздь потянулся к своему автомату.

– Не-а! – качнул головой Борис, стараясь быть убедительным. – Я ведь больше бить не буду, Гвоздь. Стрелять буду.

Чем именно стрелять – этого он уточнять не стал. В лицо Гвоздя смотрели и подствольный ампуломет, и автоматный ствол.

Гвоздь не дергался. Гвоздь словно врос в камень. Дурак, а соображает, что нажать на спусковой крючок – оно по-любому быстрее будет. Дотянуться до оружия у него не было никаких шансов.

– Ты че, думаешь, самый крутой, да? – неожиданно оскалился Гвоздь. Очень нехорошая вышла у него улыбочка. – Ну, мы с тобой еще поговорим об этом, салага. Я на тебя еще посмотрю. Потом… После рейда…

– О-о-отставить! – грянул за спиной знакомый голос.

Ухо!

Гвоздь мгновенно перестал улыбаться. Борис опустил автомат.

Сержант стоял неподалеку. Его тяжелый взгляд скользил по хэдхантерам и полуголой избитой девчонке. Ухо держал калаш. Автомат был направлен на Бориса и Гвоздя.

– Что за разборки? Кто стрелял боевыми? Почему в дикой три отметины от шприц-ампул? Кто ее избил? Кто раздел? Кто шприцы выдрал? Гвоздь?

– Эта тварь меня чуть не замочила! – Гвоздь, наконец, отлип от камня. Он говорил громко, взволнованно, брызжа слюной. – Прикинулась парализованной, сучка, вырвала автомат. Башку хотела прострелить. Ну, я ее и того… Поучить немного решил, короче. А этот вот влез…

Гвоздь бросил неприязненный взгляд в сторону Бориса.

– И правильно сделал, что влез, – пробурчал Ухо. – Нехрен товар портить! Приказ забыл?

– Да она ж, сука…

– Что сука – не спорю, – перебил сержант. – Все остальное – не твоя забота, Гвоздь. Ты своими баллами за порченный товар не расплатишься.

Гвоздь умолк и смотрел исподлобья.

Сержант склонился над дикой.

– Нормалек, – оценивающе прикинул он. – Молодая. Здоровая, вроде. Правда, покоцанная чего-то…

Ухо поморщился.

– Шрамы эти на сиське и на шее все портят… И руки в пятнах каких-то. Ну, да ладно. Все равно за девчонку кучу бабла отвалят.

Он снова повернулся к Гвоздю:

– Так, говоришь, дикая у тебя автомат выхватила.

– Ага, – снова оживился и энергично закивал Гвоздь, – выхватила, а потом…

– Значит, ее подстрелил не ты, – перебил его Ухо.

Гвоздь прикусил язык, злобно засопел.

Ухо перевел взгляд на Бориса.

– Ты девочку завалил?

– Ну я, – без особого энтузиазма ответил Борис.

– Выходит, твой первый трес, салага? Треска, вернее.

– Выходит, так, – Борис пожал плечами.

– Ну что ж. С зачином тебя, Берест. Хорошая добыча. За такую девку тебе аж целых два трес-балла полагается. Только я их аннулирую. Штраф за внутригрупповые разборки. Гвоздь, с тебя тоже – минус два трес-балла.

– Да ты че, Ухо! – возмутился, было, долговязый хэд.

– Молчать! – рыкнул сержант.

– Есть минус два балла, – сник Гвоздь.

– Вот так-то! Чтоб никому обидно не было. А теперь взяли ее вдвоем – и потащили из камней. Сейчас тресовозка подъедет.

– Так а это… – снова вскинулся Гвоздь. – А охота как же, а?

– Баста! Кончилась на сегодня охота, – ответил Ухо. – Переловили уже всех.

И добавил с досадой:

– Без нас переловили.