Читать книгу Бездушная карикатура человека - Руслан Русланович Асанов - Страница 5

Период сессии закончился. Наступали небольшие двухнедельные каникулы, между окончанием экзаменов и началом нового семестра. Адам колебался между выбором: поехать домой или остаться с Лианой. За небольшой период их общения он сильно привязался к ней, начиная испытывать зависимость от её присутствия. Он все чаще оставался у неё дома, но не решался на рост в их отношениях, словно чего-то боялся. Изредка Адам брал её за руку, наслаждаясь её холодной нежной ладонью. Она часто провоцировала его, выходя из душа обмотанная полотенцем или представая перед ним в нижнем белье. Но он словно монах, давший обет, старался не преступать его, и всякий раз стыдливо отводил глаза, видя её обнаженной.

И вот, все таки склонившись к поездке домой, он лежит в кровати в своем общежитии и смотрит в тусклый потолок. Адам не понимал, зачем ехать домой. Там, где его не особо кто-то и ждет. Разве что мать, которая забудет о его присутствии через день после его приезда. Друзей в родном городе не осталось, прежние знакомые вести знакомство с Адамом не желали. В этом городе остались только его воспоминания, цену которым он давно позабыл. Взглянув на время, он отсчитал, сколько времени у него оставалось до отбытия поезда. Чуть больше часа, чтобы покинуть общежитие и уехать на вокзал, а затем сесть на поезд и ехать почти сутки. Он поднялся, и сразу же принялся лениво натягивать на себя вещи. Собрав сумку и не заправляя кровать, он покинул комнату, спускаясь к ожидающему его таксисту.

Водитель спокойно держал баранку автомобиля, чему-то улыбаясь и радуясь. Добрались на удивление быстро, хотя по этим дорогам чаще всего были пробки. Пройдя проверку на входе в вокзал, Адам лениво побрел на платформу. Сверившись перед электрическим таблом со своим билетом, он взобрался на платформу, нашел свой вагон, прошел проверку проводницы и сел на свою койку. Было около получаса до отбытия поезда. Чувствуя внутреннюю опустошенность, Адам не знал, куда себя деть. Он представлял своих будущих соседей пассажиров, и острое отвращение возникало у него в груди. Пытаясь разгадать причину своего негодования, мысли привели его только к одному – не хватало Лианы. Не хватало просто видеть её и сидеть рядом с ней, чувствуя дыханием её присутствие. Сидя, облокотившись на раскладной столик, Адам мысленно рисовал её образ на противоположной койке. Рисовал её белоснежное лицо, обрамленное густыми черными волосами. Ровные и красивые плечи, остро выделяющиеся из под футболки. Грудь, поднимающаяся при каждом вздохе. Резкое возбудившееся в нем желание возобладало над ним, и он поднялся, надев сумку на спину, и направился к выходу.

Тяжело дыша, Адам стоял перед дверью квартиры Лианы, он никак не решался нажать на кнопку звонка. Обдавшее его волнение будоражило в нем кровь. Нижняя и верхняя челюсти стучали друг о друга, предзнаменуя волнительное событие. С трудом подняв руку и приложившись пальцами к звонку, Адам стал дожидаться Лианы. Раздался звук открываемого дверного замка. Из-за распахнувшейся двери показалась Лиана. Она удивилась, увидев Адама на пороге своей квартиры, ведь знала, что он уезжает домой. Адам спокойно зашел в квартиру и закрыл дверь на замок, затем скинув сумку с плеч, встал перед Лианой, разглядывая её глубокие карие глаза, в которых ему сейчас хотелось потеряться.

– Ты не уехал? – Недоумевая, спросила Лиана.

В ответ он притянул её к себе и крепко обнял, чувствую её хрупкое тело. Она нежно обвила его руками, расплываясь в его объятиях, внутренне торжествуя и ликуя. В его нос ударил сладкий запах винограда, наводящий на частоту страсти. Сам он постепенно начал теряться, расплываясь в своих чувствах, охватывавших его все сильнее и сильнее. Адам отнял её от себя и посмотрел ей в глаза. Два темно-карих пятна, глубиною в вечность. Влеченный на зов этих прекрасных глаз, он ощутил жар её губ на своих губах, поедая её в жадном поцелуе. Ноги, точно зашептанные, сами вели их на диван. Завладев и восседав над ним, точно амазонка, она стянула с него одежду и обнаружила под ней могучее тело Аполлона, покрытое редкими шрамами, от которых у неё захватило кровь. По следам некогда заживших ран, она двигалась своими губами, возвращая затянутой коже былую чувствительность и заставляя чувствовать Адама жар её губ. Изучив его тело, усеянное крепкими мышцами, она вернулась выше, снова сойдясь с ним в страстном поцелуе. Ведомый желанием, он начал раздевать её. Под тонкой футболкой находилось прекрасное девичье тело, не знающее грубости и жестокости. Точно холст Микеланджело, её тело было украшено крутыми узорами фигуры. Пухлая грудь, сдерживаемая кружевным лифчиком, откидывала тень на тонкую талию, больше похожую на изгиб песочных часов, нежели на тело человека. Под тенью груди скрывались ребра, ставшие свидетелями изящности этого тела. Они проглядывали сквозь белоснежно алую кожу, виднеясь отчетливей при каждом её глубоком вздохе, вызванном бурею страсти. Могучими руками он обхватил её за ребра, притянув к себе и ощутив своим телом её упругую грудь. Привычным и ловким движением Лиана сняла свой лифчик и отбросила его на пол. Ощутив горячие, как раскаленный уголь, соски Адам поднялся ладонями выше, жадно хватая её за грудь. Голодный младенец, впившийся в грудь своей матери не был так жаден, как Адам, когда он целовал её белоснежную пухлую грудь. Лиана издавала тихий стон, чувствуя сосками его горячие губы и язык. Она нежно бороздила своими ладонями его густые волосы, отводя накал своей страсти.

Резко перевернув её и теперь возобладав над нею, он стянул с неё штаны, оголяя ровные, точно горизонт океана, ноги. Адам провел рукой вдоль её ноги, ощущая изгибистую стопу, затем переходя на мягкую голень, и опустился в её бедра. Он целовал, кусал, пробовал их языком, – желал ощутить их нежность по всякому, пока могучие руки сжимали её ягодицы. Стянув с неё намокшие трусики, он впился в её цветущую розу губами. Лиана начала изгибаться, точно кошка, от доставляемых языком удовольствий. То сводя, то разводя бедрами, она познавала новый вид удовольствия, никогда не испытанный ею прежде. На бледных щеках выступил багровый румянец, говорящий о её восхождении на плато эйфории.

Отстав от её самого сладкого места губами, он схватил твердую часть своего тела и слился с ней воедино. Она издала еще более пронзительный стон, вливающийся в уши Адама, точно медовая мелодия. Разгоняясь с каждым движением своего тела, он ощущал приятную теплоту внутри неё. Иногда он наклонялся для поцелуя и пронзительного взгляда, пристально слушая её нежный стон, а затем поднимался обратно и обхватывал губами её стопу, которая конвульсировала в оргазме. В эти моменты Лиана крепко сжимала его ладонь своею, точно нашла в ней опору. Спустя несколько минут Адам начал обливаться потом. Он сменил положение, дав Лиане восседать над собою и наслаждаясь её красотой с другого ракурса. Продолжая держать в себе Адама, она аккуратно подобрала под себя бедра, и медленными раскачивающими движениями таза взяла ношу страсти на себя. Перед его глазами вздымались и отпускались её пухлые груди, на которые в таком же хаотичном движении падали её волосы. Видя перед собой это, он не мог любить её только одной частью своего тела. Все его тело тянулось к ней, желая воссоединиться в одно тело, точно влюбленные в Помпеях. Адам притягивал её за шею, целуя её губы и шею. Пиком его удовольствия было тогда, когда он обхватывал её за спину, прижимая к себе, и сам работал снизу своим тазом, ощущая всей свою грудью её грудь и чувствуя виноградный аромат её тела. В таком положении её лицо находилось рядом с его лицом, либо прямо перед ним, позволяя видеть глаза друг друга.

Лиана и подумать не могла, что настоящая страстная любовь во много раз превосходит мастурбацию, вызванную потребностью организма. Адам же не верил в секс, как в высшую форму проявления любви, разуверяясь в нем еще в школе, когда будучи подростками, они ходили в публичные дома с друзьями. Не ощущая вкус настоящей страсти нельзя ощутить вкус настоящего секса.

Кончив несколько раз, Лиана просила Адама сбавить свой темп. Её тело содрогалось от оргазмов, вырывавшихся из неё. Адам и сам ощущал, как был близок к оргазму, но оттягивал его, пытаясь доставить ей больше удовольствия. Завершив любовную схватку, как обычно её завершают остервенелые любовники, они лежали на диване обессилевшими.

– Адам, ты мерзавец, – расслабленным голос сказала Лиана. – Столько времени мы теряли это удовольствие, застенчивый засранец, – оправляя растрепанные и мокрые от пота волосы, добавила она.

Адам неловко улыбнулся, признавая свою вину.

– А ты чего не уехал? Даже не сказал толком, – спросила Лиана.

– Не захотел ехать, здесь мне намного лучше. – Решительно ответил Адам. – С тобой, – добавил он, менее решительно.

– А-а, вот как, – спокойно ответила Лиана, мысленно ликуя и торжествуя. Завернувшись в одеяло, она протянула Адам кулак, но он в ответ посмотрел на неё с недоумением.

– Что? – Не понимая, спросил он.

– Камень, ножницы, бумага. Кто проиграет – готовит завтрак. – Дерзко объявила она.

– О-о, звучит серьезно, – он выставил кулак в ответ её кулаку. – Камень, ножницы, бумага, раз, два, три! – Выкрикнул Адам и сделал ладонью силуэт ножниц.

– О, ну, нет! – Горько сказала Лиана, увидев, что на её бумагу он выставил ножницы. Натянув на себя пижаму, она отправилась на кухню.

– Если есть что-то готовое, я с радостью поем, – пытался успокоить её Адам. В валяющейся на полу куртке завибрировал телефон. Адам потянулся с дивана и достал телефон. Звонил Азамат. – Ало?

– Адам, быстрее приезжай на заводской район, у нас тут проблемы с пацанами.

– Куда именно?

Пока Азамат объяснял ему, куда именно приехать, Адам наспех одевал на себя одежду. Азамат положил трубку, и Адам заказал такси.

– Ты куда? – Озадачено спросила Лиана.

– Одно дело срочное появилось, – наспех ответил Адам.

– Все нормально? – С подозрением спросила Лиана.

– Да, не беспокойся, – открывая дверь, ответил Адам.

Такси приехало очень быстро, и уже через несколько минут Адам ехал по полупустому Саратову. Сначала он заехал в общежитие и взял что-то из-под матраса своей кровати, а затем спустился обратно к ожидавшему его таксисту. Наблюдая через окно за дневным городом, он ощущал небольшое волнение и постепенно подкрадывающийся страх – неизменный спутник разных приключений Адама. Сколько бы стрессовых ситуаций он не испытал, каждый раз он ехал на очередную переделку как в первый. Подъехав к нужному месту, он собрался духом и направился вглубь событий. Это было заброшенное место, где обычно собирались, чтобы проводить запрещенные уличные бои. На таких боях можно было заработать денег. Одним из постоянных участников был Рамиль – близкий друг Адама. Вокруг были полуразваленные здания, где-то были наспех сооруженные шалаши, в которых спали бомжи. Адам ориентировался по крику и шел на него. Он вышел на толпу, в центре которой о чем-то горячо спорили. Адам пробрался в самый центр толпы. Там он обнаружил Рамиля, спорящего с организатором этих боев, рядом с ним стоял Азамат, ища глазами кого-то в толпе. Адам приблизился к ним и начал слушать разговор.

– Братан, я тебе еще раз говорю, разговор был такой: я выигрываю этого чувака, и ты мне платишь полтинник, правильно? – Говорил Рамиль.

– Не-не, разговор вообще не такой был. Если бы ты с ним хотя бы раунд отстоял, то тогда базару вообще ноль. Но ты его на первой минуте вырубил, так что я могу дать тебе только двадцатку, – деловито отвечал организатор боев.

– Ну, че ты меня грузишь? – Теряя самообладание, начал Рамиль, – мы с Азаматом зашли к тебе в коморку, обо всем перетерли, теперь ты базар меняешь? Ты мужик после этого?

– Ты че так общаешься? – Повышая тон, начал организатор, – сейчас без языка домой уедешь! Ты и двадцатку эту не получишь, понял? Мне твой базар не нравится. Вокруг посмотри – кругом мои пацаны, мокрого места от тебя тут не оставят!

Адам резко шагнул к организатору и приставил к его подбородку пистолет. Толпа, окружившая их, резко отпрянула, испугавшись вида пистолета.

– Ты че собака? – Начал Адам, толкая голову организатора дулом пистолета. – Совсем с ума сошел? Кто к тебе драться придет, если узнает, что ты деньги победителям не платишь, а?

– А это тебя касаться не должно, сопляк! Убери пистолет, это тебе не игрушки! – Надменно вопил организатор боев.

– Да? А может, ты не на Рамиля делал ставку, а на своего парня? В итоге ты проебался со ставкой и теперь зажал бабки для моего друга? Ты фуфло после этого, а не мужик. Вы слышите, пацаны? – Обратился Адам к облепившей их толпе. – Как вы можете работать с ним, если это фуфло не выплачивает деньги победителям? Может, я не прав? Поправьте, благодарен буду – если не прав.

С толпы послышались одобрительные восклицания. Лицо организатора исказилось недовольной гримасой.

– Я ж тебя найду, сопляк. Кожу сдеру, – угрожал организатор.

– Если с нами что-то случится, за тобой сразу же явятся Кизовские, ты ничего и сделать не успеешь. Поэтому, лучше отдай честно заработанные бабки, и мы просто уйдем отсюда.

– Кизовские? – Ошарашено переспросил организатор.

– Да-да, Кизовские. Это наши близкие друзья, поэтому, лучше не делай херни и отдай, нам наши деньги.

Организатор аккуратно нырнул рукой в карман и вытащил стопку денег. Адам выхватил её и, продолжая держать его на мушке, попятился подальше от толпы вместе с Азаматом и Рамилем. Они дошли до машины и сразу же уехали прочь. В машине Адам облегченно вздохнул, стараясь успокоиться.

– Рамиль, братан, – начал Адам, – ты мне скажи, тебе денег не хватает, которые из дома присылают?

– Адам, ну ты пойми, что это легкие бабки. Вышел – ногами помахал и полтинник в кармане. На месяц себя весом обеспечиваю за один такой бой. Да и что еще в Саратове делать? Остается только драться, да смолить.

– Вернулся бы ты в тхэкводно, а не маялся всей этой херней, – увещевал Адам своего друга.

– Да ты пойми, дома хотят, чтобы я отучился и в прокуратуру пошел, понимаешь? Мне только и остается, что вот так переживать всю свою учебу. Ты же сам такой же. Ненавидишь эту учебу, этот город. Да и Азамат такой же.

– Да, – поддакивал Азамат, – от души, Адам, без тебя бы встряли.

– Да я-то ничего не сделал. Пересекитесь с кем-нибудь из кизовских, расскажите про эту ситуацию, чтобы непоняток не было.

– Хорошо. Ты сам как вообще? Чего домой не поехал? Ты разве не сегодня должен был уезжать?

– Должен был, да, но передумал.

– Адэ, – называл Рамиль Адама своим любимым сокращением его имени, – давай выпьем, а? Давно не пили вместе, совсем потерялся ты, брат.

– Прям сейчас? В обед что ли?

– Брат, – начал Азамат, – для нас что обед, что вечер – в братской компании одно и то же. Закупимся бухлом и завалимся на хату. Как в старые добрые, не?

– Не, пацаны, в другой раз, ладно?

– Без проблем, чувак, – ответил Азамат, – тебя в общагу?

– Не, в другое место. К проспекту езжай по Вольской улице, там в один двор закинешь меня.

– А че у тебя там? – Поинтересовался Азамат.

– Девушка, – скромно отрезал Адам.

– Девушка? – Удивленно воскликнул Рамиль. – Да наш Адам совсем испортился в этом Саратове!

– Не, ребят, это не такая девчонка, типо раз, два и ушел.

– А какая это девчонка?

– Девчонка, – задумался Адам, – девчонка, в которой хочется утонуть.

– Ой-ой, это уже серьезно! Ладно, не будем заправлять наш интерес наглостью, захочешь рассказать что-то – мы всегда рады, братишка! – Сказал Азамат.

Парни довезли его до квартиры Лианы. Они распрощались, и Адам немного огорченно поднимался по ступенькам подъезда. Ему было горько оттого, что и он сам и его друзья вынуждены топтаться на месте в паршивом Саратове, подчиняясь родительской воле.

В квартире Адам застал Лиану увлеченно играющей в приставку. Она злостно высказывалась в чей-то адрес, кто, по-видимому, обыгрывал её. Лиана поспешно открыла дверь Адаму и бегом побежала обратно к телевизору, стараясь не упускать ход игры.

– Во что это ты играешь? – Поинтересовался Адам.

– Щас, щас, подожди, – уклонялась Лиана, усердно нажимая на кнопки джойстика. Но её труды обернулись прахом и она проиграла. Она грубо отбросила джойстик на диван. – Ну, где ты был?

– Другу помочь нужно было, – ответил Адам.

– И чем же?

– Не так важно, чтобы терять время на обсуждение этого, – уклонился Адам, приближаясь к Лиане, – ты с этими играми такая напряженная, не могу выносить, если тебе плохо, крошка, – улыбаясь, сказал он, затем просунул руку ей под трусики и поцеловал в губы, но она отстранила его руку.

– Я устала. Вообще-то, ты украл романтическое утро после секса, придурок! Нельзя так делать! – Злилась Лиана. – Нужно было хотя бы выкурить по сигаретке, а уже потом уходить!

– Давай прогуляемся? Мы давно не заходили в кофейню, – пытался отвлечь её Адам.

– Да, можно. Оденусь и выходим.

Не раздеваясь, он сел на пуфик у входа и дожидался её. Она шмыгала по квартире, постоянно добирая необходимые вещи под свой стиль, при этом каждый раз смотрясь в зеркало. Адам привык к её долгим сборам, поэтому для него это не показалось чем-то мучительным. Он старался уловить в этом какое-то удовольствие. Когда Лиана оделась, они отправились гулять. Сделав несколько шагов из подъезда, они сразу же поняли, что прогулка не удастся, либо удастся, но они вымочат все ноги в растаявшем снегу. Они решили доехать до кофейни на такси. Усевшись на заднем сидении, они проезжали улицы Саратова, пока солнце проникало в салон машины, нагревая воздух. Мокрый и грязный снег лежал повсюду. Все дороги и тротуары были выпачканы им, от него негде было укрыться. Он брызгал из-под колес проезжающих машин, переходил на тротуары, а затем замерзал от резко ударившего мороза, вслед за солнцем. Доехав до кофейни, они облегченно покинули напекшийся солнце салон, и зашли в кофейню. Там было прохладно. Они уже заходили пару раз в эту кофейню, после первого раза, поэтому были малость знакомы с местным баристой. Он так же был хозяином заведения. Обычно он был веселым и радостным, но Адам и Лиана застали его в плохом расположении духа. Глаза впали от нездоровой худобы, лицо сильно осунулось, и сам он постоянно обливался потом, словно в помещении и не было прохладно.

– Саш, у тебя все нормально? – Спросил Адам. – Ты что-то неважно выглядишь. Помочь может чем?

– Нет, друг. Ты-то мне ничем не поможешь. Налоговые псы на хвост сели. Закрыть мою кофейню хотят. Мол, я налоги неправильно плачу, касс каких-то у меня нет. Ни хрена не понимаю, что им от меня нужно. Половину выручки на аренду отдаю, еще на ресурсы – сиропы, зерна, стаканчики. Самому ни хрена не остается, копейки одни! – Недовольно сетовал бариста. – Вот вы скажите мне, как тут любить кого-то? Государство только спит и видит как тебя выебать, как тебя утопить в этом долговом болоте. Ты итак тонешь, ели на плаву держишься, пытаешься выплыть. Видишь, бежит кто-то с палкой. Думаешь – вот, мол, помощь, сейчас вытащат тебя из этого болота. Слава тебе Господи, сейчас спасут, – а тебя этой палкой бить начинают, чтоб ты скорее утонул. Зачем? Зачем вот, скажите, вы молодые, у вас мозгов побольше? Зачем топить меня? Я же если больше смогу зарабатывать – больше платить буду, почему они не думают об этом? Почему не помогают предпринимателям в трудных ситуациях?

– А кредит не дают? Там же бывают всякие… – пыталась помочь Лиана.

– Да какие кредиты-то? Ты процентную ставку их видела? Пятнадцать-двадцать процентов годовых, с ума сойти! Мне семью-то как кормить свою? Вот Богом клянусь вам, в этой стране легче работягой каким-нибудь быть. Идейное предпринимательство это погибель, погибель, говорю вам. Вот вы приходите сюда, другие приходят сюда, не только ради кофе. Тут можно отдохнуть, такая палатка, где можно остановиться и сделать привал, посреди рабочего дня. Вот, казалось бы, есть идея – делать людей счастливыми. Но топят тебя эти суки, пытаются постоянно догнать и хлопнуть тебя, как муху какую-то. В этой стране предприниматель живет и видит нависшую над собой тень налоговиков и других гончих, которые в тебе только добычу видят. А возьми каких-нибудь безыдейных болванов, которые там растворимое кофе продают, или еще какое дерьмо. Их вообще не трогают, почему? Это что же такое происходит? Я дурак, может, не понимаю чего? Может лишний я тут, хер знает. Вам, как обычно?

– Да, – неловко ответил Адам. Бариста отвлеченно принялся к готовке кофе, словно он ничего и не говорил. Лиана и Адам прошли на свое любимое место и уселись на мягкие кресла.

– Да уж, не легкая жизнь у него, бедняга, – сказала Лиана.

– Да, боюсь представить, если сам вырасту и окажусь в такой же ситуации.

– Надеюсь, я не доживу до взрослой жизни, когда нужно будет обеспечивать саму себя.

– Ты чего? – Опешил Адам.

– Ну, или доживу, только в другой стране.

– Оптимизма тебе не занимать.

– Мы в Саратове, приятель, здесь оптимизм под запретом, если только ты не впихиваешь его кому-нибудь за бабки.

– Да уж. Ты говорила, что дома хотят, чтобы ты после колледжа поступила в академию, но потом сказала, что твои родители умерли. Я не совсем понял, кто…

– Дедушка с бабулей по материнской стороне. Они присылают мне деньги, помогают и заботятся обо мне.

– И они хотят, чтобы ты поступила в академию?

– Угу.

– А ты сама хочешь этого?

– Я… не знаю, Адам. Я, пока что, знакомлюсь с жизнью. Узнаю её поближе.

– Не понял.

– Ну, раньше я смотрела на жизнь через щелочку, теперь открыла дверь и живу, а не смотрю, понимаешь?

– Не похоже, чтобы ты в прошлом смотрела на жизнь через узкую щель.

– Почему это?

– Ну, ты умная, хоть и младше меня будешь. Знаешь себя и уверена в себе и своих желаниях.

– Ну, уверенность эта, как я думаю, отчасти от денег, а то, что я знаю свои желания, это, наверное, результат их скрытого проявления, когда постоянно подавляешь какие-то желания, они ведь начинают влиять на тебя изнутри, понимаешь?

– А зачем ты подавляла? – Спросил Адам.

– Ну, меня так воспитывали. Был постоянный контроль со стороны отца и матери. Этакая консервативная армянская семья с приоритетом национальных ценностей. Они, наверняка, в гробу бы перевернулись, если бы узнали, что я встречаюсь не с армянином.

– Я смотрю, ты не особо их и любила, раз так отзываешься о них.

– Понимаешь, Адам, в семьях, где родители пытаются сделать из собственного ребенка некий трофей, чтобы хвастаться перед родней или друзьями, ребенок либо становится этим трофеем, то бишь полным отражением своих родителей, неся в себе все их ценности и моральные нормы, либо начинает ненавидеть их, за то, что заставляют жить под гнетом несвободы. Вот взять тебя, ты ведь ненавидишь и этот Саратов и свою академию, сам ведь говорил? Но твои родители искренне желают, чтобы ты окончил эту академию и у тебя был аттестат на руках, с которым ты сможешь устроиться на любую работу! И все это они подкрепляют мотивом «мы хотим как лучше для тебя», не понимая и не имея ни толики понятия о том, что на самом деле лучше для ребенка свобода. Только путем собственных ошибок можно найти тропу в этой жизни и стать человеком.

– Ну, а если он совершит такую ошибку, после которой подняться не сможет? Если совершит что-то, что его сломает.

– Рано или поздно он все равно ошибется, Адам. Мерилом жизни выступает не показатель того, как долго ты можешь не ошибаться, а то, как ты ведешь себя после этой ошибки. Если родители будут всячески опекать тебя и уберегать от этих ошибок, то они просто отсрочат это событие, обрекая тебя на погибель в будущем. Ведь, чем ты старше, тем тяжелее учиться и адаптироваться, понимаешь? Если не можешь оправиться после ошибки, то погибни. Дарвинизм, мой друг. Борьба за выживание, понимаешь?

– Вот как, – призадумался Адам, – ты много читаешь?

– Ну, как умерли родители, я начала восполнять свои пробелы в знаниях о мире. Так как у меня не было жизненного опыта, я смотрела кино, читала художественную литературу. Старалась проживать чужую жизнь и извлечь какую-то пользу из этой жизни. Еще когда родители были живы, я стала ненавидеть их. Противилась всем нутром тому, чему они меня учили.

– А чему именно тебя учили? Я не совсем понял.

– Ну, как тебе сказать, вот там Бог какой-то есть. Ад и Рай есть. Бога бояться надо, слушаться, повиноваться. Не встречаться с мальчиком до свадьбы. Выйти замуж только за армянина, рожать кучу детей. Чисто традиционные ценности, понимаешь? Типа, ебись, рожай, сиди дома, не мешай.

– Женщинам на Кавказе всегда нелегко было. – Пытался поддержать тему разговора Адам, хотя даже не знал, что ему сказать.

– А ты кто вообще? – Резко спросила Лиана и отправилась за кофе. Пока она ходила за кофе, Адам думал над сутью её вопроса. Придя, она по-прежнему ждала, что он ответит.

– Понятия не имею, кто я такой. Да и не готов пока ответить на этот вопрос. Давай лучше насладимся кофе.

– Ладно. – Спокойно ответила Лиана и принялась за свой кофе.

Они потихоньку пили кофе, растягивая удовольствие. Иногда они начинали разговор о чем-то, но быстро его заканчивали, желая насладиться классической музыкой и резко сменившейся погодой. Солнце скрылось за густыми тучами.