Читать книгу Призма - Руслан Штерн - Страница 3

"Единственный смысл жизни человека – это

совершенствование своей бессмертной основы.

Все другие формы деятельности бессмысленны

по своей сути, в связи с неотвратимостью гибели".

Л.Н. Толстой.

Я понял, что уже жил, не знаю на этой Земле или другой, в прошлом или будущем, скорее всего в будущем, но понял точно, что жил.

Первый раз я осознал это осенью 1998 года, когда мне было десять лет. Я родился в глухой деревне и не видел ничего, кроме тайги, деревенских людей и их домашней живности, а про существование внешнего «большого» мира узнавал из старого черно-белого телевизора. Лишь редкие поездки в детские лагеря и районный центр давали мне возможность познакомиться с чем-то новым, необычным и узнать, что есть люди, которые общаются как-то иначе, имеют другие привычки и образ жизни, да и вообще, все у них по-другому. Однажды, в один из самых обычных дней, в моей голове возникло странное воспоминание, которое либо перечеркивало всю мою жизнь, либо наделяло ее каким-то новым, мистическим смыслом. Я с энтузиазмом стал рассказывать о нем родителям, но они всего лишь улыбались мне в ответ и удивлялись моей чересчур игривой детской фантазии. И только я чувствовал, что это не просто игра воображения, потому что она не могла быть такой реалистичной. Я полностью был уверен в том, что событие, которое вдруг возникло в моей памяти, действительно когда-то со мной произошло, но вот когда… Итак, видение было таким.

Мне три-четыре года. Длинный широкий перрон, вокруг бетон, мрамор и циферблаты. Люди гуляют, не спеша, и даже электропоезд едет чуть слышно и медленно. Двери поезда открыты на момент остановки и движения вдоль перрона. Я по-детски счастлив и непоседлив. Отец заходит в вагон, держа крепко мою руку. Его лица я почему-то не помню, но помню родной и добрый запах, больше ничего. Поймав момент, когда он разжал руку, я выдернул свою и с криком: ”Папа, папа, смотри, как я могу!” – начал резко забегать и выбегать из вагона во время его движения. Платформа перрона была вровень с полом вагона, поэтому я без труда повторил свой подвиг несколько раз, пока не объявили о закрытии дверей. Отец нежно и заботливо взял меня за руку и посадил на сиденье. На этом мое воспоминание заканчивается. Конечно же, этого быть не могло, так как я никогда не выезжал дальше своего районного центра в Вологодской области вплоть до совершеннолетия. Но я видел это так ясно, что поверить в то, что это просто фантазия, уже не мог.

Вы спросите, для чего все это, какой смысл в надуманной детской истории, и почему я вспоминаю о ней по прошествии двадцати с лишним лет с момента первого воспоминания? Все очень просто: я лежу посередине перрона главного вокзала Праги с тремя пулями в теле, вокруг меня увеличивается пятно крови, и бегают люди, призывая к помощи на разных языках. Но для меня все это не имеет никакого значения: в этот момент я лежу и смотрю на прибывающий поезд, чертовски напоминающий мне тот самый поезд-призрак, который на протяжении долгих лет, то казался мне игрой воображения, то вселял уверенность, в существование реинкарнации. И именно в этот момент, по цепочке начинает складываться пазл, который ведет меня к объяснению странного воспоминания. Я пытаюсь сконцентрироваться и все проанализировать, но ничего не выходит, мысли путаются, теряется грань между прошлым, настоящим и будущим. Да и пошло оно все к черту, ведь теперь, когда шансы остаться в живых с каждой секундой стремятся к нулю, разве все это может иметь хоть какое-то значение? Конечно же нет! Что может быть важнее секунды осознания смерти для уходящего из жизни человека? Ничего! В это мгновение я верю в то, что она у меня не первая и не последняя, верю в то, что это очередной этап, очередной поворот колеса Сансары. Я – луч света, а смерть – это призма. Она обрывает мою жизнь точно также, как призма преломляет луч света, для которого преломление ещё не конец, ведь он появляется снова, но уже на другой стороне призмы…также как я появлюсь на другой стороне – в следующей моей жизни. Теперь я в этом уверен.