Читать книгу Убийство в стиле «психо» - Рут Ренделл - Страница 3

– Похоже, ее убили с помощью гарроты.

Самнер-Квист произнес это слово со смаком: так сообщают сплетню о чужой сбежавшей жене.

– Вы слышите? Я говорю, ее убили гарротой.

– Да, я слышу, – ответил Вексфорд. – Спасибо за информацию.

– Я подумал, вам захочется узнать что-нибудь эдакое, пока не пришел отчет.

Странный он, этот Самнер-Квист, мысленно сказал себе Вексфорд. И попытался вспомнить что-нибудь про гарроту.

– Как вы сказали?

– Гаррота, – повторил Самнер-Квист и довольно хмыкнул. – Если вы спросите, где убийца достал гарроту, я отвечу: изготовил в домашних условиях. Найти ее – это уже ваша задача.

Все еще посмеиваясь, он доложил, что миссис Робсон убили между половиной шестого и шестью вечера. Сексуальное насилие исключено.

– Гаррота, и ничего больше, – добавил Самнер-Квист и удалился.

Вернулся Бёрден, и Вексфорд поделился с ним своими познаниями о гарроте.

– Гарроту использовали как орудие казни. Голову осужденного засовывали в металлический ошейник, закрепленный на столбе. Страшно даже представить, как он вообще мог просунуть туда голову. Ошейник затягивали винтами, пока не наступало удушение. Ты знаешь, что еще в шестидесятых годах нашего века в Испании казнили таким способом?

– А я-то думал, что они все больше увлекаются корридой.

– Есть еще более простая гаррота – проволока с деревянными рукоятками.

Бёрден присел на край стола шефа – кстати, стол из палисандра.

– А я где-то читал, что, если инквизиция приговаривала человека к сожжению на костре, за скромную плату палач мог убить его гарротой, чтобы тот не мучился в огне.

– Думаю, простейшая гаррота как раз оттуда.

Интересные у Бёрдена джинсы, подумал инспектор, зауженные книзу, наверное, от какого-нибудь дизайнера. И носки в тон – «джинсового» цвета. Знал бы Майк, о чем думает его шеф.

– Значит, Самнер-Квист считает, что Гвен Робсон убили гарротой? – поинтересовался Бёрден.

– Откуда ему знать? Это предположение. По крайней мере, орудие убийства напоминало гарроту, которую он – или она – имел наготове. Это кажется мне совсем диким, Майк. При таких обстоятельствах предумышленное убийство почти невозможно, ведь на стоянке могло оказаться полно народу. Если только убийца не носил гарроту в кармане, как мы носим ручку. Гадать бесполезно, подождем заключения судмедэксперта. Давай пока подведем итоги: что ты узнал про Гвен Робсон?

Бёрден рассказал все, что услышал от Ральфа Робсона и его племянницы Лесли Арбель – именно ее фотография стояла на камине. Убитой было пятьдесят восемь, бездетна, до выхода на пенсию работала в городской социальной службе помощи на дому. Муж, Ральф Робсон, в прошлом работник муниципального жилищного управления. Миссис Робсон вышла замуж в восемнадцать. Сначала молодые супруги жили у родителей мужа в Стовертоне, потом снимали квартиру и наконец семь лет назад переехали в собственный коттедж. Они одни из первых поселились в Хайлендсе. Никто из супругов еще не достиг пенсионного возраста, но город выплачивал Робсону небольшое пособие, и они могли позволить себе вполне комфортную жизнь. Даже купили «форд-эскорт» модели позапрошлого года. Каждый год они обычно отдыхали в Испании, но в этом году Ральфа Робсона скрутил артрит, отчего костная ткань правого бедра начала разрушаться.

– Племянница не живет с ними? – спросил инспектор.

– Она живет в Лондоне, но часто их навещала. Была им почти как дочь. Настолько заботливая, что даже подозрительно. Она сейчас с Робсоном, примчалась, едва он сообщил о несчастье.

По словам Робсона, они обычно ездили за покупками по четвергам, но из-за артрита он уже полгода сидел дома. В четверг, 19 ноября, в половине пятого Гвен Робсон села в машину и отправилась за покупками. И домой уже не вернулась. Интересно, чем занимался Ральф Робсон с половины пятого до семи? Сидел дома, смотрел телевизор, пил чай. Так же, как Арчи Гривз, которого инспектор навестил тем утром.

Как свидетель этот старик – мечта любого полицейского. Замкнутая жизнь и узкий круг интересов превратили его в настоящее запоминающее устройство. Увы, ничего особо интересного наблюдать ему не приходится: он смотрит, как приходят и уходят покупатели, зажигается или гаснет свет в торговом центре, как запирает или распахивает ворота Седжман.

– И я увидел парня, выбегающего из ворот, – рассказывал Арчи инспектору. – Это было в шесть или в самом начале седьмого. Из ворот выходило много людей, в основном женщины. Парень выбежал не из центра, а из-за той стены.

Вексфорд посмотрел в окно. Старик указывал на выступающую стену подземной стоянки, там теперь собралась кучка любопытных. Чего они ждут? Вот из ворот вылетел пустой пакет, подгоняемый порывами ветра. На крыше здания развевались флажки. А Вексфорд с тоской думал, что был на месте преступления, уехал оттуда в десять минут седьмого, но так ничего и не заметил. Впрочем, миссис Сандерс он все-таки запомнил.

– Я подумал, может, у того парня что-то случилось, – продолжал Гривз. – Или он что-то натворил и теперь убегает от полиции.

Лицо и руки старика покрывали печеночные пятна, которые также называют старческими. Он был худой и немощный, вязаный кардиган висел на нем, как на палке, фланелевые брюки пузырились на коленях. Но взгляд бледно-голубых глаз с покрасневшими веками молод и проницателен.

– Тот парень был почти мальчишка, в шерстяной шапочке и куртке на «молнии», он выскочил из ворот, как летучая мышь из преисподней.

– И никто за ним не гнался?

– По-моему, нет. А может, они просто махнули рукой.

Потом Арчи увидел Дороти Сандерс: она расхаживала по стоянке, словно искала кого-то. Она дрожала от злости и негодования и наконец выплеснула свой гнев на ворота, начала их трясти, кричать. Гривз так испугался, что едва не получил сердечный приступ.

В четверг вечером в полицейском участке Кингсмаркэма выделили специальную комнату с телефоном для приема звонков от населения. Полицию интересовала любая информация о событиях на подземной стоянке торгового центра «Баррингдин» между пятью и половиной седьмого вечера. Местное телевидение обратилось к возможным свидетелям с просьбой прийти в полицию и дать показания. Инспектор Вексфорд выступил в десятичасовых новостях по национальному телевидению. По словам сержанта Мартина, звонки стали поступать практически сразу, не успел номер телефона исчезнуть с экрана. Звонили доброхоты и злопыхатели: и те, и другие только запутывали следствие. Звонили просто хулиганы. Объявилась и владелица красного «опеля», которая пыталась обогнать инспектора, ее звали Сара Кассонс. Позвонил мужчина, рядом с которым припарковала машину Гвен Робсон, и сказал, что она приехала на стоянку где-то без двадцати пять.

Телефон не замолкал весь вечер: звонили водители машин, парковавшиеся на всех уровнях стоянки, но ничего особенного не сообщили. Тем не менее записывался каждый звонок. А в пятницу утром нашлась владелица синей «ланчии» – миссис Хелен Брук. Оказывается, она была на девятом месяце беременности, и в среду, в пять часов, в магазине здорового питания «Деметра» у нее начались схватки. Вызвали «скорую», роженицу отвезли в больницу «Стовертон-Роял».

Как бы ни были искренни эти люди в желании помочь полиции, никто не запомнил ни одного лица, зато некоторые шутники умудрялись давать самые неописуемые словесные портреты мифического преступника. Также позвонила продавщица, которая обслуживала Гвен Робсон около пяти часов вечера, и кассирша из супермаркета «Теско», на полчаса позже пробивавшая ей чек. Между тем двое полицейских из команды Вексфорда уже прибыли в торговый центр, чтобы опросить сотрудников. Арчболд допросил управляющего рыбным отделом «Теско»: тот утверждал, что около шести, перед самым закрытием, покупательница, по описанию похожая на Дороти Сандерс, устроила скандал. Значит, свидетельница появилась на стоянке сразу после шести, но инспектор и так это знал.

Тем же утром в морг приехал Ральф Робсон: ему предстояла мучительная процедура опознания. Убитую накрыли так, чтобы не было видно изуродованной шеи. Синюшный цвет, вызванный удушьем, уже сошел с лица, осталось лишь выражение неописуемого ужаса. Ральф подошел, опираясь на трость и прихрамывая, кивнул: «Да, это она». На этот раз он не плакал. Инспектор не присутствовал на опознании, так как допрашивал сторожа Дэвида Седжмана. Этот человек мог оказаться ценным свидетелем, но он ничего не видел, по крайней мере, не обратил внимания. Седжман помнил, как махал Арчи Гривзу на прощание, – но это у них ежедневная традиция, – а потом запер ворота. Но он не помнил ни женщину, которая металась по стоянке, ни убегавшего юношу, ни быстро ехавший автомобиль, ничего подозрительного.

– Все как обычно, – сказал Седжман. – Я закрыл ворота, сел в машину, припаркованную неподалеку, и отправился домой.

Небо было свинцово-серым, красное солнце низко висело над крышами. Сегодня Бёрден надел серый утепленный пиджак от «Кили», теплый, как печка, скрывающий худобу. Жена Бёрдена Дженни уехала к матери, под Майрингем. Теща Бёрдена совсем недавно перенесла операцию, и ей требовался уход. Бёрдена это беспокоило, он стал нервным и раздражительным, скучал по жене и маленькому сыну, но не желал ехать к теще. Он хотел, чтобы его семья скорее вернулась домой. Когда Вексфорд заговорил, уже в машине, лицо Бёрдена стало одновременно сердитым и циничным.

– Как ты считаешь, – поинтересовался Вексфорд, – Робсон мог смастерить гарроту и придушить жену?

– Даже не спрашивай. Мне вообще трудно представить такого человека. И потом, у него не было под рукой машины, а от их дома до центра – около мили.

– В общем, ты прав. Как думаешь, он не притворяется насчет артрита?

– Даже если притворяется, опять встает вопрос машины. Конечно, он мог бы дойти пешком или доехать на автобусе. Но если он решил убить жену, почему не сделал это дома, как происходит обычно?

Вексфорд едва сдержал улыбку: убийство «с доставкой на дом».

– Может, так оно и было. Убил дома, а потом бросил на стоянке. Мы же не знаем, кто сидел за рулем.

– Значит, ты все-таки допускаешь, что это Робсон?

– Посмотрим.

Дверь дома Робсона им открыла Лесли Арбель. Бёрден ошибся, подумал Вексфорд, она совсем не похожа на Шейлу. Его Шейла – неповторимая. Но Лесли миловидная девушка и хорошо одета – даже слишком хорошо, учитывая, что у дяди траур. Она представилась и объяснила, что не вытерпела и приехала в пятницу утром.

– Дядя наверху, в спальне. Приходил доктор, прописал постельный режим.

– Мы, собственно, хотели побеседовать с вами, мисс Арбель.

– Со мной? Но я ничего не знаю. Я была в Лондоне.

– Вы же его племянница и можете рассказать нам о жене дяди, тем более что он сейчас не в состоянии говорить.

– Вот именно, – капризно заметила Лесли. – Я его родственница, не ее. Моя мама – родная сестра дяди Ральфа. А Гвен считалась моей тетей только потому, что была его женой.

Вексфорд кивнул, с трудом сдерживая досаду. Не хочется делать поспешных выводов, но, кажется, девушка непроходимо тупа. Лесли провела гостей в пеструю, поразительно безвкусную гостиную: цветастый ковер, занавески в цветочек, на обоях – плодовые деревья, на диване – плед с рисунком в виде солнечных лучей. У стены – газовый камин, в котором полыхало бездымное топливо. Она села на диван и улыбнулась своему отражению в зеркале в серебряной оправе. И тут инспектор ошеломил ее странным вопросом:

– Это у вас новые занавески?

– В каком смысле?

– Я имею в виду, здесь раньше не висели другие?

– Да, красные. А почему вы спрашиваете?

Вексфорд замолчал, предоставив Бёрдену продолжать разговор. Тот поинтересовался, что сказал Робсон, когда позвонил племяннице в четверг вечером. Инспектор между тем разглядывал девушку: одета безукоризненно и в то же время – нелепо, напоминая голливудскую актрису тридцатых годов. Лоск, непригодный для обыденной жизни. Шелковая кремовая блузка, шелковый пиджак кофейного цвета, на шее – несколько толстых золотых цепочек. На длинных ногтях – яркий малиновый лак.

– Вы собирались приехать в эту субботу, как обычно делаете? – спросил Вексфорд.

Лесли кивнула.

– Звонок мистера Робсона в четверг удивил вас?

– Да, он позвонил поздно вечером, и я хотела приехать сразу же, но он сказал, что не надо. С ним осталась миссис Уиттон, соседка, так что я могла не волноваться. Но вы собирались поговорить о тете Гвен.

– Да, мисс Арбель, – подтвердил Бёрден. – Но сначала скажите, что вы делали в четверг после полудня?

– А это вам зачем? – Лесли прямо кипела от негодования, словно ей задали неприличный вопрос. Она крепко сжала колени, ноги у нее красивые, длинные, в бежевых туфлях на шпильке. – С какой стати вы спрашиваете?

Может, она и впрямь святая невинность.

– Это обычные вопросы, мисс Арбель, – вкрадчиво пояснил Бёрден. – Когда расследуют убийство, полицию интересует, кто где находился и когда. Скорее всего, вы были на работе, верно? – подсказал он.

– В четверг я отпросилась раньше, мне стало нехорошо. Так что про тетушку Гвен?

– Чуть позднее. Значит, вам нездоровилось, и вы пошли домой. Простудились?

Лесли с искренним изумлением посмотрела на Бёрдена.

– Это называется ПМС. – Как будто весь мир должен об этом знать. Бедный Бёрден не понял, о чем речь, а Лесли доверительно наклонилась к нему и добавила: – Каждый месяц мучаюсь. Ни одно лекарство не помогает.

В гостиную, опираясь на трость, вошел Ральф Робсон в домашних брюках и рубашке, поверх которых зачем-то надел халат.

– Вот, услышал голоса и решил спуститься.

Он удивленно повернул плоское остроносое лицо к инспектору.

– Старший инспектор Вексфорд, криминальная полиция Кингсмаркэма.

– Очень приятно.

Весьма сомнительно.

– Хорошо, что вы пришли, а то я собирался звонить. Вы случайно не знаете, где продукты?

– Какие продукты?

– Которые Гвен купила в четверг. Думаю, они остались в багажнике. Машину вернуть вы пока не можете, но зачем вам покупки? Там хлеб, мясо, масло и наверняка что-то еще. Я, конечно, не нищий, но и в деньгах не купаюсь.

Инстинкт самосохранения сильнее горя. Вексфорд знал это и все равно каждый раз удивлялся. Бёрден говорил, что поначалу старик расплакался. А может, он вовсе и не горюет, может, он и есть убийца. Но, скорее всего, у него просто притупились эмоции. Такое случается со старыми людьми, но все же это дико.

– Мы вернем ваши продукты сегодня, – ответил Вексфорд.

Вчера Вексфорд лично осмотрел содержимое сумок. Их отвезли на участок, а скоропортящиеся продукты убрали в холодильник. Кроме продуктов, там оказалась зубная паста, тальк, четыре лампочки – все в пакете «Товары для дома», где миссис Робсон, очевидно, побывала в самом начале. В маленькой сумочке лежал кошелек с двадцатью двумя фунтами и мелочью, чековая книжка, карточка «Виза» и дисконтная карта торгового центра «Баррингдин». Чистый носовой платок и две бумажные салфетки. Два письма, по которым установили личность убитой. Одно письмо из Лидса, от сестры миссис Робсон, а второе… Собственно, это даже не письмо, а приглашение на рождественскую распродажу в магазинчик «Флирт», где Вексфорд купил свитер для Доры.

– Мистер Робсон, у вас в доме не пропадала коричневая бархатная штора?

– Штора? Да нет. А при чем тут штора?

– Возможно, вы держали ее в багажнике, чтобы в случае мороза прикрыть ветровое стекло.

– Я для этого пользуюсь газетами.

Их перебила Лесли:

– Дядя, вы не хотите поесть? Что-нибудь легкое?

– Нет, спасибо, не хочется. – Робсон схватился за правое бедро и поморщился от боли. Осторожно опустился в кресло. Не похоже, чтобы он притворялся.

– Вы не выпили свои таблетки? От которых у вас болел живот? – спросила племянница.

– Слава богу, доктор отменил их. Иначе развилась бы язва.

– У вас артрит? – поинтересовался инспектор.

Робсон кивнул.

– Прислушайтесь и услышите, как скрипит сустав.

Видимо, кость сместилась, и Вексфорд услышал неестественный звук, словно щелкнул замок. Лицо Робсона снова исказилось от боли.

– Как назло, у меня аллергия на обезболивающее. Так что стиснул зубы и терплю. Стою в очереди на операцию, придется ждать года три. Неизвестно, в каком я виде буду к тому времени. Другое дело, платная операция.

Да, очереди на бесплатные операции огромные, и это несправедливо. А если Робсон симулирует? Инспектор взглянул на Лесли: кукольное лицо, невинные глаза.

– Где вы работаете, мисс Арбель?

– В журнале «Ким».

– Оставьте мне ваш домашний и рабочий адрес. Вы снимаете квартиру одна или с кем-то?

– Еще с двумя подругами. – Она сердито продиктовала домашний адрес и добавила: – А редакцию журнала «Ким» вы сможете найти на Ватерлоо-роуд.

Инспектор всего лишь раз видел этот полуглянцевый еженедельник, рассчитанный на женщин среднего возраста, когда Дора купила его из-за каталога «товаров по почте». Вексфорд из любопытства полистал журнал и счел скучным, хотя издатели преподносили его как яркий и полемичный, со статьями вроде «Хорошо ли быть лесбиянкой?», «Если дочь – ваш клон…».

– Может, яичницу и хлеб с маслом?

Робсон пожал плечами, но согласился. Бёрден спросил его о соседке, миссис Уиттон, поинтересовался, кто звонил, пока миссис Робсон находилась в торговом центре.

Лесли извинилась и отправилась на кухню.

Робсон сбивчиво и монотонно назвал всех соседей по Хастингс-роуд, без конца повторяя, что Гвен знала их гораздо лучше. Вексфорд прошел на кухню. Повязав цветастое полотенце вместо фартука, Лесли хлопотала у плиты. Она уже выложила два яйца и венчик и теперь глядится в зеркальце – наносит толстой кисточкой румяна. При виде инспектора она поспешно спрятала зеркальце, неловко разбила в чашку два яйца. Туда попала скорлупа, и Лесли вытащила ее длинным малиновым ногтем.

– Как вы думаете, кому понадобилось убивать вашу тетю? – произнес Вексфорд.

Лесли молча положила на поднос салфетку, достала из буфета тарелку, графинчик с маслом и недовольно ответила, взбивая венчиком яйца:

– Это мог сделать только сумасшедший. В наши дни убийца даже не может назвать причину. В газетах все время пишут, что эти люди не знают, почему так поступили, ничего не помнят или просто были не в себе. Вряд ли есть причина, по которой ее убили.

– У вашей тети были враги?

Лесли замерла с чадящей сковородой в руке.

– Это просто смешно, если бы не было так грустно. Тетя Гвен была очень милой женщиной. Разве вам не сказали? Дядя убит горем. Они боготворили друг друга, всю жизнь были влюблены друг в друга. Это сведет его в гроб, точно вам говорю. Он за эти сутки постарел на двадцать лет.

Лесли отвернулась и вылила яйца на сковороду. У Вексфорда возникло странное чувство, что, несмотря на искренность, на самом деле она пыталась произвести впечатление заботливой и умелой родственницы. Но это ей не удалось. Яичницу Лесли приготовила, но про хлеб с маслом забыла. Она нервно отрезала два толстых ломтя хлеба и намазала их маслом, но масло только из холодильника и поэтому крошилось. Она взяла поднос, инспектор вежливо придержал дверь, ему даже стало немного жаль девушку. Хотя он не понимал почему. Импровизированный фартук упал на пол, и Лесли быстро вышла, цокая каблуками. Когда она проходила мимо маленького зеркала на стене между кухней и гостиной, то не удержалась и взглянула в него. Удерживаясь на высоких каблуках, с подносом, взвинченная, она все же не упустила возможности лишний раз полюбоваться собой.

Робсон дремал в кресле. Племянница поставила поднос ему на колени, сунула подушку под спину.

– Представляете, он спрашивал, нет ли у Гвен врагов? – громко возмутилась Лесли.

Робсон сонно взглянул на нее и пробормотал:

– Солнышко, он просто выполняет свой долг.

– Тетя Гвен!.. – воскликнула девушка со слезами в голосе. – Она была мне как мать. – И вдруг сурово добавила: – Только не думайте, что она была тряпкой. Гвен была человеком твердых принципов, правда, дядя? И на все имела собственное мнение. Например, не любила ту парочку, что живет через дом, забыла, как их зовут. Они не женаты. Я говорила ей, что со времен ее молодости многое изменилось, сейчас все так делают, жениться необязательно. Но Гвен стояла на своем.

Все посмотрели на нее, и Лесли поняла, что переборщила: скорбящие племянницы так себя не ведут. А Бёрден подумал, что не очень-то она и любила Гвен.

– Вы позволите нам осмотреть дом?

Лесли хотела возразить, но Робсон вяло махнул рукой – пожалуйста. Он отставил тарелку, так и не притронувшись к еде. Вексфорд считал, что вряд ли они найдут в доме какую-нибудь зацепку, связанную со смертью миссис Робсон. Лесли права: убийца – просто сумасшедший, которому подвернулась под руку хрупкая, слабая женщина. Инспектор прошел вместе с Бёрденом в спальню, по-домашнему уютную. Кровать была разобрана, и, поддавшись безотчетному порыву, Вексфорд приподнял ту подушку, на которой явно не спали. Под ней оказалась аккуратно сложенная ночная рубашка миссис Робсон. На тумбочке стояла семейная фотография. Миссис Робсон сидит на стуле – в юности она была полнее. Темные пышные волосы, широкая улыбка. Муж стоит у нее за плечом – наверное, чтобы казаться выше. Рядом с фотографией – два романа Катрин Куксон, а на тумбочке со стороны мистера Робсона – последняя книга Роберта Ладлэма. На трюмо – крошечный флакончик духов «Шик» от «Ярдли», щетка для волос и подушечка для булавок – в нее воткнуты три броши. Стены увешаны фотографиями в рамках и картинками: миссис и мистер Робсон, коллажи из поздравительных открыток, вырезки из календарей с кошками и собаками, вышивка – домик в саду, – наверняка выполненная хозяйкой дома.

На окне веселые цветастые занавески. Если в одежде миссис Робсон отдавала предпочтение коричневым тонам, то в убранстве комнат любила яркие краски – розовые, желтые, голубые, коричневого нет нигде. На пуфике аккуратной стопкой сложены журналы «Ким», сверху – вчерашняя газета. Получается, что на следующий вечер после смерти жены Робсон читал в кровати газету? Что ж, почему бы и нет, жизнь продолжается. Наверняка он выпил снотворное, читал и ждал, когда оно подействует. На первой полосе газеты красуется фото обвинителя Эдмонда Хоупа – импозантный джентльмен, такой же яркой внешности, как сами арабские террористы.

Вексфорд подошел к окну. Этот вид миссис Робсон наблюдала каждый день: Истборн-роуд, ведущая в город, холмистая улица Баттл-Хилл, черепичные крыши беспорядочно стоящих домов, словно где-нибудь в предгорьях Испании или Португалии. Хвойные деревья синеватых, темно-зеленых и золотистых оттенков, они растут быстро и не требуют особого ухода. Возле домов петляют дорожки, посыпанные гравием или выложенные плиткой, на окнах – шторы с оборками. Кругом ни души, только в саду наискосок пожилая полная женщина в длинной юбке и цветастом жакете крошит птицам хлеб, потом она уходит в дом. Прежде чем захлопнуть дверь, женщина оглянулась на окна миссис Робсон. Обыкновенное человеческое любопытство. Встретившись взглядом с инспектором, она быстро отвернулась. Как и Лесли, когда прятала зеркальце, словно пытаясь перечеркнуть совершенное.

– Ну что, пойдем? – обратился Вексфорд к Бёрдену. – Нужно позвонить миссис Сандерс, чтобы она приехала в участок.

– Может, лучше сами к ней съездим?

– Нет уж, пускай теперь она помучается.