Читать книгу Застигнутый врасплох - Рут Ренделл - Страница 5

Такую внешность, как у Квентина Найтингейла, женщины называют благородной. Серебристые волосы без единой черной пряди и маленькие серебристые усики придавали ему вид посла или высокопоставленного военного. Из-за преждевременной седины он не выглядел моложе своих пятидесяти, хотя его высокая фигура была такой же стройной, как у Шона Ловелла, линия подбородка твердой, а кожа гладкой, без морщин.

Считается, что у хорошенькой женщины должен быть красивый муж – или богатый. В противном случае брак выглядит неравным и все думают, что женщина продешевила. Элизабет Найтингейл была настоящей красавицей, а ее вдовец не просто богат, но и достаточно хорош собой, под стать жене. Однако этим утром его измученное, осунувшееся лицо казалось почти уродливым.

Потребовались долгие уговоры и в конце концов категоричная настойчивость, прежде чем он согласился впустить полицейских к себе в кабинет; но когда они вошли, гнев Вексфорда сменился жалостью и состраданием. Квентин Найтингейл плакал.

– Прошу прощения, сэр. Я обязан вас допросить – как и всех остальных.

– Понимаю. – Голос хозяина был тихим, напряженным и хриплым. – Это ребячество – запираться здесь. Что вы хотите знать?

– Вы разрешите присесть?

– Да, пожалуйста… Прошу прощения. Я должен был…

– Я все понимаю, мистер Найтингейл. – Вексфорд опустился в кожаное кресло, похожее на его собственное, в полицейском участке, а Берден выбрал высокий деревянный табурет рядом с книжным шкафом. – Для начала расскажите мне о прошлом вечере. Вы с миссис Найтингейл провели его вдвоем?

– Нет. К нам на партию в бридж приезжал мой шурин с женой. – Голос его несколько оживился. – Знаете, он известный писатель, исследователь творчества Вордсворта.

– Вот как? – вежливо произнес Вексфорд.

– Они приехали около половины девятого, а уехали в половине одиннадцатого. Шурин сказал, что перед сном ему еще нужно поработать в школьной библиотеке.

– Ясно. Какой была ваша жена вчера вечером?

– Моя жена… – Квентин поморщился, произнеся это слово, затем был вынужден повторить: – Моя жена была абсолютно нормальной, весела и любезна, как обычно. – Голос его прервался, но Квентин взял себя в руки. – Очень гостеприимная хозяйка. Помню, она была особенно мила со своей невесткой. Что-то подарила Джорджине, и та осталась очень довольна. Элизабет была на редкость щедрой женщиной.

– И что это был за подарок, сэр?

– Не знаю. – Голос Квентина вдруг вновь зазвучал устало. – Я только слышал, как Джорджина ее благодарила.

Берден поерзал на табуретке.

– Почему ваша жена пошла в лес, мистер Найтингейл?

– Этого я тоже не знаю. Боже, просто в голове не укладывается… Она часто гуляла по парку. То есть поздно вечером. Но я и вообразить не мог, что она пойдет в лес.

– Вы были счастливы в браке, сэр?

– Разумеется. У нас был идеальный брак. Спросите любого из наших друзей. Господи, разве я пребывал бы в таком состоянии, как теперь, не будь мы счастливы?

– Пожалуйста, не терзайте себя, мистер Найтингейл, – участливо произнес Вексфорд. – А теперь я хочу, чтобы вы как можно точнее ответили на мои вопросы. Вам известно, что в начале шестого утра Палмер пришел к вам в спальню, но не мог вас найти? Вас не затруднит объяснить, где вы были?

Лицо Квентина густо покраснело. Он прижал ладони к щекам, словно надеялся, что их холод заставит кровь отхлынуть.

– Я принимал ванну, – сухо ответил он.

– Странное время для водных процедур.

– Мы все время от времени совершаем странные поступки, старший инспектор. Из-за ветра я рано проснулся. Никак не мог снова заснуть и решил принять ванну.

– Очень хорошо, мистер Найтингейл. Теперь, если вы не возражаете, я хотел бы обыскать дом.

– Как вам угодно, – кивнул Квентин.

Он был похож на приговоренного к смерти, который получил отсрочку, но понимает, что это лишь временная остановка на пути к казни. Потом дотронулся до пресс-папье из темно-синего камня с серебристыми прожилками и прибавил:

– Вы же аккуратно, правда?

– Мы не вандалы, – резко ответил Вексфорд, затем слегка смягчился. – Когда все закончится, вы и не заметите, что мы тут были.

Подобно всем деревенским домам, Майфлит Мэнор не отличался большими размерами, однако на муниципальную квартиру, как выразился Берден, он тоже похож не был. Всего в нем насчитывалось пятнадцать комнат, обставленных с большим вкусом, – и почти каждая могла похвастаться собранием произведений искусства. Все на своих местах, на коврах ни пятнышка, подушки разглажены. Тут явно никогда не бегал ребенок, не говоря уже о собаке. И только опавшие с букетов лепестки свидетельствовали о том, что дом полдня оставался без присмотра.

Несмотря на вазы с георгинами и бледные солнечные лучи, которые ветер то зажигал, то гасил на шелковой обивке и полированном дереве, в доме веяло могильным холодом. «Как в церкви», – подумал Вексфорд, поднимаясь по лестнице.

Жизнь особняка, его пульс и единственный источник радости сосредоточились наверху, в квартире юной помощницы по хозяйству. Задумчиво посмотрев на последний лестничный пролет, Вексфорд вошел в спальню Квентина; за ним последовал Берден.

Кровать была застелена, рядом на низком столике лежала книга. Вексфорд взглянул на нее, но ничего не сказал. Потом выдвинул ящики и принялся разглядывать содержимое плотно набитого шкафа, а Берден прошел в ванную.

– Банное полотенце все еще мокрое, сэр, – сообщил он. – Висит на горячем полотенцесушителе, но… – Вексфорд тоже вошел в ванную и увидел, что Берден смотрит на часы. – За семь часов могло бы и высохнуть, правда?

Вексфорд покачал головой.

– Либо он принимал ванну два раза, либо всего один, но в девять или десять утра.

– Хотите сказать, что в первый раз уничтожали следы? В таком случае на полотенце или где-то еще должна была остаться кровь, так?

– Мы с миссис Кэнтрип проверим грязное белье. Идем дальше.

Спальня убитой женщины была декорирована в лиловых и серебристых тонах. На шторах повторялся узор из роз, бутонов и распустившихся цветов, а ножки трюмо между двумя окнами драпировал белый тюль. Кровать тоже была белая, огромная и ровная, с белыми же меховыми ковриками по обе стороны, напоминавшими пятна снега на изумрудном поле ковра.

Пока Берден обыскивал трюмо и письменный стол, Вексфорд заглянул в гардероб. Одежды миссис Найтингейл хватило бы для целого бутика, с той лишь разницей, что все вещи тут были одного размера, двенадцатого, как у юной девушки, и все они принадлежали одной женщине.

– Дневника нет, – сообщил Берден от письменного стола. – Пара счетов от портного, из ателье под названием «Таня Тай» на лондонской Брутон-стрит. Оплаченные счета на сто пятьдесят с хвостиком и двести фунтов и один неоплаченный, еще на девяносто пять. Думаю, тут ничего интересного.

Вексфорд передвинулся к трюмо и стал рассматривать баночки крема, бутылочки лосьона и наконец взял флакон с жидкостью, судя по этикетке предназначенной для подтяжки и укрепления мышц лица.

– Изготовлено из желудочного сока коровы! – удивленно воскликнул он. – По крайней мере так написано. – Его лицо смягчилось, стало печальным. – «Зачем такие средства, – процитировал Вексфорд, – расходуешь на свой заемный дом…»[10]

– Прошу прощения?

– Просто вспомнился один сонет.

– Вот как? – произнес Берден. – Лично я всегда считал это пустой тратой денег – все равно от старости не убежишь. Не думаю, что она так старалась ради мужа.

– Нет, тут должен быть другой мужчина.

Берден кивнул.

– Вероятно, именно к нему она шла на свидание этой ночью. Ваша версия, сэр? Найтингейл подозревал жену, выследил ее в лесу и убил? А потом сжег свою одежду в костре Палмера?

– Нет у меня никакой версии, – ответил Вексфорд.

Они медленно спустились на первый этаж. Лестница была длинной и пологой, с широкой площадкой между этажами. На площадке окно с алыми занавесками такого же цвета, как розы сорта «Звезда Голландии» в медной вазе на подоконнике; из окна виден сад. Ветер еще не стих; от его резких порывов по живым изгородям пробегала рябь, словно волны на зеленой реке.

– А вот кандидат на третью сторону нашего треугольника. – Вексфорд указал на теплицу.

– Шон Ловелл? – Бердену явно не нравилось предположение шефа и все, что из этого следовало, и он сердито нахмурился. – Садовник? Послушайте, ему не больше двадцати, а она… Неслыханное дело!

– Глупости, – отмахнулся Вексфорд. – Такое происходит сплошь и рядом. Даже ты, если и не читал, должен был слышать о леди Чаттерлей[11].

– Так это книга. – Берден обрадовался, что старший инспектор обратился к литературе, а не к реальной жизни за примером того, что сам он считал чудовищным извращением. – Должно быть, там холодно. Думаю, из-за ветра.

– Мы укроемся от холода в теплице.

Шон Ловелл открыл им дверь, и они очутились в атмосфере жарких и влажных тропиков. С крыши свисали корзины с бледными орхидеями, зелеными и лимонно-розовыми, а на стеллажах выстроились ряды кактусов с мясистыми, похожими на лилии цветками. Ароматная влага конденсировалась на холодном стекле, и отовсюду доносился приглушенный звук капели.

Благоухание, жара и яркие краски придавали Шону довольно экзотический вид. Черные как вороново крыло волосы и золотистая кожа намекали на итальянскую или греческую кровь, хотя, скорее всего, достались от цыганских предков. «Вместо джинсов и свитера ему больше подошли бы рубашка с отложным воротником и бриджи как у пирата, – подумал Вексфорд, – а еще красная бандана на голове и золотая серьга в ухе».

– Она была очень милой, настоящая леди, – хрипло произнес Шон и резким движением оторвал мясистый лист зигокактуса. – Такая внимательная и заботливая. И именно ее убили. Как говорит моя старуха, хорошие люди всегда умирают молодыми.

– Миссис Найтингейл была не так уж молода, Ловелл.

На оливковых щеках юноши проступил яркий румянец.

– Всего лишь около тридцати. – Он прикусил губу. – Это же не старость.

Вексфорд не стал возражать. Элизабет Найтингейл тратила столько сил и финансов на свои кремы и средства для подтяжки лица, что теперь, когда она умерла, было бы неблагородно развеивать иллюзии ее поклонников.

– Я бы хотел знать о том, что ты делал вчера вечером. В котором часу ушел отсюда и куда направился?

– Закончил в пять, – угрюмо сказал Ловелл. – Пришел домой к чаю. Я живу в деревне вместе с матерью. Выпил чай и весь вечер смотрел телик.

– У тебя есть девушка?

Вместо прямого ответа парень бросил на Вексфорда хитрый взгляд, сделавшись похожим на греческого пирата.

– Вы видели здешних девушек? По вечерам я смотрю телик или еду в город и слушаю музыкальный автомат в «Карусели». Что еще можно делать в этой дыре?

– Вопросы здесь задаю я, понятно, Ловелл? Значит, ты все время смотрел телевизор, а потом лег спать?

– Точно. Больше не выходил из дома. Можете спросить мою старуху.

– Какие передачи ты смотрел?

– Сначала «Поп-ревю», потом голливудский мюзикл, до десяти.

– Ты лег спать в десять?

– Не помню. Я не помню, что смотрел и когда лег спать. С чего бы? Кажется, мы смотрели телик и после десяти. Да, это был Сэмми Дэвис-младший[12], вот кто. – Смуглое лицо юноши вдруг озарилось почти религиозным восторгом. – Господи, как я хочу стать таким, как он. – Наткнувшись на холодный взгляд Вексфорда, он опустил глаза и пробормотал скороговоркой: – Мне нужно идти. Работа ждет. Старик Уилл будет ругаться.

Он проскользнул мимо Вексфорда и обратился в бегство, задев колючие кактусы. Внезапно в дверях появилась миссис Кэнтрип.

– Обед ждет на кухне, Шон. Я тебя всюду искала. Поторопись, а то совсем остынет.

Воспользовавшись предлогом, Шон выскочил из теплицы и, увидев, что никто его не останавливает, бегом направился к кухне.

– Странно, – сказал Вексфорд. – Вчера вечером по телевизору действительно должны были показывать Сэмми Дэвиса, но в последний момент передачу отменили. Вместо нее поставили какой-то старый фильм. – Он похлопал Бердена по плечу. – Иди пообедай, Майк. Я присоединюсь к тебе, когда смогу.

Он проводил Бердена взглядом, затем почти бегом нагнал миссис Кэнтрип.

– В доме есть еще жильцы или работники, с которыми я не беседовал?

– Нет, сэр.

Судя по ее виду, экономка еще не оправилась от шока и бразды правления норовили выскользнуть из ее рук.

– Хотите перекусить? – робко поинтересовалась она. – Вместе с другим джентльменом из полиции?

– Нет, благодарю вас. – Вексфорд поддержал ее под локоть, помогая подняться по ступенькам террасы. – Но вы можете мне кое-что рассказать. У миссис Найтингейл были друзья? Кто приезжал в поместье?

Казалось, миссис Кэнтрип была польщена и горда тем, что ее считают ценным работником, пользующимся доверием хозяев.

– Миссис Найтингейл была не из тех женщин, сэр, что весь день сплетничают или болтают по телефону. Дамы, которые к ней приезжали, всегда были заняты делом, устраивали ярмарки, любительские состязания по конному спорту – вы понимаете, о чем я. Еще… – В ее голосе появилась печальная торжественность. – Еще, сэр, на ужин приезжали их друзья, сэр Джордж и леди Ларкин-Смит, мистер и миссис Праймеро, местная знать.

– А джентльмены? Не смущайтесь, миссис Кэнтрип. В наше время у леди могут быть друзья-мужчины без… всякого такого.

Экономка решительно покачала головой.

– Ее друзья были их общими друзьями, сэр, – сказала она и с некоторой долей сарказма прибавила: – Что еще вы хотите узнать?

– Только одну вещь. О стирке белья. В чьи обязанности входит менять белье в этом доме, всякие… простыни и полотенца?

– В мои, сэр, – удивилась миссис Кэнтрип.

– А сегодня утром вы не забирали мокрых полотенец из ванной мистера Найтингейла?

– Нет, сэр, точно не забирала. Сегодня утром мне было не до работы – это факт. – Миссис Кэнтрип гордо вскинула голову. – Кроме того, сегодня не тот день. Я меняю постельное белье утром в понедельник, а полотенца – в понедельник и в четверг. Уже много лет, с тех пор как я здесь работаю.

– А не мог ли кто-то другой… – осторожно предположил Вексфорд.

– Не мог, – отрезала миссис Кэнтрип. – Грязное белье складывается в корзину на кухне, и сегодня к ней никто не приближался. Могу поклясться. А теперь, сэр, прошу извинить, но мне нужно подавать ленч. Вряд ли мистер Найтингейл захочет есть, но я должна, как обычно, отправить поднос с едой мистеру Виллерсу… Боже милосердный! Мистер Виллерс! Я совсем забыла о мистере Виллерсе!

Вексфорд смотрел на нее во все глаза.

– Вы хотите сказать, что в доме живет шурин мистера Найтингейла?

– Не то чтобы живет, сэр. – Глаза экономки по-прежнему были вытаращены, красная рука замерла, прижатая к щеке. – Он приезжает каждое утро и сочиняет свои книги в Старом доме. О, сэр, мне кажется, ему никто не сказал!

– Мистер Виллерс должен был видеть, какая тут суматоха.

– Нет, сэр. Из-за тех деревьев из Старого дома ничего не разглядишь – и снаружи тоже. Я должна пойти и сказать ему. И, слава богу, они не были особенно близки. Одно хорошо – ему будет легче перенести.

Миссис Кэнтрип поспешила из кухни почти бегом. Вексфорд смотрел, как она скрылась под аркой живой изгороди, над которой нависали ветки липы с уже тронутыми желтизной листьями. Над ними виднелась пологая крыша Старого дома и голубое небо с белыми пятнами облаков.

Старший инспектор выждал пять минут, потом, повторяя путь миссис Кэнтрип, зашагал по дорожке, которая привела его на маленький мощеный дворик с небольшим квадратным прудом в центре. В темной прозрачной воде под плоскими блестящими островками листьев лилий плавал карп.

Дворик утопал в густой тени окружавших его деревьев. Их корни высосали все соки из узких бордюров, на которых ничего не росло, кроме чахлых, лишенных цветов растений, отчаянно и безнадежно тянущихся вверх в надежде выбраться на солнце. Вероятно, миссис Кэнтрип вошла в старинный дом – на взгляд Вексфорда, ему было не меньше четырехсот лет – через распахнутую настежь дверь из красильного дуба. Рядом со ступеньками стояла черная металлическая скребница для обуви в виде петуха с расправленными крыльями. Скользнув взглядом поверх окон, решетки на которых были увиты плющом, Вексфорд заметил его собрата, примостившегося на флюгере.

Входя в Старый дом, он понял, что ветер стих.