Читать книгу Бинарный код. Тайна номер один - Рутра Пасхов - Страница 9

Рутра только стал вживаться в свою новую жизнь, как на очередном визите Васильевич, чтобы «помозговать под кофе», как он любил выражаться, заявил:

– Переходим на следующий этап. Сегодня у нас легализация.

– Это еще что такое?

– Это то, что мы делаем легально.

– И что же?

– Сегодня ты выступаешь с лекцией перед студентами. Уразумел?

– Уразумел, – без лишних вопросов ответил Рутра.

– Пошли, представлю тебя.

– Подождите, я же не подготовился.

– Все нормально, расскажешь о методах АНБ, для них это будет супер.

Они поднялись на верхний уровень, прошли в секретную часть университета, в которой под легендой Института статистики занимались подготовкой спецов для секретных служб. Васильевич представил Рутру студентам и аспирантам как Пасховского, доктора наук Университета национальной обороны США.

На кафедру поднялся лектор, который рассказывал о новых методах систематизации и анализа информации. Закончив свою недолгую речь, он представил еще раз Рутру публике. Видимо, он был подготовлен тоже в «Зеро». «Значит, я с ним еще, возможно, встречусь», – подумал Рутра.

Лектор заявил:

– Далее вам расскажет специалист, который работает в США и лично консультирует АНБ. Господин Пасховский, прошу.

Рутра поднялся на кафедру, оглядел аудиторию, поздоровался и, придав своей речи американский акцент, стал рассказывать:

– Наиболее мощно сбором данных занимается Агентство национальной безопасности США – АНБ. Существует тайный договор, по которому группа ведущих стран мира договорилась предоставить АНБ разрешение на анализ потоков данных их граждан и служб как внутри, так и за рубежом. Остальных, как считают в АНБ, скажу вам по секрету, можно и не спрашивать.

Говоря последнее предложение, Рутра немного улыбнулся, придав своему утверждению шуточный характер, который однако должен был восприняться как правда. Зал одобрительно хихикнул, Рутра подумал, не сказал ли он больше положенного, ведь теперь он точно знал, что в системе «Эшелон-2» это функционирует как единая система. Он решил определить свою позицию:

– Это кажется невероятным, но спецы из АНБ могут использовать аналитические данные в своих или в интересах третьих лиц, так как они прослушивают и просматривают все. Эдвард Сноуден, сотрудник Агентства национальной безопасности, организовал утечку засекреченной документации, подробно описывающей, как правительство США использует информационные технологии для слежки за потенциальными террористами. Секретные службы собирают миллионы телефонных звонков, электронных писем, фотографий и видеороликов, получая их от Google, Facebook, Microsoft и других гигантов в сфере коммуникаций. Но что делают потом с этой информацией агентства типа АНБ?

Рутра на секунду призадумался над тем, как преподнести аудитории свою позицию по этому случаю, ведь он теперь знал, что историю со Сноуденом организовал «Эшелон-2», чтобы «Эшелон-1» понял, что не получится безраздельно использовать информацию в своих интересах, что есть структуры, не подвластные им. Поэтому они до сих пор ломают голову над тем, как это произошло. Поразмыслив, Рутра продолжил:

– Потоки данных по всему миру, быстрый рост объемов цифровой информации привлекают внимание и частного сектора, и государственных служб. Переработка этих потоков становится многообещающим занятием. Какие объемы данных мы с вами производим? Согласно недавним исследованиям, проведенным компанией IBM, человечество порождает ежедневно 2,5 квинтиллиона байтов информации. Если эти байты представить как уложенные плашмя монетки, то они бы покрыли весь земной шар в пять слоев. Сбор данных службами безопасности опирается на базовый тезис, что всю их массу можно проанализировать так, чтобы с ее помощью выявить связи между разными людьми. Разбираясь в этих связях, можно найти зацепки для следственных действий. Главный принцип в обработке данных – снабжение каждого фрагмента меткой. На основе этих метаданных компьютерные алгоритмы смогут выявлять интересующие службу безопасности связи. Метаданные – это данные, описывающие другие данные. Таковы, к примеру, имена и размеры файлов на вашем компьютере. В цифровом мире этикетка, наклеенная на фрагмент данных, будет называться меткой. Снабжение данных меткой – это обязательный первый шаг в их обработке, поскольку именно метка позволяет аналитику или его программе классифицировать и организовывать имеющуюся информацию для ее дальнейшей обработки и анализа. Метки позволяют совершать манипуляции с фрагментами данных, не вникая в их содержание. Это очень важный юридический момент в работе Службы безопасности, поскольку закон США не позволяет вскрывать переписку граждан США, равно как и иностранцев, пребывающих в стране на законных основаниях, без соответствующего ордера. Поэтому АНБ использует особую, весьма сложную программу, которая на всю собранную информацию «наклеивает» соответствующие метки. Они представляют собой основу для любой системы, устанавливающей связи между различными видами данных: видеофайлами, документами, записями телефонных разговоров. Скажем, система обработки данных может привлечь внимание следствия к подозреваемому, который вывешивает в сети террористическую пропаганду, посещает сайты, где описана технология изготовления самодельных взрывных устройств, и вдобавок покупает, например, скороварку. Одна из таких программ носит имя Accumulo. Ее используют для слежки в системах международной связи, а создавалась она именно для снабжения метками миллиардов разрозненных фрагментов данных. Это «секретное оружие» Службы безопасности. АНБ имеет право перлюстрировать международные каналы связи и собирает огромнейшие объемы данных. Это триллионы фрагментов различных сообщений, которые люди пишут по всему свету. Агентство не занимается охотой на преступников, террористов или шпионов, которых выявляют с помощью его работы, а просто сливает полученную информацию другим правительственным службам – Пентагону, ФБР и ЦРУ. Далее работа ведется по такой схеме. Сначала один из 11 судей секретного суда FISA принимает от государственного агентства запрос на разрешение переработать определенные данные, полученные АНБ. Получив разрешение, запрос сначала переадресуют в отдел ФБР по контролю за электронными средствами связи – ECSU. Этот ход должен обеспечить юридическую корректность – агенты ФБР проверяют запрос и подтверждают, что объектом слежки не являются граждане США. ECSU переадресовывает такой же запрос в отдел ФБР по методам перехвата данных. Там получают информацию с интернет-серверов и передают ее в АНБ, чтобы там ее пропустили через свои программы переработки данных. Многие компании, работающие в сфере коммуникаций, отрицают тот факт, что их серверы открыты для доступа со стороны АНБ. Федеральные чиновники, напротив, сообщают о фактах такого сотрудничества. Наконец АНБ передает соответствующую информацию в то правительственное агентство, от которого поступил запрос.

Рутра обратил внимание, как внимательно слушает его аудитория. Явно они такого не ожидали. Конечно же, среди слушателей были и сотрудники, и чиновники, имеющие высокий уровень допуска.

– Не успело общество переварить сведения о метаданных, как Сноуден обрушил на него рассказ о еще одном направлении в работе АНБ, имеющем обозначение US-984XN. Каждая поисковая платформа, каждый источник сырой разведывательной информации получает свое обозначение и кодовое имя. Служба SIGAD US-984XN известна по часто упоминаемому кодовому имени PRISM. Система PRISM – это сбор цифровых фотографий, где-то хранящихся и куда-то пересылаемых файлов, электронных писем, чатов, видеороликов и видеопереговоров. Эта информация изымается у девяти ведущих интернет-компаний. Схемы, обнародованные Сноуденом, показывают, что АНБ, помимо всего прочего, использует в своей деятельности средства слежки, работающие в режиме реального времени. Аналитики агентства могут получать оповещения о подключении пользователя к сервису или отсылке письма, а также о входе в тот или иной чат. Сноуден опубликовал сверхсекретный доклад, в котором описано программное обеспечение, позволяющее просматривать сотни различных баз данных. Теперь уже не секрет, что эти программы позволяют аналитику самого низшего уровня бесконтрольно вмешиваться в чужие процессы обмена информацией. В докладе приведены примеры: «Мой клиент говорит по-немецки, но находится в Пакистане. Как мне его найти?» или «Мой клиент для поиска своих целей использует Google Maps. Можно ли воспользоваться этой информацией для определения его email-адреса?» Описанная программа позволяет, задав один такой вопрос, одновременно провести поиск по 700 серверам, раскиданным по всему свету.

Рутра немного помолчал и продолжил. Он описал разнообразные схемы работы систем слежения, привел примеры.

– Кроме всего прочего, само АНБ просит помочь другие агентства. Так называемое сотрудничество в сфере обмена информацией. Суть сводится к тому, что, например, немецкая разведка БНД по заказу АНБ ведет слежку за целями по всей Европе. Разведывательная деятельность осуществляется в соответствии со списком, в котором перечислены десятки тысяч критериев для поиска информации. Это IP-адреса, телефонные номера, аккаунты в соцсетях, почтовые домены.

Рутра замолчал, потом посмотрел на пригласившего его лектора и сказал:

– У меня все. Спасибо за внимание.

Зал одобрительно захлопал. Слушатели пытались прорваться к Рутре, которого спешно уводил Жидков. За ними последовал лектор, который на английском предложил Рутре периодически выступать с лекциями в рамках существующих договоренностей по обмену опытом. Васильевич одобрительно, насупив брови, кивнул. Тот кивнул в ответ. В чем заключался смысл такого жеста, Рутра не совсем понял, однако подметил, что произвел впечатление на всех.

После прохода через охраняемую секретную библиотеку, перед которой предусмотрительно расположилась зона охраны «Зеро» (охранники носили форму ФСО), они молча стали спускаться на лифте. Оба думали, размышляли.

Первым нарушил тишину начальник:

– Так вот, после всего эта информация стекается в наш центр, о котором не должен знать никто. В центр «Зеро». Почему он находится в России? Да потому, что в России легче создать закрытый от общественности центр, чем в другой цивилизованной стране.

***

На утро понедельника было назначено общее собрание. Речь держал Юрий Васильевич.

– Причина, по которой я вас собрал, – система «Периметр», вернее, сбой, который чудом удалось устранить. Повезло, что мы его вообще определили, хотя, скажу откровенно, о «своенравности» системы слухи ходили уже давно. Значит так, уважаемые сотрудники. Это очень важная часть нашей работы, однако она не должна пойти во вред другим обязанностям. Это первое. Второе: руководство расследованием поручено Рутре Тигровичу. Основную работу будет делать он. Вы ему собираете материал. Третье: я вас познакомлю с системой в общих чертах, остальное узнаете сами.

Все молча выслушали объявление, переглянулись, хотя некоторые не проявили никакой реакции.

– Итак, с чем мы имеем дело, в чем проблема: система «Периметр» в Европе и США известна как «мертвая рука». Это комплекс автоматического управления массированным ответным ядерным ударом, созданный в СССР в разгар холодной войны. Предназначен для гарантированного доведения боевых приказов от высших звеньев управления до командных пунктов и отдельных пусковых установок стратегических ракет, стоящих на боевом дежурстве, в случае чрезвычайного положения, когда линии связи могут быть повреждены. Система «Периметр» является альтернативной командной системой для всех родов войск, имеющих на вооружении ядерные заряды. Она была создана в качестве резервной системы связи, если ключевые узлы командной системы «Казбек» и линии связи будут уничтожены первым ударом в соответствии с разработанной в США концепцией «ограниченной ядерной войны». Сразу же расскажу о системе «Казбек». Широкой публике она известна благодаря абонентскому комплексу «Чегет», или ядерному чемоданчику. Абонентский комплекс «Чегет» является инструментом ответного удара. Он приводится в действие только после получения сигнала о ракетном нападении на Россию. Сначала поступает сигнал от системы раннего предупреждения о ракетном нападении. Он проверяется дежурным генералом командного пункта в Солнечногорске. Только после этого система «Казбек» переводится в боевой режим. В чемоданчике находится аппаратура связи с генеральным штабом и командованием ракетных войск стратегического назначения. Далее я буду говорить сокращённо РВСН. Грубо говоря, это телефон, но информация передается не голосом, а зашифрованными символами. Заблокировать связь невозможно. Постоянно на боевом дежурстве находится три «Чегета»: у главы государства, министра обороны и начальника Генерального штаба. Есть еще дублирующие. «Главная кнопка» в чемоданчиках есть – она передает на командные пункты РВСН код, разрешающий использование ядерного оружия. Но запуск ракет произойдет лишь в том случае, если команды об этом поступят со всех трех пультов. Как я уже сказал, общее количество чемоданчиков больше трех, система дублируется, но об этом знает только очень узкий круг лиц. Кроме того, их меняют, проверяют, ремонтируют. Сколько их всего, знают только в отделе «Ч».

Юрий Васильевич на пару секунд задумался и сказал:

– Единственный раз «Чегет» был использован 25 января 1995 года, после того как с острова у побережья Норвегии была запущена самая крупная в мире метеорологическая ракета Black Brant XII. Траектория ее полета напоминала американскую МБР «Трайдент», выпущенную с подводной лодки. Конечной точкой маршрута мог стать высотный ядерный взрыв, выводящий из строя российские радары системы предупреждения о ракетном нападении. Извещение норвежцев о пуске ракеты затерялось в МИДе, и на следующий день Борис Ельцин рассказал, что впервые задействовал свой чемоданчик для экстренной связи с военными советниками. Это очень интересная история в плане того, почему так произошло. Я об этом расскажу отдельно, потому как неожиданностью это явилось, как сказал один осведомленный генерал, только для Бориса Николаевича. Кстати, могу сказать – если кто-либо думает, что подобные ситуации смешны, очень ошибается. Для примера расскажу о некоторых подобных ситуациях. Помните те самые радиорозетки в старых квартирах, которые транслировали две программы? Они имели большое значение как самостоятельная, независимая от электропитания система оповещения гражданской обороны в СССР. В США существовала похожая система, и ее регулярно проверяли на работоспособность. По всем радио- и телевизионным станциям рассылались тестовые сообщения с кодами об учебной тревоге для проверки работоспособности связи. Этим занимался и занимается специальный центр при NORAD, то есть Командовании воздушно-космической обороны Северной Америки. В 9:33 утра февральской субботы 1971 года оператор телетайпа в Национальном центре гражданского оповещения запустил в систему ошибочное сообщение, сопровождавшееся кодом Hatefulness, что означало реальную чрезвычайную ситуацию, а не учебную тревогу. 5000 радиостанций и 800 телевизионных передающих центров получили сообщение следующего содержания: «Внимание! Это сообщение о чрезвычайной ситуации, исходящее непосредственно от Президента США. Немедленно прекратить нормальное эфирное вещание и приступить к трансляции экстренных сообщений, начинающихся с соответствующего кода. Ждите дальнейших инструкций». По всей стране началась паника, которая продолжалась почти 40 минут, пока не поступило соответствующее опровержение.

Собравшиеся продолжали внимательно слушать.

– А вот другой подобный случай. Как-то в 8:50 утра компьютеры сразу в трех центрах командования США – в NORAD, в Пентагоне и в Резервном командном центре в Мэриленде – забили тревогу: «США подверглись массированному ядерному удару со стороны СССР». В течение следующих 6 минут решалась судьба всего мира. Немедленно была созвана Комиссия по оценке угрозы, состоящая из старших офицеров всех трех центров. Пункты запуска МБР получили предварительное оповещение о нанесенном ударе и указания по подготовке ответного. По тревоге в воздух поднялись 10 истребителей-перехватчиков, а остальные готовились к немедленному вылету. В воздух даже взлетел так называемый «самолет Судного дня», предназначенный для высшего командования и президента, которые смогут управлять войсками даже в случае, если все наземные командные пункты будут уничтожены.

Комиссия по оценке угрозы работала быстро и слаженно: были перепроверены все сообщения и получены данные с радарных станций дальнего обнаружения и космических спутников, ни один из которых не подтвердил запуска хотя бы одной советской ракеты. Систему перезагрузили, и тревога была объявлена ложной. В ходе расследования выяснилось, что причиной ложной тревоги стала ошибка одного из офицеров командного центра ВВС, который запустил учебно-тренировочную программу, имитирующую полномасштабное советское нападение, на компьютере, включенном в единую систему командования NORAD, которая и стала причиной объявления всеобщей тревоги. В дальнейшем такую возможность исключили, физически разъединив учебную и боевую системы.

Юрий Васильевич говорил без остановок, уверенно и чётко.

– Еще подобный случай, связанный опять же с центром NORAD. Однажды среди ночи из этого центра на компьютеры Стратегического авиационного командования и Пентагона поступили сообщения о запуске ракет по территории США. Счетчик запущенных ракет внезапно изменил свое значение и стал показывать то 002, то 200 атакующих ракет. Дежурные переполошились, была объявлена боевая тревога. Летчики заняли свои места в бомбардировщиках, двигатели были запущены, на пункты запуска ракет «Минитмен» поступили инструкции для ответного удара. Счет пошел на минуты. Для начала ответной атаки требовалось решение Комиссии по оценке риска. А счетчик продолжал сходить с ума – «нули» и «двойки» постоянно менялись местами. Это и вызвало сомнения в его исправности. Тогда были проверены контрольные сообщения станций раннего обнаружения, которые не показали никакой угрозы. Тревогу отменили, а счетчик сбросили. Через три дня эта ситуация в точности повторилась, и тогда Комиссии удалось найти причину – ею стал бракованный микрочип в компьютере системы NORAD, стоимостью всего 46 центов, который произвольно менял значения счетчика из-за сбоя в собственной электронной цепи. Так копеечная электроника могла уничтожить все человечество… Суть моего отступления в том, чтобы еще раз подчеркнуть, что мир хрупок, люди эмоциональны, компьютерные системы несовершенны.

По теме ядерного чемоданчика был еще один случай. Дело было в 1991 году во время охоты Ельцина в Завидово под Москвой. Когда плыли на катере по озеру, один зарубежный гость все посматривал на черный чемоданчик на дне лодки. Думал, что ядерный. Старался держаться от чемоданчика подальше, норовил на краешек лодки отсесть. А когда на острове чемоданчик открыли и достали оттуда две бутылки водки и соленые огурчики, то гость долго смеялся.

Некоторые сотрудники, первый раз услышавшие эту историю, захихикали. Полковник немного помолчал и продолжил:

Сотрудник отдела «Ф», худощавый мужчина с проницательным взглядом, поднял руку, жестом показывая желание задать вопрос. Начальник посмотрел на него, кивнул головой.

– Так это, поступление сигнала на атаку от нас, но без нас, уже было? – обеспокоенно спросил он.

– Может быть, – ответил Жидков, окинув его косым взглядом.

– А у верховного главнокомандующего спросить нельзя? – продолжал тот.

– Вот это самое интересное. Кто верховный главнокомандующий? Откуда приходит первоначальный приказ на вскрытие пакетов с предварительно заложенными приказами?

Рутра понимал, что начальник задает вопросы, ответы на которые он знает. «Знают ли остальные эту манеру диалога Жидкова?» – думал он.

– А как же сигнал на остановку боевого алгоритма? – не унимался сотрудник отдела «Ф».

– Допустим, он еще не получен.

– И что ж мешает его отдать?

– Как? Кому? А тот вариант, когда верховный не отдаст приказ, когда надо? Или если не сможет? И как определить, когда надо? Понятно, если летят ракеты, а если обычная война и мы проигрываем? Не смогли, так сказать, «остановить под Сталинградом»? Допустим, Москва уже сдана. Что тогда? Кто будет отдавать приказ? И кто решает, что уже время? Нельзя же раскрывать все параметры системы. Каждый, кто будет участвовать в расследовании, будет знать свою часть. Поэтому, кроме всего прочего, задача – выдавать неточные сведения, местами ложные, но так, чтобы они совпадали с параметрами правды.

В зале все молчали, слушали без вопросов.

– Всей информацией в подробностях владеет Рутра Тигрович.

Рутра согласительно кивнул. Он чуть ли не наизусть уже все знал.

– Дополню только то, что в создании комплекса принимали участие многие предприятия и организации различных министерств и ведомств, – продолжал Васильевич. – С ними вам придется тесно взаимодействовать. В западной прессе за системой закрепилось название «мертвая рука». Сколько не скрывай, а информация все равно просачивается. Игры профессионалов.

После этих слов не выдержал начальник отдела «П». Не спросив разрешения, он гневно заявил:

– Чего ж она просачивается, если так официально заявлять?

– Да, но там тоже не дураки. Вы же не думаете, что они так вот и поверили, хоть и генералу. Они точно это знают, – ответил Жидков спокойно, не возмутившись, поняв неловкость ситуации, и продолжил: – Никто из непосвященных и не знал бы о существовании у нас «Периметра», если бы один из его разработчиков не свалил бы в США, где и обменял сведения о системе на американский паспорт. В октябре 1993 года влиятельная газета The New York Times разразилась панической статьей под заголовком «У России есть машина Судного дня». Другой из разработчиков «Периметра» признался, что не знает надежного способа вывести систему из строя. Контрольно-командная система, ее датчики и ракеты спроектированы для работы в условиях ядерного нападения.

– Он специально и «сбежал», – не успокаивался генерал.

Васильевич сделал вид, что не заметил, что его перебили, и продолжил рассказ:

– Запомните самое главное. В мирное время «Периметр» находится в спокойном состоянии, он «дремлет», не переставая, впрочем, анализировать поступающую информацию. При переводе в боевой режим или при получении сигнала тревоги запускается мониторинг сети датчиков для обнаружения признаков ядерных взрывов. Не забудьте основу основ работы системы – перед запуском алгоритма ответного удара «Периметр» проверяет наличие четырех условий. Во-первых, произошло ли ядерное нападение. Затем проверяется наличие связи с Генеральным штабом. Если связь есть, система отключается. Если Генштаб не отвечает, «Периметр» запрашивает «Казбек». Если молчат и там, искусственный интеллект передает право принятия решения любому человеку, находящемуся в командном бункере. И только после этого начинает действовать. Для понятия сути наличествующей проблемы это все. Добавлю: не забывайте, какая мы организация, здесь, в той системе, которую мы выбрали и которая выбрала нас, нет традиционного понятия «свой – чужой». Это накладывает определенные сложности, хотя везде нам «двери открыты», в том числе и у «вероятного противника». Кстати, у «вероятного противника», в НАТО, создание системы ядерного удара, действующей без команды человека, назвали аморальным.

В диалог снова, без спроса, включился Ивашов.

– У них все аморально, если они этим не могут управлять. Они забыли, что это система ответного удара. То есть первый удар, от них, они считают не аморальным! Между тем подобный комплекс есть и у США.

Жидков не ответил на это никак, осмотрел присутствующих внимательно и добавил:

– В общем, суть проблемы ясна. Думаю, все прекрасно понимают, что может произойти, если система выйдет из-под контроля. Это вопрос жизни или смерти. Я не преувеличиваю, относитесь со всей серьезностью и не забывайте, что нужно думать неординарно. Все возможные проверки, расследования были проведены. Добавлю только то, что, по моему интуитивному опыту, нужно искать там, где есть информация не оглашенная, даже тем, кто непосредственно эксплуатирует систему. Держит ее в рабочем состоянии, так сказать.

Сказав это, начальник центра посмотрел на начальника отдела «П», который перебирал документы из папки «Периметр». Тот явно что-то искал. Жидков добавил:

– Самое главное, что оружие гарантированного возмездия включает в себя не только ракетно-ядерную компоненту, но еще и то, что зашифровано в слове «периметр».

Васильевич на несколько секунд перестал говорить, перевернул страницу на планшете, встроенном в стол, потом объявил, что поступило задание подготовить общественное мнение к необходимости уничтожения оружия массового поражения.

– Нужно подготовить общество. Нужно, чтобы люди верили в то, что может произойти катастрофа планетарного масштаба, одним из вариантов которой может быть ядерный апокалипсис. Возможность катастрофы нужно преподнести как вполне реальную. Если они в это верят, если они это связывают с оружием массового поражения, то тогда их легче подготовить к тому, что его надо уничтожить. Тогда те, кто будут этому оказывать яростное сопротивление, станут маркерами, которые, возможно, нас выведут на след. Это один из вариантов. К столь травильным методам приходится прибегать, потому что, как я уже говорил, все традиционные методы перепробованы. Общество любит предсказания, поэтому его не трудно подготовить.

Молодые дамы, которые при всей своей серьезности, относились несерьезно к происходящему, что было заметно по их отрешенному взгляду, немного оживились.

– Вы что-то хотите спросить? – обратился к ним Жидков.

Те немного замешкались. Спасла ситуацию начальница отдела молекулярной генетики.

– А Путин? – спросила она.

– Путина ознакомили с этой системой, что и дало ему право сказать: «Отгородились американцы лужей и чувствуют напрасно себя в безопасности! Ядерное нападение на Россию станет концом света», – ответил Жидков невозмутимо. – Вопросы есть? Думаю, что нет. Не забывайте основную деятельность. На повестке обновление дополнительных параметров по каждому гражданину земли. Собрание прошу продолжить без меня. Завтра будем обсуждать подготовленные варианты. Рутра Тигрович – привыкайте.

Сказав последнее, начальник покинул зал.