Читать книгу Юридический парадокс государства - С. А. Капитонов - Страница 4

Предпосылки формирования научных представлений о природе юридических признаков государства.

Перспективы развития юридических представлений о государстве.

Значение идеи теоретического осмысления юридических свойств государства для правоохранительной сферы. Трактовки содержания юриспруденции; их теоретическое, методологическое и прикладное значение. Тенденция возрастания потребности общества в получении и применении точных научных и профессиональных знаний о взаимосвязи юридического потенциала государства и состояния правоохранительной сферы. Взаимодействие познания юридических свойств государства и перспектив оптимизации правопорядка.

Формирование теоретических представлений о сущности и значении юридических свойств государства как новое направление в юридической науке и практике.

Содержание предмета научных исследований в сфере «Юридические свойства государства» и роли органов внутренних дел в их проявлении. Перечень задач научных исследований в сфере «Юридические свойства государства» и роли органов внутренних дел в их проявлении. Элементы и новое качество системы «Юридические свойства государства» и роль органов внутренних дел в их проявлении.

На определенном этапе юристы, исследовавшие явление государства, определяли его как сочетание власти, территории и народа[1].

Вместе с тем в процессе конструирования любого определения предполагается, что каждый верно найденный признак определяемого явления, выступая дополнением к их общему перечню, приближает нас к пониманию его сущности. В предлагаемой триаде признак «власть» вместо того, чтобы прояснять сущность явления государства, скорее усложняет ее понимание. Представляется, что это происходит потому, что среди прочих признаков, представляющих собою качества объективной реальности, власть предстает абстрактной ретроспекцией, истинную суть которой проще скрыть за признанием факта естественности ее происхождения, чем адекватно объяснить.

Юридически государство представляет собою все же некое устройство всех соотношений, которые проявляют возможности определенного пространства, интересные пребывающим в нем людям. Причем проявляют их для того, чтобы этим возможностям максимально могли соответствовать связанные с ними ожидания людей.

В устройстве государства право представляет собою некую совокупность ориентиров, следование которым упорядочивает все значимые для всего человеческого сообщества отношения между людьми. В этих отношениях проявляется, сохраняется и поддерживается соответствие ожиданий людей возможностям охватываемого государством пространства, а также соответствие возможностей людей условиям сохранения и развития пространства, поддерживающего их ожидания. Это базовые свойства государства и права и базовые условия их конструктивного, созидательного взаимодействия.

Государство и право взаимодействуют посредством нормализации взаимосвязанных возможностей. Причем, как возможностей собственных, конструктивно в них заложенных, так и возможностей, порождаемых их взаимодействием.

Если конструкции государства и права будут соответствовать своему предназначению, пространство и взаимоотношения людей, складывающиеся в нем, будут развиваться.

Если такое соответствие не будет найдено, то пространство и взаимоотношения людей, складывающиеся в нем, будут разрушаться.

Может быть, нормализация взаимосвязи возможностей пространства и пребывающих в нем людей как потребность предшествует государству и праву в этом пространстве, проявляет и формирует их. Государство и право формируются как инструмент и технология оптимизации этой потребности.

В юридическом смысле нормализация – приведение в соответствие возможностей человека и пространства его пребывания с определенным состоянием, качеством, величиной. Формулировка такого соответствия – содержание правовой нормы.

Выявление и гарантирование определенного состояния, качества и величины этого соответствия – содержание государственного устройства.

Иными словами, нормализация предстает сутью юриспруденции, охватывающей своими познавательными и упорядочивающими возможностями явления государства и права.

Итак, нормализация – приведение в соответствие. Пространство государства – своего рода хранилище, содержащее в себе определенный объем и определенное разнообразие природных ресурсов. Природные ресурсы, являющиеся содержимым пространства, создают возможности для реализации ожиданий пребывающих в этом пространстве людей.

Вместе с тем пребывающие в одном пространстве с природными ресурсами люди также обладают определенными возможностями – некими собственными ресурсами, способными существенно влиять на природный потенциал пространства. Существо такого влияния может проявляться в поддержке, развитии или разрушении природного потенциала пространства, объединяющего себе природные и человеческие ресурсы.

Взаимодействие пространства и ресурсов, обособленных для реализации ожиданий пребывающих в нем людей, своим предназначением имеет конструктивность образовавшегося сочетания. Конструктивность означает поддержку таких пропорций между природными и человеческими ресурсами и пространством, которые соответствовали бы существующему и будущему разнообразию ожиданий (интересов) пребывающих в нем людей. Эту сторону взаимодействия природы и человека могла бы регулировать стихия. Но человек привнес в данное соотношение еще одну составляющую – интерес, который проявляется разнообразно и никогда не совпадает у всех людей вместе и у каждого человека в отдельности.

Идея нормирования возникла в человеческом сообществе как способ приведения в соответствие возможностей пространства и ожиданий пребывающих в нем людей. Существование данной идеи помогает понять, что взаимосвязанные притязания людей, пребывающих в определенном пространстве, обусловлены не только природными возможностями этого пространства, но и индивидуальными и коллективными возможностями пребывающих в нем людей. Иными словами, созидательно взаимодействуя, человек и окружающее его пространство не только потребляют ресурсы друг друга, но и возвращают их в новом качестве.

В пространстве, обустроенном в государство, территория – аккумулятор природных и человеческих ресурсов. Власть – инструмент, обеспечивающий процессы накопления и расходования этих ресурсов. Право – способ нейтрализации помех в процессе реализации взаимосвязанных притязаний людей.

Государство – устройство существования и развития взаимодействия природных и человеческих ресурсов, обусловленных единым пространством, с одной стороны, и устройство обеспечения взаимодействия взаимосвязанных ожиданий и возможностей пребывающих в этом пространстве людей – с другой стороны.

Познание юридических свойств государства и профессиональная концентрация этих познаний в форме сочетания определенных навыков и умений открывают новые возможности формирования и гарантирования ожиданий человека, связанных с его пребыванием в пространстве государства, а также создают новые возможности оптимизации правопорядка.

В существующем подходе к научному определению содержания юриспруденции проявляются две явные тенденции. Одни его формулировки не связывают соответствующую науку и область практики только с правом. Юриспруденция определяется как теоретико-прикладная наука и совокупность отраслевых юридических наук, а также практическая деятельность юристов, юридическая практика[2].

Развитие этой трактовки юриспруденции представляют юридическую науку как систему получения и накопления знаний о праве. Она предстает в виде особой системы социальных норм, охватывающей не только право, правовую систему, но и государство[3]. Действительно, право, помимо прочего, способно отражаться в совокупности официально устанавливаемых норм. И официальность этих норм обеспечивается, помимо прочего, принудительной силой государства. Очевидно, что нормы, не подкрепленные принудительной, гарантирующей силой, вряд ли окажутся способными оправдать возлагаемую на них нашим обществом роль.

Другие его формулировки исходят из буквального толкования смысла понятия «юрист»: специалист в определенной отрасли юридической науки или юридической практики, правовед; практический деятель в области права, имеющий юридическое образование[4]. И это проявление замечательной научной строгости трактовки понятия «юриспруденция». Несомненно, такой способ восприятия познаваемой материи избран ее исследователями для того, чтобы сохранить познаваемый предмет в чистоте. В обстановке, сложившейся сегодня в юридической теории и на практике, это более чем актуально, не говоря о том, что наличие единого познаваемого предмета способно позитивно влиять на эффективность адаптации познавательного методологического инструментария. Но такая позиция оправданна все же лишь при проведении специальных теоретических исследований. На прикладном уровне в чистом виде она не существует. Не случайно адекватное название базовой учебной дисциплины юридических вузов – теория государства и права. В качестве дополнительного аргумента в поддержку этой позиции можно привести определение юстиции, обусловленное фактическим содержанием юриспруденции, толкуемое как справедливость, законность, а также обозначение всей совокупности органов, составляющих всю судебную систему, их деятельность по осуществлению правосудия, а также судебное ведомство[5].

Упоминание о деятельности по осуществлению правосудия как об атрибуте юстиции, содержащееся в этом определении, отражает объективную необходимость взаимодействия государства и права для обеспечения соответствия реального социально значимого поведения граждан официальным правовым предписаниям. Кроме того, это означает, что правосудие есть не что иное, как существование в одной юридической плоскости норм права и органов правосудия, являющихся равноценными атрибутами государства.

В подтверждение приведем практически дословно авторитетное мнение Ю.А. Тихомирова и И.В. Котелевской, содержащее развернутую характеристику права: «Право – в объективном смысле система общеобязательных, формально определенных норм, установленных и обеспечиваемых силой государства и направленных на регулирование поведения людей и их коллективов в соответствии с принятыми в данном обществе устоями социально-экономической, политической и духовной жизни. Основное отличие права от других правил поведения и нормативных систем заключается в его тесной связи с государством. С помощью права субъекты государственной власти закрепляют в качестве обязательных определенный круг общественных отношений» [6].

Вместе с тем популярная трактовка понятия «закон», тесно связанного с понятием «право» и «юриспруденция», содержит пищу для серьезных размышлений. Закон, вне всякого сомнения, – принятый в любом порядке первичный правовой акт по основным вопросам жизни государства. Несомненно и то, что он обладает высшей юридической силой[7]. Но вот с тем, что он непосредственно выражает общегосударственную волю, вряд ли стоит соглашаться столь же безоговорочно. Все дело в том, что закон выражает все же волю избирателей, которую политики, в лице представительных органов, превращают в общеобязательный закон. Таким образом, воля, воплощенная в закон, может рассматриваться скорее не как государственная, а как гарантированная государственным устройством воля избирателей. И это существенное уточнение, потому что воля избирателей не может быть чуждой обществу, т. е. самой себе, по определению, а также потому, что профессионально, юридически полноценно реализуемое гарантирование такой воли является важным для всего нашего общества. Но можно ли в таком случае ограничиваться отождествлением правосудия и собственно государственной гарантией воли? Да, правосудие, определенно, – часть юридической по своей природе материи. И вряд ли у какого-то специалиста – юриста возникнут на сей счет сомнения. И гаранты правопорядка, призванные обеспечивать таковой посредством правосудия, правоохраны, надзора за законностью, являются по своей специальности юристами-правоведами. Их предназначение – обеспечение правопорядка в основном посредством частной и общей превенции. Говоря иначе, посредством неотвратимого выявления нарушителей общеобязательных норм и восстановления попранной справедливости. То есть сначала правонарушение как таковое должно все же произойти, а затем уполномоченные структуры государства должны восстановить законность и справедливость посредством уполномоченного, компетентного вмешательства. Стоит ли после этого вообще рассуждать о целесообразности появления такой области юридических исследований и юридической специальности, как государствоведение? Для более обстоятельного ответа на этот вопрос обратимся к распространенным определениям понятия «правопорядок».

Вспомним, что правопорядок – составная часть общественного порядка, формирующегося в результате регулятивного воздействия разных социальных норм. Результат действия правовых норм представляет собою определенное состояние упорядоченности общественных отношений[8].

Приведенное определение предполагает, что правопорядок, как особого рода явление, развивается во времени от возникновения социально значимых отношений, ориентиром которых являются социально значимые нормы, до результата, который требует вмешательства органов юстиции, равно как и органов охраны правопорядка.

Но лишь в том случае, если таковой приобретает вид правонарушения или преступления. С одной стороны, такая форма поддержания правопорядка является рациональной. И, кажется, единственно возможной. Кажется, но до тех пор, пока мы не увидим, что любой акт социально значимого поведения человека в пространстве государства существует изначально как собственная вероятность. Реализация такой вероятности желаема обществом, если этот результат соответствует указаниям нормы, и не приемлема для общества в противоположном случае. И пока вероятность не обратится в результат, она юридически невидима для гарантирующих правопорядок структур. Принято считать, что только так можно гарантировать невмешательство в права и законные интересы человека. Но только так всякий раз необходимо опаздывать с государственными гарантиями правопорядка. Причем иной раз необратимо.

Суть проявления юридического парадокса существующего ныне способа гарантирования правопорядка состоит в том, что стремление искоренить правонарушение основано на неизбежности его существования и предшествования любой деятельности, направленной на улучшение правопорядка. Можно ли гарантировать, не опаздывая? Перспектива получения утвердительного ответа на этот вопрос скрыта в том, что человек, осуществляя свои намерения в условиях государственного устройства, всегда сочетает свои возможности с возможностями окружающего его пространства. Если эти возможности складываются – вероятность реализации намерения увеличивается. А если эти возможности вычитаются – вероятность реализации намерения уменьшается. Поэтому стоит обратить внимание на государственные гарантии правопорядка, которые могут быть предоставлены в виде правообеспечения и государственного гарантирования власти.

Правообеспечение в предлагаемом контексте следует понимать как профессиональное и компетентное снижение самой вероятности правонарушения в любых областях существования правоотношений. Можно сказать, что правообеспечение – это юридически профессиональное вычитание возможностей.

Государственное гарантирование власти в предлагаемом контексте следует понимать как профессиональную и компетентную поддержку полезных для общества проявлений каждого индивидуального созидательного потенциала для реализации ожиданий человека в пространстве, обустроенном в государство. Можно сказать, что государственное гарантирование власти – это юридически профессиональное сложение возможностей.

Даже по признакам отсутствия необходимости ожидания наступления правонарушения как основания гарантирования правопорядка, это уже не область деятельности юристов-правоведов. К тому же управление вероятностью правонарушения неизбежно потребует глубоких специальных познаний. Такие познания являются юридическими по своей природе, потому что отражают взаимодействие государства и права, обеспечивающее оптимизацию правопорядка. Следовательно, для их осуществления необходим юрист.

Вместе с тем деятельность такого юриста качественно отличается от деятельности юриста-правоведа. Он не восстанавливает нарушенные права, не сопоставляет реальное событие с официальным нормативным ориентиром. Он способствует повышению вероятности такой модели социально значимого поведения человека в конкретной ситуации, которая в наибольшей мере устраивала бы общество. Причем именно тем, что она соответствует официальным нормативным предписаниям. Правда, при условии, что эти нормативные предписания сами по себе устраивают общество. Профессионально осуществляемая деятельность такого рода тесно связана с глубокими знаниями о праве. Поэтому такая деятельность является юридической по своей сути. Но эта деятельность предполагает не менее глубокие знания о государственной машине и ее гарантирующих правопорядок возможностях. Подчеркнем, что по своей сути это не восстановление нарушенных прав, а минимизация самой возможности правонарушения.

Заметим, что речь идет о деятельности, сориентированной не на личность правонарушителя или пострадавшего от правонарушения, а следовательно, она не может касаться непосредственно ничьих конкретно прав. Предмет профессионального внимания здесь – вероятность проявления определенной модели социально значимого поведения, реализуемого в условиях конкретной ситуации. А это, что особенно важно, предполагает глубокие знания специальных технологий, способных обеспечить максимальную вероятность проявления таких моделей социально значимого поведения, которые бы наиболее соответствовали официально гарантированным ожиданиям общества. Именно поэтому имеет смысл говорить о профессиональном и компетентном юридическом по своей сути влиянии на правопорядок именно в тот период, когда правонарушение является лишь вероятностью. Таком влиянии, которое в полной мере смогут оказать на состояние правопорядка лишь юристы-государствоведы. Именно юристы, потому что знания о природе развития модели социально значимого поведения, основным ориентиром для которой является норма права, по своей природе являются именно юридическими. К тому же только в результате их деятельности может быть осуществлена полноценная коррекция правовых норм.

Есть еще одно обстоятельство, выделяющее квалификацию юристов-государствоведов в особое направление юридической подготовки. Все дело в том, что юристы-правоведы проявляют свою квалификацию тогда, когда необходимо выяснить, кто прав, – и это область действия частного права, и кто виноват, – и это область действия публичного права.

Вместе с тем есть область не менее значимых для человеческого сообщества взаимоотношений людей, которые не могут быть в принципе сведены к отношениям правоты или виновности. Это взаимоотношения людей, в которых реализуются их созидательные индивидуальные возможности и ожидания, связанные только с фактом их пребывания в пространстве государства. Человеческие возможности взаимодействуют с природными и социальными ресурсами определенного пространства не потому, что человек в чем-то прав или перед кем-то виноват, а потому, что такое взаимодействие предстает условием существования пространства – среды обитания человека и самого человека в обеспечиваемых ею условиях. Поэтому есть основания утверждать, что существует область юриспруденции, в которой следует не доказывать правоту или виновность человека и окружающего его пространства, а гарантировать созидательность – взаимно полезное их взаимодействие принципиально иными юридическими средствами. Юридическими потому, что такое взаимодействие, так или иначе, проявляется в виде нормирования. Однако нормирования, опирающегося на ориентиры, с одной стороны, более стабильные, чем формулировки законов, а с другой стороны, более подвижные, чем они. Нормирования специфического, имеющего сложные и качественно новые связи с правовыми нормами. Принципиально иными потому, что гарантирование таких взаимоотношений – это никак не доказывание чьей-то вины или правоты, а создание условий беспрепятственного притока человеческих созидательных возможностей человека в общую копилку государственных ресурсов. И, кроме того, создание условий для гарантирования реализации государственных ресурсов в поддержку ожиданий человека, связанных с его пребыванием в пространстве государства.

Представляется, что государствоведение при такой постановке вопроса вполне может рассматриваться как полноценная составляющая юриспруденции.

Представляется также, что появление юристов-государствоведов в структурах, именуемых ныне структурами исполнительной власти, сделает гарантии законности в нашем государстве более полновесными. Только юристам, обладающим полноценными профессиональными знаниями о государстве, по-настоящему будут посильны гарантии законности, понимаемые именно как обусловленная закономерностями общественного развития система условий и средств, обеспечивающая законность и тем самым формирующая состояние социальных отношений[9].