Читать книгу Всемирная история. Византийская империя - Сергей Сорочан, С. Б. Сорочан - Страница 6

Народы, населяющие Экумену («обитаемый мир»), византийцы разделяли на собственно ромеев – римлян, как они себя именовали, и эфников – инородцев, иноземцев, варваров, «внешних», то есть всех остальных. Тем не менее еще раз подчеркнем: само Ромейское царство на протяжении своей более чем тысячелетней истории так или иначе оставалось не национальным, а многоэтничным и многоязычным государством, не знало национального вопроса, и поэтому понятие «чужестранец» в нем было довольно относительным. Ромеи и не пытались строить национальное государство. Сила их державы крылась в обратном – в толерантном отношении к разным народам единой страны.

В эпоху поздней античности латынь и греческий язык являлись ведущими культурными языками Римского государства, причем носители латыни доминировали на Западе, а греческого – на Востоке. Это были два «мировых языка». К концу VI в. греко-латинское двуязычие стало более редким на Востоке, чем прежде. Неа Роми – Новый Рим – Константинополь превратился в космополитичный город с многими общинами, говорившими на разных языках. Впрочем, латынь еще продолжали использовать в командном языке армии и при дворе как официальный язык. Но характерно, что если родным языком византийских императоров Анастасия Дикора (491–518 гг.) и Юстиниана Великого (527–565 гг.) была латынь, то уже через полсотни лет, к концу VI в., император ромеев Маврикий (582–602 гг.) вообще не знал этого языка.

В некоторых окраинных пределах Ромейского царства сложились свои литературные языки. Так, с V в. такой язык был в принявшей христианство Армении, на него переводили многие христианские тексты, написанные на греческом и древнесирийском. Сирийский и армянский диалекты доминировали в Западной Месопотамии, Сирии и Палестине, причем в Сирии уже в течение IV в. тоже сложился литературный язык. Но в городах явно преобладал греческий, если не считать все египетские центры, где доминировал язык коптов (от арабского «кипт» или «купт» – египтянин), то есть поздняя форма египетского языка. Он утвердился здесь вместе с рождением в Египте мощной Церкви монофиситов, противостоявшей грекоговорящей ортодоксальной Церкви. Свой язык оставался и в рано принявшей христианство Грузии.

Такая языковая пестрота, вероятно, задержалась бы надолго, если бы не волна арабских завоеваний, обрушившихся на Византию с 40-х годов VII в. и на протяжении жизни одного поколения отторгнувших у нее бо`льшую часть восточных провинций (эпархий), преимущественно с районами сирийского и коптского языка. Именно это обстоятельство способствовало превращению византийского государства в более универсальную монархию, где греческий язык с правления василевса Ираклия (610–641 гг.), к слову, выходца из африканского грекоговорящего Карфагена, окончательно приобрел статус государственного языка, на него было переведено делопроизводство, хотя это не означало, что из обихода исчезли другие языки. Вряд ли Ромейскому царству удавалось бы столь быстро и успешно восстанавливать экономику, наращивать военный потенциал, противостоять могущественным врагам, если бы не проводимая мудрая политика открытых дверей, социальная, правовая, языковая и в определенной степени даже религиозная терпимость по отношению к каждой общине, что удивительно сочеталось с державной спесью, присущей всем ромеям.

Просторы этой христианской Империи действительно населяли люди не только разного языка, но и разной веры. Так, здесь проживали евреи, которые не считали Иисуса Христа Богом и праздновали день субботний, а не воскресный; арабы, которые молились Аллаху, обращаясь лицом к Мекке; армяне, среди которых было немало монофиситов; палестинские самаритяне, изначально враждебные христианам, впрочем, как и иудеям; сирийцы – сиры, исповедовавшие несторианство, или латины (католики), утверждавшие, что Святой Дух исходит не только от Бога Отца, но и от Бога Сына. Ортодоксальные ромеи опровергали богословские заблуждения этих людей и считали, что все франки – грубы, неразумны, надменны и жадны, все армяне – хитры и коварны, арабы, сарацины – злы и жестоки, печенеги (пачинакиты) злобны, грязны и вшивы и т. п. Тем не менее они давали армянам важные должности и саны, вплоть до царских, брали в свои войска ивиров-грузин, пачинакитов или тех же латинов – англосаксов (инглинов), данов, немцев (немитцев, германов, алеманнов), успешно торговали с венецианскими купцами и печенегами, лечились у еврейских врачей и покупали хлеб у арабских булочников.

* * *

Поначалу права ромейского гражданства жаловались индивидуально. Но со второй трети VI в. законодательством византийского императора Юстиниана I было введено коллективное гражданство целых народностей. Та или иная этническая группа, получавшая римское гражданство, включалась в административную структуру Империи, а ее вождю жаловались какой-либо имперский титул (сан) или должность (консула, патрикия и т. п.). Для того чтобы стать полноправным членом ромейского порядка – таксиса, надо было исповедовать православие, то есть веру, принятую официально признанной Церковью, покорно нести налоговое бремя, уметь разговаривать, общаться на греческом языке, соблюдать культурные и правовые основы таксиса, его традиции и общепринятые нормы. Таким образом, понятие «ромейский народ» полностью потеряло свою этническую специфику, став конфессионально-политическим понятием, впрочем, как и «эллинский народ». Примечательно, что термином «эллин», ставшим синонимом понятия «язычник», мог быть теперь назван и средневековый китаец, и араб-мусульманин, и не прошедший христианскую инициацию – Святое Таинство Крещения – викинг-варанг.

Всякий подданный византийского императора, если он был рожден свободным христианином, не был иудеем или отступником от веры – еретиком, имел право приобрести имение, владеть рабами, служить и дослужиться до любых высших санов и чинов, как светских, так и духовных. В этом отношении Империя ромеев являлась демократическим, открытым государством, всегда готовым принять и расселить на своей территории крещеных иноплеменников или даже представителей других религиозных верований. Смешанное происхождение считалось не недостатком, а, наоборот, достоинством. Даже в царском окружении встречались инородцы, люди разного цвета кожи, не говоря уже о самом разном социальном происхождении.

При всем том византийцам была чужда этническая или расовая антипатия: свое несомненное превосходство над «варварами», эфниками-инородцами они усматривали только в приобщенности к своим великим державе и культуре. Их государственный идеал заключался в уважении земного порядка, зафиксированного Богом в Его Книге – Библии. Как Богом избранный народ, византийцы проявляли большое уважение к закону, и всякое его нарушение понималось ими как аномалия. Именно равновесное соблюдение «законов божественных» – библейских, евангельских установок и светских правовых норм обеспечивало номофесию, то есть нормальное функционирование всей судебной системы Империи. Причем старые законы всегда рассматривались как более предпочтительные, чем новые, их очень редко отменяли, обязательно оговаривая вынужденность изменений под влиянием жизненных условий.

Но одного законопослушания было мало. Только принятие христианства и знание греческого, «эллинского языка» – «глоссан Еллина» и «эллинских обычаев» – «Еллинас естолисфаи» открывали поистине широкие возможности для любых поселенцев, а именно: позволяли получить должность и титул или же сделать военную или церковную карьеру, иногда самую головокружительную. Поэтому многие иноземцы охотно индивидуально, семьями, а иногда целыми группами и племенами крестились, как это предусматривал и требовал закон. Таким образом, они, живя среди ромеев, постепенно воспринимали более высокую византийскую культуру, растворялись в ней, становились ее неотъемлемой частицей.

* * *

Римская идеология провозглашала право Великого Рима властвовать над другими народами. Традиции этого римского «империализма» не были забыты. Василевсы поселяли пришлые народы, в зависимости от необходимости, в тех районах страны, которые остро нуждались в людях. Таким образом, подобные переселенческие волны решали конкретную задачу: укрепить границы Империи, ослабить варваров, пополнить армию. Константинопольское правительство могло руководствоваться и иными соображениями, например ликвидировать очаг напряженности или же заселить опустошенные районы страны, уничтожить рассадники ереси – учения, противоречащего признанным в Православной Церкви догматам веры, возродить хлебопашество в регионе, пришедшем в запустение из-за частых набегов врага или пострадавшем от смертоносной эпидемии. Ведь в те времена обычным явлением были грабительские походы, мягко говоря, недружелюбных соседей ромеев, масштабные экологические беды и периодически повторяющиеся пандемии одной из самых опасных болезней – карантинной инфекции чумы, особенно сильно опустошавшей целые области Ромейского царства с 540-х годов в течение двухсот лет и в середине XIV века.

К примеру, коренных жителей ранневизантийского Кипра направляли в район Пропонтиды – Мраморного моря, где была острая нужда в людях, опытных в морском деле и способных нести службу на флоте. Зато в конце VI в. армянские воины и их семьи оказались на том же Кипре, а через столетие, в правление деспотичного василевса Юстиниана II, их поселяли во Фракию и Македонию на Балканах для укрепления византийской границы от наседавших болгар. Дабы избавиться от постоянной напряженности на восточных рубежах Византии, воинственных мардаитов, часто провоцировавших арабо-ромейские столкновения, с Тавра (что на юге Малой Азии) отселяли в средиземноморские и эгейские морские военно-административные имперские области – фемы Кивириотов, Кефалинию, в греческий Эпир и во Фракию. В свою очередь славян тысячами переправляли с Балканского полуострова в северомалоазийскую Вифинию, причем оставляли во главе их архонта из «единоплемеников», имевшего особую имперскую печать – моливдул. Для пресечения распространения ереси монофиситов приверженцев «этого пагубного заблуждения» при Константине V Исавре (741–775 гг.) отселяли из Северной Сирии во Фракию, в район западночерноморской крепости Месемврии. Туда же отправляли армян из восточномалоазийских Мелитины, Феодосиополя и т. д. Грецию, дабы умалить в ней мощное влияние славянских переселенцев, наполняли переселенцами-греками, что особенно масштабно проделали в 805 г., причем с греками сюда явилась христианская религия, до этого славяне Пелопоннеса еще не были обращены в христианство.

Переселение, как правило, давало резкий демографический всплеск, который приводил к радикальному изменению социальной ситуации: вместо крупных землевладельцев наиболее влиятельным с VII–VIII вв. становился новый класс свободных крестьян. Улучшение жизненных условий приводило к повышению рождаемости и неуклонному увеличению площади возделываемых земель. Растущее и богатеющее население училось себя защищать, организовывая исключительно мощные провинциальные военные отряды, в значительной степени находившиеся на самообеспечении.

Однако данная политика давала побочные непредвиденные плоды. К примеру, перемещение разгромленных к концу IX в. еретиков-павликиан из Малой Азии на Балканы привело через несколько десятков лет к возникновению и распространению в этом регионе новой, но не менее зловредной ереси богомилов, последователи которой открыто хулили богатых и знатных, учили людей не повиноваться властям, отвергали любые религиозные обряды и церковную иерархию.

Кроме того, некоторые народы (армяне, евреи, цыгане), несмотря ни на что, не растворялись полностью в этом гигантском этническом «котле». И все же основным средством укрепления внутреннего единства Ромейского царства являлась политика унификации, активно проводимая константинопольской администрацией. «Как можно меньше различий» – таким был ее главный принцип. Недаром с VI–VII вв. василевсы всеми силами стремились насадить единый, «официальный», державный греческий язык, ослабить любые группы населения, основанные на территориальных, племенных или религиозных связях. Взамен этих связей, как уже указывалось выше, им предлагалась возможность занять достойное место в официальном византийском обществе путем полноценного участия в государственной и общественной жизни страны.

Вспышки враждебности по отношению к инородцам, конечно, имели место, однако правительство не проводило этнических чисток и в редких случаях прибегало к принудительной христианизации. Христианская Православная Церковь никогда не поощряла насильственного обращения иноверцев и не поддерживала их массового крещения. Да и ненависть к отступникам от веры и еретикам была куда выше, нежели неприязнь к человеку, исповедующему другую религию.

Терпимое отношение к разноплеменному, разноязыкому населению страны, гибкая, сбалансированная и ненавязчивая политика административной унификации и «ромеизации», отсутствие национального вопроса, по крайней мере, до поздневизантийского периода позволяли сохранять единство ромейского этоса и целостность этой супердержавы средневекового мира на протяжении многих веков.