Читать книгу Горошины на паркете - С. В. Попов - Страница 6

Известно, что в изолированной системе энтропия не уменьшается. Так как не хотелось бы вводить ограничения apriory, то здесь под системой будем понимать все сущее в настоящий момент, что имеет продолжение в будущем. Так определенная система имеет вполне выразимые границы, ее можно полагать замкнутой. Естественно, что это относится к замкнутым системам, не включающих рефлексирующих субъектов, т.к. в этом случае систему уже нельзя считать замкнутой. Рефлексирующее сознание нарушает замкнутость системы, тем самым выходя за ее границы. И рефлексия нарушает эту замкнутость по нескольким направлениям, что связано с осознанием явлений, приводящем к ограничениям энтропии. Если рассуждать содержательно, то эти направления можно определить как внешнее и внутреннее.

Внешнее связано с осознанием явлений, происходящих вне человека. Наглядный пример – физика, на начальных этапах полностью экспериментальная (вспомним яблоко Ньютона), хотя появление теоретической физики превратило ее в науку умозрительную. Тем не менее, пищу для новых физических открытий до сих пор поставляют разнообразные эксперименты. В итоге физика находится на стадии, когда требуется не только увидеть и осознать явление, но и встроить его в существующую теорию. Развитие цивилизации в настоящий момент полностью определяется попытками разомкнуть системы во вне, т.е. вне субъекта. Не особенно удачный пример – экономика, где происходят битвы и мелкие схватки не с целью выяснить истину, а для того, чтобы декларировать свой тезис в виде истины в последней инстанции. Хотя экспериментальные данных для всех экономистов одинаковые, выводы из них следуют диаметрально противоположные.

Внутреннее направление, в котором возможен разрыв системы – связано с познанием субъекта самого себя. В этом направлении из наук пока можно привести только психологию, которая делает безуспешные попытки непротиворечиво описать внутренний мир субъекта, но пока дальше IQ и НЛП не продвинулась. Строятся различные теории в попытке формализоваться законы внутреннего мира субъекта, однако они все находятся на стадии описательной, но не открывающей. Ни один существующий психологический постулат не может быть безусловно принят, т.к. снабжен оговорками и уточнениями: в таком-то случае он не применим, а в таком-то не применим вовсе. Но еще больше число авторитетных заявлений о том, что соответствующая теория уже создана. Да, действительно, психологических школ несть числа, но это лишь декларирование своего мнения, которое активно оспаривают оппоненты. Так что попытка разомкнуть систему в этом направлении не имеет успехов, несмотря на огромные усилия сделать это.

Однако, есть еще один вектор, который указывает направление размыкания, который очевиден, но одновременно и находится под большим запретом, главным образом, в силу предрассудков. Это вектор, определяется такими терминами, как Бог, вера, любовь, искупление и пр. В данном случае я не обсуждаю вопросы веры или принадлежности к той или иной конфессии, это – внешние признаки, которыми характеризуются субъекты, причисляя себя к той или иной вере. Но это лишь констатация сиюминутного факта, не более того. А констатация не всегда влечет рефлексию. На многих падали яблоки, но только Ньютон задумался, почему ему так не повезло. А может быть повезло, потому что на него свалился не арбуз. В точности так же констатация существования Бога необходимое, но не достаточное условие для осознания этого явления – Бога. А уж тем более, не получение из этого заключений, которые могут поднять веру до уровня науки. Не укладывается в сознании, что десять заповедей только и составляют всю мудрость, вытекающую из Божьего промысла.

Конечно, размыкание системы в этом направлении труднее, чем во внешнем. Зерно морковки на грядке, политое всегда прорастет и даст морковку. Однако, Бог, которого я сегодня ощущаю, и над этим явлением размышляю, завтра исчез, т.к. меня захватила мирская суета, и мне надо зарабатывать деньги, чтобы кормить семью, а не размышлять о высоком, выслушивая настоятельную просьбу жены сходить и принести добычу. Так что же – мирское и Божье находятся в противоречии? Не очень-то соответствует истине, если признать, что Бог создал нас по образу и подобию своему. А перед этим он создал все, что нас окружает, и чему мы так по-детски восторгаемся. Хотя одновременно в точности также по-детски восторгаемся, предавая все Божье в пользу новых игрушек, сотворенных уже человеком. Но мы отклонились от магистрального направления – попытки познания Бога, не ощущение Бога в себе, а именно познания.

Естественно, что провести представительный эксперимент в этом случае не удастся, по той причине, что сие тайна есть, но сформулировать свою позицию для этого исследования необходимо. И эта позиция не должна быть разъединительной, утверждая, что методы физики, математики или психологии тут не подходят в силу их очевидной целенаправленности и поэтому однобокости. Нельзя утверждать, что Платон был неправ, потому что стоял на идеалистических позициях, а учение Маркса верно во веки веков. Все, что окружает мыслящего субъекта, образует информационную сферу (ноосферу), для каждого уникальную, но в совокупности представляющая собой нечто завершенное хотя бы потенциально. Для грамотного человека эта сфера посолиднее (не могу найти другого термина, не привлекая для описания математических терминов, от которых хотелось бы воздержаться), для малознающего и не имеющего привычки к рассуждению, ее границы – на расстоянии вытянутой руки, что компенсируется бездонными глубинами собственной психики. Ф. М. Достоевский показал нам эти глубины, однако, они не вызывают восторга и есть подозрение, что отношение Ф.М. к этим глубинам было несколько субъективное. Впрочем, идеализировать человека – тоже другая крайность, коммунисты весь свой недолгий век пытались создать нового человека, однако вышло совсем неожиданно – этот еще не завершенный новый человек скинул своих созидателей.

Изучением упомянутой информационной сферы издревле занимались философы, породив большое число конфликтующих между собой школ и течений. В результате нет общего взгляда, и при таком подходе не возникнет, разве что придет он в качестве откровения, признанного всеми. Но и это тоже навряд ли, еще не было, чтобы откровения признавались всеми, кроме отдельного племени, безусловно доверявшего своему жрецу, шаману, лидеру. Откровение это предмет веры, а человек с развитым сознанием с трудом воспринимает то, что дается ему «на веру». Поэтому теория Большого взрыва заменила теорию Божьего создания Мироздания, но за шесть дней. Потому, что Большой взрыв – продукт размышления, а Божье творение – веры.

Интеллигент, особенно русский, который всегда и во всем сомневается, сразу же вопрошает, а как доказать, что предметы веры – истинны, и не заведут нас в болото отрицания всего умственного. И что же мы (интеллигенты) будем делать, оставшись без возможности размышлять над… Подумать для интеллигента – это то же самое, что потрепаться для политика, сегодня интеллигент думает об одном, завтра о другом, как и политик сегодня убеждает в одном, завтра в другом. Вот оба и при деле! Однако, когда интеллигент начинает упорно думать об одном, то его называют консерватором и вычеркивают из списка. То же с политиком – когда он начинает говорить одни и те же истины (с его точки зрения), то говорят, что как политик он себя изжил.

Но мы отклонились, споткнувшись на слове откровение. Автору представляется, что откровение является тем самым, что служит импульсом, позволяющим разомкнуть систему. Обосновать тезис могу только на примерах. Поэт прежде, чем написать строфу, слышит ее в себе, то же музыкант. М. Булгаков вспоминал, что когда он писал Театральный роман, то все мизансцены возникали помимо его воли, и ему оставалось только их описать. То же говорил Моцарт – он только записывает ту музыку, которая ему слышится. Теперь посмотрим на ученых, которые открывают новое – в полнейшей уверенности, что этого нового не было до них. Ан нет! Оно существовало, т.к. пришло в голову в виде откровения. Вспомним Менделеева и его периодическую таблицу, которую он увидел во сне. Теперь посмотрите на исследователя, пытающегося поймать ускользающую мысль. Она ускользала вчера, позавчера и еще до этого. И чтобы ее поймать, он впадает в состояние почти транса и ждет. Нет гарантии, что мысль придет, но ведь и не просто так он начал на нее охоту – перед этим тоже было несколько шагов, которые он прошел в результате откровения. И то, что он оказался на этой охоте за идеей – это тоже результат предыдущих трансовых состояний и как результат – осознанные идеи. Здесь используется слово транс, вместо вдохновения, обозначающее появление новых идей, рифм, музыкальных фраз и пр., казалось бы, ниоткуда. Вот их нет, а потом они уже есть и это свершившийся факт. И ради этого свершения и живут творцы. В чем-то они похожи на рыбака, который готов весь день провести, склонившись над удочкой ради смысла своего существования сегодня – маленького карасика, который даже и у кошки вызовет лишь вопрос: «И это все?». Платон, несколько упрощая ситуацию, говорил, что творец вспоминает идеи, которые существовали до него и представляют собой объективную данность.

Таким образом, мы начали подкрадываться к тому, чтобы сформулировать принципы познания Бога с выдвижения тезиса, что, так как все вокруг – это отражение Божественной мудрости, то и новые идеи – это его проявление. И это его непосредственное проявление, т.к. мы не можем рассматривать вдохновение как некоторое загадочное свойство нашего мозга, который вдруг формирует это в виде оформившейся мысли. Современные исследователи утверждают, что мозг – это конечная структура, базирующаяся на физико-химических принципах В ней нейроны обмениваются сигналами двойственной природы. С одной стороны – это электрические импульсы, с другой химические реакции, протекающие в определенных местах. Но электрические импульсы – это движение электронов, а химические реакции – взаимодействие атомов. Следовательно, не оперируя более тонкими структурами, чем электрон и атомное ядро – мозг производит нечто, что не могут уловить современные приборы физиков, которые могут уловить свет свечи, зажжённой за орбитой Марса. Чушь какая-то получается! Значит мозг – это не только нейроны, собранные в лобные, височные и-теменные области.

И тут, как представляется, невозможно обойтись без кардинально новой гипотезы, тем более, что ничем при этом не рискуем. Физиологи и психиатры все равно не откажутся от своих постулатов, поэтому новая гипотеза для них есть как симфония для глухого. Вроде бы она есть, т.к. не зря же дирижер машет руками, но с другой стороны, ее и нет, и никто не убедит глухого, что она есть.

Если мы ограничимся лишь атомарной структурой мозга и его процессы будем описывать в терминах колебаний атомов и электронов, то нет никакого субъекта. И тогда говорить о разомкнутости системы не приходится. Она так и останется замкнутой и в конце концов обречена на окончательный хаос. С трудом верится в подобную перспективу.

С точки зрения автора мозг – это открытая форточка в нашей замкнутой системе, которую мы не замечаем, признавая абсолютную ценность только наших опытов. Никто не говорит, что на меня снизошло откровение, и я сформулировал эту идею. Скажут, что-то навроде: «В результате мозгового штурма (опытов на этом приборе, исследования химического вещества и пр.) было найдено это решение», стыдливо замалчивая возможности человеческого Ума, когда на него нисходит Божье откровение. И тем самым отрицается возможность исследования еще одного способа размыкания нашего замкнутого мира – изучая, как нисходит Божий промысел и что надо сделать, чтобы этот промысел снизошел именно на тебя и в нужное время. Конечно, нахально, но почему бы не помечтать!

Естественно, что рядом находятся молитва и медитация как один из способов установить непосредственную связь с Богом. Проблема только в том, что в одних случаях, действительно молитва и медитация приводит к результату (истины ради следует отметить, что чаще всего неожиданному, но впоследствии осознаваемому, как единственно возможному в тот момент), а в других – результат отсутствует. Что происходит с самим субъектом, если он запуская одни и те же процессы, получает разные результаты. С точки зрения атомистической теории этого не может быть, т.к. признание атомистичности субъекта всегда приводит к повторяемости опыта. С точки зрения изучения Божьего промысла только так и должно быть, в душевном эксперименте участвует не только субъект с его познанными и еще нет ресурсами, но и еще одна «заинтересованная» сторона – Бог. Субъект либо просто может быть не готов к принятию выспрашиваемой им благодати – и тогда благодати не будет, либо он apriory хотел получить откровение в удобной для себя форме. И не получилось, т.к. исполнение его желание приводит к нарушению целостности системы,

Для многих этот канал открывается спонтанно, без особой с их стороны претензии. Это непосредственное свойство их души – получать откровение, т.е. открывать канал во вне. Другие приоткрывают его в результате душевных усилий. И им необходимо тренировать себя, чтобы усилия по приоткрытию канала увенчались новыми откровениями. И тут мы приходим еще к одному пункту, который не можем игнорировать, потому что речь идет об открытии канала непосредственной связи с Богом. Выскажем тезис, что все откровения обязательно носят идеальный характер, т.е. являются чем-то идеально правильным. Если пытаться уточнить термин идеальное в этом контексте, то ничего не получится, т.к. эстетические критерии у всех различные. Однако, мы можем сформулировать параметр, который не вызывает сомнения и согласуется с нашим тезисом об идеальности откровения. Это то, что всякое откровение не должно противоречить уже полученным ранее, даже если пока они не подтверждаются экспериментально. Непротиворечивость откровений вытекает из фундаментальной теоремы математики: моделью обладают только не противоречивые системы аксиом. Иными словами, если некий тезис вступает в противоречие с уже существующими и имеющими экспериментальное подтверждение, то такой тезис не может быть включен в систему ограничений. Этот тезис либо должен быть отброшен, либо трансформирован, чтобы его включение в общую систему не влекло противоречия. Когда несколько научных школ на одних экспериментальных данных строят противоположные теории, обосновывающие эти экспериментальные материалы, то понятно, что они не совместимы и не могут быть объединены в одну обобщающую теорию, наследующую позитивные качества обеих теорий. В этом случае хорошо помогает экстраполирование в рамках каждой теории, и получение следствий из них. Если следствия из теории не подтверждаются, то понятно, что она противоречива. Такая ситуация в настоящее время сложилась в Российской экономике, все отстаивают правильность своих позиций, основываясь на данных здесь и сейчас, и не пытаясь экстраполировать выводы из своих теорий.

Но вернемся к Божьему откровению, про которое мы уже знаем, что оно должно быть идеальное и непротиворечивое. Но если откровение пришло, то вместе с ним приходит и ощущение его идеальности или наоборот. В математике такая ситуация проверяется очень просто – если удается оформить доказательство, то откровение в той форме, которая его материализует – не влечет противоречия. Но прежде, чем исследователь приступает к доказательству, у него возникает внутреннее убеждение, что форма полученного откровения не вызывает у него интуитивного отторжения или эмоционального дискомфорта. Для этого не надо проводить длительных экспериментов или строить доказательство. Как правило, вместе с откровением (озарением) приходит и ощущение его верности (пока только на содержательном уровне). В последующем нужна кропотливая работа сознания, чтобы привести инсайд к форме, с которой предстоит работать сознанию и которая является еще одним вкладом в описание ограничений энтропии системы.

Иллюстрация к З. Фрейду. О системе ценностей.

У Васеньки мама – Клава, а у Игорька – Лена. И это единственное несовпадение в нашей истории. А дальше – сплошные совпадения, конечно, в пределах разумного, т.е. отпущенного судьбой. Начнем с того, что Клава и Лена учились в одном классе и часто сиживали на одной парте. Обычно это бывало, когда учителя хотели, чтобы Лена взяла Клаву на буксир, например, по математике и литературе. Лена делала это с большой охотой, чем доставляла удовольствие Клаве, которая, пользуясь ее добротой, взваливала на Лену все домашние задания. Даже А. С. Пушкина Лена учила за Клаву и когда ту спрашивали про кота, который бродит по цепи, Лена ей подсказывала, вызывая тем самым неудовольствие учительницы. Но так как Лена любили поэзию, и читала стихи с непревзойденным мастерством, то после провинности в виде подсказки ее заставляли рассказать не два столбца из «Руслана и Людмилы», а всю поэму, что она и делала к общему удовольствию учеников и учительницы. Клава в это время без особого восхищения слушала Лену, настойчиво обдумывая два вопроса: первый, не особенно важный: «И зачем учить такую фигню?», и второй, существенно важнее: «Если украсить школьную форму розовым бантом, то привлечет ли это внимание Толика из 9Б класса, (по которому сохли все девчонки 8А)».

Но школа закончилась, Клава вышла замуж за Толика, который стал тренером по кикбоксингу и вначале возвращался домой с синяками – неизбежным следствием соревнований, а потом стал приходить выпивши, когда перешел в тренеры. Но, тем не менее, Васенька родился крепким и здоровым. Лена закончила филфак Университета и собиралась поступать в аспирантуру. Игорек родился одновременно с Васенькой, в один и тот же день и в одном и том же родильном отделении. Правда, Васенька был крикливым, а Игорек, какой-то задумчивый. Даже врач обратила на это внимание, сказав, что Васенька будет депутатом Госдумы, а Игорек – писать ему речи. Но на это никто не обратил внимания, т.к. все были счастливы появлению детей.

Обе мамы гуляли вместе, правда Лена предпочитала сидеть под кустом сирени и читать, а Клава – пересказывать последние дворовые новости и сплетни государственного масштаба. Лена относилась к этому снисходительно, хотя это и отвлекало ее от любимого занятия. Она специализировалась на современной американской литературе, обожала Фолкнера и тайком от семейства писала повесть о пионере, который спас колхозных коров на пожаре. Повесть продвигалась медленно, т.к. сюжетец был скудным, но Лена настойчиво вела дело к развязке, компенсируя недостатки темы художественными приемами.

Оба мальчика росли крепкими и здоровыми, с ними регулярно занимался Васин папа, чему отчаянно завидовали все ребята их двора. Оба увлекались спортом, правда Вася специализировался на боксе и футболе, а Игорька привлекали гимнастика и шахматы. Это расхождение не мешало им дружить, тем более, что они учились в одном классе. Родителей Васеньки очень радовало, что он рос крепким мальчиком, в этом они видели свою основную заслугу. Поэтому Вася больше времени проводил во дворе, участвуя в мальчишеских играх, в то время как мама с удовольствием смотрела очередной сериал, над которым она иногда проливала слезу. Справедливости ради скажем, что делала она это все реже, даже ей эти герои казались какими-то неживыми. Правда иногда она сравнивала главного героя с Толиком и находила, что ему надо похудеть, чтобы, во-первых, походить на прежнего Толика из школы, а во-вторых, – на героя, который на горячем скакуне спасал свою возлюбленную из лап злодея. С некоторым разочарованием Клава находила, что Толя больше походил на сериального злодея. Но начинался новый сериал, и возникали новые мысли, которые у Клавы напоминали сериальные диалоги.

Толя тоже не особенно озадачивался судьбой сына, Вася демонстрировал свои спортивные достижения, и Толе казалось этого достаточно, чтобы иметь в будущем кусок хлеба. Время показало, что Толя заблуждался, но сейчас сын был маленьким, но крепким, и поэтому представлялось, что этого вполне достаточно.

И то, что Вася не особенно хорошо, вернее совсем не хорошо учился, родителей не беспокоило. Основная мысль, которую они пытались вложить в его юные мозги, состояла в том, что каждый пробивает себе в жизни дорогу, и для этого надо иметь хорошие мышцы, твердый характер и крепкие кулаки. Тогда все будет, как ты захочешь. Под этим «все», в первую очередь, подразумевалось материальное благополучие. Васины родители не допускали мысли, что работа может быть чем-то иным, кроме средства зарабатывания денег. Сама Клава работала редко и крайне неохотно, предпочитая числиться домашней хозяйкой, обязанности которой – поддерживать дом в чистоте, а семейство – сытым. Это было очень удобно, т. к. Вася, вернувшись из школы, всегда находил на столе обед, а после этого мог распоряжаться своим временем, как хотел.

Правда иногда после очередного родительского собрания Клава жаловалась отцу, что Васеньку опять ругали, он не делает домашних заданий и с трудом выкарабкивается из двоек. Единственный кто его хвалил, – учитель физкультуры. Вася играл в школьной футбольной команде, и регулярно участвовал в соревнованиях по кикбоксингу. После таких собраний Клава некоторое время пыталась проверять, как сын выполняет домашние задания, даже иногда помогала ему по математике или русскому языку, но эти предметы она уже благополучно забыла, и ее помощь была весьма относительная. Чтобы не уронить окончательно авторитет в глазах сына, после часа занятий, она говорила: «Ты, Васенька, поди, уже устал! Пойди погуляй, или сходи к Игорьку, он тебе поможет». После чего Вася убегал во двор, где его ждали товарищи, чтобы в очередной раз обыграть в футбол соседний двор.

Но что это мы все о Васе, да о Васе! Настало время поговорить о его друге Игоре, которого в отличие от Васи учителя только хвалили. Поэтому его мама, как женщина скромная и не любившая похвальбы, даже перестала ходить на родительские собрания, чем вызывала неудовольствие школьного педагогического коллектива. Своим игнорированием собраний она срывала педколлективу план воспитательных мероприятий, т.к. учителя не могли в полной мере противопоставить слабых и сильных учеников, т.е. отделить зерна от плевел, козлищ от овец, мух от котлет и т. п. Тем более, что в нормативных документах, в изобилии рассылаемых НАРОБРАЗОМ, особое внимание уделялось тому, чтобы любыми способами повышать успеваемость школьников. И педагоги повышали всеми доступными средствами. Причем среди них были такие, о которых в приличном обществе не принято говорить. И противопоставление хорошего и плохого было приемом, который директор школы считал своим ноу-хау. Впрочем, в этом ему способствовали все учителя, тем более, что такое противопоставление было очевидным – в классе отличников и хорошистов можно было пересчитать по пальцам одной руки, в то время, как остальных, которые уверенно противопоставлялись этой великолепной пятерке, несть числа. И самое печальное – что отличники и хорошисты класса ощущали себя в этой среде белыми воронами. Правда за исключением Игоря, который был сознательным отличником, его жизненное кредо не позволяло ему быть кем-то иным, и сомнения в правильности тернистого пути светоча класса его не посещали.