Читать книгу Элитные группы традиционных обществ - С. В. Волков - Страница 3

Существуют несколько основных видов элитных групп в зависимости от того «актива», обладание которым обеспечивает данной группе первенствующее положение. Таковыми являются: 1) административный ресурс (непосредственное осуществление властных полномочий); 2) культ (исполнение сакральных и духовных функций); 3) знание; 4) происхождение; 5) богатство. Названные активы могут естественным образом совмещаться, создавая ситуацию, когда одни и те же люди или социальные группы соединяют в своем лице несколько из них или даже все. Но и в этом случае обычно какой-то из них является главным, изначальным, по отношению к которому другие являются производными. Например, в теократическом обществе правящий слой, хотя бы эти люди занимали управленческие должности и обладали наибольшим богатством, – прежде всего жрецы соответствующего учения, и ведущую роль играет их положение в иерархии идеологического авторитета, в бюрократическом обществе будет важно само по себе положение на служебной лестнице или близость к трону, в аристократическом – для получения всех иных активов будет важна знатность происхождения, в плутократическом – размер личного состояния. Высказывались предположения, что с наступлением эры «информационного общества» основой власти, духовного влияния и богатства станет интеллект.

Большинство традиционных обществ были аристократическими или бюрократическими (хотя и плутократические встречаются с глубокой древности), в которых правила элита, условно говоря, «меча» или «пера», то есть для должностных лиц их положение именно в качестве таковых было определяющим. Связь их с собственностью или культом, знатность не имели существенного значения. Причем в Европе аристократические в большинстве случаев со временем сменялись бюрократическими (так обстояло дело и в Российской империи, высший слой должностных лиц которой никогда не был самым богатым слоем, а к началу ХХ в. почти вовсе утратил связь с собственностью).

В обществах, порожденных «восстанием масс», на первый план выходит богатство, и власть часто становится производной от него (если не брать также свойственные эпохе тоталитарные идеократические диктатуры, неизбежно носящие квазитеократический характер). Большинство современных обществ являются плутократическими, что де-факто признаётся социологией, которая в основу социальной стратификации и деления общества на слои кладет не профессиональный, не статусный, не образовательный, а именно имущественный признак – размер дохода. В них само по себе занятие высоких государственных должностей не является самоценным, а лишь производным (часто на них допускаются и достаточно случайные люди), а для реального влияния существенно прежде всего положение в сфере собственности.

В состав элиты (в том смысле, как она здесь понимается) в любом традиционном обществе обязательно входят лица, могущие отнести себя хотя бы к одной из следующих групп: родственники правителей (независимо от занимаемого положения), все члены высшего в данном обществе сословия (если оно носит наследственный характер), служители культа, офицеры и чиновники, лица умственного труда (образованные люди), купцы и предприниматели (обладающие состоянием, выделяющим их из массы населения).

Обычно эти группы тяготеют к законодательному оформлению. Место, занимаемое в иерархии каждой из них не обязательно прямо прописано в законодательстве, но так или иначе обнаруживается в различных правовых нормах, касающихся, например, поступления на службу, допуска в те или иные учебные заведения, налогообложения и т. д., так что по совокупности таких норм иерархия вырисовывается в каждом случае достаточно очевидно. Например, в Российской империи она выглядела примерно так: 1) потомственные дворяне, 2) офицеры и чиновники, не достигшие прав потомственного дворянства, 3) духовенство, 4) купцы и предприниматели, 5) лица интеллектуальных профессий или соответствующего образования, не входящие в предыдущие группы, 6) частные служащие. За пределами этой общности остаются ремесленники, мелкие торговцы, крестьяне и лица наемного физического труда. Приблизительно сходная картина характерна (при том или ином оформлении или вовсе без него) и для других европейских стран того же периода.

В обществах иного цивилизационного типа набор конкретных групп может быть различен, но если попытаться вычленить общее, то в абсолютном большинстве традиционных обществ можно выделить пять основных групп: аристократия, служилые слои, духовенство, купечество (предприниматели) и неслужилые лица умственного труда. При этом в некоторых обществах ряд социальных групп, объективно занимающих важное положение и в любом случае стоящих выше массы населения по благосостоянию или функциям (например, представители ряда профессий умственного труда в Риме, купцы в обществах традиционной китайской культуры, гулямы в мусульманских странах), могли не считаться престижными с точки зрения государственной идеологии или общественных представлений, что создавало противоречие между их ролью в обществе и формальным социальным статусом (иногда даже рабским).

Аристократия во всех известных обществах складывалась четырьмя путями. 1. Она представляла собой потомков родовой верхушки (разных родов), сплоченных вокруг правителя централизованного государства. 2. Она представляла собой независимых крупных землевладельцев, при образовании единого государства конституировавшихся в высшую знать (в ряде случаев сохранявших свои владения, в ряде случаев – лишенных их или независимого ими управления). 3. Состояла изначально из членов правящего рода, разросшегося в заметную социальную группу. 4. Создавалась правителями из числа заслуженных лиц, получавших наследственные титулы знатности. Но в ряде обществ она может вовсе не выделяться.

Из всех терминов, характеризующих высшие слои общества, термин «аристократия» в литературе употребляется наиболее абстрактно. В большинстве случаев авторы не связывают с ним сколько-нибудь определенной для них самих социальной группы, а употребляют его просто как обозначение высшего слоя общества. Если же при этом и имеется в виду какая-то конкретная, социально очерченная группа, то она может быть самой разной и по численности и по своей природе. В отношении многих, если не большинства, восточных обществ это имеет некоторое оправдание, поскольку, действительно, набор высших групп, претендующих на такую дефиницию, там весьма многообразен. Тем не менее некоторая ясность в этот вопрос может и должна быть внесена, и точкой отсчета должно, конечно, служить европейское понимание аристократии. Не потому, что европейский тип развития более «нормативен» в рамках «мировой цивилизации» (скорее, наоборот). Но хотя бы потому, что вся современная наука (в т. ч. и в современных странах Востока) по происхождению, используемым методам и понятиям есть наука европейская.

Для европейских же стран под аристократией совершенно правомерно подразумевались носители наследственных титулов, составлявшие высший слой дворянства, или (при отсутствии титулов) равноценная им социальная группа. Во всяком случае, аристократия в европейских странах – это элита высшего, наиболее привилегированного в государстве сословия (дворянства). Таким образом, социальное значение термина «аристократия» состоит в обозначении верхушки высшего в данном обществе социального слоя (на практике социально открытой, но наследственной). Причем такой верхушки, которая сама по себе может быть названа социальным слоем, а не состоит всего лишь из нескольких десятков человек.

В отношении азиатских стран, особенно дальневосточных, вопрос стоит сложнее. Употребляя этот термин, дефиниций обычно не дают, и это понятно: при отсутствии в этих странах дворянства европейского типа аристократию как бы не с чем соотнести, и под ней часто разумеется всё то, что напоминает европейское дворянство в целом, т. е. лица с наследственным (пусть не всегда юридически оформленным) привилегированным статусом.[18] Однако достаточно выбрать те черты, которые определяют социальную сущность аристократии и соответствуют совокупности нескольких самых общих критериев. Аристократия, во-первых, должна представлять собой достаточно заметную численно группу (т. е. не сводиться к 2–3 десяткам человек), во-вторых, составлять лишь относительно небольшую часть всего высшего привилегированного слоя (а не весь этот слой), в-третьих, иметь наследственный характер, в-четвертых, обладать некоторыми специфическими атрибутами (титулами, фиксированной генеалогией, общественным признанием). Ничего удивительного, что в условиях реалий традиционных восточных обществ круг лиц, к которым применим термин «аристократия», может быть различным не только для разных стран, но и для разных периодов истории одной и той же страны.

Существует мнение, что на традиционном Дальнем Востоке (в странах ареала китайской политической культуры) аристократии вообще быть не могло, потому что традиционная дальневосточная система в принципе не допускала возникновения потомственного привилегированного сословия. Действительно, высший слой чиновничества там не мог юридически обеспечить своим детям столь же высокое положение в служебной иерархии (а только гарантировать поступление на службу), обладатели титулов знатности не могли передавать их по наследству, члены древних служилых родов, родовитых кланов, «сильных домов» никак формально не отличались от простолюдинов, если не были чиновниками, а служили далеко не все члены таких семей. Наличие аристократии как признаваемой государством наследственной группы (кроме потомков правителей) нехарактерно для классических вариантов традиционной дальневосточной системы.

Однако страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии, находившиеся в сфере влияния китайской культуры, сохраняли значительный потенциал изначально присущей им аристократической традиции, которая при ослаблении по тем или иным причинам китайского влияния прорывалась наружу и проявляла себя достаточно зримо. Наконец, и в самом Китае бюрократическое начало не было изначально не только единственным, но первоначально не было даже преобладающим. Правда, в Китае аристократическая тенденция была задавлена бюрократической еще в древности, что и определило в дальнейшем специфику дальневосточной цивилизации, но и в раннее средневековье было время, когда в результате завоевания Северного Китая кочевыми племенами аристократическая тенденция обрела на несколько столетий «второе дыхание» и весьма отчетливо просматривается и в период танской, «китайской из китайских», династии.[19] Ну и в конце концов, даже в самом Китае аристократия в любом случае существовала при всех династиях как совокупность родственников правящего рода, т. е. в том же качестве, в каком она существовала в Восточной Европе XIV–XVI вв. – в Великом княжестве Литовском и Русском государстве, где аристократия ограничивалась носителями княжеского титула (а тогда его могли иметь только лица, принадлежащие к правящим династиям – Рюриковичи и Гедиминовичи).

Так что если дальневосточное чиновничество можно соотнести с европейским дворянством весьма условно, то такой элемент социальной структуры, как аристократия, всё-таки является общим для обеих цивилизаций. Разница только в том, что в аристократических европейских обществах наследственная аристократия является частью наследственного же дворянского сословия, составляя его верхушку, и никак принципиально не отличается от всего высшего сословия, а в бюрократической традиционной дальневосточной системе наследственная аристократия, также составляя (правда, часто только в своей части) верхушку высшего служилого сословия, совершенно по-иному соотносится с остальной его частью – принципиально ненаследственным чиновничеством. Здесь она выглядит инородным телом, представляя собой как бы антисистемный «островок» в море «меритократической» идеологии и социально-политической практики.

Служилые слои существуют и занимают привилегированное положение в любом обществе. Это то, что известно нам как дворянство. Действительно, наиболее типичной формой этого слоя являются служилые землевладельцы – лица, обязанные военной службой и получающие для возможности ее исполнения земельные наделы (обычно с зависимыми людьми) или право сбора налога с определенных территорий. На этих же основаниях получали землю и вообще чины администрации (если в одних обществах их было очень немного, то в других, «бюрократических» обществах их было не меньше, а часто больше, чем военных). Служилые люди в любом случае (практически всегда) стояли на следующей ступеньке после аристократии (которая обычно была их высшим слоем). Но их обеспечение не обязательно могло быть связано с землей, известны (в т. ч. и в очень ранние времена) различные формы денежной оплаты. При существовании регулярной армии и развитого государственного аппарата этот слой был представлен офицерами и чиновниками, в иных случаях – эволюционировал в этом направлении. Внутри слоя обычно выделяются высшие и низшие страты. Общее здесь то, что речь идет о слое, выполняющем государственные административные и силовые функции и занимающем привилегированное положение по сравнению с массой населения.

Духовенство в том или ином виде также присутствует почти во всех обществах. В теократических оно составляет реально правящую группу, во многих других, не занимая на деле этого места, декларируется как высшее или первое сословие. В ряде случаев оно может занимать довольно скромные позиции среди других элитных групп, но всегда остается в их числе. В абсолютном большинстве случаев духовенство было оформлено как особый слой (сословие). При этом имеется в виду собственно жречество (которое обычно подразделяется на несколько страт), которое следует отличать от существующего в ряде конфессий монашества, представляющего собой в статусном плане всего лишь рядовых лиц, исключенных в административном и фискальном отношении из массы населения, но не отличающихся от него ни по трудовым функциям, ни по образовательному уровню.

Купцы в большинстве традиционных обществ стояли на низшей ступени (хотя в разное время известны и общества с ведущей ролью торговой олигархии) среди элитных групп. Почти везде они осознавались как особая социальная группа, но часто не были оформлены в отдельное сословие или юридически не выделялись из более общей группы (напр., «горожан» и т. п.), хотя были объединены в корпорации. В небольшом числе сильно бюрократизированных обществ (где соответствующие функции были делом государства и выполнялись государственными агентами) этого слоя не существовало.

Неслужилые лица умственного труда обычно не выделялись в сословном плане или входили в одну группу с низшим служилым элементом. В традиционных обществах (за исключением позднего периода, когда начинается разложение традиционного общества) они были крайне немногочисленны, т. к. сфера их деятельности, как правило, полностью охватывалась чиновничеством и духовенством.

* * *

Элитные группы в зависимости от типа общества могут быть обособлены в юридические группы (сословия) или существовать вне законодательного оформления. При этом сословное деление (при всех формальных его признаках – в законодательстве прослеживается наличие социальных групп, отличающихся друг от друга по объему прав и статусу) может вовсе не отвечать реальной иерархии элитных групп и даже вовсе не иметь к ней отношения. Фактически по-настоящему сословными являются только европейские традиционные общества средневековья и нового времени, а также некоторые древние и раннесредневековые общества, созданные индоевропейцами (например, Сасанидский Ира н).

Понятие сословия вообще достаточно неопределенно, но если вычленить общее и бесспорное в многочисленных определениях и толкованиях данного понятия, то это прежде всего социальная группа, обладающая юридически зафиксированными правами и обязанностями и отличающаяся совокупностью, набором таковых от других социальных групп данного общества. По существу, «номенклатура» сословий определяется законом (совокупность прав и обязанностей – понятие юридическое), и если данная социальная группа не выделяется государством в правовом отношении, то, строго говоря, сословием она заведомо называться не может. Когда сословное деление непосредственно зафиксировано в законодательстве (дается перечень сословий), сословная стратификация общества не вызывает затруднений; сложнее обстоит дело, когда в обществе просто имеется ряд социальных групп с различным набором ограничений и привилегий и особенно тогда, когда социальные группы выделяются по разным критериям и человек может быть одновременно членом нескольких из таких групп, каждая их которых претендует в принципе на название сословия.

Неоднозначна ситуация с «сословиями» и в традиционных дальневосточных обществах средневековья и нового времени «конфуцианского типа» – ареала распространения китайской политической культуры. Хотя здесь законодательство фактически различает целый ряд категорий населения, которые вполне можно именовать, например, «сословными группами» или «субсословиями» (чиновники и вообще «образованные люди, ученые», крестьяне, ремесленники, торговцы, различные виды неполноправных вплоть до рабов), но по большому счету (и «официально») сословий только два: 1) полноправные – «добрый народ» (которым в принципе открыт путь в чиновники через сдачу государственных экзаменов) и 2) неполноправные – «подлый народ» (которым этот путь закрыт). «Добрый народ» при этом охватывает лиц от родственников правителей до рядовых крестьян, внутри, правда, достаточно четко выстроена «морально-статусная» иерархия «ученые – крестьяне – ремесленники – торговцы» (двум последним категориям временами тоже ограничивался доступ к экзаменам). Де-факто, конечно, привилегии чиновников (лиц, имеющих общегосударственный ранг (им обычно наделяются и некоторые категории реально не служащих лиц)) настолько очевидны, что обычно считают возможным выделять в таких обществах всё-таки три сословия: 1) привилегированных, 2) полноправных непривилегированных, 3) неполноправных. Таким образом, в традиционной дальневосточной системе выделяются как бы три уровня социальной стратификации: 1) дихотомия свободные – несвободные («добрый» – «подлый» люд), 2) деление этих двух больших групп на 3–4 категории по принципу объема прав (привилегированные, полноправные, неполноправные, бесправные), 3) выделяемые законодательством конкретные социальные группы.[20]

Наиболее существенно в определении сословия именно обладание данной социальной группой совокупностью прав и обязанностей, отличающей ее от других социальных групп, а не наследственность сословной принадлежности и степень замкнутости. Об этом приходится упоминать потому, что под влиянием установившихся в советской науке стереотипов[21] обязательным признаком сословия часто полагают наследственность. Поэтому приходится встречать утверждения о «несословности», в частности, дальневосточных обществ именно по причине отказа социальным группам в этих странах называться сословиями из-за принципиальной ненаследственности социального статуса их членов и относительной открытостью, легкостью перехода из одной социальной группы в другую.[22] Но это совершенно неверно (возможно, основано на представлении о Европе XVIII–XIX вв.), так как для даже самых «сословных» стран Европы, во всяком случае, до середины XVII в., характерна размытость сословных границ, и состав даже высшего сословия – дворянства очень долго вообще четко не фиксировался. В частности, во Франции вплоть до XVII в. границы его оставались открытыми. Ротюрные семьи легко могли со временем аноблироваться, если на протяжении двух-трех поколений вели дворянский образ жизни и вообще «дворянином был прежде всего тот, кого общество признавало таковым».[23] Собственно, круг родов, принадлежащих к высшему сословию, практически никогда там не фиксировался (в отличие, между прочим, от Китая VII–VIII вв.) даже в XVIII в.[24]

Вообще считать обязательными признаками сословия непременную наследственность социального статуса и замкнутость совершенно неверно. Одновременно оба этих признака присущи не сословию, а касте, и именно их наличием каста отличается от сословия (хотя сама каста представляет собой, конечно, разновидность сословного деления). Замкнутых сословий вообще практически не встречается (даже к клану правителя, если рассматривать его как сословие, можно было быть причисленным благодаря браку с его представителями, усыновлению или дарованию фамилии). Что же касается наследственности, то, действительно, в большинстве случаев сословная система общества предполагает наследование социального статуса. Иногда такое наследование юридически обязательно, в других случаях оно имеет место в силу естественных причин. Можно сказать, что сословия закономерно тяготеют к наследственности. Однако это не значит, что всякое сословие обязательно должно быть наследственным.

Совершенно очевидно, что общество может или быть сословным, или не быть таковым, т. е. не может существовать положения, при котором в обществе часть населения находится вне сословий или имеется одно-два сословия, а остальное население – «вне сословий» (в этом случае оно неминуемо также образует сословие, ибо противопоставляется в правовом отношении тем группам, которые признаются сословиями – по этому принципу, в частности, выделялось «третье сословие» во Франции). Так что если считать обязательным признаком сословия наследственность социальной принадлежности, то придется отказать в праве именоваться сословиями целому ряду сословий даже «классических» сословных обществ, например, русскому купечеству или европейскому духовенству (о наследственности последнего в принципе не могло быть речи по причине целибата), хотя в обоих случаях законодательство прямо называет эти группы населения сословиями. Таким образом, в «классических» сословных обществах (Франция, Россия), законодательством которых к тому же прямо указан перечень сословий, предусматривается, что одни сословия могут пополняться путем наследования, а другие – нет. Наиболее последовательно сущность сословий выражена в российском законодательстве, где они именуются именно «состояниями» (т. 9 Свода законов – «Законы о состояниях»), имея в виду то социальное состояние, в котором пребывает тот или иной индивид.

Обычно в сословных обществах привилегированные сословия выделяются более дробно, а низшее сословие носит как бы «остаточный» характер, тогда как в обществах теоретически бессословных, но реально юридически выделяющих отдельные категории населения, наиболее подробно структурированы низшие неполноправные слои. В древних обществах как Востока, так отчасти и античности можно достаточно четко различить три (иногда четыре) сословия: 1) полноправные общинники, имеющие право на землю как члены общины и соответственно голос в местном самоуправлении, 2) свободные неполноправные (чужаки и лица, по разным причинам утратившие связь с общиной) – этих прав не имеющие, 3) несвободные бесправные (рабы и близкие к ним категории населения). В этом случае элитные по функциям и реальной значимости группы – жрецы, придворные, чиновники – никак не выделены и входят в состав первого сословия наравне с простолюдинами (а иногда и второго, поскольку правители комплектуют свой аппарат и двор и за счет чужеземцев), лишь иногда аристократия или жрецы выделены в особое сословие, стоящее выше рядовых общинников.

Еще один аспект организации элиты – отношение к наследованию соответствующего статуса. В принципе во всех обществах элитные группы де-факто носят преимущественно наследственный характер. Но юридический подход к принципу наследования привилегированного статуса может полярно отличаться. На противоположных полюсах его находятся, например, европейские (не говоря уже о кастовых) и дальневосточные общества. В первом случае представитель высшего сословия (дворянин) – это человек, имеющий право служить и заполняющий такие элитные группы, как офицерство и чиновничество по праву происхождения, а во втором именно и только сам факт службы делает человека представителем высшего здесь сословия – чиновничества, которое есть сословие реально служащих. Если в Европе в наследовании элитного статуса заключается сам смысл принадлежности к высшему сословию, то на Дальнем Востоке всякая возможность получения привилегированного статуса иначе как лично, за службу и по соизволению верховной власти категорически отрицается. Другое дело, что на практике и здесь в большинстве случаев чиновниками становятся дети чиновников, и даже существует механизм, облегчающий такой переход (право «тени» – рекомендации высшими чиновниками на службу младших родственников), но такое право является прерогативой не высокого происхождения, а высокого служебного положения. И хотя на практике (как будет показано ниже) различия в степени наследственности высшего сословия невелики (в Европе интенсивность его пополнения «со стороны» бывала и очень велика за счет резкой убыли, а в дальневосточных странах в большинство периодов среди лауреатов экзаменов преобладали выходцы из служилых семей), принципиальный подход к проблеме комплектования высшего сословия был совершенно разным.

* * *

Традиционные общества представлены в истории огромным числом конкретных примеров, принадлежащих к нескольким основным цивилизационным типам. По способу организации элит они, как представляется, могут быть сведены к нескольким основным видам, большинство из которых соответствует (хотя бы приблизительно) известным региональным цивилизациям (с характерным для них этническим, религиозным и культурным содержанием). Примерно половина этих видов свойственна обществам, которые в своих основных чертах сохранялись к XIX в., элиты которых непосредственно эволюционировали в элиты современного вида.

Первый вид (условно «европейский» или служило-аристократический) представлен обществами, в котором элитные группы расчленены и относительно мало связаны друг с другом. Для него типично классическое сословное деление, когда за каждой из групп в принципе, по идее, закрепляется одна из функций.

Во втором случае элиты расчленены, и сословия и социально-профессиональные элитные группы фактически существуют, но формально уравнены перед лицом высшей власти («деспота») и юридически могут вовсе не выделяться. Именно такая картина наблюдается в большинстве мусульманских обществ.

Для третьего вида характерна нерасчлененность элиты. Элита воплощена в фигуре чиновника (военные – лишь его разновидность), соединяющего в своем лице и власть, и духовно-жреческие функции, и образованность, и материальную обеспеченность. Такова ситуация в странах Дальнего Востока – ареала распространения китайской («конфуцианской») политической культуры.

Особый вид представлен кастовыми обществами. Функциональное деление элиты выражено здесь в наиболее откровенной форме и в раннем виде (варновая система) подано в иерархической последовательности. Под влиянием конкретных условий эта иерархия в реальности меняется, и касты ее выражают более гибко (правят, как правило, военные касты, а за духовными остается лишь монополия на культовую деятельность и связанный с этим почет).

Для иного вида («государственно-патриархального»), свойственного, в частности, обществам, не входивших в зону одной из базовых цивилизаций (европейской, исламской, конфуцианской) или испытавших их влияние лишь частично (например, страны ЮВА), характерно то, что элита здесь структурируется прежде всего на основе правящего рода и создающихся вокруг него сословий по принципу знатности происхождения.

Еще несколько видов организации элит можно выделить в обществах, в основном сошедших с исторической арены многие столетия назад или эволюционировавших в иные. При желании их можно связать и соединить в один тип с более поздними обществами, но всё-таки они обладают достаточно специфическими чертами организации элит, чтобы можно было говорить о них как об отдельных типах.

К ним относится, в частности, «античный» тип, характеризующийся наличием сословных групп, основанных на принципе дееспособности и исполнении гражданских обязанностей, которые позже характеризуются и имущественным цензом.

При типе, условно могущим быть названным «древне-общинном», элитные группы обычно не выделяются в сословном отношении, а представляют собой слой должностных (жреческих, административных, военных) лиц, юридически равный основной массе коренного свободного населения и входящий наряду с ним в высшее сословие полноправных общинников.

Еще один вид («древне-бюрократический»), распространенный, как и предыдущий, главным образом на Древнем Востоке, отличается от него тем, что реально доминирующие слои (жречество, чиновничество) выделяются в статусном плане от массы населения довольно четко.

Вид, условно именуемый «древне-аристократическим», дает картину пирамиды сословных групп, выстроенную в зависимости от знатности происхождения с четкой регламентацией для каждой из них одежды, пищи, жилища, предметов быта и т. д.

«Примитивно-аристократический» вид (свойственный, в частности, большинству кочевых обществ), характерен дихотомией, где родовая знать противопоставлена массе рядовых свободных членов общества при практическом отсутствии промежуточных профессиональных прослоек.

Такое разделение, разумеется, очень условно, поскольку все типы имеют очень много общих черт, часто пересекающихся, и в основу данного деления положены некоторые специфические черты, наиболее сильно развитые именно в данном типе, наличием или степенью развития которых он и отличается от других.

Для крайне примитивных обществ вообще нехарактерна устойчивая социальная структура, и элита существует в виде не социальных групп, а как совокупность отдельных лиц (вождей, старейшин, жрецов и т. д.), положение которых обусловлено случайными обстоятельствами или личными качествами и не обязательно переходит по наследству.

Наконец, в ряде случаев элитные функции принадлежат некоторой этнической группе в целом – когда (независимо от наличия иерархии социальных групп внутри нее самой) по отношению к основной массе населения вся она занимает привилегированное положение и является средоточием и властных, и духовных, и интеллектуальных, и материальных полномочий. Такая картина наблюдается либо в случае завоевания, когда завоеватели не склонны признавать за покоренным населением иную роль, кроме физического труда, либо в результате упорного нежелания представителей определенной этнической группы заселять нижние этажи социальной пирамиды.