Читать книгу Как стать герцогиней - Сабрина Джеффрис - Страница 5

Шеридан сказал, что идет к их общей матери, и Грей захотел составить ему компанию, в особенности если с ними пойдет мисс Вулф.

Большинство представителей высшего общества отнеслись бы с неодобрением к ее внешнему виду, потому что она определенно не чуралась солнца, а, наоборот, любила его и ловила его лучи, судя по золотистому оттенку кожи и веснушкам, рассыпанным по щечкам-персикам. Сплетницы стали бы критиковать ее уверенную походку и обсуждать полные, чувственные губы, глаза цвета кофе, и это не упоминая пряди прямых волос орехового цвета, выбившиеся из прически. Прямые волосы и темные глаза сейчас были не в моде.

Но Грей никогда не гонялся за модой и не руководствовался ею. От мысли о том, как было бы неплохо расплести эту прическу и посмотреть, докуда доходят ее волосы, ему стало жарко. Он почувствовал, как пульсирует кровь, и понимал, что ведет себя неразумно. Но ничего не мог с собой поделать! Он думал об энергичности и жизненной силе мисс Вулф и о том, какая она в постели – с такой-то энергией! И ему от этих мыслей стало еще жарче. Она шла впереди него, направляясь к лестнице, а Грей не сводил взгляда с ее аппетитных ягодиц и думал о том, как было бы приятно сжать их обеими руками.

А вот при виде ее вздернутого носика ему хотелось смеяться. Она определенно не одобряла его поведение. Она вообще явно осуждала его, что было неудивительно с его репутацией, кстати совершенно неоправданной. Да, в молодости он вел разгульную жизнь – в первые годы свободы, когда вырвался из-под опеки тети и дяди, которые постоянно его контролировали.

Но это было давно. И вел он распутный образ жизни гораздо меньшее количество лет, чем жил с соответствующей репутацией, заработанной в молодые годы. Судя по реакции мисс Вулф, ему до сих пор не удалось избавиться от сложившегося мнения о нем. Тем не менее обычно от этого в отчаяние впадали мамы, пытающиеся удачно пристроить дочек. Но не сами дочки.

При этой мысли он задумался о том, где же мама этой крошки. И почему он раньше не знал про эту ветвь семьи Вулф? Хотя удивляться не следовало, учитывая, как мало он виделся с родственниками за последние двадцать с лишним лет. А до этого он обращал еще меньше внимания на родственников своего отчима Мориса, развлекаясь на улицах Берлина с младшими единоутробными братом и сестрой, двойняшками Гвин и герцогом Торнстоком, которого они все с рождения называли Торн.

Кстати…

– А где Гвин? Торн уже приехал?

– Вчера вечером, – ответил Шеридан. – К счастью, Торн находился в своем лондонском доме, когда произошел несчастный случай, так что смог быстро сюда добраться.

– Несчастный случай? – Грей нахмурился. – Мама только написала, что Морис скончался. Я предположил, что из-за какой-то болезни.

К его удивлению, Шеридан украдкой взглянул на мисс Вулф.

– На самом деле он утонул, и из-за этого потребовалось вызывать бальзамировщика из Лондона. Поговорим об этом позднее.

С этими словами Шеридан стал подниматься по лестнице вслед за мисс Вулф.

Чуть ранее Шеридан жаловался на нехватку слуг, поэтому, услышав про бальзамировщика, Грей на мгновение замер на месте. Мисс Вулф поднималась по лестнице впереди них.

– У вас сейчас не хватает денег? – спросил Грей у Шеридана тихим голосом.

– Сейчас? – брат горько усмехнулся, открыл дверь в гостиную и пропустил вперед Грея и мисс Вулф. – Нам это тоже нужно будет обсудить, но позднее.

На этот раз он многозначительно кивнул в дальний конец комнаты. Грей проследил за его взглядом и увидел свою мать во вдовьем траурном платье. Рядом с ней сидела Гвин в похожем платье из черного бомбазина. Обе женщины завязывали черные ленточки на веточках розмарина. В комнате пахло розмарином и лавандой, которые стояли в многочисленных вазах.

Затем Шеридан пошел вперед, и Грей наконец заметил гроб. У него задрожали руки, и он сунул их в карманы сюртука. Морис. Грей не мог заставить себя к нему приблизиться. Пока не мог.

Вместо этого он обратил внимание на мать и единоутробную сестру, которые так увлеклись своим занятием, что его не заметили. У матери ввалились глаза, лицо посерело, ее обычная радостная улыбка не играла на губах. Грей хорошо помнил, как Морису удавалось заставить ее улыбнуться, даже если она была раздражена или недовольна им. Сегодня Морису не удастся вызвать у нее улыбку. Грей почувствовал комок в горле. Никогда больше у него это не получится.

Тем не менее, когда к женщинам подошла мисс Вулф и спросила, не требуется ли им помощь, мать Грея все-таки улыбнулась, хотя у нее получилось только жалкое подобие ее обычной улыбки.

– Мы почти закончили, – сказала она. – Но все равно спасибо. Я не знаю, что бы мы делали без тебя, моя дорогая.

И в эту минуту она увидела Грея. Она вскрикнула, сглотнула рыдание, вскочила и побежала к нему, чтобы обнять. Уловив знакомый запах крахмала и лимонов, он опять почувствовал комок в горле. На него нахлынули воспоминания, которым он не смел предаваться сейчас. Нельзя было себе это позволить, ведь тогда он станет думать о том, что потерял и пережил в детстве, а подобные мысли всегда затягивают, как трясина.

– Я так рада, что ты приехал, – прошептала мать. – Я боялась, что…

– Ну, я здесь. Тебе не следовало волноваться.

Грей коснулся губами ее рыжих локонов и выпустил ее из объятий.

Ее седеющих рыжих локонов. Это напоминание о возрасте матери словно ударило его под дых. Да, ей было всего пятьдесят с небольшим, но сколько времени пройдет перед тем, как они снова соберутся здесь, чтобы проводить ее в последний путь? От этой мысли сердце на мгновение прекратило биться у него в груди. На протяжении всей своей жизни он так мало времени находился рядом с ней.

Затем Грей увидел, как по ее осунувшимся бледным щекам текут слезы, и это был еще один удар в живот. Он много раз видел свою мать плачущей – она была эмоциональной женщиной и не считала нужным скрывать свои чувства, в особенности если пьеса, которую она смотрела, или роман, который читала, вызывали сильные эмоции. И со своими детьми она была точно такой же – смеялась, ругалась на них, в общем, изливала на них свои чувства. И такой она была всегда.

Но эти слезы лились совсем не потому, что ее растрогало или взволновало какое-то стихотворение. И именно поэтому у Грея все скрутило внутри. Он сунул свой платок матери в руку.

– Мама, мне очень жаль, что Мориса больше нет.

Она закивала, не в силах произнесли ни слова, затем вытерла щеки его платком.

– Если я могу что-то сделать…

– Для разнообразия ты можешь называть его отцом. – Она посмотрела на старшего сына заплаканными голубыми глазами, которые казались помутневшими. – Он очень расстраивался, что ты перестал его так называть после того, как переехал в Англию.

«Ты хотела сказать: после того как меня изгнали в Англию», – поправил он ее про себя, но сейчас было не время для подобных напоминаний. И разве ему сложно сделать то, о чем она просила? Это такая мелочь.

Хотя это не казалось ему мелочью. И придется прилагать усилия.

– Конечно. Все, что ты хочешь.

Мать вздохнула:

– Прости мне мою резкость. Просто…

– У тебя горе. Я знаю. – Он взял ее руку в свою. – Тебе позволительно быть резкой. Главное – чтобы тебе стало полегче.

Она вопросительно приподняла брови:

– Я припомню тебе эти слова через неделю, когда ты скажешь, что хочешь уехать из-за моей ворчливости или сварливости.

Грей заставил себя улыбнуться, но внутренне застонал. Мать ожидает, что он пробудет здесь целую неделю?

– Я видел тебя разной, мама, но ты никогда не была ни ворчливой, ни сварливой. – Грей заметил, что к ним приближается его единоутробная сестра, которая закончила разговор с мисс Вулф в другой части комнаты. – А вот Гвин – совсем другое дело.

Сестра услышала его последние слова, как он и хотел.

– Лучше не говори обо мне ничего плохого, а то пожалеешь. Я тебе покоя не дам из-за того, что так долго ехал, – заявила она. – Я уже собиралась Торна за тобой посылать, но испугалась, что вы отправитесь куролесить по лондонским публичным домам и мы никогда больше не увидим вас обоих.

Он проигнорировал эту колкость, наклонился, поцеловал ее в щеку, потом обвел взглядом комнату.

– Кстати, а где Торн?

– Понятия не имею. Ты же знаешь, что он везде находит девушек и выпивку, куда бы ни поехал. Несомненно, что это ты научил его этому мастерству.

Они проводили вместе очень мало времени, поэтому Гвин не представляла, какой он на самом деле.

– Ничего подобного, – заявил Грей.

Гвин оглядела его скептически. Это для нее было обычным делом.

– Тогда почему папа всегда беспокоился, что ты собьешь Торна с пути истинного здесь, в Англии?

– Не знаю. Торн сам способен сбиться с пути истинного без чьей-либо помощи, что Мори… отец должен был бы знать. И, несмотря на всю ту чушь, которую ты, вероятно, читала в газетах, я не Торн. Я не провожу время в публичных домах.

– Хм. По мне, так мужчина слишком рьяно протестует.

– Не надо цитировать ему Шекспира[3], – жалобно попросила их мать. – Или он станет дразнить меня и насмехаться надо мной, цитируя Флетчера[4].

– Я никого не дразню и не насмехаюсь над тобой, мама, – ответил Грей, испытывая облегчение от того, что они сменили тему и больше не обсуждают его предполагаемое распутство. – Я просто думаю, что ты несправедливо переоцениваешь нашего предка. Лучший драматург – Шекспир, и ты это знаешь.

– Ничего подобного! Флетчер написал несколько самых захватывающих и остроумных пьес из когда-либо созданных на английском языке. Я всегда смеюсь, когда смотрю «Охоту за охотником».

– Ты видишь, что из-за тебя началось? – улыбнулась Гвин. – Это ты виноват. Она вскоре начнет сцены перед нами разыгрывать.

– Прости, сестренка, но начала все это ты, – заметил Грей. – Я просто стою здесь и защищаюсь.

К ним подошел Шеридан.

– Что еще натворил Грей? – спросил он.

Раздражение на лице их матери смягчилось.

– Ничего. Сегодня он ничего не может сделать не так.

Грей опять почувствовал комок в горле.

– Это приятно слышать, – вежливо произнес Шеридан. – Потому что мне нужно его у вас ненадолго украсть.

Мать крепко сжала руку Грея.

– Это обязательно? – спросила она у Шеридана. – Он же только что приехал.

– Боюсь, что да, – ответил Шеридан. – Но у тебя будет предостаточно времени для общения с ним. Он планирует какое-то время пожить в Эрмитэдж-Холле. – Шеридан посмотрел на Грея с самым серьезным видом: – Планируешь, да?

Черт побери!

– Теперь планирую. – Грей прищурился, глядя на брата. – Скажи мне точно, сколько времени я тут собираюсь провести?

– Мы это как раз обсудим. – Шеридан кивнул на дверь: – Пошли?

Грей быстро сжал руку матери и сказал:

– Я скоро вернусь, мама. Пусть стул для меня стоит рядом с твоим, хорошо?

Затем он вышел из комнаты вслед за братом и пошел по коридору в направлении кабинета Мориса.

После того как Грей уселся, Шеридан налил им обоим бренди и вручил Грею его стакан. Шеридан не стал сразу садиться и какое-то время молча смотрел в янтарную жидкость.

– Что у вас с финансами? – наконец спросил Грей. – Я буду рад оплатить похороны и предоставить тебе заем на тех условиях, которые ты…

– Я не о деньгах хочу поговорить. По крайней мере, пока не о них. – Шеридан сделал небольшой глоток бренди, затем посмотрел на брата: – Я хотел обсудить смерть отца. То, как он умер.

– Он утонул.

Шеридан встретился с ним взглядом:

– Да, но это был не несчастный случай. Я думаю, что не был.

– Что ты имеешь в виду, ради всего святого?

– Я считаю, что отца убили.

Грей сделал большой глоток бренди, потом еще один.

– А что именно заставило тебя прийти к такому выводу?

– Несколько вещей. В первую очередь детали, связанные с его смертью. Он утонул, очевидно упав в реку с моста рядом с вдовьим домиком…

– В этом поместье имеется дом для вдовствующей герцогини?

– Да, и там после смерти моего деда живут Беа и ее брат Джошуа.

Грей предполагал, что мисс Вулф приехала только на похороны, но получалось, что она постоянно обитает где-то неподалеку от главного дома. Странно, что он не видел ее во время двух своих предыдущих визитов сюда.

– Где именно находится этот дом? – уточнил Грей.

– В нескольких милях отсюда, в другой части поместья. Бабушка и Беа жили там большую часть времени, пока Джошуа служил в Королевских ВМС, в морской пехоте. Кстати, он майор. Он был ранен и после этого отправлен в отставку. Дядя Эрми предложил Джошуа жить здесь и работать в поместье старшим егерем. И он так и работает уже несколько лет, начав еще до смерти бабушки.

Грей нахмурился:

– Егерем? Внук герцога? Ради всего святого, это не занятие для джентльмена.

– Согласен. Но насколько я понимаю, у него не было особого выбора после возвращения с войны. Ему требовалось время, чтобы восстановиться после ранения. Кстати, он так и хромает и ходит с тростью. Он избегает толп людей, и я боюсь, что… ну… у него не все в порядке с головой. Например, у него взрывной характер. Он легко выходит из себя, часто срывается, бурно на все реагирует.

– Такое случается с людьми, побывавшими на войне, – заметил Грей, а потом до него внезапно дошло, что всем этим хотел сказать Шеридан. – Ты подозреваешь Джошуа Вулфа в…

– Да, подозреваю. Боюсь, что мой кузен мог убить моего отца.