Читать книгу Любовь – не чипсы - Салават Наилевич Сафиканов - Страница 1
Оглавление– И не картошка, не выбросишь в… в….… – чтобы прекратить начавшуюся было истерику, Виолетта еще ожесточеннее закрутила педалями велотренажера.
Вот уже который месяц, три раза в неделю, каждое посещение Виолеттой тренажерного зала начиналось именно так – обильные слезы в качестве разминки, и далее – немыслимые нагрузки в течение двух долгих мучительных часов.
А на последние тренировки Виолетта украдкой, так, чтобы никто не заметил, приносила в фитнесс-центр еще и компактные вибротренажеры для накачивания мышц брюшного пресса. Такие чудесные пластиковые бабочки самых невероятных расцветок. И теперь эти «чудо-насекомые», впившись в нежную кожу живота липкими присосками, весело вибрировали под спортивной формой и поскрипывали между собой на незнакомом языке пластиковых мутантов.
Издали казалось, что под сердцем измученной Виолетты бьется и толкается в стенки живота…
– Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? – услышала за своей мокрой спиной Виолетта и обернулась.
Ольга Стеллерова – умница и красавица, какими и на самом деле являются все владелицы самых модных фитнеc-центров, пружинистым шагом приблизилась к своей замученной подруге и переключила велотренажер на более щадящий режим.
– При-стре-ли-ва-ют! – произнесла по слогам Ольга, сложила свой крепкий кулачок пистолетом и приложила его к виску. – Бах! И всё.
– Легче самой застрелиться, – кисло улыбнулась Виолетта, размазывая слезы по щекам тыльной стороной ладони. – Ничего не ем, даже воду стараюсь не пить, а меня прёт во все стороны. Не знаю, что и думать.
– Причины могут быть самыми разными. Но мы с тобою немедленно во всём разберёмся и обязательно её отыщем. А чего откладывать?
Ольга была тех же лет, что и Виолетта, но отличалась от полнеющей с каждым днем Виолетты более спортивной наружностью, более высоким ростом и более оптимистичным взглядом на жизнь.
«Жизнь – как гвоздь. Чтобы закрепиться, его нужно просто вбить в стену. Расчетливо, крепко. без всяких ненужных истерик и сомнений» – всегда повторяла Ольга, когда нужно было что-то сказать очередной отчаявшейся подруге.
– Для начала – вопрос: для чего худеем? – спросила Ольга.
– Скоро бал. Настоящий, с вальсами и мазурками. Повезло первый раз в жизни, – Виолетта обреченно махнула рукою. – И если я не влезу в платье….
– От вида и запаха пищи тошнит? – Ольга оглядела подругу со всех сторон.
– Тошнит, – Виолетта вяло кивнула в знак согласия.
– Усталость?
– С каждым днем все больше и больше.
– Боли внизу живота? – Ольга посмотрела своей пациентке прямо в глаза.
– Иногда, – насторожилась Виолетта, пытаясь прочесть во взгляде многоопытной Ольги диагноз своему бедственному положению. – Не так, чтобы очень, но …
– Врачи?
– Не нашли никаких отклонений от нормы.
– Не знаю, что и сказать, – Ольга ласково улыбнулась и покачала головой. – Может, тебе перестань общаться с беременными подругами. Если ты, конечно, сама не беременна.
– От кого беременна? Или ты думаешь, что я могу переспать с кем угодно? – возмутилась Виолетта столь неожиданному предположению Ольги. – Я не какая-нибудь… И у меня нет беременных подруг! Ни одной беременной подруги во всей Москве и во всём Подмосковье. Скажи, что ты пошутила!
– Конечно, пошутила! – засмеялась Ольга. – Но, если ты не беременна, то может быть…
Она задумалась.
Точно в предчувствии чего-то не самого хорошего, Виолетта нервно заёрзала на кожаном сидении тренажера. А пластиковые вибро-бабочки и вовсе «упали в обморок» и брякнулись под ноги Ольги к явному неудовольствию Виолетты.
– Вот, например, некоторые мужчины, чьи жены должны вот-вот родить, испытывают все характерные для женской беременности симптомы. – Ольга подняла с пола бесчувственных «бабочек». – И это называется Синдром Кувад. А вдруг у тебя развивается мужской Синдром Кувад?
– Перестань! – оборвала её Виолетта. – Ты же знаешь, как я боюсь всякой заразы! Я даже яблоки мою с мылом.
– Синдром Кувад незаразен, – поспешила успокоить её Ольга. – Это совокупность психогенных и телесных нарушений, развивающихся у мужчин, имеющих беременных жен. Таким образом, будущий отец испытывает те же неприятные ощущения и переживания, что и его беременная жена.
– Фу ты! Напугала! – облегченно вздохнула Виолетта. – Так этот синдром развивается только у мужчин? Не так ли?
– Женский синдром пока не выявлен, – ответила Ольга. – И хорошо, что не выявлен. Очень интересная штука этот Синдром Кувад. Вот так забеременеешь, посмотришь на мужа и сразу поймёшь, любит он тебя или нет.
Нелепые умозаключения Ольги мигом развеселили усталую Виолетту.
– Я, кажется, поняла, – рассмеялась она. – Это, как в анекдоте. Перед самыми родами женщина заявляет врачу: «Доктор! Я с огромным трудом терплю даже самую пустяковую боль. Нельзя ли мне прописать какой-нибудь препарат, чтобы мне при родах не чувствовать никакой боли вообще?». «Отчего же нельзя? – отвечает доктор. – Вот вам две таблетки. Выпьете перед родами. И все боли будет ощущать ваш муж». Женщина выпила таблетки и без всякой боли родила ребенка. Наутро в роддом является муж. А на нем лица нет. «Ты что?» – спрашивает жена. «Да голова болит». Жена: «Вот как подействовали таблетки, которые я приняла перед родами». А муж и говорит: «Да какие там таблетки! Голова болит от того, что всю ночь не спал, потому что за стеной сосед орал так, будто рожает».
Весёлое настроение подруги мигом передалось и Ольге.
– И самое смешное, что эти самые мужики страдают не меньше нашего, – Ольга едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться вместе с Виолеттой. – У них и ежедневная утренняя слабость, и снижение или повышение аппетита, практически ежедневная тошнота и рвота, иногда натощак, иногда при виде или запахе какой-то определенной пищи, частые запоры или, наоборот, поносы, желудочные или кишечные колики, боль в низу живота, в области поясницы и даже зубная боль. И сопровождается это болезненное состояние эмоциональной, а иногда даже и сверх эмоциональной психической неустойчивостью, повышенной раздражительностью, жуткой депрессией, каким-то внутренним напряжением, мучительной бессонницей, капризностью, крайним эгоцентризмом, нетерпимостью к мнению других людей. Вот!
– Тоже мне новость! Какой мужчина не раздражителен, не депрессивен, не эгоцентричен, не капризен? – сказала Виолетта. – А уж поверь мне на слово, мнение другого человека для него и вовсе пустой звук. Особенно, если этот другой человек – женщина.
– Однако, как говорится «Не было бы счастья, да несчастье помогло», – Ольга весело подмигнула Виолетте. – Оказывается, что при Синдроме Кувад у такого вот ненормального мужа почти всегда появляется чувство вины перед своей женой?
– Представляю! – Виолетта состроила на лице ироническую гримасу и произнесла мужским басом. – О, дорогая! Губная помада? На рубашке, дорогая? Так это мой друг Вовка Сидоров внезапно сменил пол, и его помада теперь везде – на сигаретах, на пивных кружках, на рубашках друзей.
– Правда, в отличие от своих беременных жён, таким вот мужчинам гораздо легче, – сказала Ольга. – Ощущение тошноты они снимают коньяком и курением.
– А также чудовищными дозами пива, водки, виски, портвейна, ночными клубами, стриптиз-барами, борделями самого низкого помойного типа и даже гей-парадами. – Виолетта продолжила за подругу лекцию по психологии.
– Гей-парадами в день десантника! – Ольга не сдержалась и рассмеялась.
– Хорошо, что мы – женщины! – Виолетта поправила грудь, точно намекая на свой настоящий пол. – И хорошо, что этот Синдром Кувад развивается у мужчин. Таких нормальных настоящих мужчин.
– Хорошо то хорошо. Только развивается он, судя по всему, на бумаге, в каком-нибудь медицинском справочнике. Где они – эти нормальные настоящие мужчины? Нету! – Ольга разочарованно свистнула. – Оглянись вокруг. В каком времени ты живешь?
– Время, как время. Не лучше, и не хуже.
– Ну-ну, – буркнула Ольга. – Ты обернись, обернись назад и всё увидишь сама.
Виолетта послушно повернула голову.
То, что она увидела, заставило её несколько поумерить пыл, а где-то даже и насторожиться.
На огромном, сверкающем никелированными трубами тренажере громадная женщина комплекции тяжелоатлета и бицепсами Мистера Вселенная, лежа на могучей спине, толкала вверх-вниз тяжеленную штангу с несколькими металлическими «блинами» с каждой стороны.
Если бы Виолетта вдруг решилась поднять только один-единственный «блин» – боюсь из неё посыпались бы не только пластиковые бабочки, но и …
Одета гигантская баба была в спортивную форму серо-голубых расцветок.
Рядом на дорожке для бега трусцой – тонкий, женственного вида мужчина в спортивной экипировке розовых расцветок едва передвигал худые ножки и постоянно прихорашивался.
– Ну и кто из них кто? А? Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик! – Ольга усмехнулась. – Мир давно и безнадежно переменился. Всё встало с ног на голову. Бабы хлещут виски, а мужики делают себе маникюр. Могу даже показать журнал, на обложке которого уже красуется беременный мужик. Вот до чего мы дожили.
– Ты хочешь сказать, из-за того, что в мире всё переменилось в моем мозгу развиваются мужские синдромы?
– Слушай, – Ольгу как будто осенило. – А может твой Вадим…
– Мы расстались четыре месяца назад, – отрезала Виолетта.
– Я знаю, что вы расстались, – Ольга вдруг сделалась серьёзной. – Почему мы, женщины, взяли да и отняли у мужчин право на нежность, на глубокие чувства? На любовь, в конце концов! Да-да, как ни банально это звучит в реалиях сегодняшнего дня! А что, если твой Вадим до сих пор хочет от тебя ребенка? Ты сама говорила, что вы оба – ненормальные. Он хочет, а ты толстеешь.
Вместо ответа Виолетта лишь нервно икнула.
В РЕСТОРАНE. НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ.
На следующий день, после разговора с Ольгой, Виолетта, ценой невероятного упорства наконец-то дозвонилась до Вадима и назначила встречу в ресторане. И Вадим, который и раньше ни в чем ей не отказывал, согласился и назначил время встречи.
Виолетта, разумеется, опоздала.
Когда она вошла в зал, он уже сидел за столом, разложив на груди накрахмаленную салфетку. Даже не привстал, как делал обычно.
Виолетта подошла к обеденному столу и встала рядом с Вадимом, не зная с чего начать.
Начала с вопроса: «Хочет ли он от неё ребенка до сих пор? Или как?»
– Уже не хочу! Не хочу! – заявил Вадим и как-то намеренно зло улыбнулся. Как будто хотел, чтобы Виолетта заметила его злобу.
В его взгляде, как показалось Виолетте, появилось равнодушие.
– Уже не хочешь? – Виолетта схватила его за рукав.
Вот и вся любовь.
А ведь совсем недавно, всего полгода назад, Виолетта была уверена, что они с Вадимом просто не могли не встретиться, что это, как говорится, судьба толкнула их в объятия друг друга. И что они с Вадимом – идеальная пара. Как на обложке самого модного свадебного журнала. Пусть даже их идеальности мешает некоторая неуклюжесть Вадима в постели.
Но Виолетта считала, что виною такой неуклюжести Вадима – незначительная полнота его тела.
К своим тридцати семи годам Вадим действительно прибавил в весе, хотя и не стал толстым парнишей в костюме и галстуке. Полнота Вадима была, как говорится, обычным для его возраста делом.
Словом, к своим тридцати семи годам Вадим выглядел точно так же, как выглядят миллионы мужчин его возраста, не утруждающие себя модными диетами и предпочитающие спортивному залу уютный барчик. С коньячком на дне бокала и пухлой сигаркой во рту.
К тому же, с некоторых пор, после во многом забавного и немного скандального знакомства с Виолеттой, полнел он с её молчаливого согласия.
Почему с её согласия?
Во-первых, Виолетта, как женщина разумная и привыкшая расставлять все вещи по своим местам, вполне справедливо считала, что именно так и должен выглядеть сегодняшний бизнесмен. А Вадим и был человеком бизнеса.
Во-вторых, Виолетта, как женщина, доверяющая только логике, понимала, что без еженедельных обильных обедов с деловыми партнерами никакой бизнес не возможен в принципе. И что обеды в первом классе салона самолета столь же калорийные, что и обеды в эконом-классе.
И, в-третьих, стоя рядом с полноватым Вадимом, Виолетта выглядела гораздо стройнее, чем если бы она выглядела, стоя рядом с костлявым любителем вареной морковки и раздельного питания.
И потому в её возрасте Виолетте давали от силы двадцать шесть. А она прилагала все усилия, чтобы как можно дольше пребывать в этом счастливом возрасте. И ей это удавалось.
А вот Вадим вовсе не стремился молодеть. Как раз совсем наоборот. Вадим работал днем и ночью, не вылезал из деловых командировок, не пропускал ни одного делового обеда, ни одной деловой попойки и курил, как паровоз. Вадим из кожи вон лез – только бы не помолодеть.
Вот каким был её Вадим всего полгода назад. Таким, о котором грезят завистливые подруги и утомленные ожиданием внучатого потомства родители. Идеальным мужем.
Ну, если пока и не мужем, то женихом точно.
ДЕНЬ ВСТРЕЧИ ВИОЛЕТТЫ И ВАДИМА. ПОЛГОДА НАЗАД,
Тот невероятный день…. Стоп!!!
Все влюбленные парочки, рассказывая о первой встрече, говорят примерно одно и то же: тот день, а вместе с ним и вечер, оказались сконструированы из самых невероятных и ошеломляющих событий, и… так далее, и тому подобное в самой превосходной степени.
Ох уж, эти влюблённые парочки!
«Однако почему, – делая хитрую рожу, вопрошает в какой-то пьесе один неунывающий драматург. – Почему до свадьбы те же самые влюбленные верят, что «кроме тебя у меня никого нет» – это чистейшая правда, а после свадьбы, что «кроме тебя у меня никого нет» – это чистейшая ложь?»
«Не верьте ему!» – в один голос заявляет многомиллионная армия влюбленных. – «Вспоминая о первой встрече, у нас и сегодня кружатся головы!»
Кружатся, ещё как кружатся. Это – чистейшая правда. Если, конечно, не чистейшая ложь.
Итак…
Тот невероятный день так невероятно и закончился бы. Виолетта не встретила бы Вадима, ну а Вадим, разумеется, как всякий свободный и не имеющий о семейной жизни никакого понятия, мужчина мог встретить совсем другую женщину.
Но, напомним ещё раз, как говорится в пословице: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Для Виолетты этим несчастьем являлся каждый телефонный звонок Бориса. Каждый. Без всякого исключения!
Борис числился давним и, разумеется, порядком надоевшим поклонником Виолетты. Пусть даже, он был высок ростом, привлекателен лицом, имел мужественный низкий голос и парализующий женскую волю взгляд удава.
Хотя, увы, большинство нынешних женщин привлекает не внешний вид мужчины, а цвет его кредитной карточки. Золотой, например.
В выборе цвета для кредитной карточки Борис тоже преуспел. У него был свой хорошо отлаженный бизнес. И вновь, увы, до мирового кризиса.
Но Виолетте Борис совсем не нравился. Ну ни капельки. Ни его привлекательный вид, ни цвет его кредитки. Даже запах его дорогого парфюма заставлял ее морщиться и зажимать нос.
Может, из-за этого запаха у нее не хватало духу что называется «отшить» назойливого кавалера, чьи ухаживания с каждым последующим днем начинали походить на пугающее домогательство.
О, женщины!
Как сказал поэт: «Это мужскую любовь женщина может купить – улыбкой, большим декольте, изгибом бедра, ложью, наконец. А женскую любовь купить нельзя. Ни за деньги, ни за тряпки, ни за обман. Она вас не любит и всё тут!»
Что ж, поэт как всегда прав.
И еще. Иногда Виолетте казалось, что для Бориса она – как вещь, как хорошее красивое платье. И он доволен, что это платье красиво и особенно красиво тогда, когда нужно пойти куда-нибудь вместе. А во все другие дни платье висит себе и висит в том шкафу, в который его повесил Борис. Не считаясь ни с чьим мнением. Такой вот обладатель «красивого платья» по имени Борис.
«Несовместимость!» – скажет позже Вадим. Но это гораздо позже. А пока…
– Прислали два билета в оперу, – начал Борис.
Ни «здрасьте», ни «доброго утра» – он всегда и со всеми разговаривал подобным образом. С Виолеттой тоже.
– Кто прислал? – разозлилась Виолетта.
– Я думал, что – ты, – заржал Борис и тут же закашлялся. – Шучу.
Увы, шутки Бориса часто были не удачнее, чем шутки барана у новых ворот. А бросить трубку нельзя. Не потому, что бросать трубки невежливо. А потому, что без толку – он всё равно перезвонит.
– Когда ты оставишь меня в покое? – спросила Виолетта.
– Никогда – проговорил Борис своим густым басом. – Я настаиваю. Я прошу. Если ты откажешь мне, я не знаю что сделаю…
– Вот только пугать не надо. Пожалуйста, – низкий тембр голоса Бориса почему-то особенно раздражал Виолетту. – Я пойду с тобою в театр. Причина простая. Купила новый клатч, а показать негде. Клатч – это такая невероятно красивая маленькая дамская сумочка по невероятно смехотворной цене. Все другие стоили кучу денег, а этот клатч мне отдали за бесценок. Как будто …
– Мой водитель будет у тебя в восемнадцать-пятнадцать, – прервал её Борис. – Поторапливайся. А я задержусь.
Связь прервалась. Ни тебе опять «здрасьте», ни тебе «прощай». Хам, одно слово.
– Пора наконец, выяснить отношения. Это не может длиться вечно, – вздохнула Виолетта и пошла собираться в театр.
Но как выяснить отношения? Как? Сколько раз Виолетта пыталась заставить его перейти на дружеский тон. Бесполезно. А порвать с ним отношения у неё не хватало духу.
К тому же она немного боялась вспыльчивого Бориса. Боялась и не могла понять причину своего страха. Как она решительная, острая на язык и, ко всему этому, не зависящая от Бориса ни на одну копейку, могла его бояться? И ладно если бы он напоминал лицом крысу или паука. Тогда понятно. Так нет же! Борис был писаным красавцем, с какой стороны ни посмотри.
Чтобы стряхнуть невесёлые мысли о предстоящем разговоре с Борисом, по пути к гардеробному шкафу Виолетта заглянула в англо-русский словарь.
Существует такая игра. Хочешь узнать, что тебя ожидает в ближайшее время? Открой любую книгу на любой странице, прочти первое попавшееся слово, а затем целый день ломай голову: «К чему это слово?»
Виолетта открыла нужную страницу и прочла:
Clutch Ι (анг.) – (часто) схватить, зажать
Clutch ΙΙ (анг.) – выводок (цыплят)
– Выводок цыплят? Почему цыплят? И какая из меня курица? – Виолетта отложила словарь и взялась за новую упаковку черных чулок.
Виолетта давно никуда не выходила. И отчасти потому и приняла приглашение парфюмированного Бориса. Хотя, как девушка приличная, свое согласие объясняла только желанием поскорее закончить с ним все отношения. Хотя, опять же, никаких отношений известного рода между ними не было и не могло быть. Как, скажите на милость, можно поцеловаться с флаконом из-под одеколона? Фу!
Мысль о прочитанном в словаре слове не давала покоя. На всякий случай Виолетта заглянула в сонник. К своему стыду.
Виолетта, клялась никогда в него не заглядывать, и даже прятала его в кипах старых журналов. А потом находила, заглядывала и перепрятывала сонник вновь. До следующего раза.
Сонник сообщал, что:
Выводок цыплят – к незначительным хлопотам, некоторые из которых могут оказаться полезными.
Выводок цыплят (если они входят в курятник) – ваши недруги и враги что-то замышляют против вас.
– Вот если бы все относились так же внимательно к русским народным суевериям и приметам, – разочарованно зевнула Виолетта, вынимая из шкафа платье для вечернего скандального представления перед Борисом. – Как эстетически выигрышно смотрелся бы фасад здания Федеральной налоговой службы, если бы на его дверях была начертана народная мудрость вроде: «Быть неузнанным при встрече – это к богатству!»
Первая удачная фраза за день. Маловато.
– Увы, но каждый раз встречаясь с Борисом, сразу вспоминаешь о скучной стороне жизни, – снова зевнула Виолетта и принялась внимательно разглядывать платье.
Платье идеально подходило к новенькому клатчу, пусть и было куплено случайно, на распродаже.
Стоило его надеть, как сразу вспомнилась смешная фраза из какой-то книжки, прочитанной совсем-совсем давно.
Виолетта считалась девушкой начитанной. Но особенно она любила разного рода шуточки, афоризмы, литературные курьёзы, одним словом, всё то, что можно потом применить к той или иной жизненной ситуации.
Итак, о случайно купленном на распродаже платье.
«К сожалению, мне никогда не удается купить что-нибудь случайно», – жаловалась расфуфыренная героиня прочитанной книжки. – «Потому я никогда не надеваю одну и ту же вещь дважды».
«А что, если в театре не удастся расставить все точки над «I»?» – подумала Виолетта, оглаживая платье ладонями. – «Придется пойти с Борисом в ресторан. Но есть я не стану. Клянусь! Никогда не ем после семи вечера».
И вновь вспомнилась расфуфыренная книжная героиня.
«Никогда и никому не говорите о своей диете!» – предупреждала расфуфыренная героиня. – «Иначе по вечерам Вас перестанут приглашать в рестораны и на званые ужины».
«Борис не перестанет!» – вздохнула Виолетта и закрутилась перед зеркалом.
В пользу вечернего платья, пусть купленного по случаю и на распродаже, был тот факт, что морозным вечером ранней весны, поверх платья можно накинуть новенькую шубку. А когда еще представится такой случай?
Во все другие дни Виолетта одевалась, как одеваются миллионы обычных российских граждан. В весенние и летние месяцы – цветастые кофточки, оранжевые блузочки, коротенькие, чтобы продемонстрировать идеальный вид пупочной впадинки, маечки и расшитые шелковыми цветами джинсы, чтобы спрятать от посторонних глаз еще не обласканные солнцем ножки.
В прохладную погоду согревала курточка из тонкой светло-бежевой кожи, и этот цвет, как нельзя кстати, гармонировал с перламутровым маникюрным лаком на её аккуратных пальчиках. В холодные зимние дни в гардеробе Виолетты нашлось бы немало теплых вещей, которые она…
В общем, надев вечернее платье, Виолетта, как в сказке, из обычной симпатичной девушки под тридцать, чистенькой и стройненькой, из брюнеточки после сеанса в солярии, из черноволосой Кармен после очередного посещения парикмахерского салона, превратилась прямо таки в настоящую леди. Смуглую леди сонетов, как сказал бы поэт.
– Carmen, voulez-vous venir avec moi? – пела леди Виолетта, собирая волосы назад, накладывая темно-красную помаду на губы, подводя глаза.
Эх, ей бы еще пурпурную розу в волосы, звонкие кастаньеты или, за неимением роз и кастаньет, хотя бы сменить перламутровый цвет коготков на более подходящий!
Но время, отведенное благоухающим Борисом на сборы в театр, давно вышло, и его водитель, наверное, уже давно ждет у подъезда, мрачно курит одну за одной и, от нечего делать, трет сухой тряпкой мутные зеркала служебного автомобиля.
Виолетта накинула на плечи шубку, еще раз взглянула в зеркало, щелкнула замками входной двери, толкнула дверь ногой и… вскрикнула от неожиданности!
Перед её дверями, опустив голову вниз, стоял если и не карлик, то уж очень низкорослый человечек. Лицо низкорослого человечка скрывал широкий козырек бейсболки.
– Что Вам нужно? – с тревогой в голосе выдохнула Виолетта и попятилась назад.
Карлик медленно поднял голову.
И, к радости испуганной Виолетты, оказалось, что широкий козырёк скрывал не страшную рожу злобного гнома, а розовое, почти детское личико жителя сказочного Цветочного Города – лукавые ямочки на яблочных щеках и озорные искорки в светло-голубых глазках.
Вот только множество мелких морщинок указывало на то, что карлик-нос давно не дергает своих одноклассниц за косички и не покуривает тайком от завуча в кабинке школьного туалета.
– Здравствуйте. А это Вы… – карлик старательно прочел на конверте в его руках фамилию, имя и отчество Виолетты.
– Да, это я, – кивнула Виолетта, всё еще готовая хлопнуть дверью перед носом крошки-картошки на двух ножках.
– Поздравляем Вас! Вы выиграли пригласительный билет на ежегодный бал! – механическим голосом говорящей куклы сообщил посыльный, но уже с некоторым подозрением спросил. – Вы участвовали… простите, Вы заполняли специальные бланки на ежегодной распродаже?
– Заполняла, – еще не веря в неожиданное счастье, пролепетала Виолетта. – Заполняла, кажется.
– Ну вот! – обрадовался карлик-нос. – Пожалуйста, распишитесь в получении. Все необходимые разъяснения и номера контактных телефонов Вы найдете на бланке внутри конверта.
И посыльный исчез, оставив в руках, ошалевшей от неожиданного подарка судьбы, Виолетты тонкий конверт. Внутри конверта прощупывался пригласительный билет.
Виолетта тут же вскрыла конверт, достала пригласительный и, шевеля подкрашенными губами, стала читать: « … имеет честь пригласить Вас на ежегодный бал, который пройдет в Москве…».
Виолетте были известны два вида балов: Венский бал – пышный, роскошный, искрящийся блеском надменных взглядов, многокаратных бриллиантов и бал выпускников средних школ – с газированной бурдой вместо шампанского. Вот только Венский бал проходит каждый год, а бал выпускников – только раз в жизни.
Вспомнился интересный исторический анекдот. Беда с этими воспоминаниями. Уж не возраст ли сказывается? Тьфу, тьфу, тьфу три раза!
В 16-ом веке французский король Карл ΙХ, помимо французской знати, приглашал на свои балы обыкновенных воров-карманников из самых незнатных и, можно сказать, обыкновенных воровских семей. Воры, в паузах между менуэтами, таскали кошельки и украшения у герцогов и герцогинь, потешая тем самым короля. Король разрешал ворам уносить с собой всё наворованное ими за вечер.
– Нынешним барышням совсем необязательно быть герцогинями. – Виолетта еще раз поглядела на свое отражение в зеркале. – Достаточно отучиться от курения на ходу, а также от жевания и надувания жевательной резинки за рулем тех автомобилей, чья стоимость во много раз превышает…
Она тут же набрала номер телефона, указанный на пригласительном билете.
– Добрый вечер, – ответил приятный голос молодого человека. – Организационный центр проведения ежегодного бала рад приветствовать Вас. Сообщите, пожалуйста, номер Вашего пригласительного билета, чтобы мы могли внести Ваше имя в список гостей ежегодного бала, которые уже подтвердили своё намерение участника.
Виолетта продиктовала требуемый номер и переспросила о дате проведения бала.
Голос молодого человека подтвердил дату, указанную на пригласительном и, в самых любезных выражениях выразив всё то счастье, которое ему доставил звонок Виолетты и надежду на непременную встречу, отключился.
Дата проведения бала, привела Виолетту в еще больший восторг.
– У! Через полгода! – обрадовалась она и поцеловала пригласительный билет. – Хорошо, что не завтра. Тут вечерним платьем не отделаешься.
Но восторг вмиг сменился разочарованием. Где взять деньги на шикарное бальное платье? Кучу денег! У Бориса? Ни за что на свете! Нет, нет и тысячу раз нет!!!
И тут она вспомнила о Наташке. Уже не один десяток лет Наташа работала закройщицой у самого модного, самого доброго и самого непредсказуемого кутюрье России. За свою непредсказуемость его так и называли: Stupor Mundi – Изумление Мира.
«Гений не может отказать своей сотруднице, – соображала Виолетта. – А договориться с Наташкой о сходной цене проще простого».
Она уже собралась звонить подруге, как вдруг услышала снизу автомобильный сигнал. Подобрав платье правой рукою, она выскочила на лестничную клетку.
Всю дорогу от дома до театра Виолетта нервно теребила шубку и сокрушалась, что не надела что-нибудь полегче.
Но, вылезая из автомобиля, она поняла, что все её сожаления оказались напрасными, а шубка, как нельзя, кстати, и весенний морозный вечер совсем не располагает к вальяжному дефиле от распахнутой дверцы до театрального входа, где её должен был ожидать Борис.
Прекрасную дневную погоду резко сменили противные сумерки с противными московскими сквозняками, которые имеют дурную привычку осыпать чистую обувь липкой пылью и забираться под платье. Словом, чтобы не замерзнуть на холодном ветру, Виолетте пришлось прибавить в шаге. Она так и сделала, но тут же запуталась в подоле платья, едва удержала равновесие и уронила свой замечательный клатч на тротуар.
Но едва её расчудесный клатч коснулся грязного тротуара, на него сверху вмиг опустилась тяжелая мужская ступня в лаковом ботинке.
Виолетта подняла свой недоумевающий взгляд.
Мужская ступня в лаковом ботинке принадлежала высокому седовласому мужчине лет шестидесяти. Господин «Лаковый Ботинок» был в смокинге, с бабочкой на шее, в дурацком кашемировом пальто бежевого цвета и в клетчатой шляпе на своей дурацкой седой макушке, ко всему прочему ещё и забитой по эту самую макушку разного рода клише о России и её обитателях.
– Что все это значит? – возмутилась Виолетта. – Эй, Вы там всё раздавите, ненормальный!
Но к удивлению Виолетты, седой мужчина в дурацком кашемировом пальто бежевого цвета не убрал ногу с её клатча, а нагло, забыв о европейских приличиях, да к тому же и очень больно схватил ее за руку и заорал во все горло:
– Полис! Полис!
И случилось чудо! Обыкновенное российское чудо!
Не успел иностранец озвучить последнюю букву своего истошного вопля, как вдруг из-за его спины, словно из-за ширмы опытного фокусника, возник милиционер.
– Капитан Фуранцев, – милиционер взял ладонью под козырек. Только что не щелкнул каблуками.
Услышав фамилию бравого милицейского капитана, иностранный крикун заметно обрадовался.
– О! Франс, Франс! – закукарекал он, взмахивая «кашемировыми крыльями». – Bien sur! Я лететь из Франс! А мадемуазель есть русский мафия!
В свою очередь, из-за спины свирепеющей с каждой секундой Виолетты, возник благоухающий всеми духами мира Борис. В смокинге, с бабочкой, в дурацком кашемировом пальто, но уже темно-синего цвета, и без клетчатой шляпы на голове.
– Ну, надо же! Она не опоздала, – нагло заявил он, не обращая никакого внимания ни на нелюбезного иностранца, ни, тем более на бравого стража порядка. Хозяин жизни, иначе не скажешь.
– Если уж покупаешь билеты, то не заставляй себя ждать. – раздраженно произнесла Виолетта, не сводя глаз со своего растоптанного клатча.
– Да не покупал я никаких билетов! Мне принесли! – возмутился Борис, но тут же задумался. – А кто принес?
– Ты смешон!
– Может Григорьев? – не унимался Борис. – Он у нас любитель оперы.
Виолетта презрительно смерила взглядом парфюмированное «облако в штанах».
– Мне повезло больше. Сегодня я получила пригласительный билет на ежегодный бал, – сквозь зубы процедила она. – Заполнила анкету на распродаже и выиграла. А тут этот – Марсель Марсо в котелке!
– Гуд ивнинг, мистер Марсо. Айм Борис, – представился Борис и уставился на Виолетту непонимающим взглядом бараньих глаз. – Слушай, а кто это?
– Твоя бабушка! Не узнаешь?– взвизгнула Виолетта. – Да вы что сегодня, рехнулись?
Милиционер принял взвизгивания Виолетты на свой счет и обиделся.
– Дома будете разбираться! – всем своим ростом он грозно навис над беззащитной Виолеттой. – А пока – Ваши документы, маде…маде…
Глаза иноземного гостя засверкали, как у охотника перед долгожданной охотой.
– Мадемуазель, месьё! Мадемуазель класть свой сумочка на тротуар, я беру сумочка, а мадемуазель и говорить мне «поделить деньги с Жан-Клод»! Жан-Клод Миро, – представился иностранец и по очереди поклонился всем: и милиционеру, и Борису, и Виолетте.. – Тут приходить ..э…э… merde…месьё Борис и ограблять менья. Я читать такое о журналь рюсс.
Поняв, о чём идет речь, милиционер вмиг перестал обижаться и понимающе посмотрел на Виолетту.
– Пусть он уберет свою ногу с моей сумочки, – взмолилась она. – Он мне все там передавит. Скажите ему!
– На каком языке? – вздохнул капитан милиции. – На человеческом он не понимает. А другого я не знаю.
Она посмотрела на Бориса. Ему давно пора вступиться за честь дамы. Но Борис отвернулся.
– О-о! – Виолетта воздела руки к небесам. – Месьё, ет ву фу?
Иностранец покачал головой.
– Что ты ему сказала? – милиционер приподнял козырек фуражки и почесал мокрый лоб.
– Что он – дурак! – не сдержалась Виолетта.
– Он не дурак! Не дурак! – за спиной иностранца послышались торопливые шаги и, задыхающаяся от быстрого бега женщина, тех же лет, что и иностранец, схватила не-дурака за рукав. – Он опять начудил!? Не иначе.
Дальше у иностранца и пятидесятилетней женщины произошел разговор, содержание которого, немного понимающая на французском, Виолетта перевела бы так:
ЖАН-КЛОД
(по-французски)
Я поймал её, Мари. Помнишь, мы читали
в русском криминальном журнале о подброшенных сумочках.
ЖЕНЩИНА
(по-французски)
О кошельках, мой милый, а не о дамских сумочках. О кошельках! Вместо ложи в театре тебе нужно было купить себе немного ума.
Виолетта улыбнулась последней фразе.
– Именно так и было, – правильно истолковав улыбку Виолетты, сказала женщина. – Жан-Клод купил какой-то «желтый» журнал и начитался глупостей.
– Это не глупость! – в разговор, наконец, вмешался Борис. – Идет себе человек, видит на тротуаре кошелек, поднимает его, проверяет содержимое. Тут появляется кто-то и предлагает поделить содержимое кошелька пополам. Человек естественно соглашается.
– Неестественно! – возмутилась Виолетта.
– Человеческая жадность – естественное чувство! – возразил Борис. – Пятьдесят процентов из чужого кошелька намного лучше, чем проблемы.
Милиционеру, судя по всему, всё это ужасно надоело, и он, чтобы поскорее покончить с глупой нервотрёпкой, продолжил за Бориса.
– Знаем, знаем. Тут появляется третий, кричит о потерянном кошельке, предлагает показать обоих содержимое их карманов и кошельков и опустошает и карманы, и кошельки. А потерпевшие никогда не обращаются к нам.
– Им стыдно, – Виолетта с укоризной в глазах посмотрела на Бориса.
– Э ву, месьё полисмен, всиё знать? – удивился иностранец.
– У нас об этом знают все! Даже дети! – милиционер горделиво выпрямил спину и поправил на животе ремень.
– Плохой все! Плохой все! – сверкающие глаза иностранца вмиг потухли, и он обреченно опустил плечи. – Плохой систем!
– Но-но! У вас самих такая система, что нам ещё догонять и догонять! – прервал его милиционер. – Если у Вас нет претензий к гражданочке, то…
Он нагнулся, поднял помятый клатч Виолетты и потряс им перед крючковатым носом французского подданного.
Француз невольно сделал шаг назад.
– А вот у мадемуазели претензии к вам обоим имеются! – произнес капитан ледяным голосом. – Так что советую поспешить. Скоро третий звонок.
– Да-да, спасибо, – женщина подтолкнула возмущенного иностранца к входу в театр.
Виолетта и Борис последовали за ними.
Оказавшись в фойе театра, Виолетта разозлилась.
– Ты должен был дать ему в челюсть, – сказала она Борису. – Но вместо этого ты стал выяснять, кто принёс билеты и вообще городить какую-то чудовищную чушь.
– А заодно поколотить и его бабу, – глупо сострил Борис.
– Мне не нравятся твои дурацкие шуточки! И вообще, я давно хотела тебе сказать, что мне не нравится ничего… – Виолетта набрала полные лёгкие воздуха, чтобы сразу выпалить всё, что она думает о Борисе, и наконец-то отвязаться от его дурацкого ухаживания.
Но не успела.
К ним подошла женщина, жена иностранца, представилась Татьяной и попросила его и Виолетту в их с Жан-Клодом ложу. И Борис с легкостью принял её предложение. Не спросив Виолетту. Он никогда не считался с мнением других людей. Кроме тех, кто выше его по чину.
«Давали» «Травиату» Верди на русском языке. Виолетте несколько льстило, что главную героиню тоже зовут Виолеттой. Виолетта Валери. К тому же, она знала весь русский текст оперы наизусть и могла пропеть любую арию синхронно с певицей. Не нравился только род занятий мадемуазель Валери. Но законы жанра неумолимы, и прачку в оперу не вставишь.
Мужчины ушли в буфет, а женщины, уютно разместившись в ложе, немедленно взялись за привычное дело – промывание косточек окружающим и жалобы на несправедливость жизни.
– Вышла за француза, – первой начала Татьяна. – Двадцать лет назад. Детей нет. Если не считать самого Жан-Клода.
– Не вышла за него и не собираюсь. – Виолетта мотнула нарядной головой в сторону отсутствующего Бориса. – А он не понимает.
– Не так–то это легко, – посочувствовала Татьяна. – А у Вас, Виолетточка, нет кого-то, кто помог бы в этом вопросе? Другой мужчина, например.
– Увы, нет. – Виолетта пожала плечами. – Да и как я могу подвергать другого человека опасности. Ведь Борис такой грубый и такой бешеный!
– А мне так не показалось, – засомневалась Татьяна. – К тому же, он так внимателен по отношению к Вам.
Виолетта поморщилась.
– Внимательный по отношению к женщине мужчина – это что-то неестественное. И потом, внимательный мужчина – всё равно, что тюремный надзиратель. Он постоянно контролирует все ваши движения и поступки.
– Это вы не обо мне? – внезапно появившийся Борис состроил на своем «одухотворенном» лице нечто вроде улыбки и, словно бы не замечая Виолетту, обратился к Татьяне. – Нет, я когда-нибудь привяжу её к кровати и …
– Ты умеешь испортить вечер! – огрызнулась Виолетта. – Я хочу тебе сказать, что наши с тобой отношения давно…
Но ей вновь помешали, и вновь Борис не узнал, чем ей не нравятся их отношения. На этот раз помешала почтенная публика. Увидев выходящего дирижёра, зал разразился рукоплесканием.
Свет быстро погас. Оркестр, без всяких дирижерских поклонов, принялся за увертюру. Пронзительную и тонкую, как скрипичная струна.
Но едва Виолетта успела блеснуть заранее приготовленной слезой умиления, как блеск мужского восхищения из противоположной ложи вмиг высушил её напудренную щёчку.
Несколько лучиков ослепительного блеска мужских глаз достались и Татьяне.
– У вас, милочка, кажется, завелся поклонник, – восторженно зашептала она и легонько толкнула Виолетту в плечо. – Только будьте осторожны. Часто мужчины принимают нас не за то, что мы есть на самом деле.
– Если бы мужчины принимали нас за то, что мы есть на самом деле, они вообще отказались бы нас принимать! – не поворачивая головы, пробормотала Виолетта и, будто бы не понимая причины мужского восхищения, невинно порхнула накрашенными ресницами.
За одну из ресничек и «зацепился» внешний вид незнакомца из ложи напротив – приятный мужчина в сером деловом костюме, но без галстука, зато и без шейного платка, без материальных проблем, без жены справа, без скучающей провинциальной фотомодели слева, и не без доброй улыбки на чуть полноватом лице. Идеал, не иначе!
Приятный мужчина поклонился. И Виолетта, сама не понимая, как такое могло случиться, кивнула в ответ.
«Совместимость! Идеальная совместимость, только и всего!» – скажет позже Вадим. Но это позже, а пока…
И в тот же миг, обрадованный мужчина от счастья, чуть не запрыгал в своем кресле и весь засветился – хоть вешай под плафон вместо люстры.
Выставив перед собою ладонь с растопыренными пальцами, он быстро коснулся указательным пальцем другой руки сначала среднего пальца, затем большого, за ним – мизинца, прочертил в воздухе вертикальную черту, воткнул над нею точку и, поджав губы, в восхищении покачал головой.
Виолетта знала правила этой игры. Средний палец указывал на букву «В», большой – на «А», мизинец – на «Д», воздушная черта означала латинскую «i»…
«Вадим», – одними губами произнесла Виолетта и вопросительно тряхнула головой. – «Вадим?»
Мужчина радостно закивал и взмахом ладони попросил представиться Виолетту.
Виолетта, понимая, что на пальцах её имя показать не удастся, кинула виноватый взгляд на сцену и произнесла одними губами: «Виолетта».
«Виолетта?» – прочитав по её губам, сначала обрадовался Вадим, но тут же как-то сразу погрустнел и даже вздохнул.
«Он принял меня за проститутку! – догадалась Виолетта. – Конечно, трудно не принять Вас за девицу легкого поведения, если Ваше имя – Виолетта, Вы сидите на спектакле о блеске и нищете куртизанок, да еще и устроили почти эротическую пантомиму с совершенно незнакомым мужчиной!»
Но она была не из тех, кто обижается на глупые предположения, а потому лишь погрозила Вадиму острым пальчиком и улыбнулась.
И Вадим всё понял! Понял и в отчаянии принялся колотить себя кулаками в грудь, отвешивать себе оплеухи и даже один раз треснулся головой о деревянный поручень ложи, грозя разбить себе лоб и ввести администрацию театра в расходы по ремонту.
Чтобы не засмеяться, Виолетта отвернулась и постаралась всё свое внимание сосредоточить на оперном действии.
А на сцене в окружении хора уже вовсю резвилась Виолетта-сопрано.
ВИОЛЕТТА
Наливайте полнее бокалы!
ХОР
Да, веселье нам силы даёт!
Вдруг из хоровой толпы артист-тенор вытолкнул на обозрение почтенной публики главного героя и затянул что есть мочи:
ТЕНОР
Это мой друг, Альфред де Жермон!
Виолетта слегка скосила взгляд и увидела, как Вадим приподнялся со своего кресла и поклонился, как будто тенор представил не оперного героя, а самого Вадима.
ТЕНОР
Он давно ищет с Вами встречи!
Он пленен Вашей дивной красой!
Вадим по-восточному, как Синдбад-мореход, поочерёдно приложил пальцы ко лбу и губам. И за этот комплимент Виолетта одарила его самым ласковым взглядом.
ВИОЛЕТТА
(на сцене)
Я знакомству с ним рада, не скрою!
Главная героиня продолжила свое изумительное пение.
И так далее, пока певцы и певицы не добрались до красивой песенки, известной всем. И любителям оперы, и любителям промочить горло, и трезвенникам, и язвенникам, и тем, кто пьёт на свои, и тем, кто пьёт на халяву. Музыка Джузеппе Верди, слова Франческо Мария Пьяве: «Так выпьем! Так выпьем, друзья!».
Не иначе, что у этого Франческо были русские корни и любовь к застольным возлияниям.
Стоило зазвучать первым аккордам, как весь партер, а вместе с ним и ложи, и «небеса», все, все, все развеселились, зашевелили губами, замурлыкали и замычали, затянули скромным шепотом и едва слышным фальцетом прелестную итальянскую песенку, мелодию которой знают все люди мира – и страстные любители оперы, и ещё более страстные нелюбители. Знают, но не догадываются о своём знании.
И, разумеется, как это всегда бывает на народных гуляниях, к началу третьего куплета публика перестала стесняться и едва не побежала в театральный буфет, чтобы там, до самой звучной отрыжки, надраться шампанского и «чего покрепче». А затем и угостить оркестровых музыкантов.
Вадим тоже принимал участие во всеобщем хоровом пении. Вероятно, как и Виолетта, он тоже знал весь текст оперы наизусть и мог легко пропеть любую арию синхронно с певцом. Но в отличие от всех, он едва шевелил губами и неотрывно смотрел на Виолетту с самым серьезным выражением лица. Виолетта даже немного испугалась.
ВИОЛЕТТА
(синхронно с певицей)
Весельем жизнь прелестна!
ВАДИМ
(синхронно с певцом)
Пока любви не знаешь!
ВИОЛЕТТА
( уже сомневаясь)
Любовь не всем известна….
ВАДИМ
(ударяя себя в грудь)
Известна мне она!!!
Дело едва не дошло до объяснения в любви. Кажется, ради Виолетты Вадим был готов на всё. Но Жан-Клод так громко зевнул, что Виолетта невольно отвлеклась от любовного дуэта.
– Спроси, дорогая, чем занимается Борис, когда не ходит в оперу? – Жан-Клод по-французски обратился к Татьяне и еще раз зевнул. – Бизнес? Политика?
Услышав голос Жан-Клода, дремлющий Борис оживился.
– Мой бизнес? – Борису тоже порядком надоело оперное действие. – У меня своя фармацевтическая компания.
Услышав о фармацевтике, Жан-Клод неожиданно для всех присутствующих вскочил со своего кресла и зашипел, путаясь и в русском и во французском.
– Я, я приехать а ля Рюсси делать бизнес в фармацевтика! – он ткнул себя пальцем в грудь. – Я! Жан-Клод Миро! Вы подстроить наша встреча криминаль!
Затем он вновь обратился к Татьяне на французском языке.
– Я же говорил, что это – русская мафия. Зачем я сюда вообще пришел? Я не понимаю по-русски ни одного слова!
Он резко повернулся и вышел вон. Татьяна последовала за ним.
– Слушай, он – нормальный? – возмутился Борис. – Мафия-мафия! Параноик проклятый!
– Ну и пусть идёт, – равнодушно отозвалась Виолетта и посмотрела в сторону ложи напротив. – Настоящие ценители всего прекрасного не уходят вот так, посредине действия.
Через минуту Татьяна вернулась.
– В последнее время он стал невыносим, – вздохнула она. – Ему постоянно что-то мерещится. Стареет. А может всё это оттого, что у нас нет детей. И не могло и может быть никогда! Природу не обманешь.
Татьяна достала носовой платок и прижала его к мокрым от слёз глазам.
Виолетте стало жаль бедную женщину, и она мягко пожала её безжизненную руку.
– Спасибо, – сквозь слёзы улыбнулась Татьяна. – Но он любит меня! Любит сильнее прежнего! И мучается! Я прошу вас, давайте отужинаем вместе. Пойдём прямо сейчас. Жан-Клод сам об этом просит и стыдится за свой поступок.
На этот раз свое согласие дала Виолетта. Хотя ей вовсе не хотелось уходить до окончания музыкального спектакля. А потому, выходя из ложи, она опустила голову и, словно в недоумении, передернула плечами. Пусть Вадим знает, что уходит она не по собственной воле.
В РЕСТОРАНЕ. УЖИН С ЧЕТОЙ МИРО.
Но до окончательного примирения дело так и не дошло. Поговорили о погоде, о финансовом кризисе и замолкли в ожидании горячего. Как ни старался Борис завести речь о фармацевтическом бизнесе, ничего не получилось и у него. Так молча и отужинали бы, если бы Татьяна, ни с того, ни с чего, неожиданно не залилась бы веселым смехом.
– Кескё сэ? – недовольно буркнул Жан-Клод и поправил на носу массивные очки.
– Теперь я понимаю Жан-Клода! – задыхаясь от приступа смеха, едва выговорила Татьяна. – Скажите, в какой стране мира, кроме России, иностранец пойдёт в театр и встретит бизнесмена его же профиля, а этот русский бизнесмен будет уверять, что встреча не подстроена? А когда все поверят и успокоятся, в ресторане, куда все отправились ужинать, за соседим столиком вдруг окажется мужчина, которого пятнадцать минут назад все видели в противоположной театральной ложе. Как тут не вспомнить о русской мафии, скажите на милость?
И Татьяна кивнула в направлении соседнего столика. Все повернули головы и увидели Вадима, который, глядя в их сторону с улыбкой на лице, машинально соглашался с официантом и кивал головой.
Виолетта слегка покраснела.
– О, я видеть он! – удивился Жан-Клод. – Я ничего не понимать!
Татьяна ласково погладила его по плечу.
– Можешь не волноваться, дорогой, – сказала она. – Не ты ему нужен. Посмотри, он не сводит взгляда с нашей Виолетточки. И смотрит он на неё точно так же, как ты смотрел на меня двадцать лет назад.
Виолетта покраснела еще сильнее. Борис же, наоборот, от злости стал белым, как мел.
– Скотина какая! – прорычал он и решительно поднялся из-за стола. – Но ничего! Я сейчас…
– Оставь его в покое! – попросила Виолетта. – Человек смотрит туда, куда хочет. Что здесь такого?
– Пусть смотрит на свою бабу! – Борис сжал кулаки.
– Кто есть баба? – спросил Жан-Клод и на всякий случай посмотрел в сторону высоченного метрдотеля.
– Баба Яга, – зло сострила Виолетта. – Это такая, знаете ли…
– Я знать, я знать! – успокоился Жан-Клод. – Это рюсский фея из добрый сказка! О, Танья, ты есть мой Баба Яга.
– Он так шутит, – смутилась Татьяна. – Шутит.
А вот Борис и не думал шутить. Не помня себя от дикой ревности, он двинулся к столику Вадима. Вадим поднялся ему навстречу, чтобы поприветствовать своего бешеного соперника.
– Русская коррида! – восхищенно прошептала Татьяна. – Что не говорите, а сегодня нам просто везёт на приключения.
– Только бы они не подрались, – забеспокоилась Виолетта. – Может нужно вызвать кого-нибудь из их службы охраны?
Но они не подрались. Вадим вполголоса, так, чтобы никто не услышал, произнес несколько фраз, и вся решительность Бориса сошла на нет. Его плечи заметно опустились, кулаки разжались, а во взгляде промелькнула нерешительность.
– Какая жалость! – с разочарованием в голосе произнесла Татьяна. – Ну почему, почему современные мужчины так скупятся проявлять свои чувства?
– Чувства они заменили деньгами, – ответила Виолетта. – И потому так называемым современным мужчинам проще купить любовь, чем влюбиться.
– И в этом виноваты сами женщины! – решительно заявила Татьяна. – Только женщины!
Виолетта покачала головой и улыбнулась.
– Нисколько! Просто современным женщинам очень хочется и любить, и быть любимыми, и покупать, покупать, покупать и быть покупаемыми.
– Формула жизни, – Татьяна взглянула в сторону столика Вадима. – А вот и наш Отелло.
Но к своим сотрапезникам Борис вернулся не один, а уже в сопровождении Вадима.
– Вадим, – представился новый поклонник Виолетты и, достав из кармана визитную карточку, протянул её Жан-Клоду.
Жан-Клод карточки не взял, лишь ознакомился с ее содержимым и недоверчиво покачал головой. Вадим усмехнулся, бросил визитку на стол и, достав из кармана какое-то удостоверение, вновь протянул его Жан-Клоду.
Во второй раз это сработало. Иностранец поднялся, представился и взмахом руки пригласил Вадима присесть рядом на соседний стул.
Татьяна восторженно захлопала в ладоши.
– Простите, – усаживаясь на предложенный стул, сказал Вадим, не сводя глаз с совсем растерявшейся Виолетты. – Но вы все говорили так громко, что я невольно… Словом, Вам, мсьё Миро, следует знать, что отрасль, к которой принадлежит предприятие, возглавляемое уважаемым …э-э…
– Борисом! – подсказала Татьяна, всем своим видом показывая, что она полностью на стороне Вадима.
Борис тоже достал визитную карточку и передал её Жан-Клоду.
– И отрасль, и предприятие имеют большие перспективы в будущем, и можно не опасаться за инвестиции, в которых сегодня нуждаются многие. В том числе и он, – Вадим указал на Бориса. – Я был на совещании в Ханты-Мансийске и знаю, о чем говорю. Но если есть какие-то проблемы, то я со своей стороны готов посодействовать их разрешению. Как? Мой институтский товарищ занимает высокий ответственный пост и как-то связан и с фармацевтикой.
Тут Вадим назвал фамилию товарища, услышав которую, Борис побледнел еще больше.
– Вы не знаком с Борис? Но Ваш помощь… – удивился Жан-Клод. – Пуркуа?
– Всё очень просто, – Вадим откинулся на спинку стула. – Мы договорились, что за мою помощь Борис отступится от Виолетты и позволит мне ухаживать за ней.
– Просто сказка! – Татьяна вновь восхищенно захлопала в ладоши.
– О том, как царь Пётр арапа женил, – недовольным голосом произнесла Виолетта.
– Я даже готов немедленно предложить ей, как говориться, и руку и сердце, – насмешливость Вадима сменилась абсолютной серьезностью. – Я не шучу!
Реакция на его слова не заставила себя долго ждать, и за столом воцарилась мгновенная тишина.
– О, загадочный рюсский душа! – первым засмеялся Жан-Клод. – Пуркуа па?
– Руку и сердце, – едва слышно буркнула Виолетта. – Тоже мне НИИ трансплантологии.
– Ни о чем я с тобой не договаривался! – на бледных щеках Бориса выступили красные пятна. – Пошёл ты!
– Но-но, – улыбнулся Вадим. – Нельзя нарушать договоренности. Ты уже получил своё. Мсьё Миро согласен сотрудничать. Не правда ли, мсьё Миро?
Жан-Клод кивнул в ответ.
– Завтра я лететь Франс, – сказал он. – Но и я, и Ваш ошень болшой камарад…
– Плевал я на него и его камарада! – взорвался Борис. – Обойдусь!
– Ревность и бизнес – две вещи несовместные, – Вадим повернулся к Виолетте. – Мне это кажется, или действительно шансы Бориса равны нулю?
– Ну что ты молчишь? – Борис с ненавистью поглядел на Виолетту. – Ну же!
– Оставьте меня в покое. Вы оба, – не глядя на Бориса, произнесла Виолетта.
– Думаешь так просто отделаться от меня? – рассвирепел Борис. – Ошибаешься! Еще придет мое время. Я тебя…
– Полегче, приятель! – Вадим сделал вид, что встает со своего места. – У нас за такое в морду бьют!
Пришла очередь Жан-Клоду хлопать в ладоши.
– Не надо конфронтация! – сказал он. – Арм-рестлинг! Арм-рестлинг! Я ошень люблию спорт.
– Перестань! – испугалась Татьяна. – Они не шутят! Еще немного и они подерутся!
Взбешенный Борис скинул смокинг и, согнув в локте жилистую правую руку, опустил её на стол.
– Я готов! – под тонкой тканью его белой рубашки отчетливо обозначились выпуклые бицепсы и накаченные грудные мышцы.
Вадим остался в пиджаке. Уперев свой локоть в поверхность стола, он вложил свою пухлую ладонь в крепкую ладонь Бориса и произнес: «Поехали!».
– Придурки! – возмутилась Виолетта. – Может, хотя бы из вежливости, спросите меня?
Но её не спросили. И схватка началась.
Для начала со стола чуть съехала скатерть, и на пол полетели и благополучно разбились две тарелки. Затем на плече рубашки Бориса звучно разошелся шов, а на лбу Вадима выступили крупные капли пота.
Услышав звон разбитой посуды, два официанта одновременно рванули на выход. Вероятно за штатным вышибалой. А метрдотель прошел на кухню. Вероятно за сковородой.
Одним словом, напряжение не ослабевало ни на секунду.
– Ставлю на Вадима! – произнесла Татьяна и нервно хихикнула.
– Мерси, мадам Миро, – сквозь стиснутые зубы процедил Вадим. – Ваша поддержка как нельзя кстати.
Вадим издал едва уловимый обыкновенным слухом стон и о! чудо, рука Бориса миллиметр за миллиметром начала опускаться к поверхности стола. Как ни пыжился Борис, как ни старался – до его поражения и унижения оставались считанные секунды. Поняв это, он ослабил хватку правой руки, а кулаком левой руки вероломно двинул в челюсть противника.
Но Вадим увернулся. Как будто знал заранее, что именно так всё и произойдёт. Мало того, он резко дернул правой рукою, зажатой в ладони Бориса, и подавшийся вперед Борис по инерции налетел носом на собственный кулак.
Белая ткань его рубашки обагрилась пятнами крови. Борис вскочил, вцепился обеими руками в горло Вадима, но тут подоспели сотрудники службы безопасности и схватили обоих за руки.
– Ничья! – повернувшись к Виолетте, произнесла Татьяна. – Первый приз не достаётся никому. Так что, пойдемте, Виолетточка, мы довезем Вас до дому.
Уходя, Виолетта оглянулась. Вадим смотрел на неё и во всю улыбался.
– И чего это он так радуется? – с досадой буркнула себе под нос Виолетта. – Вот ты себя и выдал! Счастлив тот, кто любим. Кто любит, тот грустит. Грустит, понимаешь? А ты!
И Виолетта взяла да и расстроилась. С чего бы это?
Всю дорогу от ресторана до дома Виолетты чета Миро бурно обсуждала поведение двух вполне воспитанных людей. Виолетта молчала. Она была в растерянности. Не каждый день из-за тебя мужчины устраивают драку. В итоге: уже открыв дверь в свой подъезд, она обнаружила, что её злосчастный клатч остался в такси, и это такси вот-вот уедет.
Так и оставив дверь в подъезд раскрытым нараспашку, Виолетта побежала назад к такси.
– Может проводить до квартиры? – предложила Татьяна, подавая забытый клатч. – Поздно уже, да и по подъездам шныряют всякие поганцы.
Виолетта вежливо отказалась, сославшись на то, что со всеми местными «поганцами» она знакома с малолетства.
Но, открыв входную дверь, она немного пожалела о своем отказе. Свет во всем подъезде то загорался, то гас, а кнопка лифта была выпачкана какой-то дрянью. Виолетте стало немного не по себе. Но куда деваться бедной девушке?
Собравшись духом, она шагнула в подъезд, металлическая дверь за ней захлопнулась и о! ужас, свет в подъезде совсем погас. Мало того, ей показалось, что в кромешной темноте кто-то невидимый коснулся рукава шубки, а по её озябшим пальчикам скользнуло что-то вроде паутины. Затем послышался звук, похожий на посвистывающее змеиное шипенье.
На своем четвертом этаже Виолетта оказалась быстрее самого быстроходного лифта в мире. Провернула дрожащими пальцами ключ в замке, впрыгнула в прихожую, лязгнула металлической задвижкой, щелкнула выключателем и… прыснула счастливым смехом.
– Вот дура! – громко произнесла она, сняла шубку, повесила шубку на плечики, а плечики на вешалку. – Входишь в подъезд каждый день и ничего. Но стоит связаться с разного рода «можно мы вас проводим?», тут же начинается приступ паранойи.
Виолетта скинула тесные туфли, выключила в прихожей свет и прошла в ванную комнату.
Пол в ванной комнате был с подогревом, и прикосновение ступней к теплым плиткам совсем успокоило, испуганную было, Виолетту. Из шкафчика она вынула ватные диски для снятия макияжа, подошла к зеркалу, взглянула на свое отражение. Лицо, как лицо. Немного погасло от усталости, но глаза-то светятся. И светятся ещё как!
– Как у Вадима, – вдруг произнесла она и удивилась. – Нет, Виолетточка! У твоего Вадима очень несерьёзный вид!
И тут вновь вспомнилась фразочка из одной комической пьески одного несерьёзного автора: «Для женщины не важен серьезный вид ухаживающего за ней мужчины. Важна серьёзность его намерений».
– И все равно я не отношусь к нему серьезно! – Виолетта, вместо того чтобы снять макияж, подкрасила помадой губки. – Вадим, как все несерьёзные люди, «клюнул» на то, что этим вечером я хорошо выглядела. И весь секрет.
Но вновь несерьезный автор несерьезной пьески, сложив губы трубочкой, эдаким змеем-искусителем, нежно подул в её маленькое ушко: «Женщина должна хорошо выглядеть только перед теми, к кому она относится совсем несерьезно. Серьезным людям, как правило, нет никакого дела до её внешнего вида».
– Но так сразу нагло предлагать руку и сердце… – она кокетливо надула подкрашенные губки. – Мог бы для начала предложить мне свою дружбу.
«Мужчины! – тут же предостерег несерьезный автор несерьезной пьески. – Никогда не предлагайте дружбу ни одной женщине, иначе она подумает, что ни к чему другому вы уже не способны».
– Знаю, знаю! – радостно согласилась Виолетта. – И все же его бешеный напор мог испугать кого угодно, даже…
За дверью раздалось едва уловимое, но уже хорошо знакомое посвистывающее змеиное шипение. В испуге Виолетта опустилась на край ванны и замерла.
Но змеиное шипение и не думало прекращаться.
Пока она приходила в себя, к свистящему шипению прибавился постукивающий металлический стук. Как будто невидимый злодей, в своём злобном предчувствии, лезвием одного острого ножа стучал о лезвие другого, не менее острого ножичка.
Виолетту охватил ужас. Что, если какой-то грабитель забрался в её квартиру? А если это и не грабитель вовсе, а кто-то поопаснее? Вон у Ивановых с третьего этажа вообще вышибли дверь и…
Чтобы защититься от грабителя и насильника, Виолетта схватила с полки маникюрные ножницы. Схватила и тут же положила их на место. Маникюрные ножницы – плохая защита. Хотя, лучше уж маникюрные ножницы, чем сидеть в ванной и ждать пока грабитель сам постучит в дверь.
Необходимо было что-то предпринимать.
Вооружившись шваброй, Виолетта осторожно приоткрыла дверь и выглянула наружу. Зловещие звуки доносились из прихожей.
На кончиках пальцев Виолетта смело прокралась в прихожую. Но смелость покинула её в ту же секунду, когда она увидела, как что-то огромное и бесформенное зашевелилось в темноте прихожей.
Не помня себя от страха, она принялась махать перед собою во все стороны воинственной шваброй, пока не угодила ею по клавише электрического выключателя. Прихожую залило ярким спасительным светом, но легче от этого не стало. От ужаса у Виолетты на голове зашевелились волосы.
– Помогите! – взвизгнула она и попятилась назад, отбиваясь шваброй от… От кого бы вы думали?
От своей же собственной короткой шубки, которая, как живая, подпрыгивала на стучащих о крючок вешалки плечиках, размахивала мохнатым рукавом, противно свистела и шипела…
– Что такое? – Виолетта перестала размахивать шваброй, заметив, как от рукава шубки куда-то за дверь тянется тонкая, едва уловимая для обычного взгляда, прозрачная нить.
И тут же в её голове мелькнула догадка. Что если это…
Подскочив к двери, она взглянула в дверной глазок. Так и есть. На лестничной клетке, перед дверью в её квартиру стоял Вадим, нагло улыбался и, не переставая ни на секунду, дёргал за тонкую нить.
– Вы что? – возмутилась Виолетта, распахнув настежь дверь. – Вы что себе позволяете?
– Так вот, был я в Ханты-Мансийске, – Вадим, как ни в чём ни бывало, продолжил свою речь, прерванную ресторанной дракой. – И позвали меня на рыбалку. В этом самом пальто. Естественно, в такой одежде, ни о какой рыбалке не могло быть и речи. Если только окочуриться от холода.
Он махнул полами своего тонкого, без подкладки пальто и добавил:
– Но шпулька с леской и крючком осталась в кармане. Вот я и подцепил…
– «Подцепил»? Это так называется на сленге матерого бабника? – возмутилась Виолетта, хотя на самом деле, где-то в глубине души она очень обрадовалась такой находчивости своего рыболовного ухажёра. И особенно тому упорству, с которым он хотел, во что бы то ни стало, понравиться ей.
– Случайно, – стал виновато оправдываться Вадим. – Вы не поверите, но это так.
– Почему же не поверю? – Виолетта совсем успокоилась и о! ужас, принялась кокетничать. – Случайно оказались в театре, случайно в ресторане, случайно спрятались в моем подъезде и случайно прицепили к моей шубе крючок. И всё случайно.
– Нет, в театре я оказался неслучайно, – возразил Вадим. – Мой друг…
– Высокопоставленный фармацевт, – подсказала Виолетта.
– Да, он, – кивнул Вадим. – Только он не фармацевт. Он может помочь тем, у кого бизнес в этой области. И в других областях тоже… простите. Так вот, позвонила секретарша и передала его просьбу встретиться с ним в театре. По делу.
– А заодно и окультуриться, – вновь подсказала Виолетта.
Вадим кивнул головой, на секунду задумался над тем, что сказала Виолетта, и продолжил:
– Но, увы, вместе с билетами, в кассе меня ждала записка, написанная его собственной рукою. Мол, срочно улетаю на Дальний Восток с инспекцией, на два месяца.
– Правдоподобно, – усмехнулась Виолетта. – Ну а под моими дверями Вы что делаете? Случайно ловите рыбу?
Вадим отрицательно покачал головою и произнес фразу, которую женщины, не все, разумеется, а только самые нетерпеливые, да и то лишь иногда, ждут долгими часами одиночества, тоскливыми месяцами, годами, всю свою жизнь. Произнёс легко, без надрыва, пафоса, спокойным ровным голосом:
– Вы не дали ответ на мое предложение руки и сердца.
Виолетта не сразу поняла, что этот человек самого несерьёзного вида совершил, может быть, самый серьёзный поступок, на который только может отважиться настоящий мужчина. А когда поняла – вновь раскраснелась, засуетилась и, схватив Вадима за рукав пальто, втащила в прихожую.
– Вы сами понимаете, что говорите? – захлопнув дверь за «упавшим с небес» женихом, Виолетта, незаметно для себя, перешла на шепот. – Это безумие! Так не делается!
– Не делается, – согласился Вадим. – Нужно подъехать под Ваши окна на золоченой карете в сопровождении цыганского хора, а лучше в сопровождении хоровой капеллы, и горланить до утра душещипательные романсы.
Он звучно прочистил горло и затянул козлиным тенорком:
