Читать книгу Алый, как кровь - Салла Симукка - Страница 8

Было 3.45 ночи.

Борис Соколов уставился, как на очень большого таракана, на свой мобильник, желая швырнуть его об стену. Его разбудили. Ему врали. Угрожали. Пробуждение он стерпел, а лжи и так было слишком много. То, что Борис действительно ненавидел, это попытки запугивания. Особенно когда это делал мужчина, который не мог бы позволить себе даже самую маленькую угрозу.

Борис Соколов сменил сим-карту и набрал номер телефона.

Эстонец ответил после третьего гудка. Было слышно, что его тоже разбудили. Голос казался вязким и далеким, несмотря на то, что эстонец жил всего в двух километрах.

– Ну?

Борис Соколов заговорил с эстонцем по-русски:

– Он звонил. Утверждал, что деньги не пришли.

– Он, что, с ума сошел? У нас же доставка на дом.

Борис встал и подошел к окну спальни. Паркетный пол казался холодным. Надо бы положить на него палас. Единственное что – он запачкается. Но можно обновлять его раз в год или в два. Луна сияла нереально ярко. Через двор проходили заячьи следы. А другие следы он убрал, удалил дорожку из них до другого конца заднего двора. Убрал весь снег, который не был чисто белым. В этом ему помог эстонец.

– Утверждал, что дежурил всю ночь. Эту ночь.

– Что за черт? Мы же сообщили, что время то же, а место другое. – Эстонец почти совсем проснулся.

– Он докладывал о каком-то недоразумении. Что вчера было двадцать девятое февраля и последний день месяца, – проворчал Борис.

Он стучал пальцами по подоконнику. Интересно, зайцы приходят обдирать яблони? Надо бы соорудить что-нибудь, типа забора из сетки, около корней. Или как-нибудь подстеречь их и положить в морозилку пару тушек зайцев на жаркое. На этот раз в свою морозилку.

– Так и есть. Двадцать восьмое число не становится двадцать девятым из-за какого-то беглого дня. Почему он дежурил сегодня, когда деньги были доставлены вчера?

– Вот-вот. А он утверждает, что они не были доставлены. Что он не видел ничего. Nada[13].

Эстонец с минуту молчал. Борис ждал, придет ли тот к тому же самому решению, что и он сам.

– Он пытается нас надуть. Он получил деньги. Он понял, что с ними случилось. И сейчас пытается вести опасную игру.

Разумеется, то же решение.

– Этот сукин сын угрожал. Утверждал, что заложит всех.

Как только Борис произнес эти слова, он почувствовал ярость. Крепко сжал телефон. Представил себе трещащий в кулаке хитиновый покрой таракана.

– Черт побери, он это не сделает!

Эстонец тоже рассвирепел. Хорошо. Теперь они единомышленники. Двое предателей за последние тридцать восемь часов – это немало. Нет, это много. Даже слишком много. Машина создана, чтобы работать. Она не потерпит отсутствия деталей без замены их на запчасти.

– Не сделает. Мы об этом позаботимся.

Борис просмаковал эти слова. Никто не может безнаказанно угрожать ему. Никто не сможет надуть его и сбежать, как собака из калитки.

Он думал о том, что полный мешок кровавых денег – это хорошее предупреждение.

По-видимому, нет.

Ну что ж, и они умеют вести жесткую игру. С той разницей, что они выйдут победителями.

Терхо Вяйсянен знал, что этой ночью больше не уснет. Он лежал на одной половине своей двуспальной кровати, хотя при желании мог распластаться на всей. Ему казалось, что кто-то грызет дно кровати под ним, и он мог бы в любой момент грохнуться на пол, тоже ненадежный. Что-то крошилось, что-то, что должно было быть прочным.

Терхо Вяйсянен не был уверен, что гордится собой. Иногда утром он не мог смотреть себе в глаза, но обычно это чувство ослабевало к тому моменту, как он добирался до работы и вспоминал о том, сколько всего хорошего ему удалось сделать за последние десять лет. Сколько всего было решено его заслугами… Пусть это все окупится.

Он натянул одеяло к подбородку и почувствовал запах свежего белья. Он хотел обнять кое-кого, согреться в чьих-нибудь руках.

Терхо попытался еще раз позвонить. Телефон разрывался, но никто не отвечал. Он чувствовал, как чрезмерный страх построил свое убежище в районе его солнечного сплетения. Он догадывался, что эта ночь изменит все.