Читать книгу Сезон костей - Саманта Шеннон - Страница 7

6
Сборище

Оглавление

К рассвету я благополучно добралась до резиденции. Дневной портье в красной тунике выдал мне запасной ключ от покоев стража.

– Оставишь на столе, – внушал паренек. – Не вздумай припрятать.

Не удостоив его ответом, я двинулась вверх по темной лестнице, подальше от парочки охранников. Кровь стыла в жилах при виде их сияющих, словно прожекторы, глаз. Если «Магдален» считается безопасной, страшно представить, что творится в других резиденциях.

На башне зазвонил колокол, призывая пленных возвратиться в тюрьму. Очутившись в комнате, я перво-наперво заперла дверь и положила ключ на стол. Стража дома не было, зато в ящике обнаружился коробок спичек и несколько свечей. Там же лежали три пары черных кожаных перчаток и широкое серебряное кольцо с драгоценным камнем.

У противоположной стены стоял шкаф из потемневшего палисандра. Стоило распахнуть зеркальные створки, как мое шестое чувство содрогнулось. Внутри оказалась целая коллекция инструментов. Нумы и куча других вещей, что попадаются на черном рынке. Но в основном всякий хлам: дощечки для спиритических сеансов, мел, грифельные доски. Словом, магическая мишура, которую простые смертные испокон веков связывают с ясновидением. Другое дело – хрустальные шары. Для пророков это штука незаменимая. Но мне безделушки были ни к чему. Подобно Граффиасу, я не нуждалась в подручных средствах, чтобы проникнуть в эфир.

Зато нуждалась в системе жизнеобеспечения. Пока не раздобуду кислородный аппарат, лучше лишний раз не давать фантому свободу. Именно так я попадала в эфир – отпуская дух в недра лабиринта. Но без подпитки кислородом недолго и задохнуться.

Внезапно мое внимание привлекла небольшая шкатулка с вырезанным на крышке цветком. Восемь лепестков. Без лишних колебаний я открыла ящичек. Внутри лежали четыре витых флакона с вязкой жидкостью темно-красного, почти черного цвета. Я быстро захлопнула крышку. Не знаю и не хочу знать, что это.

Глаз вдруг пронзила острая боль. Хорошо бы вздремнуть. Увы, ничего похожего на ночную сорочку или пижаму в комнате не оказалось. Наивно предполагать, что стражу есть дело, в чем и как спит его «подопечная». Дышит, и ладно.

Сбросив сапоги, я плюхнулась на кушетку. Холод пробирал до костей, но позаимствовать покрывало с хозяйской кровати я не посмела и лишь сильнее вжалась в бархатную обивку.

После фантасмагории в теле ощущалась невыносимая слабость. В полудреме меня унесло в эфир, а оттуда – в запутанные лабиринты воспоминаний. И везде преобладали кровь и боль. В резиденции, помимо стража, обитали другие рефаиты, но их сознание было поистине неприступным. Зато у смертных обитателей страх здорово подорвал защитные механизмы, поэтому их лабиринты вырисовывались весьма отчетливо и источали резкое сияние – верный признак тревоги. Наконец меня сморил сон.

Проснулась я от скрипа половиц. Страж вернулся. В тусклом пламени догорающих свечей его глаза сияли собственным светом. Ступая на цыпочках, он направился к кушетке. Я зажмурилась и притворилась, будто крепко сплю. Спустя, как мне почудилось, вечность он ушел. На сей раз шаги были не столь осторожные. Судя по всему, мой хозяин отчаянно хромал. Хлопнула дверь ванной, и в комнате воцарилась тишина.

Его не было всего пару минут, и все это время меня терзала единственная мысль: кем надо быть, чтобы покалечить рефаита?

Лязгнул замок, и на пороге возникла обнаженная фигура. По эфиру мгновенно побежала рябь. Арктур направился к постели, смахнув по пути хрустальный шар, и плотно задвинул полог.

Выждав, пока его сознание успокоится, я резко села на кушетке. Из-за балдахина не доносилось ни звука.

Босиком я подкралась к ложу и чуть раздвинула полог. Рефаит лежал на боку, его тело тускло поблескивало в полумраке, русые волосы закрывали лицо. Внезапно на простыне, в области правого предплечья, проступила тонкая полоска света.

Не колеблясь, я скользнула в лабиринт существа. Что-то было не так. Лабиринт неуловимо изменился. Лишь после меня осенило. Свечение, этот неотъемлемый атрибут ауры, недоступный взору невидцев, – так вот, это жизненное свечение почти угасло. От рефаита буквально веяло могильным холодом.

Мало-помалу простыни пропитались светящейся желтовато-зеленой субстанцией. В воздухе отчетливо запахло металлом. Мое шестое чувство встрепенулось, словно соприкоснувшись с эфиром. Я решительно откинула тяжелое покрывало.

На внутренней поверхности предплечья рефаита зиял огромный укус. Кусок плоти был выдран, по краям виднелись следы зубов. Из раны медленно вытекали капли света. Кровь!

Его кровь.

Надеюсь, он сообщил соратникам, куда направляется. Предупредил их о возможной опасности. Меня не обвинят в его смерти, не имея на то доказательств.

Тут мне вспомнились слова Лисс. Рефаиты – не люди. Несмотря на внешность и повадки, в них нет ничего человеческого.

Раз так, плевать им на доказательства. Понадобится, так сфабрикуют. Если Арктур умрет, запросто свалят все на меня, а с убийцей возлюбленного Нашира церемониться не станет.

Или рискнуть и прикончить его самой? Мне уже доводилось убивать. Не дрогнула тогда – не дрогну и сейчас.

По сути, у меня три варианта. Сидеть и ждать, пока он сам окочурится, убить его или спасти. В идеале посмотреть бы, как «хозяин» сдохнет, но инстинкт подсказывает – нужно вмешаться. «Магдален» – не самый плохой расклад, жить можно. И переезжать в другое место совсем не хочется.

Арктур меня не унижал, не бил. Пока. Потом начнутся и пытки, и издевательства, чтобы подчинить меня своей воле, сделать рабыней. Нечего рассусоливать – прикончу его, и дело с концом. Мои руки потянулись к подушке.

Смелее! Задуши его. Давай, не трусь!

Пальцы стиснули наволочку.

Ну же, давай!

Нет, нельзя! Вдруг он проснется и сломает мне шею? А не сможет, так у входа дежурит охрана. Меня все равно схватят и обвинят в убийстве.

Тогда третий вариант: вмешаться.

Внутренний голос советовал не дотрагиваться до простыней. Кто знает, какая гадость течет у рефаитов по венам. Светящаяся субстанция наводила на мысли о радиации, и Сайен в свое время трубил о заражении… Не мешкая, я достала из ящика пару здоровенных, явно не по размеру перчаток и неуклюже разорвала чистую простыню на полосы, мысленно отметив, что тонкая как паутинка ткань вряд ли спасет от здешнего холода. Потом пошла в ванную и смочила самодельные бинты горячей водой. Возможно, мой замысел не сработает, но выиграть время поможет точно. А там, глядишь, страж проснется и сможет сам о себе позаботиться. Если повезет, конечно.

Вернувшись в комнату, я долго собиралась с духом, прежде чем решилась дотронуться до неподвижного тела. Страж лежал бледный как смерть. Холод его кожи ощущался даже через толстые перчатки. Наконец я отдернула простыню и занялась раной. Поначалу двигалась с опаской, но, видя, что «пациент» не шевелится, заметно осмелела.

Свет за окном померк. Я промыла рану теплой водой, вычистила грязь и песок из растерзанной плоти. И вот спустя, как мне чудилось, несколько часов стали видны первые результаты моих усилий. Грудь стража плавно вздымалась и опускалась, дыхание из прерывистого вновь сделалось обычным. Забинтовав ему руку чистым куском простыни, я закрепила самодельную повязку поясом от туники и снова укрыла раненого. Выживет или нет – все зависит от него.


Проснулась я часа через три. Комната пуста, кровать аккуратно застелена свежим бельем, портьеры раздвинуты и прихвачены узорной лентой. В свете луны, бьющем из окна, белые стены приобрели восковой оттенок.

Страж исчез.

Стекла запотели от влаги. Я встала и устроилась у камина, ни секунды не сомневаясь, что инцидент с раной случился наяву. Это не фантасмагория от «флюида», нет – ведь мне дали антидот. Выходит, страж по неведомой причине снова ушел.

На постели лежала свежая униформа и записка. Знакомый почерк, единственное слово:

ЗАВТРА.

Значит, он не умер во сне, а мою тренировку отложили на день.

Перчатки тоже исчезли. Не иначе как рефаит забрал их с собой. Я направилась в ванную, долго терла руки под горячей водой. Потом переоделась, достала из упаковок три пилюли и решительно спровадила их в раковину.

Пора на разведку. Не важно, что сказала Лисс, – мы не должны сдаваться. Плевать, сколько тут хозяйничают рефаиты. Пусть хоть два миллиона лет. Нельзя допускать издевательства над собой и своими способностями! Я вам не наемница и тем более не обед.

Ночной портье выдала мне пропуск. Мой путь лежал прямиком в Трущобы. За несколько нумов удалось купить тарелку каши, которая на вкус и вид здорово напоминала цемент. Гимнастка шепотом предупредила, что Сухейль сегодня особенно лютует, поэтому есть нужно стоя, не садиться ни в коем случае. Оставив совет без внимания, я попыталась расспросить ее о Джулиане, предварительно описав его внешность. Девушка лишь пожала плечами и посоветовала поискать в центральных резиденциях. После чего снабдила меня всей необходимой информацией и уставилась на огонь в горелке.

Устроившись в темном углу, я принялась давиться кашей. Заставила себя съесть все до последней крошки. Мимо бесконечным потоком двигались люди, и все как один с мертвыми, пустыми глазами. Их яркие одежды смотрелись кощунственно, словно граффити на могильных камнях.

– Что, мерзкое зрелище? – раздалось вдруг над ухом.

Передо мной стояла заклинательница, та самая, из камеры. На руке у нее болталась грязная повязка. Глядя куда-то вдаль, женщина опустилась рядом со мной на корточки:

– Тильда.

– Пейдж.

– Знаю. Говорят, ты теперь в «Магдален»? – Заклинательница держала дымящуюся самокрутку с характерным пряным запахом пурпурной астры. – Угощайся, – предложила она.

– Спасибо, не употребляю.

– Да ладно, чуток «травки» еще никому не повредил. Это же не шмаль.

Шмалью, как в народе окрестили опий, часто баловались охочие до острых ощущений невидцы, кому не по душе «Флокси». Любители наркотика здорово рисковали – НКВ мог арестовать их по подозрению в паранормальности. Другое дело ясновидцы, на их лабиринт шмаль почти не действовала. Тильда просто кайфовала.

– Где достала? – спросила я, кивнув на самокрутку.

В голове не укладывалось, что рефаиты терпят в своей епархии эфирные наркотики.

– Купила у «химика» за фуню. Кстати, он торчит тут с Шестнадцатого Сезона.

– Сорок лет? – ужаснулась я.

– Ага, попал сюда в двадцать один. Но мы поболтали влегкую. Говорит, ему все по кайфу. – Тильда протянула мне самокрутку. – Точно не хочешь пыхнуть?

– Нет.

Та покачала головой и с наслаждением затянулась. Судя по всему, Тильда из «придворных» – так именуют себя курильщики пурпурной астры; только они называют фунт фуней. Отлично, она-то мне и нужна.

– Ты почему не на тренировке? – сменила я тему.

– Куратор в отлучке. А ты почему?

– Та же фигня. А кто у тебя куратор?

– Тирабелл Шератан. С виду стервозина, но меня пока не трогала.

– И то хорошо, – поддакнула я. – Кстати, не в курсе, что за «колеса» нам дают?

– Белая таблетка – стандартное противозачаточное, – сообщила Тильда. – Неужели никогда не принимала?

– Противозачаточное? Но зачем?

– Чтобы не плодились и не размножались. Прикинь, родить тут спиногрыза! Жуть.

Да, с этим не поспоришь.

– Ладно, с белой разобрались. А красная?

– Биодобавка с железом.

– А зеленая?

– Чего?

– Ну, третья пилюля.

– Их всего две, – возразила Тильда.

– Нет, есть третья, – настаивала я. – Капсула, оливково-зеленая. Еще горчит сильно.

Тильда развела руками:

– Извини, без понятия. Если сможешь, принеси ее сюда, гляну.

Я нервно сглотнула:

– Договорились, – и торопливо добавила, пока заклинательница снова не присосалась к «косячку»: – Вас же распределили на пару с Карлом? Там, на собрании. Как он?

– С предателями не разговариваю. – Тильда выпустила струйку сиреневого дыма.

– В смысле?

– Ты разве не слыхала? Продажная шкура этот Карл. Помнишь Иви? Ну хиромантку с синими волосами? Он застукал ее за кражей продуктов и накапал куратору. Страшно вспомнить, что с ней сделали!

– Что? – спросила я, холодея.

– Избили, сильно. Обрили голову. Все, не хочу больше рассказывать. – Тильда еле заметно поежилась. – Если тут выживают только такой ценой, то лучше отправьте меня прямиком в эфир. Рыпаться не стану.

Повисла пауза. Тильда еще пару раз затянулась и отшвырнула окурок.

– Не знаешь, в какой резиденции Джулиан? – спросила я и на всякий случай уточнила: – Джулиан, номер двадцать шесть?

– А-а-а, лысый чувак, – протянула моя собеседница. – По-моему, в «Тринити». Попробуй заглянуть через ограду на заднем дворе. Там обычно тренируют новобранцев. Главное, не попадайся на глаза этим. – Она закурила новый «косяк».

Похоже, зависимость тут адская, но астра есть астра – самый страшный и распространенный наркотик для бедных. Особенно порок процветал в трущобах типа Джейкобс-Айленда. Астры различались окрасом – белая, голубая, розовая, пурпурная, – и каждая оказывала свое индивидуальное воздействие на призрачный лабиринт. У нас в Синдикате Элиза долго сидела на белой и рассказывала, что в отличие от голубой, которая усиливает воспоминания, эта, наоборот, вызывает астразию, иначе говоря – частичную потерю памяти. Однажды Элиза накурилась так, что напрочь забыла свое имя. Правда, потом наша художница подсела на пурпурную астру, якобы та помогала творить, но с меня взяла слово, что я никогда не прикоснусь к эфирным наркотикам. Если честно, желания нарушить клятву не возникло ни разу.

Но почему мне дают три пилюли? Очень подозрительно. Хотя одна Тильда не показатель. Ей вполне может хватать и двух «колес». Надо бы расспросить кого-нибудь еще.

Со стороны улицы «Тринити» надежно охранялась. Пришлось пробираться задворками, ориентируясь на смутные воспоминания о карте города. Наконец я очутилась у ограды, охватывающей огромную территорию. Тильда не ошиблась: на лужайке занималась группа «белых туник» под руководством рефаитки. Среди них был и Джулиан. В зеленых вспышках газовых фонарей новобранцы разгоняли духов с помощью замысловатого рельефного жезла. Поначалу я приняла его за нуму – проводника эфира, откуда черпают силу гадатели, – но сколько живу, ни разу не видела, чтобы нумы управляли призраками!

У меня включилось шестое чувство. Рефаитка магнитом притягивала лабиринты, и те слетались к ней, словно мотыльки на свет.

Внезапно она взмахнула жезлом и швырнула какого-то злобного призрака прямиком в Джулиана. От неожиданности тот рухнул как подкошенный.

– Двадцать шестой, быстро встал!

Джулиан не шелохнулся.

– Кому сказано, подъем!

Тот снова не отреагировал. И немудрено! Попробуй встать, когда тебе по физиономии съездил озлобленный дух. Не родился еще ясновидец, способный на такое.

Кураторша пнула беднягу в голову. Остальные «туники» в страхе попятились, боясь навлечь на себя хозяйский гнев. Но рефаитка только одарила их презрительным взглядом и твердым шагом направилась в резиденцию, волоча по земле длинный шлейф черного платья. Новобранцы затравленно переглянулись и поспешили следом. Никто даже не пытался помочь Джулиану, который скрючился на траве. Дождавшись, пока все уйдут, я толкнула тяжелую створку ворот, но те оказались заперты.

– Джулиан, – шепотом позвала я.

Увидев меня, он с трудом поднялся и заковылял к ограде. В свете затухающих фонарей его лицо блестело от пота, губы кривились в ухмылке.

– Она меня обожает, правда. Как-никак любимый ученик.

– Что это был за дух?

– Какой-то древний призрак. – Джулиан потер заплывший глаз. – Прости, до сих пор терзают видения.

– Какие?

– Лошади. Книги. Огонь.

Все ясно, призрак внушил картину своей смерти. Неприятный довесок к схватке.

– Твоя кураторша… кто она?

– Алудра Шератан. Не знаю, какого лешего она подалась в кураторы. По-моему, она нас ненавидит.

– Они все нас ненавидят. – Я покосилась на лужайку: Алудра не появлялась. – На улицу выйти сможешь?

– Попробую. – Джулиан дотронулся до затылка и сморщился. – Твой куратор уже от тебя подпитывался?

– Мы и не виделись толком, – ответила я, умолчав о событиях ночи.

– Алудра вчера угостилась Феликсом. Беднягу до сих пор трясет, но тренироваться его все равно заставили.

– А вообще как он? Нормально?

– В панике. Говорит, не чувствовал эфир два часа.

– Чудовищно делать такое с ясновидцами! – Я покосилась по сторонам, нет ли поблизости охраны. – Со мной этот номер не пройдет.

– Разрешения тут никто не спрашивает. – Джулиан снял с ворот фонарь. – Кстати, твой куратор – притча во языцех. Значит, вы толком не виделись?

– Нет. Его вечно нет дома.

– Вот как? Почему?

– Без понятия.

Джулиан всматривался в меня. Как и Лисс, он был полностью зрячим. Если близорукие могут отключаться на время, то ему приходится постоянно видеть потоки энергии.

– Погоди, скоро выйду, – произнес наконец он. – Не ел со вчерашнего дня. Или вечера. Тут хрен разберешь.

– Думаешь, тебе дадут пропуск? – усомнилась я.

– Попросить всегда можно, – хмыкнул Джулиан, исчезая в недрах резиденции.

Меня кольнула страшная мысль, что он не вернется.

Я томилась в ожидании около Трущоб и уже было отчаялась, как вдруг в темноте мелькнула белая туника и в дверном проеме, прикрывая ладонью лицо, возник Джулиан.

– Что случилось?

– Неизбежное, – прохрипел он. – Мне сказали, что поесть смогу, а вот понюхать или ощутить вкус еды – вряд ли.

Он убрал руку с лица, и у меня вырвался приглушенный крик. По подбородку парня струилась кровь, под глазами проступили синяки, сломанный нос покрывала сеточка лопнувших сосудов.

– Тебе лед нужен! – Я с силой втащила его под фанерный свод. – Идем скорее. У артистов наверняка найдется подходящее снадобье.

– Да ладно, не переживай. Вроде не сломан. – Джулиан осторожно потрогал распухший нос. – Давай лучше поговорим.

– Успеем. Сперва ты должен поесть.

По дороге в «столовую» я выискивала взглядом что-нибудь похожее на оружие. Для самообороны сгодится любое – заточенная шпилька, осколок стекла, арматура. Увы, поблизости не обнаружилось ничего подобного. Выходит, перед эмитами арлекины полностью беззащитны. Город защищают только рефаимы и «алые туники».

Добравшись до нужной палатки, я буквально влила в Джулиана миску баланды, а после обменяла у гадателя оставшиеся нумы на упаковку ацетаминофена. Меняла не признался, у кого спер лекарство, и, как только иголки перекочевали в его карман, растворился в толпе. Игломант, не иначе.

Я увела Джулиана в темный угол и протянула таблетки:

– Глотай. Главное, не спались.

Тот молча отправил в рот две капсулы. Тем временем я отыскала в пустой хибаре тряпку и немного воды, чтобы вытереть кровь.

– Теперь порядок, – глухо произнес Джулиан. – Перейдем к делу. Что нам известно про эмим?

– Лично мне – ничего.

– Зато я немало разузнал про это место. Интересует?

– А то!

– Короче, пару дней «белые туники» проходят курс молодого бойца. Там в основном схватки с духами. Надо показать, что умеешь созывать арсенал и прочее. Потом первое испытание – подтвердить свой дар.

– В каком смысле подтвердить?

– На профпригодность. Гадатели должны сделать предсказание, медиумы – войти в транс. Ну, ты поняла.

– В чем подвох?

– Через дар нужно доказать свою преданность. Я разговорил портье в «Тринити», он признался, что его предсказание каким-то образом помогло пополнить ряды «белых туник». Короче, от тебя требуется сплясать под их дудку, даже если на кону человеческая жизнь.

От этих слов меня затошнило.

– А второе испытание?

– Что-то связанное с эмитами. Типа игры на выживание. Выиграешь – получишь алую тунику.

Мой взгляд рассеянно блуждал по ветхим строениям. В толпе артистов мелькнула парочка желтых туник.

– Смотри, – прошептал Джулиан. – Вот та. Глянь на ее руки.

В углу девушка хлебала баланду и тихонько беседовала с болезненного вида мужчиной. Вместо трех пальцев у нее красовались обрубки. Скоро в глаза мне бросились и другие увечья. У многих в зале недоставало конечностей, кожу на ногах покрывали шрамы и следы укусов.

– Сдается мне, наша плоть им и впрямь по нраву, – пробормотала я, отметив про себя, что Лисс не соврала насчет эмитов.

– Похоже на то, – кивнул Джулиан и протянул мне миску. – Доешь?

– Нет, спасибо.

Мы оба замолчали. Увиденное не давало мне покоя. Людей тут обгладывали, как куриные кости, а после бросали на произвол судьбы, загоняли совершенно беззащитных в эти трущобы.

Нельзя, чтобы рефаиты дознались про мой дар. Но иначе не пройти испытания…

С другой стороны, стоит ли их проходить? Ладно, подождем действий стража. Там прояснится, чего от меня хотят, а пока моя судьба полностью в его руках.

Внезапно в толпе показалось знакомое лицо. Карл! Все разговоры разом стихли. Арлекины посторонились, уступая ему дорогу. Вытянув шею, я углядела причину всеобщего ажиотажа – на Карле была розовая туника. С чего бы вдруг такую важную птицу занесло в Трущобы?

– Тильда сказала, он справился с первым испытанием, – шепнула я Джулиану. – Интересно, что потребовали? Просто сдать Иви?

– Он гадатель. Может, просто увидел покойную тетушку на дне чайной чашки.

– Это по части прорицателей, – возразила я. – А ты сам разве не из гадателей?

– С чего бы вдруг? – Джулиан лукаво улыбнулся. – Не у тебя одной обманчивая аура.

Я призадумалась. Гадатели принадлежали к низшей категории ясновидцев. И самой распространенной, разумеется. Либо Джулиану неприятен сам факт, поэтому не сознается, либо Джекс ошибся и с чутьем на паранормалов у меня не очень.

Джекс! Где он сейчас, что делает? Волнуется за меня или нет? Ну конечно волнуется. Еще бы – пропал его личный странник, подельница. Вопрос, как он собирается меня искать. Наверное, подключит Дани, Ника. Оба занимают видные посты в Сайене и могут получить доступ к секретным спискам заключенных.

– Нашего приятеля хотят подкупить, – хмыкнул Джулиан. – Похоже, решили через него умаслить рефаитов.

И впрямь, двое арлекинов с умоляющим видом совали Карлу нумы. Тот лишь брезгливо поморщился, и менялы поспешили убраться от греха подальше.

– Джулиан, – сменила я тему, – сколько пилюль тебе дают?

– Одну.

– Какую?

– Красную такую. Думаю, железо. – Он хлебнул баланды. – А что, у тебя не так?

Все правильно. Сайен давно разработал вакцину для мужской контрацепции, но какой смысл стерилизовать представителей обоих полов, когда можно ограничиться только женщинами?

От необходимости отвечать меня избавил Карл.

– В общем, посмотрел я в камень, – рассказывал он «белой тунике», пока арлекины почтительно внимали, – узреть ее желания. В жизни не догадаетесь, что там, ага. Дамочка не чает разыскать Белого Сборщика! Его лицо я тоже видел – и даже узнал. Это главарь мимов из сектора Один-четыре! – торжественно объявил Карл.

У меня в груди помертвело. Джекс! О нем сейчас речь!

– Пейдж, все в порядке? – встревожился Джулиан.

– Да, нормально. Погоди, отлучусь на секунду.

Ноги сами понесли меня к Карлу. Тот изумленно вытаращил глаза, когда я схватила его за тунику и поволокла в угол.

– Что ты видел? – Вместо слов получилось шипение.

Карл непонимающе заморгал:

– Чего?

– Что ты сказал ей про Белого Сборщика, Карл?

– Номер двадцать пятьдесят девять один, пожалуйста, – ухмыльнулся он.

– Плевать. Говори, что видел?

– Не твое дело. – Он покосился на мою белую тунику. – Смотрю, дела у тебя не столь хороши, как хотелось бы. Что, куколка, разочаровала своего великого куратора?

Я придвинулась к нему почти вплотную. С такого близкого расстояния Карл особенно походил на крысу.

– Слушай, мне сейчас не до шуток. К слову, терпеть не могу предателей. Поэтому давай колись, что видел.

Фонари неподалеку тревожно замерцали. Занятые своими делами артисты ничего не заметили, а вот Карл очень даже заметил и перепугался.

– Я не разобрал, где именно он находится, но зато увидел солнечные часы.

– Увидел и передал?

– Да.

– Зачем ей понадобился Сборщик?

– Не знаю. Она велела – я сделал. – Карл высвободился из моей хватки. – А тебе-то что?

У меня в висках бешено стучала кровь.

– Ничего. Не бери в голову. – Я отпустила его тунику и попятилась. – Просто дико волнуюсь перед испытанием.

Польщенный, Карл заметно подобрел:

– Не переживай. Уверен, ты справишься.

– А что потом?

– В смысле, после розовой туники? Мы примкнем к воинам! Скорей бы добраться до жужунов. Красную я уж точно получу без проблем.

Похоже, его здорово обработали. Получился готовый солдат, бездушная машина для убийств. Выдавив улыбку, я отошла в сторону.

В принципе, Карлу есть чем гордиться. Гадатель он первоклассный. При помощи Наширы ему удалось узреть желанный объект на гладкой поверхности нумы. В этом и заключается дар гадателей, и когорты избранных прорицателей в том числе. Подгоняя свой талант под желания просителя, они могут видеть будущее. То же самое и с хиромантами. Джекс ошибается – это у них в крови. Эфир для них – своего рода глобальная паутина, где из любого лабиринта можно извлечь нужную информацию простым нажатием клавиши. Проситель выступает в роли поисковика среди миллионов парящих духов.

А лучшего поисковика, чем Нашира, не сыскать. Поэтому Карл так отчетливо увидел Джекса и солнечные часы – признак места, где тот скрывается.

Нужно предупредить Джексона. Срочно. Не знаю, зачем ей понадобился мой босс, но она его не получит, клянусь!

– Пейдж! – Джулиан схватил меня за рукав. – Что он тебе сказал?

– Ничего особенного.

– Ты так побледнела.

– Все в порядке, – буркнула я и вдруг заметила у него в руке сухарик. – Будешь доедать?

– Нет. Хочешь?

– Не хочу, но возьму. Не для себя, для Себа.

– Где ты его нашла?

– В «Незрячем доме».

– Ясно. В лондонских тюрьмах сидят ясновидцы, а тут – невидцы. Бред.

– Для них вполне логично. – Я спрятала сухарик в карман. – До завтра. Встречаемся на закате?

– На закате, – кивнул Джулиан и тихо добавил: – Если вообще сумею выйти.


В «Незрячем доме» царила мгла. Погасли даже уличные фонари. Не желая лишний раз нарваться на Граффиаса, я сразу вскарабкалась по водосточной трубе на подоконник.

– Себ?

В камере было темно. На меня дохнуло сыростью и холодом. Себ не откликался.

Я припала к решетке и снова позвала:

– Себ? Ты здесь?

Тишина. Камера пустовала. Не было ни единого лабиринта, хотя они есть и у невидцев, пусть даже бесцветные. Себ исчез.

Может, его перевели на работу в резиденцию и он скоро вернется?

А может, это ловушка?

Я достала сухарик, просунула его между железными прутьями и слезла. Только очутившись на твердой земле, вновь почувствовала себя в безопасности.

Ощущение длилось недолго. Сильные пальцы впились мне в плечо, разворачивая. Я встретилась взглядом с парой горящих лютым огнем глаз.

Сезон костей

Подняться наверх