Читать книгу Колонки редактора в журнале «Полдень XXI век» - Самуил Лурье - Страница 8

Фантастика страдает – и кичится – гипертрофией обстоятельств. Пейзажи, интерьеры, социальные механизмы, технические устройства – все другое, все не такое, как у читателя, – и, значит, подлежит подробному описанию.

Ночной вид с мельничной плотины в сельской местности на Среднерусской равнине в девятнадцатом столетии можно, как известно, передать отблеском лунного луча на отбитом горлышке бутылки. Но в других вселенных мастерство подобных сокращений бесполезно, часть не изображает целого, деталь не играет за вещь. Неизвестные миры не должны содержать пустот, их обитателей приходится одевать с головы до ног («это был господин в котелке и лакированных штиблетах» – не проходит), каждый предмет тащит за собой историю творения.

Короче – надо изобрести мироздание и сюжетом доказать, что оно пригодно для жизни.

Вроде бы это и есть то самое, чем мы упиваемся в фантастике, – игра во множественность миров. Игра в относительность реальностей. Превращаем гипотезу в метафору (или выдаем метафору за гипотезу) – и овеществляем. Прежде чем выпускать актеров – строим театр, оборудуем сцену. Фантаст работает осветителем, декоратором, бутафором и лично шьет занавес. Все это безумно увлекательно. Пока не вступают действующие лица.

А они работают по другой программе. Занимая нас лишь постольку, поскольку мы за них беспокоимся; поскольку нам не безразлично, какой кому достанется финал. Для этого кто-то из них обязан быть симпатичен. То есть понятен. То есть отчасти похож – чем больше, тем лучше – на того, кого мы знаем близко, – ну разумеется, на того человека, которого читатель воображает собой (вариант: каким читатель воображает себя).

Тут все решают стратегические мотивы. Их, в общем, два: судьба (то есть автор – пользуясь другими персонажами) поступает с разумным смертным так-то и так-то – либо потому что: в смысле – он попал под ток, идущий от определенной причины к непредвидимому последствию. Либо – за то, что: скажем, он включил вину, и сработало возмездие. Третьего способа объяснить случившиеся события – то есть построить сюжет – не дано.

Ни в какой эпохе. Ни на какой планете.

Читатель всегда на стороне героя, сопротивляющегося причинам. И ни за что не желает оказаться на месте того, кто виноват.

Так же обстоит дело и в традиционной беллетристике. Но там уже давно по умолчанию считается, что чувства слабей обстоятельств (да, ничтожных; да, тривиальных; а все-таки слабей) – и, соответственно, поступки не могут ничего изменить.