Читать книгу Театр на коленке - Сания Шавалиева - Страница 1

Действующие лица:

Светлана Светлакова – (12-13 лет)

Борис – брат (28 лет)

Ася – жена брата Бориса (26 лет)

Юлька – племянница (1-1,5 года)

Мать Светланы – (56 лет)

Отец Светланы –(59 лет)

Василиса Николаевна – сторож Дворца культуры (46 лет)

Настя – племянница Василисы Николаевны (4-5лет)

Матвей Супонин(Супня) – одноклассник(12-13 лет)

Елена Марковна – мать Матвея Супонина (37 лет)

Верка Сковородкина – одноклассница(12-13лет)

Галина Сковородкина – мать Веры Сковородкиной (33 года)

Марушкин – одноклассник (12-13лет)

Сюзанна Пантейлемонова – одноклассница(12-13лет)

Баба Нюра – соседка по площадке (около 80 лет)

Марьям Федоровна – учительница литературы(54 года)

Марья Семеновна – учительница (около 40лет)

Никанорова Дарья Леонидовна – актриса (около 60лет)

Как золотую медаль, Ася повесила мне ключ на шею.

– Не звони больше, Юлька просыпается.

Придется привыкать к новой ноше. Противно, конечно. Вдруг кто в школе увидит.

– У каждого ребенка есть ключик, вот только как его использовать не всем ведомо. Один ребенок запирается от взрослых, другой открывает свои горизонты. Есть дети, которые просто теряют свой ключ, а потом маются в его поисках… – стала философствовать Ася.

Началось! Вот не люблю ее в этот момент. Начиталась книг, теперь использует где надо и не надо свои знания.

– Я своим ключом открою «Театр на коленке», – буркнула я и заправила ключ под ворот футболки.

Похоже, Ася меня не расслышала, переспросила.

– Театр на коленях?

– Театр на коленке, – уточнила я. – Маленький провинциальный театр, настолько малюсенький, что может уместиться на коленке.

– Ничего себе! – И Ася очень внимательно посмотрела на меня, словно впервые увидела.

Только не смейтесь, но я очень люблю театр. Бархатные кулисы, красные кресла, сцена со скрипом. Сцена должна быть обязательно со скрипом. Я так хочу. Идет актер, а доски скрип…скрип…

«Кто там? – оборачивается героиня и, увидев «его», роняет белый платочек. – Ах!»

Кого «его»? – это не важно. Пусть это будет принц, летчик, вертолетчик…

«Он идет. Доски скрип-скрип-скрип… Сердце: Тук-тук-тук…»

Смешно, правда?

Я ни разу не была в театре, но мне кажется, что все должно быть именно так.

Марьям Федоровна, учительница литературы, прославляла древние и современные театры. В принципе, в инете куча информации, миллион спектаклей, что можно смотреть годами. И все равно это не то, словно понарошку.

На экране монитора спектакли будто бы ненастоящие, как китайские соевые конфетки с перцем.

Ася, жена моего брата, обещала сводить меня в театр. «Но когда это будет? Не доживу, наверное» – грустно выдала я, а Ася хохотала. Я так и не поняла, что смешного я сказала. Наша соседка баба Нюра все время так говорит и никто не смеется, все начинают охать, ахать, успокаивать.

Нет, ну, на самом деле, где театр, а где мы?

Все театры в Москве, а мы живем за Уралом у «черта на куличках».

Это очень далеко.

Я на днях придумала игру, называется: «Смотреть спектакль».

Я выхожу на площадку подъезда, – живем мы на третьем этаже пятиэтажки. На площадке четыре квартиры: девятая (двухкомнатная), десятая (трехкомнатная), одиннадцатая (однокомнатная), двенадцатая (трехкомнатная).

Наша десятая.

Я сажусь на третью ступеньку, которая ведет наверх, локти кладу на колени, подбородок – на ладони и смотрю спектакль, который будто бы идет на площадке третьего этажа. Сижу часами: «музыка играет, пол скрипит, актриса роняет белые платочки, актер поднимает. Кутерьма, карусель… Вон та, молоденькая, фальшивит, а вот та рано вступила… Не отрепетировали. Вот куда ты торопишься? А где слуга? Нет, ну сегодня совсем зоопарк…

Круто, правда? Иногда я не выдерживаю и выскакиваю на площадку сама. Я ведь точно знаю, как играть.

Мама ругается, Ася смеется, соседи шушукаются и пальцем у виска крутят.

А я продолжаю сидеть и смотреть, и ничего не могу с собой поделать. Обожаю театр. Обожаю этого древнего динозавра. Про древнего динозавра слышала по радио.

Вчера по радио слушала диктора, который читал Онегина. Даже и не знала, что у Пушкина есть Онегин. Честно говоря, не особо поняла про что там, но когда стали говорить про бал, то в ушах зазвучала музыка и зашуршали платья…

– Светлакова?

«…платье на мне должно быть розового цвета…»

– Светлакова!

Я подскочила.

– К доске!

«…как же я в таком платье протиснусь между партами?»

– Светлакова, я жду!

– А почему я?

Марья Семеновна смотрит поверх очков. Вот зачем она так делает? Для солидности. Ее, вроде, и так все уважают. В нашей школе не хватает учителей и поэтому Марья Семеновна преподает сразу три предмета: математику, физику, географию. Иногда замещает физрука. Порой, когда видишь Марью Семеновну, не сразу понимаешь какой доставать учебник.

Медленно бреду по проходу в надежде узнать, о чем говорить.

– Что сейчас? – цежу сквозь зубы.

– Физика, – тихо подсказывает Марушкин.

– Математика, – Сюзанна Пантелеймонова.

– География, – Супонин.

Ну, Супонину вообще нельзя верить.

Стою у доски, мнусь.

– Марь Семен-на, а какой урок-то?

–Третий, – шутит она.

– Ну..? Э-э-э…

– На выбор, – позволяет Марья Семеновна. – Что учила?

Все-таки клевая она училка. Выбираю географию.

– Земля, как и другие планеты, имеет форму шара, чуть-чуть приплюснутого с полюсов.

Супонин хихикает:

– Как оладушек?

Главное – не обращать внимания на этого лохматого Супонина – у него все сводится к еде. Глобус – яблоко, земля – оладушек, в спиртовке – спирт. Однажды на химии не удержался и хлебнул, глаза вылупил, язык вывалил. И хрипит. Откуда-то из груди стали пузыриться слюни. Мы жутко испугались – думали помрет. Так он выжил, потом сорвал два урока – ходил на руках, прыгал с парты на парту. Вызвали мать к директору, но пришел отец, удивился сообразительности сына, посмеялся.

Спиртовки тогда поменяли на безопасные. Но для большего страха химичка лаком для ногтей нарисовала на каждой красный череп с крест-накрест костями. Директриса взвыла от ужаса, потребовала убрать. Химичка долго сопротивлялась, в итоге – стерли кости, оставили череп.

– Светлакова…

– Человек, находясь на поверхности Земли видит немного, всего несколько километров…

– Ну у тебя и зрение!

– Пантейлемонова… – Марья Семеновна торцом карандаша стучит по столу.

Как-то незаметно я начинаю не только рассказывать, но и показывать какая Земля круглая, горы высокие, а горизонты далекие.

Марья Семеновна ставит пятерку и в сотый раз советует записаться в театральный кружок.

– У нас нет театрального кружка, – в сотый раз говорю я и возвращаюсь на место в «бальном платье».

– Все в твоих руках.

Я сидела за партой, за которой сидела уже пятый год, и на меня смотрели Марья Семеновна, доска с разводами мела, портрет Пушкина, затылок Супонина, Марушкина, круглый светильник, трещина на потолке и все то, что окружало меня каждый день.

«Они смотрели на меня, и все было в моих руках». Я, наверное, хотела этих слов. Напутствия на дорогу, пожелания удачи, «пинка, в конце концов».

Марья Семеновна, перелистав страницы в журнале, остановилась на одной.

– Вот. Светлакова у тебя по географии три пятерки, а по физике ни одной… оценки. Давай-ка к доске.

…эй, какой театр? У нас свой театр! Кругоооом! от туманной мысли.

«Бальное платье» превратилось в школьную форму. Я кисло вернулась. Почему-то я знала, что сейчас получу два или, если Марья Семеновна сжалится, то три.