Читать книгу Осторожно! Работает госпожа попаданка - Санна Сью - Страница 3

– Недурно, недурно, – пробормотал Ирфан, оглядев меня с ног до головы, – присядь на кушетку, Эвианна, я тебя ещё раз осмотрю.

Я прошла к указанному доктором приспособлению, похожему на низкий массажный стол, и присела на краешек, чем вызвала его довольное кряхтение. Видимо, дяденька до этих пор ещё сомневался в моих умственных способностях, а то, что я его поняла и выполнила просьбу, послужило поводом для радости.

Ирфан подошёл ко мне и, вызвав из ладоней тот холодный свет, опять принялся водить ими над моей головой. Но в этот раз он делал это не молча, а бормотал себе под нос комментарии:

– Ни единого блика не осталось. Досадно. Так, так, так: тут норма, тут тоже, а вот тут странно… Эвианна, скажи, ты что-то помнишь о себе? О семье? – я помотала головой. – Похоже, из-за этого и проблемы с речью. Память разрушена капитально, и я сильно удивлён, что ты хотя бы понимаешь, о чём я говорю. Ведь понимаешь? – Я кивнула. – Встань, – продолжил он, и я встала. – Дойди до кровати. – Я дошла. – Ладно. Отлучусь ненадолго, а к тебе сейчас придёт твоя служанка. Помнишь её? – Я опять покачала головой. – Ну да ладно, разберётесь.

Доктор ушёл, а вскоре в палату явилась симпатичная бойкая девица в длинном голубом платье и переднике, которая ну вообще никак своим поведением на служанку не тянула.

– Ну чего сидишь, глазами своими невинными хлопаешь на меня? Довыделывалась? Так тебе и надо! – заявила она и пошла на меня с расчёской наперевес.

В этот момент я поняла три вещи: она собирается меня причесать, хозяйку девица не любит, и Ирфан ей не сообщил, что я всё понимаю.

Хм-м, а это и хорошо, наверное. Послушаем-послушаем, что она скажет.

Девица развернула меня, как куклу, к себе спиной и принялась разбирать пряди. Надо заметить, аккуратно. То ли я ошиблась и не так уж и сильна её неприязнь, то ли выучка оказалась крепче ненависти, то ли служанка просто была милосердной и не хотела отыгрываться на убогой.

– А хотя нет! Не надо! Это ж меня теперь с тобой отправят в Нижний город! – вдруг дошло до неё, и она таки дёрнула меня за локон, заставив вскрикнуть. – Не вопи, Анка! Мне ещё хуже! Это ж мне теперь тебя, безумную, нянчить! Ох, беда, беда! – запричитала она – Но делать-то нечего! Хоть и вредная ты, воображала, но не брошу я тебя. Проживем как-нибудь. Денег тебе дадут, дом старый есть, открою лавку какую-то. Хотя бы и швейную. Шить я умею… Или бусы с браслетами делать будем, – тараторила она, ловко работая руками. – Нанизывать-то камешки на нитку даже тебя обучить можно, – размечталась служанка, – а если денег не хватит, тварюшку твою продадим. Толку от неё все равно никакого. Только жрёт. Не боись, Анка, прорвёмся, – девица треснула меня по плечу так, что я чуть на бок не завалилась.

Да уж… Перспектива дальнейшей жизни складывалась пока не радужная. Тем временем чудо-помощница – сама доброта – соорудила у меня на голове что-то замысловатое и достала из шкафа одежду. Бельё, к счастью, было вполне нормальным: трусы – не панталоны с рюшами, а классические трикотажные. Бюстгальтер напоминал спортивный топ без лямок, но форму держал отлично – явно магия. А вот платье не было современным: длинное, с открытыми плечами и летящей юбкой. На ноги дева предложила мне надеть тряпочные балетки без каблука.

– Сияющий Ирфан сказал выгулять тебя в больничном сквере, – пояснила она мне зачем-то.

Могла бы и промолчать, ведь считала, что я безумна. По привычке, наверное.

Она взяла меня за руку и повела на выход прямо из палаты. Оказывается, она располагалась на первом этаже и имела террасу с выходом в сквер.

Очутившись на улице, я с удовольствием вдохнула вкусный воздух полной грудью и с любопытством огляделась.

Не знай я, что нахожусь в другом мире, подумала бы, что оказалась на тропическом острове – так тут было зелено и ярко. Растения не похожи на наши из средней полосы, но и не выглядели слишком диковинно – стволы, листья, цветы, аромат… Я тропический остров видела только на картинках, но почему-то ассоциация возникла именно с ним. Тут тоже присутствовали избыточная красочность, лианы и деревья, похожие на пальмы. Но, приглядевшись, я нашла и доказательства того, что это не мой мир. На небе я насчитала штук семь радуг, а солнце искрилось, как бриллиант, но не ослепляло.

Дорожки же в сквере были выложены обычными серыми плитами, а скамейки сделаны из дерева.

Мы со служанкой прошлись до высокого забора – чувствовала я себя прекрасно: никакой одышки, ноги, руки – да всё тело – слушались отлично, будто всегда принадлежали мне…

– Эко тебя, Анка, перекосило всю, – вопреки моему самодовольству радостно заметила моя сопровождающая, устав от тишины, – раньше ходила, задрав нос кверху, крохотными шажочками, а плечи отставляла назад, будто между ними шкатулку с драгоценностями несла. А сейчас прёшь, что рыночная торговка за товаром. – Я невольно распрямилась и втянула в себя живот, который у Эвианны и так был плоским. – Вспомнила, как жила простой блёклой в Нижнем? Это хорошо! Это тебе на пользу. Привыкай…

Надо срочно разобраться в этих всех блёклых с блестящими! А то ничего не понятно!

Мы развернулись и пошли обратно. К счастью, из служанки Эвианны слова полились нескончаемым потоком:

– А ведь в детстве мы были равными – обе блёклыми, помнишь, Анка? – Ответами я её не удостаивала. Рано показывать свой разум. – Не думала я, подруженька, что когда Светило одарит тебя бликами, ты зазнаешься. Но, видишь, жизнь как повернулась, Анка. Всё вернулось на круги своя. Но твоя верная Фритка не злопамятная, она тебя не бросит. Кто если не я с тобой возиться будет, а?..

Да уж. Повезло так повезло. «Верная» Фритка наверняка натерпелась от Эвианны и теперь будет отыгрываться…

– …Ох, бедняжечка! А как же ты теперь без своего любимого Андора? Без подарков его?.. – с притворным сочувствием спросила она, выйдя на новый виток.

Я осталась равнодушной. Мне что Андор, что Мандор – вообще фиолетово. Сделала вид, что не слышу.

– …А без магии Верхнего города как жить-то будет тяжко! – не сдавалась моя типа подруга – Там, в Нижнем, каждый артефакт бешеных денег стоит. И стирать ручками придётся, и убирать, и готовить…

Тю-ю, эка невидаль! Я ещё помню, как мама постельное бельё в эмалированном ведре вываривала. Фигня, прорвёмся! Ни один мускул на моём лице не дрогнул.

– …Не интересно с тобой! – в конце концов расстроилась Фритка. – Вообще как неживая. Даже задирать не хочется. Пойдём, на лавке посидим…

– Эвианна и… как там тебя, идите сюда, – раздался от входа на террасу голос Ирфана, и помощница поволокла меня в палату.

– Ноги-руки работают, голова – нет, – отрапортовала Фритка, как только мы вошли внутрь.

– Много ты понимаешь! – рявкнул на неё доктор и достал из коробочки две маленькие блестящие бусины. – Светлейший Андор был милосерден и подарил тебе, Эвианна, уникальный ретранслятор мыслеречи. Иди сюда, я его на тебя надену…

– Ох ты ж, чудеса! – не удержалась от восклицания служанка и прикрыла рот ладонью, а я шагнула к старику.

Ирфан взял бусины в обе руки и одновременно приложил их к моим вискам. Лёгкий разряд, похожий на удар статического электричества, прошиб кожу.

– Ничего себе хреновина! Неужели сработает? – пророкотал на всю палату бас, озвучивая мои мысли, и я подпрыгнула на месте, а потом заорала: – Это что за ерунда?! Я так и буду разговаривать? Этот Сиятельный издевается? – продолжило громко и чётко выливаться в окружающее пространство все, о чём я думаю.

Опомнившись, я содрала бусины с висков и откинула на кровать.

Сказать, что Фритка и Ирфан были удивлены – ничего не сказать. Бедная служанка была в глубоком шоке. Она держалась одной рукой за стену, другой за сердце, а рот её беззвучно открывался и закрывался – бедолага, видимо, сама онемела от потрясения.

Во взгляде доктора читалось не только удивление, но и осуждение. Ну а как он хотел? Думал, девушки думают только то, что говорят? Как бы не так!

Кстати, о мыслях. Очень, очень опасный артефакт! Я так и спалиться могу в два счета! С этими бусинами надо думать очень осторожно и вообще надевать их стоит только в случае крайней необходимости.

– Не ожидал, Эвианна Лали, что ты умеешь так изъясняться. – Я пожала плечами и развела руками. – Я подправлю настройки и надену на тебя артефакт ещё раз…

Я принялась настраиваться на нужные мысли, чтобы, если вдруг что-то не так, думать о белой обезьяне…

– Она что, всё понимает? – наконец, и к Фритке вернулся дар речи.

Я не удержалась и, поиграв бровями, коварно ей улыбнулась – служанка опять схватилась за сердце.

– Конечно, понимает, – проворчал Ирфан, поднимая бусины с кровати.

Он покатал их между пальцами, что-то пошептал, а потом вновь приставил к моим вискам.

Но на этот раз я была готова.

– Я ничего не помню. Мне нужна помощь в адаптации. Вы не можете меня выкинуть без знаний о мироустройстве, – выдала я на этот раз писклявым женским голосом и поморщилась, – я даже не знаю, умею ли читать. Не понимаю свою роль в обществе. Лишена представления, как живут в этом Нижнем городе…

– Что с ней, сияющий Ирфан? – завопила Фритка. – Откуда она такие слова знает, тем более, если ничего не помнит?

Я тут же содрала с себя артефакты, чтобы не выдать в эфир лишнее.

А ведь я эту Эвианну совсем не знаю. Может, она была глупенькой, как рыбка. Что-то я не подумала об этом.

– Издержки выгорания. Ещё и не такое бывает, – принялся доктор объяснять странности не столько Фритке и мне, сколько себе – мне так показалось. – Я специально читал ночью справочники по потухшим и наткнулся на занятные случаи. Один двуликий сияющий, потухнув, принял вторую звериную ипостась и так в ней и остался.

– Ох, ты ж, батюшки! Страсти-то какие! – бедная служанка, у неё прямо день открытий сегодня.

– Это ещё что! А одна потухшая в момент затухания перенеслась в загробный мир, где общалась с самим Мраком, а потом вернулась. Но с тех пор стала выдавать лишь пугающие пророчества… Кстати, Эвианна, ты не переносилась в загробный мир?

Я помотала головой, хотя случай и был чем-то схож с моим.

– И что теперь с ней, такой умной, делать? – забеспокоилась Фритка.

– А ничего. Книги я ей дам, а ты иди собирать вещи. Завтра утром вас спустят в Нижний город. Эвианна здорова, и делать ей больше в Верхнем городе нечего.

Служанка развернулась и, бормоча что-то недовольное себе под нос, унеслась.

– Почему ты постоянно снимаешь артефакт, Эвианна? – обратился ко мне Ирфан, как только за ней закрылась дверь.

Я приставила к вискам бусины, настроившись на нужную волну, а потом ответила:

– Чтобы некоторые мои мысли остались при мне.

– Недоразуменьице! Прости, не объяснил. Ретранслятор не озвучивает все до единой мысли, он передаёт лишь то, что ты хотела бы сказать вслух.

– Да? – сказала я подаренным мне голосом, а про себя подумала: так это ж отлично!

И… артефакт промолчал. Я выдохнула с облегчением.

– Я сейчас принесу тебе книги и оставлю одну до утра. Обед и ужин тебе принесут. Подумай хорошенько, может, тебе ещё что-то надо?

– Нет, спасибо. Ничего не надо, – подумав, я отпустила доктора – что я могла у него попросить?

Интересно, чего он от меня ждал? Проверял мою память? Думал, что я помню индейца и захочу ему что-то передать? Ладно, не важно. Пусть книжки несёт! А то я просто невероятно жажду знаний.

А ещё хочу есть. Впервые желудок дал о себе знать, спев аллилуйю голоду. Интересно, скоро меня накормят?

Не успела я поругать «заботливых» родственников за то, что даже передачку никакую больной не принесли – даже попить ничего, а пить, по закону подлости, захотелось страшно, – как дверь открылась, и дама в белом халате, надетом поверх длинного серого платья, и в белом чепчике ввезла в палату тележку с ароматными блюдами.

К моему величайшему счастью, мясо тут было мясом, овощи овощами, а фрукты фруктами. То есть они, может, и отличались от наших названиями и формами, но сути своей не поменяли. Поэтому обед я определила как куриный бульон с зеленью, тефтели с коричневым рисом и подливой, овощной салат с заправкой и морс из ягод.

Помощница Ирфана накрыла на стол, пожелала мне приятного аппетита и удалилась.

Я же накинулась на еду, как будто неделю не ела. А может, и не ела? Я же не знаю, сколько без сознания провалялась.

Вкус у блюд был немного непривычный, но вполне съедобный. Покончив с последним кусочком тефтеля, я сыто потянулась и зевнула. После обеда страшно захотелось спать. Ну я и не стала себе в этом отказывать.