Читать книгу Луна в кармане - Сара Дессен - Страница 3

Мы смотрели рестлинг примерно час. За это время увидели четыре боя, несколько споров и жестокое избиение двух судей.

– Что ж, – наконец произнесла Мира, когда начались местные новости и она выключила телевизор. – Умереть как хочется салата с жареной курочкой. Ты голодна?

– Да, – кивнула я.

– Вот, а как раз за углом есть подходящее местечко. Еда там отличная.

– Хорошо. – Я поднялась и вытащила деньги, которые мама сунула мне на карманные расходы.

– Подожди. Это твой первый вечер здесь. Я угощаю. – Мира взяла в руки сумочку – огромную, розовую, виниловую, явно найденную на какой-то барахолке, – вытащила кошелек и протянула мне двадцать долларов.

– А ты? – спросила я.

– Я останусь дома. Я уже выходила сегодня в город. И так ты сможешь освоиться, пообвыкнуть, правильно? – Мира вытащила из волос ручку и решительным движением вернула ее на место. – Не говоря уж о том, что на велосипеде всего одно место, если только ты не хочешь ехать на руле. Но когда мы в последний раз пробовали провернуть этот трюк, я наехала на камень, Норман слетел и приземлился в изгородь, прямо в заросли ядовитого плюща. Это было просто ужасно.

– Подожди! – Я пыталась уследить за ходом ее мысли. – Велосипед?

– Да, он на веранде. – Тетя встала и потуже затянула пояс кимоно. – Не беспокойся, на нем и фонарик есть. И в «Последний шанс» дорога совсем прямая. Только не попади в здоровенную выбоину и остерегайся ротвейлера Мейсонов.

– Что?

– Салат «Цезарь» у них – пальчики оближешь! – воскликнула она уже по пути в кухню. Дверь открылась со скрипом. – Но ты заказывай, что захочешь.

Я обернулась, чтобы ответить, но тетя уже удалилась, напевая себе под нос и больше не вспоминая обо мне. Я посмотрела на табличку у двери – «ЗВОНОК» – и почувствовала, будто меня подхватило и унесло гигантским циклоном, как Дороти в страну Оз, только поблизости нет ни одной доброй волшебницы, которая могла бы меня спасти. Но в животе урчало, так что я, посмотрев на велосипед и решив не рисковать, спустилась по ступеням и вышла с ярко освещенной веранды в темноту.

Бар и гриль-ресторан «Последний шанс» оказался маленьким домиком на углу, прямо перед съездом к мосту, который вел на материк. Заведение могло похвастаться одним-единственным фонарем, несколькими парковочными местами и вывеской, гласившей, в стиле Мириных карточек: «ЕДА». Я зашла и увидела высокую тощую девушку, которая явно собиралась устроить сцену.

– Помяни мое слово, – заявила она фигуристой блондинке, которая стояла, положив руку на бедро, – что если я снова получу меньше пятнадцати процентов, то прольется чья-то кровь.

– Угу, – откликнулась блондинка. Она стояла у кофе-машины и наблюдала, как та работает.

– Помяни мое слово! – повторила тощая.

У нее была короткая стрижка и прямая челка. Она повернулась и посмотрела в дальний угол ресторана, где группа мужчин в костюмах с шумом отодвигали стулья, собираясь уходить. Потом блондинка взглянула на меня. Губы у нее были накрашены ярко-красной помадой.

– Я могу вам помочь?

– Я бы хотела заказать еду с собой, – ответила я. Мой голос оглушительно прокатился по почти пустому помещению.

– Меню вот здесь, – сказала она, кивая на стопку прямо у моего локтя. Она уставилась мне на губу. – Дайте знать, когда определитесь.

Высокая девушка протиснулась мимо меня и выбралась из-за стойки, затем отошла, освобождая проход мужчинам в костюмах. Тот, что шел последним, жевал зубочистку и причмокивал. Блондинка встала на другой стороне стойки и не сводила с меня глаз.

– Хорошего вечера! – протянула высокая девушка с южным акцентом.

– И вам, – пробормотал один из мужчин.

Я вернулась к изучению меню, где предлагали стандартную пляжную еду: жареные морепродукты, бургеры, луковые колечки – все то, что было под запретом в нашем доме с тех пор, как мама переродилась в образе Кики Спаркс. Я много месяцев не ела даже картофеля фри, не говоря уже о бургерах, и мой рот моментально наполнился слюной.

– Так я и знала, – объявила высокая девушка с другого конца помещения. Она стояла у стола, из-за которого вышли мужчины, и держала в руке горсть мелочи. – Доллар семьдесят. С тридцатидолларового счета.

– Ну… – Блондинка явно привыкла к подобным разговорам.

– Проклятие! – бросила высокая.

– Ладно. – Блондинка перевела взгляд на меня: – Вы что-нибудь выбрали?

– Да.

Она неторопливо подошла ко мне, вытаскивая блокнот из кармана фартука, небрежно повязанного вокруг ее талии.

– Слушаю.

– Я больше не могу! – продолжала высокая, решительно пересекая помещение. Ступни у нее были большие и плоские.

– Салат с жареной курицей, – произнесла я, вспомнив заказ тети Миры, – и чизбургер с картофелем. И луковые колечки.

Блондинка кивнула, делая пометки в блокноте.

– Что-нибудь еще?

– Нет.

Высокая девушка остановилась около меня и с грохотом положила мелочь на прилавок. Одна монетка со звоном упала на пол.

– Я больше не могу! – драматично заявила она. – Я больше не буду молчать.

– Кетчуп понадобится? – спросила меня блондинка, не обращая на коллегу внимания.

– Да, – кивнула я.

Высокая девушка сняла фартук и скомкала его в руках.

– Я не хочу этого делать, а меня вынуждают! – бросила она.

– Майонез? – предложила блондинка.

– Нет, – сказала я.

– Я увольняюсь! – объявила высокая девушка, швыряя фартук в блондинку. Та ловко поймала его. – А теперь я пойду и выскажу этим придуркам все, что о них думаю.

Она сделала два шага к двери, пинком открыла ее и исчезла. Дверь захлопнулась и задрожала. Блондинка, все еще держа в руках фартук, подошла к окну и нацепила бумажку с моим заказом на специальный колышек.

– У нас заказ.

– Хорошо! – откликнулся какой-то парень, и я увидела, как из окошка выдачи высунулся Норман и забрал бумажку. Очки в синей оправе были сдвинуты на макушку.

– А где Морган? – спросил он.

– Уволилась, – промолвила блондинка.

Она вытащила откуда-то журнал «Вог» и принялась перелистывать страницы. Норман улыбнулся, потом бросил взгляд к дверям и увидел меня.

– Привет, Коули! – воскликнула он. – Это для вас с Мирой?

– Да, – кивнула я. Блондинка снова посмотрела на меня.

– Круто, – сказал Норман и, помахав мне рукой, скрылся.

Я стояла и ждала свою еду; в кухне тихо звучала музыка. Через десять минут у меня за спиной скрипнула дверь. Высокая девушка – Морган – снова зашла в закусочную, что-то бормоча себе под нос.

– Уже свалили? – спросила блондинка скучающим тоном.

– Отъехали, стоило мне выйти, – проворчала Морган. Когда она поравнялась с блондинкой, та протянула ей фартук, не отрываясь от журнала.

– Плохо дело, – промолвила она.

– Последнее лето я здесь работаю! – объявила Морган, завязывая пояс передника идеальным бантом. – Я серьезно.

– Знаю. – Блондинка перелистнула страницу.

– Я серьезно. – Морган шагнула к автомату, наполнила чашку льдом и принялась сосредоточенно его жевать. Затем она увидела меня. – Вас уже обслуживают?

– Да, – ответила я.

– Это племянница Миры, – сообщила блондинка.

Морган с интересом посмотрела на меня.

– Правда?

– Помнишь, Норман рассказывал нам про нее? – Блондинка отложила журнал и взглянула на меня. – Дочь Кики Спаркс, представляешь?

– Неужели? Как тебя зовут?

– Коули, – сдержанно произнесла я. Мне хватало опыта, чтобы знать: всегда надо быть начеку.

– Что это у тебя в губе? – усмехнулась блондинка. – Жуть какая-то!

– Изабель! – Морган ткнула ее локтем в бок. – Сколько тебе лет, Коули?

– Пятнадцать, – ответила я.

Морган приблизилась ко мне, заправляя за ухо прядь волос. На правой руке у нее было кольцо с бриллиантом, совсем крошечным – но достаточно большим, чтобы сверкнуть в луче света.

– Ты к нам надолго?

– На лето.

– Заказ готов! – крикнул Норман из кухни.

– Вот и прекрасно, – сказала Морган. – Будешь как раз по соседству. Можно как-нибудь сходить в кино или еще куда-нибудь.

– Конечно! – откликнулась я, но очень тихо. – Было бы…

– Держи. – Изабель, блондинка, плюхнула передо мной коробки с едой. – Кетчуп в коробочке. С тебя пятнадцать восемьдесят с учетом налога.

– Спасибо, – кивнула я, протягивая ей двадцатку.

Она развернулась и направилась к кассе.

– Ну, передавай Мире привет, – промолвила Морган. – И скажи, что я буду на «Тройной угрозе» – у меня как раз выходной.

– На «Тройной угрозе», – повторила я. Это явно было как-то связано с рестлингом. – Ладно, передам.

– Вот сдача. – Изабель швырнула на коробки горсть мелочи.

– Спасибо.

Изабель отступила назад, к Морган, и, прищурившись, изучала меня.

– Можно я кое-что скажу? – спросила она.

– Нет, – возразила Морган.

Я промолчала, а Изабель продолжила:

– Эта штуковина в твоей губе, она, ну, отвратительная, – заявила она, сморщив носик.

– Изабель, прекрати!

– А когда в следующий раз будешь красить волосы, – добавила Изабель, не обращая внимания на Морган, – постарайся, чтобы цвет был равномерным. Я уверена, твоя мама может позволить себе отправить тебя к профессионалу.

– Изабель! – Морган схватила ее за руку. – Коули, ты ее не слушай…

Но я ее уже не слышала – еще не осознав толком, что произошло, я развернулась и, забрав свои коробки, поспешила на парковку. За много лет я в совершенстве овладела искусством выбираться из неприятных ситуаций. Это было чем-то вроде автопилота: я просто закрывалась и отстранялась; мой мозг отключался до того, как что-то обидное успевало проникнуть внутрь. Но порой высказывания все же достигали цели.

Теперь я стояла под одиноким фонарем, чувствуя запах картофеля фри и луковых колечек. Голод исчез. Я сама будто испарилась, и вместо меня появилась старая версия – потолще, помоложе, снова у себя в городке в ту ночь, когда мы с Чейзом Мерсером решили прогуляться по полю для гольфа. Я не плакала по пути к дому Миры. В слезах мало смысла. Боль все равно не отступает. Впрочем, я была рада, что больше не плачу. Я ведь даже не знала эту девушку, Изабель, с ее белокурыми волосами и капризными губами. На мне как будто вечно висела табличка «Пни меня» – и дома, и в школе, и во всем остальном мире. «Так нечестно», – подумала я, но это было так же бессмысленно, как и все остальное.

Дома я застала Миру перед телевизором. Она надела синие старушечьи тапочки и сменила кимоно на выцветший клетчатый халат.

– Коули! – крикнула она. – Это ты?

– Да, – ответила я.

– Тебе понравилась закусочная?

Я посмотрела на себя в зеркало у двери: на черные волосы, пирсинг в губе, рваные джинсы и черную футболку с длинным рукавом, которую надела, несмотря на летнюю жару. Изабель невзлюбила меня с первого взгляда, и не потому, что я была толстая.

– Коули! – снова позвала Мира.

– Я принесла твой салат.

Она открыла коробку и немедленно сунула в рот лист латука.

– Ох, ты будешь в восторге от их соуса «Цезарь»! – радостно заявила Мира. – Иногда Норман тайком приносит мне его домой. Просто чудо! А что ты заказала?

– Бургер с картофелем. Вот сдача. – Я положила деньги на журнальный столик, где нас уже дожидались две тарелки, два стакана с ледяным чаем и стопка салфеток.

– Спасибо. А теперь присаживайся, и давай есть. Я умираю от голода!

Кот Норман вылез из-под дивана и ткнулся носом в дно коробки.

– Я не очень проголодалась, – сказала я.

– Плохой кот! – воскликнула Мира, отпихивая его ногой, и добавила, обращаясь ко мне: – Но ты должна быть страшно голодна! У тебя был такой длинный день, столько впечатлений!

– Я устала, – призналась я. – Думаю, мне лучше просто лечь спать.

– Что-нибудь случилось?

– Ничего.

– Точно?

Я вспомнила об Изабель, о том, как она, прищурившись, мгновенно набросилась на меня. О маме в ее пурпурном костюме и поскрипывающих кроссовках, машущей мне вслед. О том, что впереди еще – целое лето.

– Ничего не случилось, – повторила я.

– Ну хорошо, – медленно произнесла Мира, словно это было стратегическое отступление. – Ты, наверное, совсем измотана.

– Да, – кивнула я, выходя из комнаты и держа в руках свой бургер.

– Ну тогда спокойной ночи! – крикнула она мне вслед. – И если передумаешь…

– Спасибо.

Но Мира уже устраивалась поудобнее в кресле. Кот Норман не без труда запрыгнул на подлокотник. Она увеличила громкость в телевизоре, чтобы лучше слышать очередной бой, и пока я поднималась по лестнице в свою комнату, до меня доносились звуки ревущей толпы, подбадривания и крики.

– Коули!

Утро еще не наступило. В комнате было темно, а луна, большая и желтая, висела там же, где я ее оставила, – в углу окна.

– Коули!

Я села в постели, на секунду позабыв, где нахожусь. Потом воспоминания нахлынули: поезд, Норман, рестлинг, советы по стилю от Изабель. Кожа на лице казалась сухой и натянутой слишком туго, ресницы слиплись от слез, без которых я научилась обходиться.

– Коули! – раздался голос Миры прямо за дверью. – Дорогуша, к тебе гости.

– Гости?

– Да. Они внизу.

Она постучала костяшками пальцев по двери и ушла. Я подумала: не сон ли это? Натянув джинсы, открыла дверь и посмотрела вниз, в ярко освещенную нижнюю комнату. Наверное, какая-то шутка. Ко мне даже дома гости не захаживали, не говоря уж о месте, где я провела менее суток. Я начала спускаться по лестнице, щурясь по мере того, как свет становился все ярче. Все вокруг казалось странным – будто я проспала целую вечность.

Я находилась уже внизу, когда увидела у двери ноги в сандалиях. Еще две ступеньки – появились лодыжки, колени, узкая талия с обвязанной вокруг нее ветровкой. Еще две ступеньки – кончики светлых волос, затем капризные губы, знакомые глаза, наблюдавшие за мной. Я замерла.

– Привет! – сказала Изабель. Ее руки были скрещены на груди. – Есть минутка?

Я помолчала, вспомнив Каролину Доуз и остальных девчонок вроде нее, которых оставила в Шарлотте.

– Я просто хочу поговорить, – процедила она, будто я уже ответила «нет». Затем она глубоко вздохнула и бросила быстрый взгляд на улицу. Это ее, похоже, успокоило. – Ладно?

– Ладно, – промолвила я.

Изабель развернулась и вышла, не придерживая дверь, так что мне пришлось ловить ее, чтобы не удариться. На крыльце она облокотилась на один из столбиков, закусила губу и выглянула во двор. Вблизи Изабель оказалась еще симпатичнее: лицо «сердечком», большие голубые глаза и светлая кожа без единого прыщика. Почему-то от этого не любить ее стало еще проще. Мы обе молчали.

– Слушай, – вдруг произнесла Изабель. – Прости! – Она сказала это резко, будто я заставляла ее извиняться.

Я молча смотрела на нее.

– Что? – спросила она. – Что ты еще хочешь?

– Изабель? – Из тени лестницы выступила Морган со строгим выражением лица. – Ты знаешь, мы не так договаривались.

– Отстань! – огрызнулась Изабель.

– Сделай, как я сказала, – продолжила Морган. – Искренне.

– Я не могу…

– Давай. Живо. – Морган поднялась на вторую ступеньку и кивнула в мою сторону. – Приступай.

Изабель обернулась ко мне, поправив прическу.

– Ладно, – начала она. – Извини, что я тебе наговорила всякого. Я склонна критично относиться к тому, что… – Она замолчала и посмотрела на Морган.

– К тому, чего не понимаю, – подсказала та.

– К тому, чего не понимаю, – повторила Изабель. – Мои замечания были грубыми, обидными и неуместными. Я пойму, если ты не сможешь меня уважать.

– Но… – снова подсказала Морган.

– Но, – проворчала Изабель, – я надеюсь, что ты сумеешь меня простить.

Морган улыбнулась и кивнула:

– Спасибо. – Потом она посмотрела на меня.

– Все в порядке, – произнесла я. – Не о чем беспокоиться.

– Спасибо, – сказала Изабель, отступая назад.

– Вот видишь? – Морган сжала ее плечо. – Не так уж и трудно, правда?

– Я пошла домой, – сообщила та с чувством выполненного долга и устремилась через двор к маленькому белому домику, который я видела днем.

Морган вздохнула. Вблизи она казалась старше и еще более угловатой: острые локти, выступающие ключицы, курносый нос.

– Она не так уж плоха, – заметила Морган, будто я утверждала обратное. – Но иногда ведет себя как настоящая стерва. Марк говорит, что у нее снижены функции дружбы.

– Марк?

– Мой жених. – Морган улыбнулась и вытянула правую руку, на которой сверкал крошечный бриллиант.

Из маленького домика внезапно зазвучала музыка. В окнах загорелся свет, и я увидела, как в них промелькнула Изабель.

– Тогда зачем ты ее терпишь? – спросила я.

Морган посмотрела в сторону домика. Музыка была веселой, диковатой и заводной. Изабель танцевала, держа в руке бутылку пива. Она скользила за окнами, встряхивая волосами и покачивая бедрами. Морган улыбнулась:

– Потому что она моя подруга.

Она спустилась по лестнице, пересекла двор и вышла на дорожку, ведущую к маленькому домику. У самой двери обернулась и помахала мне рукой:

– Увидимся!

– Да, – ответила я.

Я смотрела, как она открыла дверь, – на улицу выплеснулись завывания какой-то диско-дивы. Стоило Морган переступить порог, как Изабель ураганом пронеслась мимо, схватила ее за руку и утянула в тепло. Дверь за ними захлопнулась.