Читать книгу Что такое «навсегда» - Сара Дессен - Страница 6

– И я сказала: «Не тебе судить о моем стиле». Знаешь, я на многое могу закрыть глаза и много чего прощала, но это уже слишком. Ты моя сестра, ты меня понимаешь. В конце концов, нужно же было обозначить границу, верно?

Да, кажется, я сглупила. Раза три чуть не повернула назад, потом дважды проехала мимо, но в конце концов, набравшись мужества, остановилась перед особняком в историческом районе под названием «Маккиммон-Хаус». Передо мной стоял припаркованный наискосок фургон «Уиш кейтеринг». Через открытую заднюю дверь виднелись стойки с посудой, подносами, упаковками салфеток и пара металлических тележек.

– И я это сделала – обозначила границу. В итоге мне пришлось идти целых два километра в новых босоножках на платформе, и я натерла такие мозоли, что ты себе просто не представляешь, – звонкий девичий голос разносился на всю улицу.

– Я тащилась пешком по реально пустой дороге, ни одной машины – захвати, пожалуйста, ложки, не те, а вон там, выше, – и думала только о том, что это самое ужасное первое свидание в мире. Понимаешь?

Я отступила назад и повернулась к своей машине, надеясь, что еще не поздно передумать. Что я здесь забыла? О чем вообще думала? Еще можно сесть и уехать!

Но тут обладательница звонкого голоса подошла к открытой двери фургона и заметила меня. Она была невысокая, с пышной копной белокурых кудряшек, рассыпавшихся по спине, и я сразу поняла, что монолог произносила она. Наверное, дело было в одежде: короткая блестящая черная юбка, белая блузка с торчащим воротником, завязанная на талии, и высокие черные сапоги на толстых каблуках. Наряд дополняли блестящие тени и ярко-красная помада.

– Привет, – сказала она мне, повернулась спиной, схватила стопку посудных полотенец и выпрыгнула из фургона.

– Привет.

Я собиралась сказать еще пару слов, может, даже целое предложение, но меня почему-то переклинило. Я застыла, словно дошла до определенной точки и не способна двигаться дальше. Девчонка была слишком занята и ничего не заметила. Напевая себе под нос, достала из глубины фургона еще какие-то коробки. Повернувшись и увидев, что я по-прежнему стою перед фургоном, она спросила:

– Ты что, заблудилась?

Я снова помедлила с ответом, на этот раз по другой причине. В свете фонаря стало отчетливо видно ее лицо с двумя шрамами. Один изгибался вдоль подбородка, как бы подчеркивая линию губ, а другой пересекал правый висок. У нее были синие глаза и кольца на каждом пальце и от нее пахло арбузной жвачкой, но это я заметила гораздо позже, а пока что мое внимание приковали к себе шрамы.

«Прекрати пялиться!» – приказала я себе, ужасаясь своему поведению. Девушка, казалось, не заметила моего нездорового любопытства. Она просто ждала ответа.

– Нет, – меня наконец отпустило, – я ищу Делию.

Передняя дверь фургона открылась, и я увидела Монику, ту самую медлительную официантку, что бродила с подносом в руках из кухни в гостиную на маминой вечеринке. Она держала в руках разделочную доску, которая, судя по выражению лица Моники, весила не меньше ста фунтов. Она откинула со лба длинную челку и медленно пошла к дому.

– Не забудь раздаточные вилки, Монотоника, – напомнила ей кудряшка. Моника притормозила, медленно развернулась и таким же черепашьим шагом пошла обратно.

– Делия на кухне, – сказала мне девушка со шрамами, – надо подняться по той дорожке и обойти дом.

– О, спасибо, – отозвалась я.

В это время из фургона выбралась Моника с разделочной доской и несколькими большими вилками. Я пошла к дому, но меня окликнули.

– Погоди! – Девушка умоляюще посмотрела на меня. – Ты же все равно туда идешь, не могла бы ты, очень тебя прошу, захватить кое-что с собой? Мы тут совсем зашиваемся, и, честно говоря, это моя вина, так что ты мне очень поможешь.

– Конечно. – Я вернулась к ней, обойдя Монику, которая медленно, словно сомнамбула, брела к дому.

Она вытащила из глубины фургона две тележки и стала складывать в них кастрюли и противни. Закончив, положила сверху стопку полотенец и подкатила одну тележку ко мне.

– Поехали, – сказала незнакомка, и мы покатили каждая свою тележку к дорожке.

Дальше начинался крутой подъем, который героически преодолевала Моника, добравшаяся только до половины. Казалось, она идет против ветра. Девчонка взглянула на меня, а потом на дорожку. Я старалась не смотреть на шрамы, но они как магнитом притягивали мой взгляд.

– О боже, – вздохнула она, – иногда кажется, что весь чертов мир ополчился против тебя!

– Да, так бывает, – согласилась я, думая обо всем, что случилось со мной этим вечером.

Девчонка повернула голову, посмотрела на меня и улыбнулась. Ее глаза засияли, и шрамы словно исчезли.

– Вперед! – сказала она, взявшись за ручку тележки. – Во всяком случае, катиться назад будет намного легче.

Ее звали Кристи Палметто. Мы познакомились на полпути к вершине, когда остановились перевести дух.

– Мейси? – переспросила она, услышав мое имя. – Как универмаг?[2]

– Да, – отозвалась я, – но это не совсем имя, скорее семейное прозвище.

– А мне нравится! – сказала Кристи. – Я собираюсь поменять имя, как только уеду туда, где меня никто не знает, и смогу начать новую жизнь. Мне всегда хотелось иметь какое-нибудь необычное имя. Стану Вероникой. Или Бланкой. А Кристи – это банально.

«Может, и так», – мысленно ответила я, снова взявшись за тележку. Уже за первые пять минут знакомства я поняла, что Кристи – это не просто светлые кудряшки и синие глаза, она особенная.

Когда мы наконец дошли до боковой двери, из нее выглянула Делия в красном фартуке с надписью «Уиш кейтеринг», с припудренными мукой щеками.

– Это канапе с ветчиной? Или гритс с креветками?

– Канапе, – ответила Кристи, прислоняя свою тележку к стене дома и взглядом приказав мне сделать то же самое. – Или гритс. Определенно, или то, или другое.

– Определенно, – простонала Делия, вышла и стала рыться в тележках.

Кристи прислонилась к стене, скрестив руки на груди.

– Этот подъем меня чуть не убил. Надо подогнать сюда фургон, иначе не успеем.

– Если бы кое-кто не опоздал, то успели бы, – напомнила ей Делия, поднимая крышку кастрюли.

– Я ведь уже извинилась, – ответила Кристи и добавила, обращаясь ко мне:

– У меня был острый приступ «нечего надеть». Все не нравилось. У тебя такое бывает?

– Кроме того, здесь очень строгие правила, обслуживающие машины не должны заезжать в сад. Трава очень нежная, – напомнила ей Делия.

– Мои ноги тоже не железные, – ответила Кристи. – А если мы быстро, то никто не заметит.

В открытой двери показалась Моника с противнем в руках.

– Грибы? – спросила она.

– Тефтельки, – не оборачиваясь, ответила Делия, – поставь три противня в духовку и подготовь еще три.

Моника медленно развернулась и удивленно посмотрела на духовку, а потом опять на Делию.

– Тефтельки?

– Моника, ты делаешь это каждые выходные, – вздохнула та, – постарайся хоть что-то запомнить, ради бога, умоляю!

– Все она помнит, – фыркнула Кристи. – Просто злится, что я опоздала, и демонстрирует свой протест. Она не способна прямо выражать свои чувства.

– Тогда помоги ей, – усталым голосом сказала Делия. – С тефтельками, а не с выражением чувств.

– Хорошо, – миролюбиво сказала Кристи, толкнула дверь и вошла в кухню.

Делия наконец заметила меня.

– Привет, – слегка удивленно поздоровалась она. – Мейси, верно?

– Да. Может, сейчас не лучшее время…

– У нас всегда не лучшее время, такая уж это работа, – с улыбкой отозвалась Делия, – но я сама ее выбрала, так что жаловаться не имеет смысла. Что ты хотела?

– Я просто подумала… – начала я и осеклась. Глупо задерживать Делию, они и так опаздывают. О чем я подумала? Может, она предложила мне работу просто из вежливости? Но я уже все равно здесь, и мне нечего терять.

– Я просто подумала, – повторила я, – что, может, ваше предложение еще в силе. Ну, о работе.

Прежде чем Делия успела ответить, в дверях снова появилась Кристи.

– Тефтельки поставила, можно все-таки подогнать машину?

Делия оценивающе посмотрела на дорожку и перевела взгляд на окна дома.

– А ты сможешь сюда заехать? Скорее всего, нет.

– Подумаешь, небольшая горка. – Кристи закатила глаза и добавила для меня: – Я не слишком хороший водитель, но хотя бы это признаю.

Делия снова окинула взглядом дорожку и дом, как бы взвешивая все «за» и «против», и вытащила из кармана ключи.

– Как только подъедешь, разгружайся как можно быстрее. Если кто-то что-то скажет, притворись, что не знала о правилах.

– О каких еще правилах?

Кристи протянула руку за ключами, однако Делия отвела руку и отдала их мне.

– За рулем будет Мейси. Возражения не принимаются.

– Ладно, давайте быстрее, – поспешно согласилась моя новая подруга, развернулась на каблуках и устремилась к выходу.

Я не могла оторвать от нее взгляд. Сапоги, волосы и короткая юбка были тут ни при чем. Кристи просто лучилась энергией и радостью жизни. Я сразу это заметила, потому что в последнее время мне самой этого очень не хватало. Делия тоже проводила ее взглядом, затем посмотрела на меня:

– Если хочешь работать с нами, можешь приступать. Зарплата каждую вторую пятницу, и обычно расписание известно за неделю вперед. Тебе понадобится пара-другая черных брюк и несколько белых футболок или блузок. В понедельник у нас выходной. Если есть вопросы, то я отвечу на них позже, а то мы сегодня немного задержались.

– Звучит заманчиво, – согласилась я.

Кристи обернулась на полпути:

– Мейси! Поехали!

– Добро пожаловать на борт, – улыбнулась Делия.

В библиотеке меня натаскивали две недели, здесь теория заняла ровно две минуты.

– Самое главное, – говорила Кристи, пока мы выкладывали на подносы канапе с ветчиной, – знать, что разносишь, и убирать с подноса мятые салфетки. Никто не захочет брать еду с подноса, если там лежат грязные салфетки.

Я кивнула.

– Еще нужно запомнить, что тебя как бы нет. Ты просто несешь поднос, улыбаешься и говоришь: «Канапе с ветчиной и дижонской горчицей», – и идешь дальше. Старайся быть незаметной, гости должны видеть не тебя, а угощение.

– Понятно.

– Она имеет в виду, – пояснила Делия, появляясь за нашими спинами, – что официант должен уметь раствориться в толпе и не привлекать к себе внимания, ты ведь не в гости пришла, а на работу.

Кристи протянула мне поднос с канапе и шлепнула на край стопку чистых салфеток. Стоя рядом с ней, я снова обратила внимание на шрамы, но заметила, кроме них, и блестки на коже, и серебряные колечки в ушах.

– Начинай с краю. Если встретишь «индюка», остановись только на секунду, а потом улыбнись и продолжай идти, даже если он побежит за тобой.

– Индюка? – переспросила я.

– Это те, кто пытается слопать с твоего подноса все, что там есть, – пояснила она. – Существует правило: две штучки – и вперед. Если клиент тянется за третьей, ты просто уходишь, поняла? – Да, две штучки, и ушла.

– Если он не дает тебе пройти, то это уже «хапуга». Такое поведение совершенно недопустимо, и ты имеешь полное право наступить ему на ногу.

– Нет, не имеешь – вмешалась Делия. – Просто вежливо извинись и отойди в сторону.

Кристи поймала мой взгляд и покачала головой.

– Лучше наступить, – беззвучно, одними губами, произнесла она.

В кухне царила суета. Делия носилась между духовкой и столом, Моника медленно распаковывала подносы с семгой, стейками, картофелем. Все кипело энергией, все двигалось в несколько раз быстрее, чем обычно, за исключением Моники. Работа в выездном ресторане оказалась полной противоположностью библиотеке. Здесь мне наконец представилась возможность отдохнуть от тишины, так действовавшей на нервы.

– Если там есть пожилые люди, – продолжала наставлять меня Кристи, – обязательно подойди к ним, особенно к сидящим. Не дай тебе бог пропустить какую-нибудь голодную бабушку! Время от времени оглядывай комнату, наблюдай, кто ест, а кто нет. Если ты уже сделала полный круг, а на сельдереевые палочки, фаршированные смородиной с козьим сыром, так никто и не польстился, не обходи гостей снова.

– Смородина с козьим сыром? – удивилась я.

Кристи мрачно кивнула.

– Так было всего один раз! – воскликнула Делия. – Могла бы и не напоминать!

– Хотела бы я забыть этот кошмар, – отозвалась Кристи. – А вот тефтельки нравятся всем. Если что-то не так, хватай тефтельки и выноси в зал.

– Который час? – встревожилась Делия, захлопывая духовку. – Семь уже есть?

– Без пятнадцати. – Кристи убрала за ухо прядь волос. – Пора выходить.

Я взяла свой поднос и застыла по стойке «смирно». Кристи поправила канапе, которое чуть не свалилось с края, и спросила:

– Готова?

Я кивнула, и она одной рукой открыла дверь. Несколько человек, стоящих у барной стойки, обернулись и посмотрели на нас, то есть на подносы. «Будь незаметной», – напомнила я себе. За последний год с лишним я, скорее, привыкла к повышенному вниманию, но почему-то была уверена, что у меня получится. Я подняла поднос, расправила плечи и вышла в зал.

Полчаса спустя я стала обладательницей массы ценных знаний. Во-первых, все любят тефтельки. Во-вторых, большинство «индюков» толпятся возле дверей, когда ты выходишь, и налетают первыми, хватая лучшие кусочки. А если ты хочешь их обойти, они моментально превращаются в «хапуг». Но я не решалась наступать им на ноги даже в самых тяжелых случаях. В-третьих, я испытала на себе теорию невидимости. Когда взгляд гостя упирается в поднос, ты становишься лишь фоном для угощения. Люди не обращают на тебя внимания и рассказывают все, что угодно.

Я узнала, например, что Роджер и Молли, жених и невеста, свадьбу которых мы обслуживаем, целых три года прожили вместе вне брака, и это, по мнению одного «индюка», сыграло свою роль в недавней смерти их престарелой родственницы. Молли и ее лучшая подруга не разговаривают из-за какого-то недоразумения на девичнике, а отец жениха, который должен был бросить пить, тайком таскает мартини в ванную. А еще – салфетки оказались неправильными.

– Я, кажется, не совсем вас понимаю, – услышала я голос Делии, вернувшись на кухню за последними тостами с козьим сыром.

Делия с Моникой собирались готовить салаты, а рядом стояли невеста и ее мама.

– Они неправильные! – возмущенно воскликнула Молли, миловидная пухленькая блондинка.

Всю вечеринку она со страдальческим выражением лица простояла у стойки бара, а гости по очереди подходили к ней, похлопывали по плечу и успокаивали. Жениха толком никто не видел, он весь вечер курил сигары на улице.

– Там должно быть написано: «Молли и Роджер», затем дата свадьбы, а ниже – «Навсегда», – сказала Молли.

– Извините, у меня нет под рукой салфеток, но, насколько я помню, там так и написано, – ответила Делия. – Одну такую я точно видела.

Мать Молли сделала глоток из бокала и потрясла головой. В кухню вошла Кристи, скинула в мусорное ведро гору салфеток с подноса и остановилась, прислушиваясь к разговору.

– Что случилось? – спросила она.

Мать Молли подняла голову и уставилась на шрамы. Кристи тоже посмотрела на нее, и та немедленно отвела взгляд. Если Кристи и смутилась, то ничем это не показала. Она поставила поднос на стол и заправила за ухо прядь волос.

– Что-то не так с салфетками, – пояснила я.

Молли шмыгнула носом.

– Там написано не «Навсегда», а «Навсегда…», – она помахала рукой в воздухе, – ну, с тремя точками.

– С тремя точками? – непонимающе переспросила Делия.

– Ну, понимаете, три точки, их ставят, когда мысль не закончена или вопрос остается открытым… ну это… как его?

– Многоточие! – провозгласила я с другого конца кухни.

Все посмотрели на меня. Кровь бросилась мне в лицо.

– Многоточие? – повторила Делия.

– Три точки – это знак препинания такой, многоточие, – пояснила я, но она все еще не понимала.

– Многоточие ставится, когда мысль не завершена или предполагает различные толкования, особенно часто в диалоге, – выдала я грамматическую справку.

– Ого, – удивилась Кристи, – ну ты даешь.

– Точно! – Молли обернулась ко мне. – Здесь написано не «Молли и Роджер. Навсегда» – и точка, а «Молли и Роджер. Навсегда…» – то есть, может, навсегда, а может, и нет.

– Мейси, у нее все-таки свадьба, – прошипела мне на ухо Кристи.

Молли достала откуда-то пачку бумажных платочков и принялась вытирать глаза, судорожно всхлипывая.

– Знаете, – сказала я, стараясь исправить ситуацию, – мне кажется, это многоточие не обязательно выражает сомнение. Оно, скорее, намекает на будущее, которое у вас впереди.

Молли обескураженно моргнула, покраснела до корней волос и горько разрыдалась.

– О го-о-осподи, – протянула Кристи.

– Простите! – воскликнула я. – Я не имела в виду…

– Дело не в «навсегда», – сказала мне мать невесты, обнимая дочь за плечи.

– Нет, в «навсегда»! – взвыла Молли.

Мамаша вывела несчастную из кухни, что-то тихо нашептывая ей на ухо. Мы молча наблюдали, как они уходят, а я чувствовала себя виноватой, что расстроила девушку в такой важный для нее день. Зачем я только вмешалась со своими выдающимися грамматическими познаниями?

Делия вытерла лоб рукой.

– Боже милостивый, – произнесла она, как только Молли с мамой скрылись за дверью. – Что теперь делать?

На секунду в кухне повисло молчание, затем Кристи с громким стуком опустила поднос на стол.

– Салаты, вот что. – И она стала расставлять тарелки.

Моника придвинула к себе миску с зеленью и достала щипцы. Я оглянулась на дверь, все еще выбитая из колеи. Кто знал, что три точки могут полностью поменять смысл фразы? Наверное, дело даже не в точках, а в том, с какой интонацией произносить фразу.

– Мейси!

Я обернулась. Кристи внимательно смотрела на меня.

– Ты ни в чем не виновата. Все в порядке.

Наверное, она была права, но теперь я поняла, что не всегда хорошо знать все ответы. Бывает, что человек расстраивается, получив ответ, потому что хотел услышать совсем другое.

– В общем и целом, – заявила Делия три часа спустя, когда мы задвинули в фургон последнюю тележку с подносами и посудой, – все было не так уж катастрофично. Скажу больше: это можно назвать сравнительно удачным вечером.

– Ну, если не считать стейков, – напомнила Кристи о всеобщей панике после подачи салатов, когда мы поняли, что половина мяса осталась в машине, в переносном холодильнике, а подавать его нужно через десять минут.

– Да, верно. Я и забыла, – вздохнула Делия. – Но, слава богу, обошлось. В следующий раз все пройдет как по маслу.

Даже я со своим небогатым опытом понимала, что это крайне маловероятно. Весь вечер мы только и делали, что боролись со всякими мелкими трудностями, над нами постоянно нависал дамоклов меч катастрофы, все происходило со страшной скоростью, напряжение росло, а спасение приходило в последний момент. Приходилось постоянно подстраиваться под ситуацию, уровень стресса то поднимался, то падал. Всем остальным это казалось нормальным, они искренне верили, что все получится. И, как ни странно, все получалось. К концу работы мелкие неувязки и непредвиденные обстоятельства уже казались мне нормой, и я тоже начала верить, что все будет хорошо.

Кристи достала с заднего сиденья черную замшевую сумочку, отделанную бахромой.

– Мне неприятно это говорить, но я даю этой паре от силы год, – заметила она. – Девушка показалась мне жутко напуганной, долго они вместе не протянут.

Моника, сидящая на бампере, согласно протянула:

– Угу-у-у.

Она вообще не отличалась разговорчивостью; если честно, за все время совместной работы я слышала от нее только это и еще две фразы: «Завязывай» и «Даже не думай». Обе произносились в момент неодобрения или сомнения, а «угу-у-у» еще и в знак согласия. Все это говорилось медленно и задумчиво, без пауз. Не знаю, кто окрестил ее Монотоникой, но он определенно попал в точку.

– Как приедешь домой, – Делия обняла руками большой живот, – застирай ее сначала в холодной воде с отбеливателем, а уже потом бросай в машинку.

Только тогда я опустила взгляд на свою блузку с огромным пятном причудливых очертаний.

– Да, конечно, спасибо, – поблагодарила я.

Во время ужина я познакомилась с еще одной неприятной разновидностью клиентов. Друг жениха, подскочивший произнести тост, чересчур энергично размахивал руками и вылил на меня полный бокал каберне, а потом целых пять минут лапал за блузку, пытаясь стереть пятно. Меня даже Джейсон никогда так не тискал.

Джейсон. Только тут я осознала, что уже больше трех часов не вспоминаю о разрыве с Джейсоном и о своем новом статусе девушки с «перерывом в отношениях». Просто не было времени. Однако теперь, когда вечер закончился, я снова начала переваривать случившееся.

Из-за поворота вдруг показался свет фар, и к нам очень медленно подъехала большая и при ближайшем рассмотрении странная машина, белая с серыми пятнами. Она остановилась, и из окна высунулась голова.

– Дамы, – торжественно и официально возвестил голос изнутри, – встречайте «Бертмобиль»!

Все онемели. Делия изумленно ахнула.

– О боже, ты шутишь? – нахмурилась Кристи.

Водительская дверь со скрипом открылась, и из машины выпрыгнул довольный Берт.

– Что тебе не нравится? – возмутился он.

– Я думала, ты будешь ездить на машине дяди Генри, – удивленно сказала Делия, подходя ближе. – Мы же договаривались!

В это время с пассажирской стороны вышел Уэс.

– Я передумал, – весело откликнулся Берт, звеня ключами.

Видно было, что он тщательно подбирал гардероб для выхода в свет – нарядная полосатая рубашка, брюки цвета хаки с кожаным ремнем и лоферы.

– Почему? – Делия внимательно вглядывалась в машину. – Погоди-ка, разве это не…

– Автомобиль с характером, который громко заявляет о себе? – закончил он за нее. – Да, именно.

– …Машина «Скорой помощи»? – тихо закончила Делия.

– Это невозможно, – расхохоталась Кристи. – Берт! Только ты мог додуматься купить машину, в которой умирали люди.

– Где ты ее взял? – поинтересовалась Делия. – Это вообще законно?

Уэс, стоя за спиной брата, лишь покачал головой: «Даже не спрашивайте».

Приглядевшись к «Бертмобилю», я и вправду разглядела над решеткой радиатора закрашенные следы надписи.

– Я купил ее на распродаже подержанных машин неподалеку от аэропорта, – отозвался Берт, сияя от гордости, словно ему досталась новая модель «Порше». – У парня, который добыл ее на городском аукционе. Ну, разве она не крутая?

Делия взглянула на Уэса:

– А что с «Олдсмобилем» дяди Генри?

– Я пытался остановить Берта, – развел руками Уэс. – Но ты ведь знаешь, если ему что-то втемяшится в голову… и к тому же это его деньги.

– Разве «Олдсмобилем» можно заявить о себе? – возмутился Берт.

– Берт, – Кристи посмотрела на него, – а такой одеждой разве можно заявить о себе? Я ведь просила тебя не одеваться как чей-то дедушка? Что это за рубашка из полиэстера?

Берт, которого нисколько не задели ее замечания, ответил:

– Это не полиэстер, а искусственный шелк. И, к твоему сведению, приличным девушкам нравятся хорошо одетые мужчины.

Кристи закатила глаза, Уэс прикрыл лицо рукой. Моника у меня за спиной пробормотала:

– Даже не думай.

– Это «Скорая помощь», – громко сказала Делия, словно, произнося это вслух, надеялась быстрее привыкнуть к ужасному факту.

– Бывшая «Скорая помощь», – поправил Берт. – У нее есть история. Она личность. И у нее была…

– Лучшая цена на распродаже, – закончил за него Уэс. – И вернуть ее не получится. Если ты выехал на ней со стоянки, назад уже не примут.

Делия вздохнула, покачав головой.

– Я хотел именно это! – воскликнул Берт. Все замолчали: что тут возразишь?

Наконец Делия подошла к мальчику, обняла его и прижала к себе.

– Ладно. С днем рождения, наш юный мужчина! Поверить не могу – тебе уже шестнадцать! Теперь я чувствую себя старой.

– Ты не старая, – утешил он.

– Достаточно старая, чтобы помнить день, когда ты родился. – Делия пригладила ему волосы. – Твоя мама была так счастлива. Она сказала, что ты – ее сбывшаяся мечта.

Берт опустил голову, теребя пальцами ключи. Делия наклонилась к нему и прошептала что-то на ухо. Мальчик кивнул, а затем, вспыхнув, поднял голову, и что-то в его лице показалось мне до боли знакомым. Но он тут же отвернулся, и это чувство ушло.

– Кстати, вы знакомы с Мейси? – опомнилась Делия. – Мейси, это мои племянники – Уэс и Берт.

– Мы уже как-то встречались, – сказала я.

– Да, Берт выпрыгнул на нее из кустов, – напомнил Уэс.

– О господи. – Кристи удивленно перевела взгляд с одного на другого. – Вы до сих пор страдаете этой ерундой? Какая глупость!

– Просто хотел сократить разницу в счете, я отстаю от него на целых три очка. – Берт виновато посмотрел на меня.

– Тебе повезло, что это была не я, – фыркнула Кристи, доставая из сумки пилочку для ногтей. – Первый же, кто выскочит на меня из-за двери, получит ногой в живот, и мне все равно, какой там у него счет.

– Угу, – согласилась Моника.

– Я думал, что там Уэс, – упрямо повторил мальчик. – И выпрыгивал не из-за двери, это слишком просто. Мы перешли на другой уровень.

– Ну-ну! – недоверчиво хмыкнула Кристи, но Берт и ухом не повел.

– Это у них такая дурацкая игра, – пояснила мне Кристи. – Они выпрыгивают из-за угла друг на друга, а иногда на нас, чтобы напугать до полусмерти.

– Это хитроумная игра, – убежденно сказал Берт.

– Может, полоумная? – спросила Кристи.

– Она очень классная, – упорствовал Берт.

– Знаете, не хочется вас прерывать, – зевнула в кулак Делия, – но мне давно пора домой. Пожилым беременным дамам нужно ложиться в постельку задолго до полуночи.

– Да, поехали! – Берт погладил по капоту свое сокровище. – Вечер в самом разгаре. «Бертмобилю» нужно боевое крещение!

– Мы будем разъезжать по городу в «Скорой помощи»? – фыркнула Кристи.

– Она очень удобная. Лучше, чем обычная машина.

– А CD-плеер там есть?

– Вообще-то…

– Нет, – перебил его Уэс. – Зато есть поломанная рация.

– Ну, тогда согласна.

Берт мрачно покосился на нее, но Кристи улыбнулась ему и пошла к машине. Моника встала и последовала за ней.

– Веселого вечера, – крикнула им Делия. – И не гоняй слишком быстро, Берт, слышишь?

Все, кроме Уэса, расхохотались, он тоже еле сдерживался, а Берт невозмутимо занял место водителя.

– Уэс! Можешь подойти на секунду? – попросила Делия, уже сидевшая в своей машине.

Уэс направился к ней, но я стояла на дороге, и мы оба одновременно шагнули сначала в одну сторону, потом в другую. Во время этого нелепого танца я заметила, что вблизи он еще красивее, чем издалека: темные глаза, длинные ресницы, вьющиеся волосы, стройная фигура в джинсах с низкой посадкой. А из-под рукава футболки виднелась татуировка, похожая на кельтский символ. Я наконец остановилась, и он смог меня обойти.

– Извини, – с улыбкой сказал он, а я покраснела, как последняя дура.

– А где мы будем сидеть? – раздался голос Кристи из «Бертмобиля». – О боже, это что, каталка?

– Нет, – сказал Берт, – всего лишь раскладушка, пока я не придумаю что-нибудь поудобнее.

– Раскладушка? – вытаращила глаза Кристи. – Берт, ты для своего возраста слишком озабочен возможностями этого автомобиля.

– Садись и не выпендривайся. Время уходит, а у меня день рождения, – не выдержал именинник.

– Хорошего вечера, – пожелал мне Уэс, возвращаясь к «Бертмобилю».

Копаясь в сумочке в поисках ключей, я молча кивнула, словно разучилась говорить. Да что же со мной такое?! Когда я проходила мимо фургона, Делия сказала мне через окно:

– Ты замечательно справилась, Мейси. Просто великолепно.

– Спасибо.

Она взяла с торпеды ручку, достала из кармана помятую салфетку и написала свой номер.

– Позвони в понедельник, и я скажу, когда ты понадобишься в следующий раз.

– Хорошо. Еще раз спасибо, я отлично провела время.

Делия чуть удивленно улыбнулась:

– Правда? Ну что ж, я рада. Будь осторожна.

Я снова кивнула, она посигналила и поехала. Когда я открывала свою машину, со мной поравнялся «Бертмобиль».

– Эй, Мейси! – Кристи высунулась в окно. В машине гремела музыка. – Поехали с нами!

– Не могу, – смутилась я. – Мне нужно домой…

Кристи разочарованно пожала плечами и сделала музыку чуть тише.

– Ты точно хочешь пропустить все веселье? Когда еще покатаешься на настоящей «Скорой помощи»?

«Лучше бы никогда», – подумала я.

– Это переделанная «Скорая помощь», – проворчал Берт.

– Да какая разница, – не унималась Кристи, – поехали, оторвемся как следует.

– Нет, мне правда домой надо. Но спасибо за приглашение.

– Ладно, как хочешь. Тогда в следующий раз?

– Конечно, почему нет?

Я стояла возле машины и смотрела, как «Скорая помощь» отъезжает от дома. Берт разворачивался очень медленно и осторожно. Уэс поднял руку и помахал мне. Может, в другой жизни я рискнула бы сесть в эту машину, не вспоминая о прошлом и не думая о последствиях, но недавняя попытка рискнуть закончилась для меня крайне неудачно: чтобы это понять, достаточно было вернуться домой и взглянуть на монитор. Поэтому я сделала то, что считала правильным: проводив взглядом поворачивающий на дорогу «Бертмобиль», села в свою машину и поехала домой.