Читать книгу Империя бурь - Сара Дж. Маас - Страница 6

Эдион и Рован не отпустили посланника Дарро, лишив его возможности предупредить хозяев. За весну Муртаг и Рен немало сделали ради возрождения Террасена, но симпатии деда и внука вполне могли измениться. Поэтому Аэлине и ее соратникам стоило использовать все возможные преимущества – например, внезапность своего появления в таверне.

Аэлине подумалось, что затянувшееся ненастье – это знак. А может, преклонный возраст Муртага – всего лишь удобный предлог для Дарро, чтобы устроить ей проверку. Мелькнувшая мысль заставила ее обуздать закипавший гнев.

Таверна находилась в лесу, на перекрестке дорог. Из-за дождя и позднего времени в ней было многолюдно. Чтобы поставить лошадей в конюшню, пришлось заплатить вдвойне. Аэлина знала: одно ее слово, одна вспышка магического огня, и опустеет не только конюшня, но и зал таверны.

На подходе к таверне Лисандра, отправившись на разведку, обшарила и обнюхала окрестности. Вскоре из кустов появилась ее мокрая голова со взъерошенной шерстью. Все чисто.

Свободных комнат на втором этаже не было. В самом зале – не протолкнуться. Здесь собрались путники, охотники и вообще те, кого застиг нескончаемый ливень. Все стулья и скамейки были заняты. Часть посетителей сидели прямо на полу, привалившись спиной к стене.

«Похоже, иного ночлега здесь не предвидится», – с неудовольствием подумала Аэлина.

Их появление осталось почти незамеченным. Лишь несколько голов повернулось в сторону незнакомцев в промокших плащах, с чьих капюшонов капала вода. Капюшоны скрывали лица, а плащи – оружие. Не увидев чего-либо примечательного, посетители вернулись к своим кружкам, картам и пьяным песням.

Лисандра наконец вернулась в человеческое обличье. Несколько месяцев назад, еще в Рафтхоле, она говорила Аэлине о намерении кое-что изменить в своем теле. Теперь она исполнила задуманное: некогда пышная ее грудь заметно уменьшилась. Пока шли на «приватную половину», где их ожидали террасенские аристократы, Аэлина поймала взгляд Лисандры и усмехнулась.

– Ну что, так лучше? – негромко спросила Аэлина.

– Ты даже не представляешь, – ответила Лисандра и улыбнулась так, как улыбнулся бы призрачный леопард, если бы умел улыбаться.

Рован, шедший сзади, хмыкнул.

Посланник с Эдионом двигались впереди. Выйдя из шумного общего зала, свернули в тускло освещенный коридор. С круглого помятого щита на спине Эдиона летели дождевые капли. Свечи на стенах встречали их сердитым шипением. Эдиона называли Волком Севера. Многие победы в сражениях были одержаны благодаря его фэйской силе и быстроте, но воины легиона Беспощадных видели в нем прежде всего человека, которого они уважали и которому верили. Аэлина запоздало подумала, что ей, пожалуй, стоило бы сменить свое фэйское обличье на человеческое.

Ее ждала встреча с Реном Ручейником. Друг далекого детства. Минувшей зимой, освобождая Шаола из плена, она чуть не убила Рена. Тогда они не узнали друг друга. И потом, обосновавшись в ее рафтхольском трущобном жилище, Рен даже не догадывался, что оно принадлежит его исчезнувшей королеве. Его деда Муртага Аэлина помнила смутно. В основном воспоминания касались обедов у дяди. Муртаг незаметно подкладывал ей на тарелку добавочные куски ее любимого черничного пирога.

Всему хорошему, что уцелело в их несчастном королевстве, всему зыбкому спокойствию Террасен был обязан Эдиону (вмятины на его щите были зримым подтверждением его усилий) и тем троим, что приехали на встречу с Аэлиной.

От этих мыслей ей захотелось опустить плечи и сжаться. Эдион с посланником уже подошли к двери. Посланник простучал условный сигнал. Быстроногая виляла хвостом и шумно отряхивалась, разбрызгивая воду. Лисандра фыркнула. Взять с собой на тайную встречу мокрую собаку – такое могла себе позволить только королева.

Еще давно Аэлина пообещала себе: она ни за что не станет принижать свое истинное положение. Она прошла через тьму, кровь и отчаяние, но выжила. Даже если господин Дарро станет предлагать ей солдат и деньги на ведение войны… у нее самой есть и то и другое. Конечно, чем больше, тем лучше, но и она явилась к ним не с пустыми руками. Они трудились во имя Террасена. Она делала то же самое. Ради себя. Ради своих подданных.

Аэлина расправила плечи. Эдион вошел первым:

– Ну что, изнеженные придурки? Испугались дождичка и заставили нас тащиться в эту дыру? Рен, не разевай рот. Понимаю, ты опять ни при чем. Мое почтение, Муртаг. Всегда рад тебя видеть. А ты, Дарро, смотрю, кудри отрастил не меньше моих.

Ему ответил сухой, холодный голос:

– Эдион, ты окружил встречу немыслимой секретностью. Можно подумать, что по своему родному королевству ты вынужден пробираться сквозь лесные чащи.

Аэлина подошла к приоткрытой двери. Может, сказать этим дурням, чтобы говорили потише? Ее фэйские уши улавливали больше звуков, чем уши людей. Обойдя Лисандру и Венгу, она остановилась у порога, привычно оглядывая помещение.

В комнате было нестерпимо жарко. Они даже приоткрыли единственное окно. Возле пылающего очага – большой прямоугольный стол, заставленный пустыми тарелками и щербатыми подносами. Судя по обилию крошек, ели здесь не так, как на придворных обедах. За столом сидели два старика. Над одним склонился посланник, шепча ему на ухо. Что именно – не мог уловить даже обостренный фэйский слух Аэлины. Закончив говорить, посланник поклонился и выскользнул из комнаты. Оба старика выпрямились. Их взгляды переместились туда, где стояла Аэлина.

Она смотрела не на стариков, а на темноволосого молодого человека. Тот стоял возле очага, упираясь рукой в кирпичное обрамление. Его смуглое лицо с несколькими шрамами было безучастным.

Аэлине сразу вспомнились парные мечи у него за спиной. Тогда его темные глаза ярко пылали.

Она откинула капюшон, ощутив неприятную сухость во рту. Рен Ручейник вздрогнул.

Старики поднялись со стульев. Одного она узнала.

Странно, почему же она не узнала Муртага в ту ночь, когда явилась на заброшенный склад освобождать Шаола? Тогда она убила многих соратников старика. А ведь это он сумел ее урезонить, иначе она бы уничтожила всех.

Другой старик… Его лицо, невзирая на морщины, было сильным и жестким. Во взгляде – ни удивления, ни радости, ни тем более теплоты. Этот человек привык поступать по-своему и встречать лишь безоговорочное подчинение. Жилистый, сухопарый, но не сгорбленный. Воин, привыкший сражаться не мечом, а разумом.

Ее дядя Орлон прекрасно владел и мечом, и разумом. В отличие от Дарро, он был добрым. Аэлина не помнила Орлона рассерженным и не слышала от него ни одного резкого слова. А вот Дарро… Аэлина выдержала взгляд его серых глаз. Хищник, оценивающий возможную жертву.

– Приветствую, господин Дарро. – Аэлина слегка поклонилась. – У вас тут уютно, – добавила она, не удержавшись от язвительной улыбки.

На лице Дарро не дрогнул ни один мускул, словно она разговаривала со статуей.

Что ж, она тоже умеет играть в гляделки.

Аэлина терпеливо ждала. Наконец Дарро чуть наклонил голову. Видно, посчитал, что с нее этого достаточно. Аэлина была иного мнения.

– Поклонись пониже, – промурлыкала она. – Шея не обломится.

Эдион бросил на нее предостерегающий взгляд.

Дарро не собирался кланяться вторично.

Зато Муртаг поклонился ей в пояс:

– Приветствую тебя, принцесса. Прими наши извинения. Нам пришлось отправить посланника за тобой и твоими спутниками. Но внук беспокоится за мое здоровье, что отнюдь не делает меня здоровее.

Он попытался улыбнуться. Рен, не обращая внимания на слова деда, оторвался от стены и шумно прошел к столу.

– Ты знал, – бросил он Эдиону.

Лисандра закрыла дверь и поманила Венгу и Быстроногую к окну: посмотреть, нет ли любопытных глаз, наблюдающих снаружи.

– Маленький сюрприз. – Эдион улыбнулся Рену.

Прежде чем Рен успел ответить, Рован встал рядом с Аэлиной и откинул капюшон, представ в своем сверкающем великолепии. Как и Дарро, он не улыбался, и его взгляд не сулил террасенскому аристократу ничего хорошего.

– Вот это зрелище, – пробормотал Дарро. – Уже и не припомню, когда я видел нечто подобное.

Муртаг преодолел свою оторопь. Возможно, даже слегка испугался. Тем не менее жестом хозяина указал на пустые стулья:

– Прошу располагаться и простить нам беспорядок на столе. Мы не думали, что посланник сумеет так скоро привести вас сюда.

Аэлина и ее спутники не торопились садиться.

– Если желаете, можем распорядиться насчет еды, – добавил Муртаг. – Должно быть, вы проголодались.

Рен недоверчиво поглядел на деда. Этого Аэлине хватило, чтобы понять, какого мнения о ней молодой мятежник.

А господин Дарро снова смотрел на нее все тем же оценивающим взглядом.

Смирение. Благодарность. Черт побери, ей стоит быть благодарной этому человеку. Она может хотя бы попытаться. Дарро многое сделал для ее королевства. У него были люди и деньги – громадное подспорье в грядущей войне с Эраваном. Если уж на то пошло, предложение встретиться исходило не от них, а от нее. Эдион лишь занимался устройством встречи. Так ли уж важно, если они встретились в другом месте? Главное, они собрались. Это уже немало.

Аэлина заставила себя подойти к столу. Села напротив Дарро и Муртага.

Рен остался стоять. Он следил за каждым ее движением. В его глазах вспыхнул знакомый огонь.

– Рен, спасибо за помощь капитану Эстфолу. Весной ты здорово ему помог.

У Рена дрогнул подбородок.

– Как он? Эдион писал, что сильно покалечился.

– Насколько я слышала, он отправился в Антику, к целителям из Торра-Кесме.

– Рад слышать.

– Может, просветите меня насчет того, откуда вы знаете друг друга? – раздраженно спросил Дарро. – Или я должен угадывать?

Аэлина вполголоса начала считать до десяти.

– Дарро, попридержи свою прыть, – посоветовал Эдион, усаживаясь за стол.

Дарро сплел свои скрюченные, но холеные пальцы с безупречно обработанными ногтями.

– А то что будет? – язвительно спросил он. – Принцесса сожжет меня дотла? Расплавит мне кости?

Лисандра опустилась на стул рядом с Эдионом и приятным, предельно вежливым голосом, в котором не было ни капли угрозы, спросила:

– В этом кувшине еще осталась вода? Наше путешествие в ненастье было несколько утомительным.

Навыки куртизанки пришлись как нельзя кстати. Аэлина была готова расцеловать подругу. Невинным вопросом Лисандра попыталась смягчить напряжение, которое становилось все острее.

– А это еще кто такая? – хмуро спросил Дарро.

Его трудно было обмануть красивой внешностью и учтивыми словами. Эта женщина могла играть милую глупышку и закатывать глаза, но вот только глупости в них не было. И страха тоже. Выходит, Дарро не знал, с кем, помимо Эдиона, ехала сюда Аэлина. И об их способностях тоже.

Эдион отстегнул щит, и тот тяжело плюхнулся на пол.

– Это Лисандра. Герцогиня Караверрская и владелица тамошних земель.

– Нет у нас в королевстве никакой Караверры, – буркнул Дарро.

– Теперь есть, – пожала плечами Аэлина.

Название своим владениям Лисандра придумала сама неделю назад. Среди ночи она буквально прокричала это название в ухо Аэлины. Но прежде ей понадобилось некоторое время, чтобы вернуться в человеческое обличье. Аэлина навсегда запомнила, как призрачный леопард с выпученными глазами рычал и урчал, пытаясь произнести человеческие слова.

Рен по-прежнему стоял, наблюдая за Аэлиной. Сейчас он был похож на хищную птицу. Аэлина улыбнулась ему:

– Я взяла на себя смелость и купила земли, от которых отказалась ваша семья. Так что вы с Лисандрой будете соседями.

– И каково же происхождение госпожи Лисандры? – спросил Дарро.

Он заметил клеймо, проступавшее сквозь ее татуировку. Эта отметина сохранялась в любом обличье, какое бы ни принимала Лисандра.

– Откуда эта, с позволения сказать, герцогиня ведет свой род?

– Мы пришли сюда не обсуждать чьи-то родословные, – спокойно возразила Аэлина.

Она взглянула на Рована. Тот кивнул, подтверждая, что никто из местной прислуги не крутится возле двери и не пытается подслушивать.

Фэйский принц прошел к столику у стены и взял кувшин, о котором спрашивала Лисандра. Понюхал воду. Лишь для вида: Аэлина знала, что Рован уже магическим путем проверил содержимое графина на предмет яда или дурмана. Невидимый ветер понес к столу четыре стакана.

Рен и оба старика смотрели во все глаза. Рован сел, непринужденно наполнил сосуды. Потом, вспомнив о Венге, затребовал на стол пятый, который тоже наполнил и отправил к ней. Девчонка восторженно захлопала глазами, взяла стакан и вернулась к забрызганному дождем окну. Милый ребенок, тихий и безобидный, но внимательно прислушивающийся к каждому слову взрослых. Венга хорошо усвоила науку Лисандры.

– Твой фэйский воин хотя бы умеет еще что-то, помимо грубых жестокостей, – сказал Дарро.

– Если бы сюда вдруг вторглись враждебные силы, ты, господин Дарро, первым оценил бы эти грубые жестокости, – все так же спокойно возразила ему Аэлина.

– А как насчет твоих способностей? Их я тоже должен оценить?

Аэлину не волновало, откуда он знал о ее магии. Она запрокинула голову и, заставляя себя тщательно обдумывать каждое слово, спросила:

– Какие из моих способностей мне следует проявить?

Дарро улыбнулся одними губами:

– Умение надлежащим образом себя вести. Эта способность очень украсила бы… ваше высочество.

Рован и Эдион, сидевшие по обе стороны от нее, превратились в две натянутые тетивы. Но если она сохраняет самообладание, значит и им это по силам.

Дарро видел в ней лишь принцессу. Не королеву.

– А об этом подумаю. – Аэлина ответила такой же улыбкой. – Теперь поговорим о том, почему я и мой двор пожелали встретиться с вами.

– Двор? – изогнул седые брови Дарро.

Он медленно обвел взглядом Лисандру, Эдиона и наконец Рована. Рен тоже на них смотрел – со смешанным чувством скуки и недовольства.

– И это ты называешь двором?

– Это часть двора. Когда мы прибудем в Оринф, состав будет расширен.

– Я что-то не понимаю: не будучи королевой, ты уже ведешь разговоры о дворе.

Первый удар. Но Аэлина не опустила голову:

– Мне непонятен смысл твоей последней фразы.

Дарро отхлебнул эля и шумно поставил кружку на стол. Муртаг замер.

– Любой правитель Террасена вначале должен получить одобрение семейств, управляющих провинциями королевства.

Ее жилы наполнились льдом, холодом и еще чем-то древним и непонятным. Аэлине очень хотелось обвинить в этом амулет, висевший на шее.

Холод сменился огнем. Его искорки вспыхивали у нее внутри и были готовы сорваться с языка.

– Ты хочешь сказать, что быть последней из рода Галатиниев – этого недостаточно? – с убийственным спокойствием спросила Аэлина. – Мне нужно еще и доказывать свои права на трон?

Аэлина чувствовала на себе пристальный взгляд Рована, но продолжала смотреть только на Дарро.

– Я пытаюсь объяснить тебе, принцесса, простую и очевидную вещь. Хотя ты и являешься последней из ныне живущих прямых потомков Брэннона, в случае если тебя найдут непригодной для правления, у королевства есть другие возможности, другие направления.

– Велан, прошу тебя, – перебил его Муртаг. – Мы не за тем явились на встречу. Мы собирались обсуждать возрождение королевства, помощь Аэлине и нашу работу с нею.

Его никто не слушал.

– Другие возможности – вроде твоего восшествия на трон? – спросила у Дарро Аэлина.

Изо рта у нее вырвалась струйка дыма. Аэлина загнала дым обратно, едва не поперхнувшись им.

Дарро не дрогнул.

– Странно, что ты думала, будто мы позволим двадцатилетней особе с репутацией ассасина утвердиться в нашем королевстве и начать командовать нами. Родословная – еще не всё.

«Дыши глубоко и думай. Люди, деньги, поддержка со стороны уставшего и измученного народа. Дарро предлагает тебе это. Все это ты сможешь получить, если проявишь здравый смысл и обуздаешь свой характер».

Аэлина притушила огонь внутри, оставив лишь тлеющие угли.

– Я понимаю, что история моей прошлой жизни многих настораживает…

– Меня настораживает практически все, что связано с тобою, принцесса. Начнем с выбора друзей, которых ты поспешила объявить членами своего двора. И хотя это меньшее из зол, однако… Объясни мне, почему в твоей свите оказалась шлю… прошу прощения, куртизанка, которая мнит себя знатной дамой? Или почему рядом с тобой сидит один из прислужников Маэвы?

Дарро с усмешкой взглянул на Рована:

– Если не ошибаюсь, принц Рован?

Откуда он знает? Наверное, посланник ему нашептал.

– Как же, слыхали мы о тебе, принц. И вот какой интересный поворот событий получается. Когда наше королевство предельно ослаблено, а наследница престола слишком молода, один из самых надежных воинов Маэвы хватается за подвернувшуюся возможность после того, как столько лет смотрел с тоской в сторону Террасена. Или лучше поставить вопрос так: зачем прислуживать у ног Маэвы, когда можно править рядом с принцессой Аэлиной?

Она с большим трудом удержалась, чтобы не сжать кулаки:

– Принц Рован – мой карранам. Искренность его намерений – вне всяких сомнений.

– Ах, карранам. Мы тут успели позабыть древние понятия. Каким еще штучкам научила тебя Маэва в своей Доранелле?

Аэлина воздержалась от ответа. Рука Рована стиснула ее руку под столом. Лицо его при этом выражало полнейшее равнодушие и даже скуку. Обманчивое спокойствие. Затишье перед сильнейшей бурей.

«Ты позволишь мне говорить?» – прозвучал у нее в мозгу вопрос Рована.

Аэлине казалось, что Рован с величайшим наслаждением искромсал бы Дарро на мелкие кусочки. Пожалуй, она бы присоединилась, испытав не меньшее наслаждение.

Аэлина слегка кивнула. Ей сейчас было не до слов. Она всеми силами пыталась удержать пламя, бушующее внутри.

Ей даже стало слегка не по себе, когда фэйский принц посмотрел на Дарро. Триста лет холодной жестокости – вот что сквозило во взгляде Рована.

– Я принес своей королеве клятву на крови. Ты считаешь это бесчестием, в котором меня и обвиняешь?

В словах Рована не было ни капли доброты. В них вовсе не было ничего человеческого.

Надо отдать Дарро должное: он и сейчас не дрогнул. Наоборот, лишь с удивлением посмотрел на Эдиона, потом снова повернулся к Аэлине и, качая головой, спросил:

– Ты отдала священную клятву этому… мужчине?

Рен с удивлением глазел на Эдиона. Шрам на его смуглой коже был сейчас особенно заметен. Аэлина видела его смятение, но тогда она была слишком мала и не могла спасти Рена, как не могла спасти его сестер, когда началось адарланское вторжение и в академии магии, где они учились, произошла бойня. Видя удивление Рена, Эдион слегка покачал головой, словно хотел сказать: «Я тебе потом объясню».

Рован откинулся на спинку стула. Дарро просто не понимал, чтó предвещают эта непринужденная поза и легкая улыбка на губах фэйского принца.

– Господин Дарро, я знал многих принцесс, которым предстояло взойти на трон. Но ни одна из них не была настолько глупа, чтобы позволить мужчине помыкать ею и править за ее спиной. Я уже не говорю о моей королеве. Если бы я задумал пробраться на трон, то выбрал бы не Террасен, а какое-нибудь иное, куда более мирное и процветающее королевство.

Он пожал плечами:

– И потом, если бы мои брат и сестра, находящиеся здесь, вдруг заподозрили, что я замышляю недоброе против их королевы или королевства, они бы постарались как можно скорее оборвать мою жизнь.

Эдион мрачно кивнул, а Лисандра вся выпрямилась от гордости. Глядя на них, Аэлине хотелось одновременно плакать и смеяться.

– У тебя, наверное, заготовлен целый список моих прегрешений, в которых ты намерен меня обвинить. И такой же список оскорблений. Ты их долго составлял? – спросила она Дарро.

Пропустив ее вопрос мимо ушей, Дарро обратился к Эдиону:

– Ты сегодня что-то непривычно молчаливый.

– Сомневаюсь, чтобы тебе так уж хотелось узнать, о чем я сейчас думаю.

– Твое право клятвы на крови украдено чужеземным принцем. У твоей королевы – прошлое ассасина. Вдобавок она берет себе в придворные шлюх. И при всем при этом тебе нечего сказать?

Стул под Эдионом застонал. Мельком взглянув на брата, Аэлина увидела, что он впился в боковины сиденья так, что пальцы побелели.

Лисандра, одеревенев от слов Дарро, совладала с собой и не залилась краской стыда.

Аэлина чувствовала: с нее довольно. На пальцах руки, которую она держала под столом, уже плясали искорки. Но Дарро ее опередил и тем самым уберег комнату от пожара:

– Эдион, если ты по-прежнему надеешься занять важный пост в Террасене, ты бы поинтересовался, пересмотрела ли твоя вендалинская родня предложение, сделанное им очень давно. Оно касалось обручения. Проверь, согласятся ли они признать тебя своим родственником. А ведь все могло бы развиваться совсем по-другому, если бы ты и наша любезная принцесса Аэлина были бы помолвлены с вендалинской ветвью. Но Вендалин отверг предложение официально объединить наши королевства. И сделали они это по настоянию Маэвы.

Сказав это, Дарро язвительно улыбнулся Ровану.

Мир Аэлины накренился. Даже Эдион побледнел. Им никто никогда даже не намекал, что когда-то была предпринята попытка заключения брачных союзов. Получалось, вендалинская ветвь Ашериров действительно бросила Террасен на произвол судьбы.

Дарро расцепил пальцы, раздвинул ладони и уложил их на стол.

– Интересно бы знать, чтó восторженный народ скажет о своей принцессе-спасительнице, когда люди узнают, как она проводила время, пока они тут страдали? – спросил он, будто размышляя вслух.

Он отвешивал Аэлине одну словесную пощечину за другой.

– Но ты, Эдион, всегда умел выворачиваться и выходить сухим из воды, – продолжал Дарро. – Хотя сомневаюсь, известно ли принцессе Аэлине, что…

Не выдержав, Аэлина нанесла ответный удар. Не магическим огнем. Сталью.

Кинжал воткнулся в стол между пальцами Дарро. Тонкое лезвие дрожало, и на нем плясали отсветы пламени очага.

Аэлина зарычала на Дарро. Рован и Эдион привстали со стульев. Рен схватился за кинжал, но вдруг побледнел, увидев призрачного леопарда. Зверь сидел там, где мгновение назад была Лисандра.

Муртаг опасливо глазел на оборотня. Дарро и сейчас не испугался. Весь белый от гнева, он смотрел на Аэлину.

– Вот что, Дарро, – прошипела она, придвинувшись к нему почти вплотную. – Если тебе еще не надоело меня оскорблять, валяй, не стесняйся. Но если ты еще скажешь хоть одну гадость про мое окружение, я не промахнусь.

Она сверкнула глазами на кинжал между пальцами старика. Кисти его рук были все в старческих пятнах. Казалось, только чудом лезвие не вонзилось ему в кожу.

– А ты, я вижу, унаследовала отцовский характер, – язвительно усмехнулся Дарро. – Это так ты собираешься править? Значит, всякому, кто тебе не понравится, ты будешь угрожать?

Дарро убрал руки со стола и скрестил их на груди, одновременно отодвинув стул.

– Что бы подумал Орлон, видя, как себя ведет его любимая племянница? Ты этому у ассасинов научилась?

– Выбирай выражения, Дарро, – предостерег его Эдион.

Брови Дарро снова изогнулись.

– Все мои труды этих десяти лет, все жертвы, принесенные мною, делались в память об Орлоне и ради спасения его королевства. Моего королевства. Я не позволю испорченной высокомерной особе уничтожить все это своими выплесками безудержного гнева. Неужели, принцесса, ты станешь отрицать, что тебе прекрасно жилось в Рафтхоле все эти годы? Ты наслаждалась богатой, сытой жизнью. К чему вспоминать о далеком Террасене, когда ты покупала себе наряды и служила чудовищу? Ты даже забыла, что это чудовище зверски убило твою семью и друзей.

«Солдаты. Деньги. Целостность Террасена», – твердила себе Аэлина.

– Даже твой двоюродный брат, невзирая на его распутные наклонности, помогал нашему северу. А Рен Ручейник, – Дарро театрально махнул в сторону Рена, – пока ты жила в роскоши, находился на грани нищеты. Ты знаешь, что они с дедом экономили каждый медяк, отказывали себе, поддерживая пламя сопротивления Адарлану? Они ютились в трущобах, а порою ночевали под открытым небом. Это тебе известно?

– Довольно! – рявкнул Эдион.

– Нет, пусть продолжает, – возразила Аэлина.

– А я уже почти все сказал, – вздохнул Дарро. – Думаешь, народ Террасена обрадуется королеве, которая служила их злейшему врагу? Которая делила постель с сыном их врага?

От рычания Лисандры на столе задрожали стаканы.

Дарро и впрямь отличался редким бесстрашием.

– Или народ обрадует, что теперь их королева делит постель с фэйским принцем, служившим другому нашему врагу? Как ты думаешь, чтó подумают люди об устоях королевы?

Аэлине не хотелось знать, каким образом Дарро догадался об их отношениях с Рованом.

– Тебя не касается, с кем я делю постель.

– Вот потому ты и не годишься править королевством. Всех касается, с кем делит постель их королева. Или ты собираешься лгать народу о своем прошлом, отрицать, что служила свергнутому королю и его сыну, но уже другим образом?

Рука Рована сжала под столом ее руку. Пальцы, покрытые инеем, погасили огонь, готовый вырваться из-под пальцев Аэлины. Рован не предостерегал и не упрекал ее. Своим жестом он говорил, что тоже едва удерживается от желания запустить в физиономию Дарро оловянным подносом.

Аэлина безотрывно смотрела на Дарро. Рука Рована придала ей сил.

– Я расскажу моему народу всю правду, – тихо, но твердо сказала Аэлина. – Покажу шрамы, оставшиеся у меня на спине в память об Эндовьере. Покажу другие шрамы, полученные мною за годы жизни под именем Селены Сардотин. А еще я расскажу людям, что нынешний король Адарлана – не чудовище. У нас с ним общий враг – исчадие зла, ныне обитающее в Морате. Дорин Хавильяр – единственный шанс сохранить оба королевства и впредь жить в мире.

– А если он окажется вовсе не таким? Ты уничтожишь его каменный замок, как уничтожила стеклянный?

Нечто подобное она в свое время слышала от Шаола. Над этим стоило бы задуматься всерьез. Простые люди могут потребовать от нее обуздать свою силу, равно как и силу ее приближенных. Но пусть Дарро верит, что это она разрушила стеклянный замок и убила прежнего адарланского короля. Ложь в данном случае лучше опасной правды.

Не услышав ответа, Дарро продолжал:

– Если ты всерьез желаешь помочь Террасену, Эдион наверняка найдет тебе применение в рядах легиона Беспощадных. Но в Оринфе тебе делать нечего.

– Это все? – вскинула брови Аэлина. – Или скажешь еще что-то?

Серые глаза Дарро сделались каменными.

– Скажу. Я не признаю твоих притязаний на власть и не считаю тебя законной правительницей Террасена. Того же мнения придерживаются господа Слан, Аронвэд и Ганнер – уцелевшие придворные твоего дяди. Даже если Ручейники тебя и поддержат, они окажутся в меньшинстве против нас четверых. У генерала Ашерира в Террасене нет ни земель, ни титула, а посему его мнение не имеет никакой силы. Что же касается так называемой госпожи Лисандры, мы не признаем никакого герцогства Караверрского. О ее происхождении я вообще помолчу. Твое приобретение земель противоречит террасенским законам и считается недействительным.

Казалось, Дарро говорит от имени всего Террасена.

– Если же вернешься в Оринф без нашего позволения и попытаешься захватить трон, это будет считаться военными действиями и государственной изменой.

Дарро развернул вынутый из камзола пергаментный свиток. Десятки строк, выведенных витиеватым почерком, а внизу – четыре размашистые подписи.

– С этого момента и до тех пор, пока не будет принятого иного решения, ты по-прежнему считаешься наследной принцессой, но не королевой.