Читать книгу Цена мести - Сара Крейвен - Страница 4

«Убежище» располагалось в большом красном кирпичном доме, стоявшем посреди огромного двора.

Когда Тарн приехала туда в первый раз, она, увидев людей на солнечных лужайках, решила, что это больше похоже на загородный отель, чем на больницу. Но потом разглядела, что почти все эти люди одеты в белые куртки и брюки – обычную форму медицинского персонала.

Когда же Тарн вошла внутрь, впечатление покоя и уюта исчезло. Она знала, что ей с большой неохотой разрешили навестить Эви. Но не ожидала, что ее проведут в маленькую комнату, отберут сумку, заверив, что, уходя, она получит ее обратно, и подвергнут чему-то вроде беглого обыска, а потом проводят наверх для беседы с директором клиники, профессором Вайнрайтом.

Протесты Тарн не произвели никакого впечатления на седого бородатого человека, сидевшего за большим письменным столом.

– Мы должны думать о покое и благополучии вверенных нашим заботам пациентов, мисс Гриффитс, а не о ваших чувствах, – сказал он сурово.

Тарн решила не сообщать профессору, что он неверно назвал ее имя, и холодно посмотрела ему в глаза:

– Надеюсь, вам не придет в голову, что я могу причинить вред моей сестре.

Он открыл лежавшую перед ним папку:

– Вы выросли в приемной семье, как я понимаю.

– Это имеет значение?

– Это одно из обстоятельств, которое должно быть учтено, – ответил профессор и немного помолчал. – Я думаю, вам объяснили условия посещения.

Тарн прикусила губу.

– Я не должна спрашивать у Эви, что с ней случилось и почему, – холодно ответила она. А про себя добавила: «И не нужно. Ее письма рассказали все, что мне надо знать. Но вам, доктор, об этом знать не надо».

– Правильно. – Профессор Вайнрайт посмотрел на нее поверх очков без оправы. – К сожалению, мы вынуждены были временно запретить матери мисс Гриффитс навещать ее. Она – очень возбудимая, эмоциональная женщина, и ее присутствие вредит пациентке.

– Кому-нибудь еще разрешено навещать мою сестру?

– Н-нет. – Он закрыл папку. – Список может быть изменен, когда она начнет поправляться. – Профессор нажал кнопку звонка. – Сестра Фарлоу проводит вас к ней.

В дверях Тарн остановилась:

– Я принесла сестре ее любимые шоколадные конфеты. Они остались в сумке, которую у меня отобрали. Но мне хотелось бы отдать их ей.

– Боюсь, приносить что-либо съедобное пока не разрешается. В дальнейшем вам надо справляться, можете ли вы принести сестре тот или иной подарок.

Тарн решила, что это место больше напоминает тюрьму, чем клинику, и что с Эви обращаются как с арестанткой, а не с пациенткой.

Неужели они не понимают, что с ней случилось? Что богач без совести и чести соблазнил ее, а потом бросил, когда Эви ему надоела. И что она попыталась лишить себя жизни от отчаяния.

У двери палаты медсестра бросила на Тарн предупреждающий взгляд:

– В первый раз вам разрешено пробыть здесь пятнадцать минут. Затем я приду за вами. – Она открыла дверь. – К вам пришли, дорогая. – И подтолкнула Тарн вперед.

Тарн ожидала увидеть подобие тюремной камеры с решетками на окнах. Вместо этого она оказалась в уютной комнате с современной мебелью, морскими пейзажами на стенах и светло-синими занавесками. Эви лежала в постели с закрытыми глазами, и Тарн, увидев ее, пришла в ужас.

Волосы слиплись, лицо осунулось, тело под голубым одеялом как будто съежилось.

«Хорошо, что они не пускают сюда тетю Хейзел, – подумала Тарн. – Она постоянно билась бы в истерике. Я сама вот-вот расплачусь».

У окна стояли два кресла. Тарн пододвинула одно к кровати и села.

Несколько минут царило молчание, потом Эви хрипло спросила:

– Каз? Каз, это ты? Ты пришел, наконец?

Тарн не сразу смогла заговорить – настолько переполняли ее злоба и жалость.

Потом она взяла руку сестры:

– Нет, родная. Это я.

Веки Эви медленно поднялись. Ее глаза казались странно бледными, словно обесцвеченными нескончаемыми потоками слез.

Эви тихонько вздохнула:

– Тарн. Я знала, что ты придешь. Ты должна вызволить меня отсюда. Они не отпускают меня, хотя я все время прошу об этом. Мне говорят, что, если я хочу поправиться, я должна забыть Каза. Забыть, как сильно я его любила. Признать, что между нами все кончено. Но я не могу, не могу. Они дают мне что-то, чтобы я успокоилась. Чтобы спала. Но я вижу его во сне. Мне снится, что он все еще мой. – Ее пальцы с силой сжали руку Тарн. – Я не хотела жить без него. Ты должна понять. Тебе известно, что он для меня значил. Ведь я связала с ним будущее.

Тарн спокойно произнесла:

– Покончить с собой – не решение проблемы, поверь. – Она помолчала. – Эви, ты очень красивая девушка, ты встретишь другого человека, хорошего, честного. Он полюбит тебя и искренне захочет делить с тобой жизнь.

– Но я хочу Каза. – Эви еще сильнее сжала руку сестры. – Я отдала ему все. Как он мог бросить меня?

– Не знаю. – Тарн осторожно высвободила руку. – Но нам не стоит говорить об этом, иначе ты разнервничаешься. Если они узнают, то больше не разрешат мне к тебе приходить.

– А у меня кроме тебя никого не осталось. – Эви упала на подушки. Ее лицо побледнело. – Каз никогда сюда не придет, правда? Я ждала, ждала, но этого не будет. Теперь я знаю. – По ее щеке поползла слеза. – Как он мог так со мной поступить? Повернуться и уйти, будто я ничего не значу?

Тарн чувствовала, как ярость охватывает ее, и, чтобы вернуть контроль над собой, впилась ногтями в ладони.

– Но ты значишь, – возразила она с дрожью в голосе. – Очень скоро он поймет, как много ты значишь, и ему будет хуже, чем можно себе представить. – Она протянула Эви платок. – А теперь вытри глаза и постарайся сделать вид, что мой визит принес тебе пользу. Когда я приду в следующий раз, мы серьезно поговорим о том, как нам поступить с Казом Брэндоном.

За ужином она спросила:

– А что вы думали о женихе Эви, тетя Хейзел? Не казалось ли вам иногда, что у них не все хорошо?

Приемная мать положила нож и вилку и посмотрела на Тарн.

– Но я никогда его не видела, – призналась она. – Я знала все только со слов Эви, а она боготворила его.

– Никогда не видели? – медленно повторила Тарн. – Но как же так? Вы хотите сказать, что она никогда не приводила его домой?

– Ну, вряд ли она стала бы это делать, – сердито заметила миссис Гриффитс. – Он привык к роскоши, а у нас простой маленький дом. Но они хотели пышно отпраздновать помолвку. Тогда я и должна была познакомиться с ним.

– Понимаю, – протянула Тарн, хотя на самом деле ничего не понимала. – И вас это устраивало? – поинтересовалась она, секунду поколебавшись.

– Пока моя девочка была счастлива, и я была счастлива, – отрезала миссис Гриффитс.

Теперь у Тарн появилась пища для размышления на остаток вечера.

Когда Тарн через несколько дней вновь приехала в «Убежище», профессор, к ее удивлению, встретил посетительницу с холодной улыбкой:

– Думаю, вы найдете, что вашей сестре стало немного лучше. Она очень хочет повидать вас. – Он помолчал. – Но вы еще некоторое время будете ее единственным гостем. Просил ли вас кто-нибудь что-то ей передать? Если да, могу я знать, кто и что?

– Мать Эви просила передать, что любит ее, – ответила Тарн, гордо вскинув голову. – Надеюсь, это разрешается?

Профессор опять поколебался, потом ответил:

– Конечно.

И вызвал сестру Фарлоу.

Эви сидела в кресле у окна. Ее недавно вымытые волосы чуть вились, на щеках появился слабый румянец.

– Ну, – сказала Тарн, целуя сестру в щеку, – если так пойдет дело, ты очень-очень скоро выйдешь отсюда.

– Хорошо бы, – со вздохом проговорила Эви. – Но мне ясно дали понять, что надеяться на это не стоит. Так бывает, когда совершаешь безумные поступки. И все из-за него. – Она ударила кулаком по ладони. – Надо было быть сумасшедшей, чтобы верить ему. Я должна была понять, что он просто играет. – Ее голос дрогнул. – О господи! Я должна была убить его, а не себя. Ты считаешь, надо причинить ему боль? Этого мало. Мне нужно, чтобы он перестал хотеть жить.

– Может быть, нам удастся и это. – Тарн села в кресло напротив. – Но успокойся, родная, потому что я хочу кое о чем спросить тебя.

Эви пристально посмотрела на нее и прикусила губу:

– О чем?

– Что ты рассказывала ему? О твоей маме? Обо мне?

– Ничего. Он никогда не хотел говорить о семейных делах.

– Тебе это не показалось странным? – осторожно спросила Тарн.

– Таков его стиль, – пожала плечами Эви. – И я приняла его. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что, если он не знает о моем существовании, мне будет проще, когда мы встретимся.

– Ты хочешь встретиться с ним? – Эви напряглась и побледнела. – Нет, ты не можешь. Ты не должна. Ты… ты не знаешь, что он собой представляет.

– Но именно это я и хочу узнать, – сообщила Тарн. – Я должна все выяснить о нем, чтобы причинить ему вред. Надо найти его ахиллесову пяту. Она непременно должна быть. Она есть у всех. – Тарн помолчала. – Ты уверена, что никогда не упоминала обо мне? Не называла ему мое имя?

– Нет, никогда. – Эви покачала головой. – Зачем? – Она вздрогнула. – Все равно, держись от него подальше, Тарн. Это небезопасно. Он… У него могущественные друзья.

– Я не собираюсь идти на ненужный риск. То, что он не знает, кто я, дает мне преимущество. – Тарн старалась ободрить сестру, хотя в душе была потрясена предупреждением. Ведь Каз Брэндон и сам по себе могуществен. – Но если я хочу причинить ему такую боль, какую он причинил тебе, я должна сблизиться с ним. Понять, куда надо ударить, чтобы ранить глубже.

– Ты сможешь это сделать? – тихо спросила Эви. – Тогда, наверное, безумна ты, а не я.

– Я могу, по крайней мере, попытаться. – Тарн поколебалась. – Я не собираюсь ничего рассказывать твоей маме. Это наш с тобой секрет. И я не останусь на Вилмонт-Роуд. Перееду к подруге.

– Ты в самом деле собираешься это сделать? – Эви беспокойно заерзала, ее лицо побледнело. – Лучше бы я вообще не упоминала о нем, – добавила она жалобно. – Ну вот, у меня начинает болеть голова. Тебе лучше уйти.

– Да, конечно. – Тарн встала, с тревогой посмотрела на сестру и ласково произнесла: – Эви, этому человеку надо объяснить, что нельзя шагать по головам людей. То, что он с тобой сделал, привело к ужасным последствиям, и я не могу это простить. Ты сейчас не можешь нанести ответный удар, а я могу. – Она постаралась изобразить веселую улыбку. – И тебе не о чем волноваться.

– Ты думаешь? – Эви пожала плечами и отвернулась к окну. – Это потому, что ты его не знаешь.

И она опять вздрогнула.

Каз узнал ее волосы. Правда, сейчас они не падали свободно на плечи, а были заплетены в толстую косу, завязанную голубым бантом, под цвет брючного костюма. Но все равно нельзя было не узнать этот золотисто-каштановый оттенок.

Он никак не ожидал опять увидеть ее, но вот она тут, входит в лифт, сосредоточенно нахмурившись, не замечая, кажется, ничего вокруг.

– Мисс Десмонд, не так ли?

Девушка удивленно подняла глаза:

– О! – Она прикусила губу. – Это вы. Извините, я в тот вечер не поняла, кто вы такой, мистер Брэндон. Мне очень неловко.

– Забудьте об этом. – Каз лукаво улыбнулся. – Я не хочу причинять вам беспокойство, но это личный директорский лифт, и если вас в нем заметят, то могут сделать выговор.

– О боже. – Тарн покраснела. – Кажется, меня предупреждали об этом, но я забыла и села в лифт, который пришел первым. Еще раз извините.

– Как я понимаю, вы теперь тут работаете.

Она кивнула:

– С понедельника. – Ее взгляд был одновременно робким и веселым. – Я последовала вашему совету и подала заявление обычным образом. Мистер Веллингтон был так любезен, что взял меня на работу. Временно. – Она замялась. – Мне лучше сойти на втором этаже, чтобы обойтись без выговора.

– Оставайтесь, – предложил он. – Если кто-нибудь заметит, отправьте его ко мне, а я объясню, что мы возобновили старое знакомство.

– А… – Она нажала какую-то кнопку на пульте лифта. – Думаю, лестница удобнее. – И добавила: – Сэр.

Двери лифта открылись, Тарн коротко улыбнулась и исчезла.

Каз подумал, что следовало бы издать закон, запрещающий девушкам с такими ногами приходить на работу в брюках. Еще он подумал, что наверняка существует закон, приравнивающий такие мысли к пассивному сексуальному домогательству, и скривил губы.

«Тише, мальчик, – приказал себе Каз. – Иначе ты нарушишь твое собственное золотое правило о служебных романах. Если тебе требуется женское общество, позвони Джинни Фрезер и спроси, может ли она с тобой пообедать».

Он позвонил, и Джинни могла, и на этом все должно было бы кончиться.

И все-таки за ланчем в директорской столовой Каз неожиданно для себя самого заметил, как бы невзначай:

– Я сегодня столкнулся с вашей новенькой, Роб.

– Вряд ли это мое приобретение, – сухо заметил управляющий персоналом. – Вы сообщили, что от нее может поступить заявление, и я уловил намек.

Каз с удивлением уставился на него:

– Я не говорил ничего такого.

Роб Веллингтон усмехнулся:

– Не беспокойтесь. Лори первой пообщалась с девушкой и доложила, что ее квалификация гораздо выше той, которая требуется для имеющихся у нас вакансий. Надо быть сумасшедшим, чтобы ее упустить. Теперь она работает помощником редактора в журнале «Все ваше» вместо Сьюзан Элис, ушедшей в декретный отпуск. – Он налил себе еще кофе. – Судя по отзывам из Нью-Йорка, мисс Десмонд могла бы одна вести весь журнал.

Каз удивленно поднял брови:

– Если она добилась таких успехов на Манхэттене, почему оказалась в Лондоне, на низшей ступеньке, и работает за сравнительно небольшие деньги?

– Я задал ей этот вопрос, – заметил Роб. – Она объяснила, что вернулась домой, потому что кто-то из родных тяжело заболел, и решила немного задержаться тут. – Он помолчал. – Она очень хотела работать у нас. У нее какие-то особые мотивы?

– Возможно, мы должны быть просто польщены. – Каз задумался. – Вам знаком некий Филипп Хансон? Он никогда не работал у нас?

Роб нахмурился:

– Кажется, нет, но я должен просмотреть документы.

Каз отодвинул стул и встал:

– Забудьте об этом. У вас много других дел.

И ему тоже следует забыть об этом. В качестве шага в этом направлении он попросил своего личного секретаря послать Дженни Фрезер букет цветов.

Тарн выключила компьютер, откинулась на спинку кресла и расправила плечи. У нее было несколько напряженных часов, но она хорошо справилась с порученной работой, и это не замедлят признать.

«Странно, что мне это небезразлично», – подумала она.

В других обстоятельствах Тарн была бы в восторге от работы во «Все ваше». Ее коллеги были дружелюбными, знающими людьми, ей нравилась Лайза Гастингс, выпускающий редактор.

Лайза, пролистав какую-то рукопись, с тоской воскликнула:

– О боже, кто-нибудь, скажите мне, что это шутка!

– Что случилось? – спросила Тарн у Кейт, которая трудилась над макетом журнала.

Кейт подняла глаза к небу:

– Вы слышали об Аннетте Кармайкл, звезде мыльных опер? После того как ее рейтинг на телевидении упал, она решила взяться за перо. Ей обещали бешеные деньги за первый роман, непредвзятое описание секретов телевизионной кухни. – Кейт усмехнулась. – Так вот, Бриджит, которая работала тут до Лайзы, решила, что будет здорово, если Аннетта напишет для нас небольшой рассказ за щедрое вознаграждение. Рассказ был сдан гораздо позже срока и оказался куда короче, чем принято.

– Я бы с удовольствием бросила эти бумажки ей в лицо и предложила все переделать, – с отчаянием заявила Лайза. – Но она уехала куда-то и, как говорит ее агент, «некоммуникабельна». А рассказ нам нужен. Мы уже объявили, что для нас пишет «Аннетта, новейшее открытие в мире художественной литературы». – Она хмыкнула.

– А что вас не устраивает? – спросила Тарн.

– Кроме бледного начала, скучной середины и непонятного конца? – простонала Лайза. – Это надо переписать целиком, а сегодня день рождения моего сынишки, и я поклялась мужу, что вернусь домой пораньше.

– Можно я попробую? – нерешительно предложила Тарн. – Мне уже приходилось выполнять такую работу.

Лайза вперила в нее удивленный взгляд:

– Вы серьезно? Даже если вы просто исправите грамматику и орфографию, это уже огромное дело.

Тарн вернулась за свой стол, просмотрела рукопись и застонала. Точь-в-точь как говорила Лайза. Сплошной кошмар.

Но она вспомнила пространные корявые автобиографии и бессвязно написанные мемуары, которые она превращала в нечто читаемое и продаваемое.

Рассказ, по крайней мере, был коротким. И за нагромождением вычурных фраз просматривалась его суть.

«Я никогда не работала с художественной литературой, – размышляла Тарн. – Это нечто новое. Но завтра Лайза получит готовый рассказ».

Сотрудники расходились, когда она начала работать, а когда закончила, в здании было темно и пустынно.

Тарн распечатала последний вариант, скрепила листы и отнесла Лайзе на стол. Потом вернулась к себе, на ходу заправляя белую кофточку в серую юбку, и села за стол допивать кофе.

С тех пор как две недели назад она устроила встречу с Казом в лифте, ей не удавалось увидеть его даже мельком.

Она была уверена, что он находит ее привлекательной. Но не делает никаких шагов навстречу. А в офисе ходили разговоры, что его отношения с Джин-ни Фрезер достаточно серьезны.

Кроме того, ее предупредили, что Каз никогда не заводит романы на работе. Из чего следовало, что он очень хотел добиться бедняжки Эви. А если он однажды пошел наперекор своему сомнительному принципу, можно заставить его сделать это еще раз.

Однако Тарн вспомнила старый рецепт приготовления рагу из зайца, который начинался словами: «Прежде всего поймайте зайца».

Пора навестить Эви, но она хотела прийти к ней с хорошими новостями. А кто знает, когда они появятся?

Когда Тарн шла по коридору к лифту, знакомый мужской голос спросил:

– Сверхурочная работа, мисс Десмонд?

Тарн испугалась, словно ей вдруг явился призрак. Она резко обернулась и уронила сумочку.

Только что девушка спрашивала себя, не тратит ли она время зря, и вот Каз Брэндон стоит перед ней в пустом коридоре. Неужели ее мысленный призыв сработал?

– Вы испугали меня, – ответила она хрипло.

– Я забеспокоился, вернувшись за кейсом и увидев на этом этаже свет. Чем вы занимаетесь так поздно?

– Сверхурочной работой. – Тарн опустилась на одно колено и стала собирать рассыпавшееся содержимое сумочки. – Но не беспокойтесь. Это добровольно и бесплатно. Мне очень хотелось завершить одно дело.

– Хотелось – не то слово, – сухо заметил Каз, протягивая ей откатившуюся к его ногам губную помаду. – Вам что, мало рабочего дня? Или вы не можете найти лучшее занятие по вечерам?

– Как правило, могу. – Тарн встала и застегнула сумочку. – Сегодняшний вечер – исключение.

Она понимала, что все делает не так, но неожиданное появление Каза выбило ее из колеи.

Кроме того, она чувствовала себя неопрятной в одежде, которую носила целый день. И не догадалась прыснуть на себя духами или подкрасить губы.

А мистер Брэндон выглядел элегантно в темном костюме и ярко-красном шелковом галстуке.

«Это мой шанс, – сказала она себе. – Другой может не представиться. И получится, что я зря теряла время. Я столько раз репетировала такую встречу, а сейчас, как ни смешно, не знаю, что говорить. И что делать.

– У вас усталый вид. Когда вы ели в последний раз? – поинтересовался Каз.

– За ланчем.

– Тогда я приглашаю вас поесть. И выпить. Недалеко есть итальянский ресторанчик.

– Нет, пожалуйста, со мной все в порядке. – Это то, чего она добивалась, но голова, похоже, отказывается работать. – Я не хочу доставлять вам беспокойство.

Он пожал плечами:

– Никакого беспокойства. Считайте это вознаграждением за преданность фирме. – Каз помолчал. – Ну что, идем?

И Тарн произнесла каким-то не своим голосом:

– Если так, да, пожалуйста.